И.С.Шкловский "Разум, Жизнь, Вселенная"| Оглавление | | | Воспоминания |
О контактах с Иосифом Самуиловичем Шкловским
Доктор физ.-мат.наук Н.Л.Кайдановский (ГАО)
Первое знакомство с И.С.Шкловским произошло летом 1948 г., когда он работал наблюдателем в Симеизской обсерватории у академика Г.А.Шайна.
Рядом с обсерваторией на г.Кошке в 1947 - 48 г. была развернута наблюдательская база Крымской экспедиции ФИАНа, где под руководством проф. С.Э.Хайкина развивались радиоастрономические работы прикладного характера.
Молодые (в то время) сотрудники С.Э.Хайкина - В.В.Виткевич, А.Е.Саломонович, Я.И.Лихтер и Н.Л.Кайдановский и др. радиофизики по специальности (к тому же только что демобилизованные после окончания отечественной войны) были очень далеки от астрономии. За радиоастрономию мы взялись, глазным образом, в порядке выручки своего "учителя" - С.Э.Хайкина, который был назначен руководителем работ по прикладным применениям радиоастрономии, предполагая, что после их окончания мы сможем вернуться к нашим основным задачам в "лаборатории колебаний" ФИАНа.
И.С.Шкловский, хотя и не одобрял наших "прикладных" работ, о чем он откровенно говорил, но глубоко интересовался нашими усилиями по развитию методических средств радиоастрономии, мечтая применить их для решения чисто астрофизических задач.
Частенько вместе с С.Б.Пикельнером он, по соседству, заходил к нам на радиоастрономическую станцию, а иногда приезжал также в Алуштинский отряд.
Незабываемо яркое впечатление осталось у меня от страстной и глубоко насыщенной, многочасовой лекции Иосифа Самуиловича, посвященной результатам мировых радиоастрономических достижений и новым астрофизическим задачам, которую он прочел для сотрудников нашей экспедиции. Эта лекция для многих из нас явилась откровением и осмыслила нашу деятельность, которая казалась нам сугубо временной.
Эта лекция не сделала нас, "технарей", астрономами и все же стала для многих поворотным пунктом в нашей научной судьбе.
К прежним научным интересам мы уже не вернулись, а были увлечены мощным течением развивающейся отечественной радиоастрономии, разрабатывая и усовершенствуя методику и технику наблюдений. Некоторые из этих работ привели в дальнейшем к интересным радиоастрономическим открытиям.
Усилия И.С. использовать разработанную нами радиоастрономическую технику для решения астрономических задач успеха не имели.
Во-первых, технические характеристики радиотелескопов были часто недостаточны для этого, но главное - все мы были очень заняты и не имели времени и сил отвлечься от основных для нас прикладных работ.
В 1949 г. И.С. горел желанием пронаблюдать излучение нескольких близких и ярких областей HII и предложил мне организовать наблюдение Ориона на разработанном мной радиотелескопе диаметром 4 м на волне 3 см, установленном на г.Кошке и имевшем хорошую для того времени чувствительность. Я согласился, при условии, что он сам будет участвовать в наблюдениях. Такое наблюдение состоялось. И.С. был страшно возбужден, в каждом шумовом всплеске на выходе радиометра он хотел видеть сигнал. Но его не было. То ли И.С. завысил при расчете мощность сигнала, то ли я завысил ожидавшуюся чувствительность радиотелескопа, но мы из одного прохождения ничего не обнаружили. Разумеется, наблюдения надо было продолжать. Возможно, что наложением нескольких кривых прохождений мы бы его выловили. Но И.С. больше не появился. И наблюдения прекратились.
В 1952 - 53 гг. нами (совместно с Э.Г.Мирзабекяном) был построен поляризационный радиометр, 3-х см диапазона, имевший рекордную (для того времени) чувствительность. Он предназначался для обнаружения и исследования активных областей на Солнце. Узнав об этом, И.С. командировал своего студента-дипломанта Н.С.Кардашева в Калужскую экспедицию ФИАНа, где был установлен радиотелескоп диаметром 4 м с поляризационным радиометром.
Н.С.Кардашев с большой настойчивостью и экспериментальным искусством провел эти наблюдения и впервые обнаружил тепловые радиоизлучения областей HII-областей Ориона и Омеги [1].
Поляризационный радиометр, перевезенный в 1955 г. в Пулково, после некоторого усовершенствования (Д.В.Корольковым) позволил обнаружить круговую поляризацию активных областей на Солнце. Эта работа [2], доложенная на пленуме КИСО в Тбилиси в 1956 г., вызвала горячее одобрение И.С.
Последний по времени деловой контакт с И.С. относится к 1963, когда он выступил официальным оппонентом на защите моей докторской диссертации.
Хотя других непосредственных контактов с И.С. у меня не было, но влияние его книг, статей и темпераментных выступлений я чувствовал постоянно.
| В начало страницы |
Доктор физ.-мат.наук Е.Б.Костякова (ГАИШ)
Мне хочется вспомнить Иосифа Самуиловича с такой стороны, с какой многие, может быть, его и не знают - Иосифа Самуиловича - храброго и бесстрашного "моряка".
Я имею в виду наши байдарочные походы, к которым он иногда присоединялся (всегда - экспромтом, без предварительной подготовки), и особенно - сложный поход 1962 года по верховью Енисея, где до нас проходила всего лишь одна группа байдарочников.
...Места - почти безлюдные, кругом - красивейшие горы и скалы, высоченные кедры и лиственницы; река несется со скоростью около 20 км/час, бурлит, ревет на порогах... И среди всего этого - Шкловский - ультрафиолетовый от загара и сажи, в прокопченной тельняшке, похожий либо на экзотического матроса, либо на беглого каторжника... Азартный, как и во всем, он ожесточенно греб, как колесный пароход, и ежеминутно - то доказывал нам, что "не надо делать культа из еды", то возмущался, что мы - "все только гребем, а ничего не едим"...
... Когда мы перевернулись, он очутился под байдаркой, прижатый к камню, но затем - чудом выскочил и, услышав призыв: "держите байдарку!", вцепился в нее мертвой хваткой и удерживал ее среди камней и бурунов до тех пор, пока другие не подоспели на помощь. Если учесть, что он плохо видел (а если бы потерял или разбил очки, то вообще бы ничего не увидел) и не больно-то хорошо умел плавать, то его поведение в такой ситуации было просто героическим.
Запомнилось также наше прохождение на плоту знаменитого Хутинского порога. Накануне события, когда мы весь день ждали и "ловили" плот, он пел песни, читал любимые стихи, рисовал окрестные виды... А когда на другой день, на рассвете, привязав байдарку и привязавшись сами к плоту, мы начали проходить этот четырехступенчатый порог, Шкловский спокойно сидел верхом на бревне, держась за страховочную веревку, и с интересом фиксировал драматические моменты "операции": как наши плотовщики (перед опасным местом) перешли с плота на катер; как катер, маневрируя в пороге, развернулся и пошел "задом наперед"; как плот в начале порога наскочил на камень и при этом разорвало трос, опоясывающий весь плот; как, вдруг, рядом с нами, с легкостью, начали подниматься и вставать вертикально толстенные бревна... К счастью, часть плота, к которому мы привязались, оказалась наименее разрушенной; ни мы, ни байдарка не пострадали.
Уже в Кызыле, в самом конце путешествия, И.С.Шкловский с живым интересом наблюдал на берегу Енисея сцену, когда наш плотовщик, окруженный толпой слушателей, в очень образных выражениях рассказывал своим коллегам, как все происходило на пороге... Из этого рассказа Иосиф Самуилович понял, что наше прохождение оказалось далеко не обычным даже для видавших виды плотовщиков.
| В начало страницы |
Доктор физ.-мат.наук В.И.Красовский (ИФА)
Я познакомился с Иосифом Самуиловичем Шкловским в 1948 г. на Крымской Астрофизической обсерватории, где по договоренности президента АН СССР С.И.Вавилова с академиком Г.А.Шайном мне было поручено исследовать возможность использовать ЭОП для исследования инфракрасного излучения ночного неба и астрофотографии.
Мои интересы концентрировались в основном на первой задаче. Это гармонировало с намечаемым участием СССР в обширной программе МГГ. И.С. имел в то время чрезвычайно обширный круг интересов, в том числе и в интересующей меня области. Он всегда активно дискутировал по всем вопросам. В некоторых спорах со мной оказывался правым. С 1952 г. я стал возглавлять исследования излучения ночного неба и полярных сияний в ГЕОФИАНе и в связи с этим предложил И.С. работать у нас по совместительству.
Его эрудиция и способность к активному диспуту представлялась мне очень полезной в новой начинающейся области знаний. Взамен я предложил ему содействие в использовании ЭОП для астрофизических исследований. Его адъютантом по этим вопросам был П.В.Щеглов, и И.С. согласился. В 1956 г. круг наших интересов дополнился космическими исследованиями. В этом же году ГЕОФИАН распался на части и мы оказались в ИФА, где И.С. стал еще и членом квалификационного ученого Совета.
Мы проработали вместе до 1967 г., в котором возник ИКИ, полностью поглотивший И.С., который внес очень много ценного и в наши представления об изучении ночного неба.
Иногда я оказывался вовлеченным им в полемику о скачках в эволюции жизни н Земле при вспышках сверхновых. И.С. часто посещал наши станции в Звенигороде, Рощино и Лопарской. Он был человеком с огромным кругом интересов и большой осведомленностью во всем. С ним всегда было интересно и нескучно беседовать. Он часто бывал у меня дома. Но с 1967 г. я больше находился в Звенигороде и встречался с ним редко. Да и у него интерес к нашей тематике, с которой я связал судьбу с 1948 г., практически исчез при полном погружении в астрофизические проблемы. Последний раз наша встреча состоялась в 1977 г. на моем семидесятилетнем юбилее. Выступая на нем, он вспоминал о счастливом времени нашей совместной работы в ГЕОФИАНе и ИФА. Глубоко сожалея о безвременной потере Иосифа Самуиловича, считаю своим долгом напомнить об его существенном вкладе в наши знания об эмиссиях верхней атмосферы. Возможно об этом не знают или мало знают его коллеги - астрофизики.
| В начало страницы |
Н.Б.Лаврова (ГАИШ)
Вспоминается такой случай:
Ю.П.Псковский работал в Отделе физики Луны и планет у Ю.Н.Липского, но его интересы относились к совсем другой области (в описываемое время он уже занимался Сверхновыми), и ему хотелось перейти в более подходящий для него отдел. Ю.Н. давал ему возможность заниматься тем, что ему интересно, но отпускать его совсем не хотел. Как-то Н.Б. Григорьева при случае сказала Иосифу Самуиловичу: "Иосиф, возьмите к себе Юру". Он ответил: "С удовольствием, если его отпустит Ю.Н. Против Юрия Наумовича я не сделаю ничего". Ответ нам показался странным: при резкости И.С. и его готовности пойти против кого угодно, когда надо, такое отношение к Липскому... Он что, так боится Ю.Н.?
Разгадка пришла позже. Когда умер Липский, И.С. выступил на его похоронах с яркой, как это ему было свойственно, речью и, между прочим, рассказал следующее: они учились на физфаке на одном курсе, но в разных группах и в сущности не знали друг друга (Ю.Н. был старше И.С. лет на 7). Юрий Наумович был членом партбюро физфака. В 1937 г. в партбюро поступил донос на И.С., что в те времена обычно кончалось катастрофой для человека, против которого он был направлен. Ю.Н. сумел убедить бюро не давать ход этой бумажонке и спас И.С. от страшной опасности. Обо всем этом И.С. узнал много позже и как-то случайно, а тогда, как он сказал, "я порхал, как птичка божия, и не знал, что совсем чужой человек меня спас".
И благодарность И.С., и то, что он над гробом во всеуслышание рассказал, чем он обязан этому человеку, характеризуют его самым лучшим образом.
| В начало страницы |
Кандидат физ.-мат.наук Г.А.Лейкин (ИНАСАН)
В 1949 - 52 гг. И.С.Шкловский был моим научным руководителем в аспирантуре ГАИШ. Кажется, я был первым его аспирантом. Был он в это время еще очень молод, очень экспансивен, даже задирист. Увлеченности наукой как бы стеснялся и предпочитал, несколько бравируя, выказывать приверженность житейским радостям.
Знакомых четко делил на друзей и врагов, причем переход из врагов в друзья был строго запрещен и вражда активно демонстрировалась.
В действительности же был очень увлечен теорией солнечной короны - это было его докторской диссертацией. Он был первым в Советском Союзе активным сторонником "горячей" короны. Надо сказать, что представление о горячей короне далеко не сразу получило общее признание, и И.С.Шкловский активно и резко воевал за него с рядом видных в то время астрономов, что в ту эпоху было отнюдь не безопасно.
Предложенная И.С.Шкловским тема моей диссертации - исследование механизмов нагрева солнечной короны - лежала в этом русле его интересов. Может быть, не лишне заметить, что два выявленных тогда возможных механизма нагрева короны оказались реальными и привлекают внимание и сейчас: нагрев волнами, распространяющимися от грануляции в активных областях солнца, наблюдался при полете "Спейслаб- 2" в августе 1985 г., а индукционный нагрев при вращении звезды в межзвездном магнитном поле обсуждается в связи с обнаружением корон у неконвективных заезд.
Позже тематика моей работы изменилась, и контакты с И.С. стали более редкими. Однако и при этих редких контактах всегда удивляло ненасытное стремление И.С. узнать все о вашей работе. Разговор превращался в своеобразный допрос, весьма полезный для допрашиваемого благодаря огромной эрудиции И.С. и его способности быстро оценить ожидаемый результат.
| В начало страницы |
Кандидат физ.-мат.наук А.М.Лозинский (ИНАСАН)
В 20-м номере журнала " Шахматное обозрение" за 1985 год помещено интервью, которое дал поэт-пародист А.Иванов. На вопрос "Считаете ли Вы, что для шахматиста важно иметь хорошо развитые мышцы предплечья той руки, которой он передвигает фигуры?" - А.Иванов ответил: "Только в том случае, если после партии начинается рукопашная."
В связи с этим мне вспомнилась партия И.С.Шкловский - Ю.И.Ефремов из турнира на звание чемпиона ГАИШ 1949 года. В этой партии на 12-м ходу Юрий Иванович подставил ферзя. Иосиф Самуилович великодушно предложил ему сделать другой ход. Но через пару ходов сам подставил слона и попросил разрешения сделать другой ход. Ю.И. отказал ему в этом. Экспансивный Иосиф Самуилович вскочил и возмущенно сказал. "Я же дал тебе сделать другой ход, когда ты подставил ферзя". "Мог не давать", - спокойно ответил Юрий Иванович. Подобной "несправедливости" И.С. Шкловский не стерпел и началась потасовка, которую быстро прекратил арбитр турнира С.М.Полосков, раздвинув "спорящих" на расстояние своих мощных распростертых рук.
| В начало страницы |
Доктор физ.-мат.наук Е.А.Макарова (ГАИШ)
В моей жизни И.С.Шкловский появился с 1941 г. (ГАИШ, Ашхабад, Свердловск и вся остальная жизнь в ГАИШ). То ближе, то дальше, но всегда ярко и радостно от того, что рядом такая личность, индивидуальность, нестандартное мышление, нестандартное слово. Великолепная память, блестящая эрудиция не только в физике, астрономии, истории, талант лектора, художника, писателя - всех талантов не перечислишь, не последний из которых - уметь видеть людей вокруг себя.
Кого в Иосифе Самуиловиче не 6ыло - так это чиновника, хотя деловитость уважал. Были всякие недостатки, бывал нетерпим и несправедлив иногда, но никогда - как чиновник, а всегда как человек увлекающийся, любящий, ненавидящий.
В 1941 г. руководитель моей дипломной работы Б.А.Воронцов-Вельяминов надолго лег в больницу, и мне назначили в соруководители аспиранта И.С.Шкловского. "Моя" Новая Геркулеса его нисколько не интересовала, а я не решалась приставать к блестящему аспиранту, контакта не получилось. В эвакуации в Ашхабаде мы оказались в одном большом классе школы N 19 - несколько семей с физфака, мехмата, в том числе и ГАИШ.
Наш и И.С.Шкловского "дома" разделяла школьная парта, которая служила и столовой моим маленьким детям. Несмотря на войну, мрачные сводки и множество немыслимых в мирное время проблем, целый год жили дружно и очень интересно. Обсуждались сводки с фронта, история и будущее астрофизики, спорили, и часто заводилой споров был Иосиф Самуилович. С того времени на всю жизнь я сохранила привязанность к солнечной короне.
Наверное, сравнительно с остальными местами жизнь в Ашхабаде была легче. Симпатичный патриархальный университет в Киши, смешавшийся с московским; гром баса Д.Е.Меньшова, читавшего лекции почему-то на балконе какого-то дома на нашей улице; занятия с немногими студентами, но тоже не совсем обычными; дежурство в соседнем госпитале. В класс приносили детскими ванночками суп-лапшу, томат-пасту, в колхозе за работу давали помидоры, больше похожие на яблоки, и несравненный ашхабадский виноград.
Весной ходили на охоту - собирали шипящих, как змеи, черепах. Живые консервы долго подкармливали университетскую братию. Еще в поезде Ашхабад - Свердловск (когда университет перебазировался) по вагонам ползали черепахи с номерами классов на панцирях.
В Свердловске жизнь повернулась круто - очень холодно, очень голодно, сурово. Класса не стало. Всех рассеяли по чужим конуркам. Несмотря на предложения более легкой жизни с "рабочей" карточкой и прочими благами, И.С.Шкловский остался в ГАИШ, не бросил астрономию со "служащей" карточкой, ничтожным жалованием. А еще надо было заботиться о своих родственниках, живших в Свердловске вместе с ним. Но никогда не слышали мы от него жалоб, всегда его приход - праздник, уход от мрачноватой жизни, интересные астрономические и всякие другие новости. Не разменивался, не менял свое призвание на блага жизни. А жил очень долго трудно - вернувшись в Москву, был еще лаборантом службы Солнца в ГАИШ.
Для меня - это человек, встреча с которым всегда радость, всегда ярко запоминается. То рассказ о Малеевке, то неожиданная историческая параллель, то рассказ-воспоминание из невероятной серии встреч с интересными людьми. Даже посещение академической больницы, где Иосиф Самуилович лежал с инфарктом, оборачивалось интересными встречами, историями, рассказами, а иногда и выставками; и все же суть этого человека, как мне кажется, в верности - науке, дому, друзьям.
| В начало страницы |
Член-корреспондент АН СССР Э.Р.Мустель (Астросовет)
Иосиф Самуилович Шкловский, выдающийся ученый в области астрономии, астрофизики и смежных наук. Им было разработано впервые большое количество важных проблем в самых различных областях астрономии и астрофизики. Отличительным свойством исследований И.С.Шкловского было то, что он всегда старался находить новые и притом сложные проблемы и решать их. Я впервые познакомился с Иосифом Самуиловичем в Свердловске в 1942 году и сразу же сблизился с ним. В это время он занимался изучением загадочных свойств солнечной короны, в которой сосуществуют элементы со сравнительно умеренной и в тоже время очень высокой температурой. Ему удалось решить эту проблему. От проблем солнечной короны он перешел к звездам, к их эволюции. Особенно он был заинтересован исследованием эволюции белых карликов и планетарных туманностей. Согласно его выводам, они оказались генетически связанными друг с другом. Дальнейшие исследования подтвердили эти выводы. Большое количество совершенно новых результатов было получено Иосифом Самуиловичем в изучении сверхновых звезд и их остатков. Особенно важная работа И.С.Шкловского была связана с объяснением синхротронной природы многих объектов Звездного мира.
Много нового было сделано И.С.Шкловским в области внегалактической астрономии и радиоастрономии. Очень трудно перечислить все важнейшие работы, выполненные И.С.Шкловским.
И.С.Шкловский был прекрасным популяризатором. Содержание его книг было очень интересным и доходчивым. В частности, я читал его книги с большим удовольствием.
Иосиф Самуилович был великолепным лектором и рассказчиком. Я всегда слушал его выступления с большим интересом.
Я много общался с Иосифом Самуиловичем в Крымской астрофизической обсерватории. Мы обсуждали там самые различные астрономические проблемы и другие вопросы.
Иосиф Самуилович был очень добрым и отзывчивым человеком.
| В начало страницы |
Сорокина Е.А. (ГАИШ)
Я проработала в ГАИШ 5О лет и из них 45 - общалась с Иосифом Самуиловичем Шкловским.
В первый раз мы встретились во второй половине лета 1939 года, когда Иосиф Самуилович пришел на обсерваторию ГАИШ. Мне бросилось в глаза, что он очень бедно одет, но зато обладает великолепной шевелюрой. Было время летних отпусков и я (я была тогда зав.канцелярией) практически находилась в институте одна, если не считать еще кое-кого из обслуживающего персонала.
Иосиф Самуилович сказал, что он пришел устраиваться в аспирантуру. Ну, - в аспирантуру, так в аспирантуру... и я деловито стала знакомиться о его документами, главным образом, с анкетой, которая в то время была очень обширной (в бериевской редакции). Все о И.С. узнала из этой анкеты, но главное, что меня тогда заинтересовало и расположило к себе, это то, что в вопросе о семейном положении значилось, что он женат и имеет дочку. Может быть, это было связано о тем, что у меня самой в то время была маленькая дочка. Но у него-то ведь - всего в 23 года! И он много и ласково говорил о ней.
Не помню, да просто и не знаю, как дальше развивались события с его зачислением в аспирантуру, но я его сразу обнадежила. Наверное, потом все прошло в законном порядке. Во всяком случае И.С. в ту же осень был зачислен.
Должно быть, поэтому в дальнейшем, при плановых встречах с друзьями, И.С. неизменно провозглашал, что в ГАИШ его приняла Елена Андреевна.
Дальше - через 1,5 года - война. ГАИШ эвакуируется в Свердловск, а МГУ (а с ним и И.С.) - в Ашхабад. И вот, когда поезд МГУ (проездом) стоял в Свердловске, в ГАИШ, как снег на голову, совершенно замерзший (был легко одет и на ногах - в уральские-то морозы - какие-то невероятные бутсы) является Иосиф Самуилович. Явился в ГАИШ и остался вплоть до самой реэвакуации 1 очереди (в мае 1943).
Чем он занимался для души (т.е. наукой), я не знаю, но как и несколько научных сотрудников, И.С. работал в группе по астрономическим вычислениям движения небесных объектов (восхода и захода Солнца и Луны) для Военно-воздушных флотов СССР. После выхода из печати этих материалов в Нижне-Тагильской типографии мы - и я в том числе - рассылали их особым путем по волнующим нас адресам ВВС. Очень хорошо помнится - цепочка (гуськом) из 6 - 7 сотрудников и, в том числе, обязательно И.С., каждый с двумя объемистыми пачками упакованных материалов через плечо, несут их в определенное учреждение для отправки по назначению.
Помнится еще, что я - почему-то одновременно с И.С. - регулярно сдавала кровь для фронта. У меня была I группа, у И.С. - IV. И до сих пор помню его огорченное лицо, когда в связи, должно быть, с избытком в донорском пункте крови IV группы ему отказали в ее приеме.
После перехода И.С. в ИКИ мои встречи с ним значительно сократились, но, несмотря на переход в другое учреждение, он продолжал общаться с ГАИШ, оставаясь в нем зав. отделом радиоастрономии на общественных началах.
В заключение хочется еще раз сказать, что И.С. очень любил своих детей и всегда при встречах много рассказывал о них.
| В начало страницы |
Член-корреспондент РАН Н.Н.Парийский
(научный
пуководитель
И.С.Шкловского в аспирантуре; ИФА)
Незадолго перед началом войны (в 1939 г.) на кафедру астрофизики Московского университета был принят аспирантом только что окончивший Московский Университет по специальности физика И.С.Шкловский. Он сперва хотел стать физиком-теоретиком, но как потом рассказывал, квантовая механика ему не понравилась, и он решил стать астрономом. В отличие от большинства наших молодых астрономов - Паренаго, Кукаркина, Воронцова-Велъяминова, Северного, Мустеля, да и меня, еще с отрочества интересовавшихся астрономией, наблюдениями переменных звезд и получивших астрономическое университетское образование, И.С. был "новичком" в астрономии, получив зато хорошую физическую подготовку.
Я в то время был доцентом кафедры астрофизики, организованной в 1933 г. Василием Григорьевичем Фесенковым на физмате МГУ. Мне было предложено стать руководителем этого нового аспиранта.
В те времена аспиранты должны были сдавать гораздо больше экзаменов, чем теперь: кроме двух иностранных языков и философии диалектического материализма, еще три (а иногда и больше) по различным разделам астрономии. А И.С. пришлось штудировать и дополнительные разделы, такие, как сферическая астрономия, небесная механика, динамика твердого тела.
В те времена (1939 г.) руководители занимались со своими аспирантами гораздо больше, чем теперь. Мы встречались с И.С. каждую неделю, и он получал задачу на эту неделю и рассказывал, что проработал. Уже тогда я радовался его способностям, живости его ума и оригинальности решения многих задач. Тогда, познакомившись с теорией ионизации Меднаха Саха, он особенно заинтересовался физическими условиями в околозвездном пространстве. Занятия были прерваны войной. Вначале мы с ним часто дежурили по ночам на чердаках зданий Московской обсерватории на Пресне, охраняя их от немецких зажигалок.
В июле 1941 г. я был отозван академией из ополчения как ученый секретарь комиссии по наблюдению солнечного затмения 21.9.1941 г., и в начале августа уехал вместе с эвакуированными сотрудниками Академии наук в Алма-Ату. Еще в июле во время первых бомбардировок И.С. помогал нам грузить в специальный товарный вагон затменное оборудование. Я очень хорошо помню эту ночь. Мы перетаскивали ящики с автомашины в вагон, стоявший под навесом пакгауза на товарных путях вблизи Курского вокзала под грохот падающих бомб и непрерывный треск по железной крыше пакгауза осколков наших зениток. К ним мы уже привыкли при наших дежурствах на чердаках. И.С. никогда не отказывался от физической работы. Он хотя и был малого роста и щуплый на вид, но очень гордился своими мускулами, которые он развивал по системе какого- то чеха (забыл фамилию).
Он был очень расстроен, когда на какой-то вечеринке потерпел поражение от меня в состязании в силе бицепсов, опираясь локтем на стол. Но был удовлетворен, что честь Шкловских была восстановлена силой его братца - известного скульптора, которого он очень любил и произведения которого любил демонстрировать.
Я уехал в Алма-Ату, И.С. в Ашхабад с частью студентов. И.С. не попал ни в армию, ни в ополчение вследствие огромной близорукости. О жизни в Ашхабаде, о ловле там черепах вследствие голодного существования И.С. красочно описывал в своих воспоминаниях. И несмотря на тяжелые жизненные условия, он сумел уже к октябрю 1943 г. подготовить кандидатскую диссертацию на тему: "Электронная температура в астрофизике", где впервые обосновывал инверсию температуры в околозвездном окружении и только немного не дошел до миллионной температуре в короне. Работы Гротриана и Эдлена по отождествлению загадочных линий корония тогда еще не дошли до него. Диссертация была защищена 13.04.1944 г. К сожалению, я на ней не присутствовал, так как вернулся в Москву из Алма-Аты только немного позже.
Но эта работа послужила началом блестящих работ И.С. по солнечной короне, много сделавшего по теории ионизации в ней. На эту тему им вскоре (уже в 1949 г.) была защищена докторская диссертация, а в 1952 г. издана первая астрофизическая монография И.С., посвященная целиком солнечной короне. В ней им изложена не только развитая им детально теория ионизации материи в условиях солнечной короны, но и сделаны даже первые оценки ее химического состава. В 1962 г. вышло новое, дополненное издание под названием "Физика солнечной короны". Эта книга была переиздана в Англии. Несмотря на ясную физическую (как теоретическую, так и наблюдательную) обоснованность высокой электронной температуры в короне порядка миллиона градусов, это необычное в те времена представление некоторыми учеными принималось с трудом и вызывало сомнения.
Поэтому в феврале 1953 г. комиссией по исследованию Солнца при Астросовета АН СССР было организовано специальное научное обсуждение монографии И.С. о солнечной короне. Были назначены рецензенты: Г.А.Шайн (КрАО), В.В.Соболев (ЛГУ), В.А.Крат (ГАО), Н.Н.Парий- ский (ГЕОФИАН), Н.А.Яковкин (АО Киевского университета), С.Б.Пикельнер (КрАО). Кроме того, принимали участие в обсуждении А.А.Михайлов, В.А.Амбарцумян, С.Э.Хайкин, А.Г.Масевич, Г.Ф.Ситник и другие. Несмотря на резко отрицательное выступление В.А.Крата (в основном, из-за неучета его работ и представлений), заключение было, конечно, положительное, особенно отмечалась новизна монографии, а некоторыми и как наилучшая современная монография по астрофизике.
Подробная информация об этой дискуссии изложена С.М.Полосковым в Астрономическом журнале (т.30, N4, 1953, с.459). И.С. очень переживал эту дискуссию. Будучи крупнейшим специалистом по солнечной короне и творцом наиболее полной ее теории, в то время И.С. ни разу не видал "живой" короны до 1961 г. До этого И.С. три раза был моим помощником для наблюдений солнечной короны и изучения ее составляющей, для чего я сооружал специальные спектрографы. И.С. очень хотелось увидеть живую корону. В 1945 г. сразу после окончания войны 9 июля 1945 г. ГАИШ была организована 79-я экспедиция в Рыбинск под руководством А.А.Михайлова. И.С. выехал заранее с основной частью для установки столбов и постройки павильонов. Я с А.А.Михайловым задержались в Москве вследствие празднования 225-летнего юбилея Академии наук, и приехали незадолго для установки инструментов. Как всегда перед затмением наступает горячка, и чего-нибудь не хватает. Помнится, не было защитной крышки для питающего целостата. Я поручил ее сделать И.С. из фанеры. Он начал делать ее неумело, выдалбливая круг стамеской, другой сотрудник экспедиции А.М.Лозинский хотел ему помочь, но И.С. заартачился и поспорил, что сделает быстрее Лозинского. Лозинский, конечно, выиграл, и И.С. лишился суточного пайка сахара. Не очень-то удачны были успехи И.С. в кулинарном искусстве (мы дежурили по очереди, живя в пустой школе), хотя он и пытался даже делать блинчики.
Возвращаясь после неудачного наблюдения Рыбинского затмения (шел дождь), мы как-то сидели вечером на борту пароходика и наслаждались природой. Настроение было минорное, и меня поразил И.С., неутомимо декламировавший стихи. Память у него была замечательная. Тогда я, по- видимому, очень поднялся в его мнении, расшифровав непонятные ему стихи Пастернака. И.С. был тонким ценителем и живописи, и литературы. На затмении 1947 г, в Бразилии, И.С. был моим помощником. Он никогда не чурался тяжелой, даже грязной работы, и с большим усердием и тщательностью закапчивал керосиновой копотью внутренность переходных труб для уменьшения рассеянного света. И во второй раз ему не удалось увидеть корону. Целый месяц стоявшая хорошей погода в г.Араша в центральной Бразилии в день затмения сменилась полной облачностью, а на следующий день была опять прекрасной, таковы капризы погоды. Как всегда, И.С. был прекрасным спутником в экспедиции - веселым, неунывающим и горячо всем интересующимся, общительным, и легко заводящим знакомство с местными жителями.
У И.С. не было проблем с поклонницами даже в Бразилии. Помню двоих, одна из которых приехала на проводы нашей экспедиции и проливала на берегу горькие слезы. Не было проблем у И.С. с морской болезнью - бывали дни, когда лежала вся команда корабля, кроме И.С., меня и капитана.
Третье затмение, на котором мне помогал И.С. - это затмение 30.06.1954, где мы его опять не наблюдали в Невиномысской у берегов Кубани.
Последний раз я ездил с И.С. на затмение 15.02.1966 в Ростове, когда погода нас опять подвела - шел дождь со снегом, но И.С. сумел получить место на самолете, чтобы наблюдать корону с борта выше облачного слоя; живые корональные линии ему удалось увидеть только в 1956 году на корональной высокогорной станции Алма- Атинского астрономического института во время состоявшейся тогда там сессии Астросовета.
Хотя после 1981 г. я отошел от работ в ГАИШ, но сохранил неизменные дружеские отношения с замечательным астрономом, удивительно горячим, живым, жизнерадостным, умным и радостным человеком - И.С.Шкловским.
| В начало страницы | | | Оглавление | | | Воспоминания |
|
Публикации с ключевыми словами:
персоналии - Шкловский
Публикации со словами: персоналии - Шкловский | |
См. также:
Все публикации на ту же тему >> | |
