У меня с Гагариным были теплые дружеские отношения. Впервые мы встретились в 1959 году, когда проходили медицинский отбор в отряд космонавтов. Он мне сразу понравился. Парень такой веселый, общительный, как мы теперь выражаемся, коммуникабельный. Когда мы приехали в Москву, я узнал, что у него жизненный опыт такой же, как и у меня. Он учился в ремесленном училище в Люберцах, я в Белой Церкви. Он окончил Саратовский техникум как металлург, а я Магнитогорский. Он летал в аэроклубе в Саратове, а я в Магнитогорске.
         По приезде в Москву меня назначили старшим группы, избрали секретарем партийной организации. Тогда назывался не отряд, а просто группа космонавтов. А потом уже, когда Юра слетал, он стал командиром отряда. Поэтому отряд и стал называться гагаринским. Все прекрасно понимали: и Сергей Павлович Королев, Генеральный конструктор, и Константин Андреевич Вершинин, Главнокомандующий ВВС, и Евгений Анатольевич Карпов, командир нашей войсковой части, что всю группу почти из 20 человек сразу готовить нельзя. Тогда было отобрано шесть человек: Юрий Гагарин, Герман Титов, Авдриан Николаев, Валерий Быковский, я и еще Анатолий Карташов (его потом по состоянию здоровья списали), шестым стал Григорий Нелюбов. И вот все шесть человек готовились не к первому, а к первым космическим полетам. Мы знали прекрасно, что полетит кто-то один. У всей нашей группы, не только нашей "шестерки", симпатии были, конечно, на стороне Гагарина. И даже когда решался вопрос, меня спросил Карпов: "Как старший группы, как секретарь партийной организации, кого ты порекомендуешь?" Я ответил: "Евгений Анатольевич, я не знаю, что Вы ждете от меня, но я Вам скажу: первым должен быть Гагарин". Он засмеялся, пожал мне руку и говорит: "Молодец. Я думал, что ты скажешь: "Я полечу".
         За Гагарина были и Королев, и Вершинин, и Каманин (помощник Главкома ВВС по космосу). Титов был назначен его дублером.
         Все приступили к тренировкам. Первая "шестерка" вылетела на старт, а остальные ребята были направлены на наземные измерительные пункты. На космодроме с Юрой Гагариным мы спали в одной комнате (предстартовую ночь он был с Германом, как положено, с дублером). Однажды перед сном я ему говорю: "Юр, вот ты слетаешь (а мы так примерно представляли, что потом будет, ну, как челюскинцев встречали, как первых летчиков - Каманина, Водопьянова, Чкалова), слава придет к тебе, почет и забудешь ты нас, своих друзей". Он вскочил с кровати и говорит: "Паша, как тебе не стыдно, ты прошел такую же школу, как и я, и ты мне так говоришь об этом". Мы действительно не ошиблись, потому что Юра не зазнался, в нем этого никогда не проявлялось.
         Королев обратился ко мне с таким предложением: "Паша, ты будешь у нас первым связным, Юра сядет в корабль, а ты будешь находиться в бункере вместе с нами, поддерживать с ним связь".
         Королев понимал, что Юре будет приятно слышать голос своего товарища, своего друга. В бункере находилось 5 человек: Королев, Каманин, два пускающих (от военных был полковник Кириллов, а от промышленности Воскресенский) и я.
         Ну а потом было знаменитое гагаринское "Поехали".
         Полет шел нормально. Когда слетел головной обтекатель и Юра впервые увидел с такой большой высоты Землю, он воскликнул: "Ой, какая же она красивая!" Его полет и приземление прошли нормально.
         Потом Юра начал путешествие по странам и континентам. Мы немного побаивались, как бы что-то получилось не так. В таком-то возрасте, 27 лет, слава на весь мир. Встречался он со всеми, на разных уровнях, начиная от простых тружеников и кончая президентами, генсеками, королями. Он, молодец, все выдержал, обезоруживая всех своей знаменитой улыбкой и своей простотой. Люди не могли предъявить ему никаких претензий, потому что они видели, что все идет от души. Нас же никто не учил, как правильно сидеть, как вилку и нож держать, что кушать, с чего начинать.
         Был такой случай у Юры на приеме у английской королевы. Он был приглашен на ланч. За столом они вдвоем, напротив друг друга. Юра рассказывал: "Столько столовых приборов лежит справа, слева, впереди, я и не знаю, за что взяться, решил повторять все, как делает королева". А она тоже сидит и смотрит на него. А потом Юра не выдержал, улыбнулся и говорит: "Ваше королевское величество, я простой летчик, каких у вас сотни. Меня не обучали, как и что надо делать за столом". Она засмеялась и сказала: "Мистер Гагарин, я родилась и воспитывалась в Букингемском дворце, но я тоже не знаю (на то она и королева и дипломат, чтоб так сказать), как и что надо делать. Давайте будем кушать так, как кому удобно".
         Короче говоря, сама жизнь заставляла нас учиться всему. Юра это все выдержал, как говорится, вынес. Я хоть и старше был, но все равно с удовольствием у него учился многим вещам, и выдержке, и умению руководить, так, как это делал он, став командиром отряда. Он молодец. Мы всегда советовались, как и что необходимо сделать. Я еще четыре года был секретарем партийной организации, поэтому разговоры были у нас разные. Когда Юрий еще был жив, у нас было заведено правило, называлось оно просто - надо собраться. Если кто-то из нас неправильно себя вел, любой из нас мог подойти и сказать Гагарину: "Юрий Алексеевич, надо собраться". Собираемся и начинаем песочить, причем любого из нас, в том числе и самого Гагарина. Свои же собирались ребята. Жаль, что такого нет сейчас. Можно было бы многое-многое исправить, если бы такая традиция продолжалась. Но с уходом Юры традиция эта, к сожалению, была нарушена.
         Гибель Юрия была для всех нас страшным ударом. Сейчас ходят разные версии о причине его гибели. Я хочу сказать о том, что никто не знает, почему это произошло.
         Гагарин прожил очень яркую жизнь, я, например, уверен, если бы он и Королев не ушли так рано из жизни, наша космонавтика развивалась бы совсем по-другому.

         Павел Попович,
         летчик-космонавт СССР

         (Опубликовано в журнале "Аэрокосмический вестник", 2001, ? 1).