|
Документ взят из кэша поисковой машины. Адрес
оригинального документа
: http://www.prof.msu.ru/publ/book6/c63_04.htm
Дата изменения: Mon Nov 1 13:28:39 2004 Дата индексирования: Mon Oct 1 23:27:01 2012 Кодировка: koi8-r |
Ольга Панова
В англоязычной рок-музыке
исходной точкой формирования рок-культуры
является музыкальная революция 1950-х, связанная с
открытием новых музыкальных форм, которые
обретают адекватное вербальное наполнение почти
через 10 лет, в середине 1960-х с появлением
генерации новых поэтов: Боба Дилана, Джима
Моррисона и др. В России все начинается с
заимствования и имитации западных форм, и только
со второй половины 1970-х происходит их
своеобразный синтез с национальной поэтической
традицией, которая существовала до появления
рок-музыки - поэзией серебряного века,
фольклорными формами, бардовской песней.
Хронологический разрыв, различие
социального и культурного контекста, разный
язык, - все это обусловило глубокие
типологические отличия между англо-американским
и российским роком. Связь этих двух культурных
моделей так же несомненна, как и существенное
расхождение между ними. Самоидентификация
отечественной рок-культуры, ее "путь к себе"
связаны с рецепцией англо-американского
контркультурного опыта. В течение 1960-х-90-х годов
эта рецепция несколько раз качественно
видоизменялась, отмечая, тем самым, каждый
очередной этап становления и созревания
русскоязычной рок-культуры.
Появление советской
рок-музыки естественным образом началось с
заимствования готовых форм, но в силу языкового,
культурного и политического барьеров глубокое
осознание, адаптация этих форм к отечественной
социокультурной ситуации начинается гораздо
позже - лишь к концу 1970-х. Творчество пионеров
жанра (многочисленных групп, таких, как
"Рубиновая атака", "Ветры перемен",
"Соколы", "Второе дыхание")
представляло собой или воспроизведение
произведений западных исполнителей или
собственные подражательные опусы с
макароническими текстами, которые, по большей
части, были фонетической имитацией английской
речи.
На "сейшенах" царили корявые
местные Хендриксы, Клэптоны, Джимы Моррисоны и
Роберты Планты. Они самозабвенно копировали и
редко понимали, о чем поют. А публика и не хотела
ничего иного и даже возражала против попыток
музыкантов перейти на родной язык. Например,
ленинградскую группу "Кочевники",
попытавшуюся петь по-русски, несколько раз
освистывали, едва ли не прогоняли со сцены и
вообще считали второсортной. Русский язык
считался чем-то вроде атрибута конформизма,
принадлежности к "вражеской", не-роковой
системе ценностей.
Молодежная рок-субкультура, которая
начала формироваться в тот период, отличалась
крайне низким уровнем вербализации.
Единственное явление, заслуживающее в этой связи
упоминания, - это появление молодежного слэнга с
большим количеством пиджинизированного
английского. Рождение и первые шаги новой
культуры - это имитация, подражание другому,
стремление превратиться в этого другого.
Применительно к первым
опытам имитации западной молодежной
альтернативной культуры мы не можем говорить о
возникновении особого, самобытного поэтического
мира. Складывание новой культурной модели
происходит в середине 1970-х в Ленинграде.
Стихотворные опыты ленинградской субкультуры
(1974-75 гг.) оставляют впечатление ошеломляющей
новизны: ранние тексты "Аквариума" и Майка
Науменко - совершенно особый мир, многообразный и
колоритный, одним из важнейших ингредиентов
которого является американский и британский рок.
Эскепизм субкультуры, ее
пассивно-оборонительная установка на создание
герметичного, замкнутого мира, непроницаемого
для внешнего влияния (в лице родителей, школы,
института, партийных и комсомольских
организаций, начальства на работе и т.д.) приводит
к противопоставлению "мы" - "они",
которое, впрочем, не носит характера
противостояния: это самоизоляция, добровольная
алиенация, уход от социума в любом его
проявлении. До середины 1980-х годов субкультура
существовала как "домашняя игра",
происходившая на квартирах и кухнях, в узком
кругу "своих". Идея двоемирия,
существования одновременно в обыденной
действительности и в волшебном мире
"аквариума", полугрезы-полуяви - частый
мотив ранних стихов Гребенщикова (например,
"Блюз НТР"). С одной стороны, герой
функционирует как социальная единица - советский
инженер, которому утром идти на работу; с другой
стороны, он - единица субкультуры, живущий в ее
мифической реальности
Главным было общение, система
представлений, стиль жизни, нравы и быт тусовки, а
рок-музыка была объединяющей деятельностью.
Субкультура как форма бытования отечественной
рок-культуры включала в себя два уровня: нижний ( практика
субкультуры) и верхний (ее мифология). Мифология
субкультуры творилась на основе общего круга
культурных интересов, который, в свою очередь,
складывался из восприятия западной рок-культуры,
адаптируемой к советским условиям жизни.
Культурная модель американских 1960-х,
Вудсток, психоделическая и сексуальная
революции, битники, хиппизм, увлечение
экзистенциализмом, экзотическими религиями, -
все это доходило до нас через железный занавес
часто в искаженном и неузнаваемом виде, а
привившись на советской почве, давало странные
всходы: диковинный гибрид, смесь западных
образцов и местного колорита.
Так, миф психоделиков, связанные с
ним имена (Хендрикс, "Т-Рекс", Фрэнк Заппа,
Донаван, "Пинк Флойд"), идеи расширения и
изменения сознания англо-американских 60-х в
Советском Союзе (где наркотики были чем-то
загадочно-иностранным и почти никто не знал, что
это такое) трансформируются в миф алкоголя.
Портвейн и пиво - два "волшебных
экликсира" отечественных рок-текстов,
воспеваются у Гребенщикова, Майка, Цоя и
оказываются непременным атрибутом быта
субкультуры (Майк "Вперед, Боддисатства";
Гребенщиков "В подобную ночь", "Холодное
пиво").
В основном через восприятие
англоязычного рока приходят в тексты
ленинградских рок-поэтов разные диковинные
верования - с начала 1980-х годов растафарианство
(например, "Синий альбом" "Аквариума";
Майк "Натти Дрэда"), экзотические формы
религий и суеверия, поданные либо в сказочной,
либо в иронической трактовке (Майк "Гуру из
Бобруйска"), индуизм и буддизм (Гребенщиков
"Хвала Шри Кришне"). В отличие от западных
форм альтернативного религиозного поиска,
эклектическая смесь разных культов и
религиозных понятий на родной почве не
предполагает веры, а воспринимается как
"экзотический сувенир" из недосягаемых
дивных стран.
Миф рок-хэппенинга как культового,
шаманского действа, достигшего в Вудстоке
наиболее концентрированного и яркого выражения,
превращается в миф "квартирников" -
подпольных концертов с их особой атмосферой
доверительности, интимности, тайны и привкусом
запретности, добавлявшим остроты ощущений.
В каком-то смысле ленинградские
рок-поэты продолжали традицию "культурных
пересказов", которая в русской словесности
довольно внушительна и насчитывает много веков,
восходя еще к лубочным сюжетам о Бове-королевиче
(источник - предания артуровского цикла) и
романам петровской эпохи (источник - французские
галантные романы). Несколько наиболее известных
примеров таких кросс-культурных пересказов:
"Железнодорожная вода" Гребенщикова ("Road
21" Боба Дилана), "Странные дни" Майка
("Strange Days" Джима Моррисона) и знаменитый
"Уездный город N" Майка ("Desolation Row"
Дилана).
В субкультуре этого периода бытует
образ "заграницы" как волшебного, далекого
мира, сказочного царства-государства за
тридевять земель: "Гудбай, Америка, где я не
буду никогда:". Это мир, во всем отличный от
нашей скучной, серой, жизни, которая кажется
молодому человеку враждебной и беспросветной.
Процесс самоидентификации происходит
в диалоге с другим, который помогает выстроить
свою систему ценностей, отличную от официальной.
В игровой форме возникает синтез западной и
отечественной культурных моделей и формируется
новое синтетическое образование -
рок-субкультура 1970-х- 80-х.
В конце 1980-х-начале 90-х
российский рок переживает время
контркультурного бунта с его ангажированностью,
активизмом, революционностью и общим
деструктивным пафосом. Изменения в стране и
новая форма бытования рока как контркультуры
приводят к тому, что российский рок к середине
1990-х формирует новое отношение к Западу, в том
числе и к США. Время падения "железного
занавеса" - это поездки за рубеж, встречи с
иностранцами, опыт гастролей, общения и работы с
западными продюсерами, музыкантами. Гребенщиков
записывает альбом в Америке, гитарист группы
"Кино" женится на американке Джоанне
Стингрей, "Наутилус Помпилиус" гастролирует
в Финляндии, Германии и США, группа "Звуки
Му" сотрудничает с Брайаном Ино и т.д. В России
вначале ошеломляет доступность всего западного
(американские фильмы, музыка, книги, доллары,
продукты и прочее), затем наступает пресыщение и
неудовольствие - как западной, так и
постперестроечной российской
действительностью, ориентированной на западные
образцы.
Исчезает образ "дивной неведомой
страны". "Другого" узнали лично, близко.
Америка становится реальностью, а американская
рок-музыка порой даже отделяется от современной
Америки, противопоставляется ей (американский
рок - альтернатива американской жизни):
По мне, так за границей хуже. Недавно выступали в Америке. Ну тоска там смертная. А ведь в 86-м, сидя в питерском рок-клубе, мы мечтали об этой стране и представляли, как там здорово. Выйдешь на улицу, пожмешь руку Мику Джаггеру, мелькнет тень Джимми Хендрикса:[1]
Образ Запада, Америки как мира свободы, мира, где обитают рок-кумиры, теперь встречается редко. В эпоху глобализации и интеграции, демократии и почти открытых границ рок-альтернатива видит свою миссию не в усвоении западного опыта, а в отстаивании и защите собственной самобытности, инаковости, непохожести. "Американское" часто вопринимается как "безликое", "агрессивное", "массовое" и т.д. Наблюдается резкое неприятие "американского целлофана" - масскультуры и рекламы, "американских ценностей" - денег, утилитаризма, "офисной этики", пластмассовых улыбок, клишированного бессодержательного общения, отсутствия веры, духовности.
Нет такой страны, которая
перенесла бы столько горя, как Россия. И я думаю,
что поэтому она ближе к Богу. Вот Америка - она
достигла всего. Находясь в США, трудно себе
представить, куда двигаться дальше. Есть все, все
ОК. [2]
Евроремонт - это просто испытание для
нас. Ты приходишь к себе в квартиру, а она похожа
на больницу штата Мичиган. Евроремонт - это
декларируемое телесное: выпей того, съешь этого,
и ты будешь крутым: Просто очередная попытка
построения рая на земле и абсолютный страх
смерти. Устраниться от естества, загнать смерть в
больницу. Но мне кажется, Россия должна сохранить
бесстрашие к смерти, веру в душу вечную.[3]
Негативный образ Америки связан и с неприятием политической линии США, диктаторской, агрессивной, особенно обидной для нас теперь, когда мы утратили статус супердержавы.
"Американцы наехали на весь мир. Америка - нация молодая и во многом глупая, всего 200 лет культуре. Поэтому может дров наломать". [4]
Позитивное в образе Америки возникает в случае созвучности тех или иных черт американской действительности ценностным представлениям, бытующим в современной рок-культуре. Например, американский опыт открытости, демократичности, "плавильного котла", смешения рас и народов ассоциируется с возможностью быть "гражданами мира", с преодолением замкнутости и комплекса своей вторичности , неполноценности.
Мне всегда казалось, что чем больше человек путешествует по миру, тем больше он становится самим собой: уходят какие-то провинциальные ограничения, и проявляется то, что есть:"Аквариуму" всегда было интересно знать, что происходит снаружи: даже в те времена, когда доступ любой информации с Запада был закрыт, "Аквариум" старался узнать, какую новую пластинку выпустил, скажем, Брайан Ино. Можно сказать, мы уже тогда сравнивали себя с людьми его уровня: Лучше соревноваться с миллионершей, чем с тетей Машей из соседнего подъезда. [5]
Америка воспринимается как "школа повышения квалификации", технологии и просто нового в звукозаписи. Записаться в Америке или в Британии - это необходимый опыт, через который прошли почти все наши известные рок-группы, такие, как "Наутилус", "Аквариум", "ДДТ". Хотя этот бум пришелся на первую половину 1990-х,. Америка по-прежнему остается законодателем мод в рок-музыке.
Мы поехали туда не ради того,
чтобы победить Новый Свет. Мы отправились на
курсы повышения квалификации - посмотреть на
тамошнюю студийную работу, поднабраться опыта.
[6]
Мне очень повезло, что меня из самого
из омута известности выудили и заслали в США
"для повышения квалификации".[7]
Порождение 1990-х - новый аспект образа Америки, созвучный тем новым ценностям, которые возникли в отечественной рок-культуре постперестроечного времени. Поиск неиспорченного, нецивилизованного Эдема, уход из городов, обращение к культурам, альтернативным цивилизации и масскульту, возникает и усиливается с начала 1990-х. Гребенщиков в поисках других культур путешествует в Тибет, Индию, в Катманду. Кинчев, Суслов, Ревякин, Шевчук предпочитают городской жизни, суете и меркантильности нашей цивилизации деревенский сельский быт. Так вдруг актуальным становится, казалось бы, оставшийся в 19 веке образ девственной юной Америки, противостоящей хищнической и аморальной цивилизации. Воспевается старинный миф о первозданном американском Эдеме и американском Адаме - почти в духе Торо, трансценденталистов и американских романтиков. Любопытно, впрочем, что, например, у Шевчука этот "американский Адам" оказывается русским диссидентом-контркультурщиком.
Завтра мы едем в США по приглашению Ричмондского университета. У нас там есть хорошие друзья, Джо и Тереза, профессура, они устраивают дни современной российской культуры. Попоем перед американскими студентами, а потом еще 2 небольших концерта сделаем в Вашингтоне и Нью-Йорке, просто чтобы подзаработать еще что-то - и домой! (sic! По-свойски так, с Америкой - виданое ли дело это в 86 или даже в 89-м). Правда, у меня еще мысль съездить опять на недельку в американский лес. У меня есть прекрасный друг Костя Кузьминский - кто занимается литературой, прекрасно знает имя этого человека (показывает на фото бородатого с перетянутым ремешком волосами, обнаженного по пояс человека, лежащего где-то в лесу). Это настоящий андерграундный человек, он абсолютно не следует тому образу жизни, который принят в Штатах, не пытается заработать кучу денег, куда-то пробиться. Он живет себе на берегу индейской речки Делавэр (км 300 на север от Нью-Йорка) в глухом лесу, пишет свои книги, размышляет. Я, когда бываю в Америке, всегда стараюсь попасть именно к Кузьме, в этот лес его замечательный, в этот уединенный домик, там мы разговариваем обо всем, что в мире творится. Вообще там удивительные леса недалеко от границы с Канадой, вроде бы и похоже на Россию - те же деревья, ели-сосны, те же птицы, звери, а приглядишься повнимательнее - ни фига не те! Там как-то первозданнее все это выглядит, более нетронутым - так же, как и много веков назад. Как-то бережнее люди в Америке к лесам, к природе относятся. От него совсем недалеко расположена настоящая индейская резервация, куда я давно мечтал съездить - потому что интересно было бы соприкоснуться с настоящей древней индейской культурой, не той, которая в супермаркетах за бешеные деньги - а той, что сохранилась и передается веками из поколения в поколение, выкурить "трубку мира", поесть "грибочков", помедитировать (смеется). Ну а когда вернусь от Кузьмы из американского леса - поеду в свой лес писать что-нибудь новенькое.[8]
Здесь мы слышим отголоски
субкультурного мифа 1970-80-х - индейцы, жизнь
племени, опыты по расширению сознания; узнаем все
то же противостояние негодного большого мира
(только теперь это мир с его супермаркетами,
деньгами, карьерой) и малого "своего" мира со
своими ценностями. Этот мир, хотя и мал, но
охватывает всю Вселенную ("мы с ним обо всем в
мире говорим"). Идеалом остается все тот же
эскепизм; "американский Адам" - это русский
эмигрант писатель Кузьма, "настоящий
андерграундный человек". На нем
хиппистско-индейский "прикид", в голове
-духовно-религиозно-шаманско-православно-буддийская
эклектика. Только теперь у этого мира есть точное
географическое положение (300 км к северу о
Нью-Йорка, река Делавэр) и есть свидетельство его
абсолютной реальности ("я там бывал").
Позитивной ценностью оказывается
возникновение альтернативы внутри
постиндустриального американского общества. Эти
"наши в тылу врага"
:подросли уже детки эмигрантские, которые ненавидят Америку - такая "альтернатива". Очень много там таких деток. Странно, что в Америке живут дети, которые там родились или попали туда совсем маленькими, но они обожают Россию и совершенно не принимают условия игры, существующие в Америке. Там они гораздо больше панки, чем многие здесь. Они ругаются с родителями, убегают из дома, не видят никакой американской мечты, маются. И таких детей на Западе очень много! Это странно, но интересно.[9]
Юные контркультурщики-бунтари в недрах "целлофановой масскультурной Америки" - образ, который генетически связан с американской контркультурой 1950-60-х, с советской и перестроечной рок-альтернативой России 1970-80-х. И, конечно, это та идеальная модель, какой должна бы, в духе традиционных рок-ценностей, следовать сегодняшняя, слишком конформистская и меркантильная, новая русская молодежь. Так, критикуя Америку, исподволь критикует наша рок-культура собственную родину и самое себя и, рассуждая о заокеанской далекой державе, по сути дела размышляет о собственных проблемах, о своих достоинствах и слабостях.
The article describes the evolution of Russian rock from its origins
till the present, bringing out three stages of its development. At each stage the image of
America played an important role being a metaphor for a cultural identity quest. British
and American rock appeared more than a decade earlier than its Russian counterpart. Quite
naturally, Russian rock started with an imitation of the Western rock. In the late 60's
Russian youngsters were getting acquainted with another culture trying to literally become
someone else - imitating Western rock-stars, playing their repertoire, behaving like them.
In the beginning no Russian lyrics existed - singers imitated English often distorting or
piginizing it. The first examples of Russian lyrics being highly conventional certainly
lacked aesthetic value. The first stage of Russian rock evolution therefore can be
described as imitation of foreign culture through a particular "role play" -in a
way, just like children imitate adults playing "doctors" or "vendors",
so early Russian rock musicians were playing "Americans" or "the
British".
In the mid-70's Western patterns start to mingle with traditional
national forms. So the second stage of Russian rock evolution can be described as adoption
of foreign forms and dialogue with a different culture. This helps to determine
subcultural values and to emphasize its difference from the official Soviet ideology.
There appears a curious blend of native and foreign elements in one melting pot, which
leads to a new complex phenomenon - subcultural rock of the 70's-80's.
In the late 80's rock music in Russia becomes an important part of
Russian counter-culture. During perestroika Russian rock plays its part in fighting the
Soviet regime. The iron curtain having disappeared, Russian rock musicians start touring
abroad, they have contacts with Western producers and musicians. American films, books,
music become available. It is possible even to purchase American things in Russian shops.
America stops being something "from another planet" and, paradoxically, looses
its glamour. Rock musicians are very much disappointed with American values, lifestyle,
mass-culture, etc. American culture is often seen as aggressive, unnatural,
"celluloide" (Yuri Shevtchuk). With the beginning of the globalization era
Russian rock-poets start to see their mission in defending the national spirit, national
values. At the same time, this sharp criticism of America is often explained by an
identity crisis Russians are faced with in the 90's. Thus, casting aspersions on America
as a "super-power", its "big stick policy", its agressive and
obnoxious behavior, Russian rock-poets actually criticize things they don't like in
Russia. At the same time, positive things Russian rockers find in the U.S.A usually
coincide with traditional Russian values, e.g. they are fascinated with the myth of
"American Eden" and "American Adam", innocence and sincerity, open and
friendly attitude to other nations (both America and Russia being multi-national
countries), the ideal of becoming a "citizen of the world", to overcome national
borders. Besides, America still remains "Woodstock nation", "hippie
nation" for Russian rock-musicians.
So the third stage of Russian rock evolution we describe as
"projection" - Russian experience and Russian values are projected on the
American reality. America therefore becomes a parable for Russia, its strong and weak
points, its positive and negative sides.