Получил письмо с известием о кончине Виктора Михайловича глубокой ночью. Не мог заснуть, вспоминал этапы пути, пройденные вместе.

Витя был прирожденным фотометристом,  преданным своей науке. Он был хорошим и надежным другом. Я познакомился с твоим отцом, будучи выпускником МФТИ, когда Я.Б. Зельдович послал меня второй раз в Крым на Южную Станцию ГАИШ и в Обсерваторию учиться настоящей астрономии. И Витя стал для меня таким учителем. Помню ночи на шестидесятке, наведенной  то на Лебедь Х-1, то на Геркулес Х-1 или Лебедь Х-2,  и Витю, диктующего мне цифры, бегущие на индикаторе его фотометра, и регулярно проверяющего, чтобы заезжий гастролер, да еще теоретик, не перепутал ряд, куда надо записывать эти цифры. Помню горячие споры насчет интерпретации переменности и глубокомысленные заявления – нет, статистика не слишком хороша, надо наблюдать дальше. Каким-то шестым чувством он угадывал наиболее интересные мишени и в любое время ночи шел наблюдать транзиенты, будя меня по телефону - сейчас прояснится. Это было уже позже, в незабываемые 71-ый, 72-ой и 73-ий годы, когда уже летал УХУРУ, а шестидесятка и Витин фотометр еще позволяли конкурировать со всем миром.

А в тот второй приезд запомнилась тонкая и маленькая, совсем как ребенок, Зоя с Аленой на руках, стоящая рядом с Витей, который встречал меня как хозяин и должен был поселить в общагу для студентов. С тех пор я радовался каждой возможности попить густой чай у него дома или в кабинете, где все  тоже было обставлено так по-домашнему. Помню Витины помидоры с грядки,  и как он угощал меня ими после своего первого сердечного приступа. Я тоже выращивал помидоры в седьмом классе в Ташкенте. Витины были поровнее и не менее вкусны. Помню его приезды в Москву, как он приходил ко мне в "холостую" квартиру в Чертаново и давал советы, как выйти из того тяжелого положения, в котором я тогда находился. Он очень любил своих детей и внуков, рассказывал о них и распрашивал меня о моих детях, старшего из них он иногда заставал у меня и потом хорошо помнил его детские повадки.

Грустно осознавать, что друзья уходят, оставляя нас с людьми другого поколения, которых волнуют уже другие воспоминания, другая история. Быстро меняется и наша наука, но каждый раз, читая или слыша на семинаре про очередной яркий транзиент,  вспоминаешь:  все как в Геркулесе или как в Лебеде. Мы это все проходили с Витей Лютым и Толей Черепащуком, с Н.Н. Курочкиным и Колей Шакурой давным давно, и мы были тогда первыми. Не сомневаюсь, что Витя тоже про себя гордился этим временем,  и это чувство помогало жить и бороться с болезнью. А ведь он был еще настоящим пионером и в исследовании переменности  NGC 4151 и других ядер активных галактик.

 

Низкий поклон от меня  Зое,  ей тяжелее всех,  Алене,  внукам Вити,  всем членам Вашей семьи.

Рашид Сюняев