Документ взят из кэша поисковой машины. Адрес
оригинального документа
: http://www.prof.msu.ru/publ/conf/conf40.htm
Дата изменения: Fri Jul 9 11:05:23 2004 Дата индексирования: Mon Oct 1 22:42:16 2012 Кодировка: koi8-r |
А. Черчесов
Владикавказ
При том, что исходная
формула оптимальной комбинации взаимоотношений
свободы и культуры чрезвычайно проста (без
свободы нет культуры и обратно), расшифровать
эту формулу на деле совсем непросто.
"Постперестроечные" годы
продемонстрировали, что первые шаги в
направлении демократии серьезнейшим образом
нарушили прежний баланс советских времен, в
котором свобода ограничивалась в основном
идеологическими лозунгами, а культура
находилась под прессом неусыпных
государственных забот и, за небольшими
исключениями, неплохо справлялась с навязанной
ей ролью. С реализацией идеи свободы слова
ситуация коренным образом изменилась. Если
раньше одним из главных умений культуры был
талант красноречиво молчать или с презрением о
чем-то умалчивать, достигая в искусстве Эзоповых
иносказаний немалых успехов и обретая через них
ощущение отваги и воли, то в момент, когда вдруг
стало возможным шептать, говорить и даже кричать
о том, чтo ты думаешь, без серьезного риска быть
тут же наказанным властью, наступила недолгая
эйфория, которая первым делом взметнула тиражи
журналов и газет до небывалых высот, но как-то
очень скоро - делом вторым - сменилась в обществе
странной рассеянностью и апатией. Внезапно
выяснилось, что вместе со свободой слова
произошла и его, слова, небывалая девальвация, а
что до культуры - то она, разорвав опостылевшие
оковы зависимости и молодецки упившись на пиру
своей над старой властью победой, очутилась в
положении птенца, который, соблазнившись
безоблачной синевой весеннего неба, выпорхнул из
гнезда, но вдруг понял, что крылья его слабы и не
выдерживают испытания полетом.
Получив долгожданную свободу,
культура лишилась привычной государственной
поддержки и заметно приуныла, потому что впервые
за многие годы стала смотреть на жизнь не только
без привычных "розовых очков", но еще и на
голодный желудок. Политика сокращения
ассигнований на культуру и образование из все
больше тощавшего правительственного кошелька
нанесла колоссальный удар по надеждам
интеллигенции и постепенно вывела ее из
авангарда революционных перемен в арьергард
державных интересов. Процесс этот повсеместно
сопровождался циничной демагогией и почти
неприкрытой коррупцией, что в совокупности с
заявленной свободой слова создавало уникальное
ощущение вседозволенности и тотального
беззакония, возможными прежде разве что в театре
абсурда. Поглощение олигархами контрольных
пакетов акций ведущих СМИ на федеральном и
региональном уровнях практически завершило
"первый этап" специфической демократизации
по-русски.
"Второй этап" начался тогда, когда
эти самые СМИ развязали войну компроматов, что с
особой ясностью наблюдалось в ходе последних
избирательных кампаний - в Государственную думу
и на пост Президента РФ. Был создан прецедент,
когда на самом высшем уровне политической борьбы
опробовались лозунги типа "К ответу!",
опасность которых для самих "борцов"
заключалась в том, что вместо обычной
демагогической риторики они стали вполне
всерьез использовать гражданское чувство
избирателей, которое после драматических
событий последнего десятилетия в значительной
степени "повзрослело" и перестало
довольствоваться ролью доверчивого простачка в
плутовском спектакле шкодливых политических
режиссеров. Впервые за долгие годы вслед за
привычно-вульгарной фигурой российской
"вольницы" (этого национального варианта
европейской идеи свободы) показалась надеждой и
ее заветная тень - тень закона и личной
ответственности. Тот, собственно, единственно
возможный и абсолютно необходимый ограничитель
свободы, который и отличает демократию от
мафиозно-анархического беспредела. Джинн
выбрался из бутылки и пошел бродить по стране
призраком грядущих расплат. Вполне в русле этих
настроений представляется и поведение нового
президента, так и не подтвердившего свою
готовность поддержать пресловутую идею "часа
ноль", которая еще вчера в России казалась
недостижимой мечтой.
Как далеко и куда в конце концов зайдет
этот призрак - сказать сегодня с убежденностью не
рискнет, пожалуй, никто. Но есть надежда, что и он
не заставит нас свернуть с дороги демократии,
какой бы ухабистой она ни была, потому что
свобода - даже когда это всего лишь свобода
кричать то, что думаешь, - заманчивее сытости
любого испуганного молчания.
"Третий этап" российской
демократизации, если, конечно, ему суждено
наступить, будет скорее всего характеризоваться
попытками цивилизовать весь спектр общественных
отношений, без чего попросту невозможно
укрепление государственной власти в приемлемых
с точки зрения Запада формах. Регуляция этих
отношений на базе закона и общепризнанных
человеческих ценностей и будет означать процесс
постоянных опытов по "окультуриванию"
свободы, который так хорошо известен в так
называемом развитом мире, в том числе своими
промахами и очевидными неудачами. Тем не менее
ясно одно: свобода, не ограниченная надежными
берегами культуры, так же порочна, как и
подневольная культура. Окончательного рецепта
их оптимального взаимодействия ждать не
приходится: свобода и культура
взаиморазвиваются непрерывно и динамично,
определяя в глобальном смысле само понятие и
понимание цивилизации.
ї Черчесов А., 2000