Философия Китая проистекает из религиозных мифов древнейших государств, существовавших на его территории еще в середине второго тысячелетия до н.э., и их более ранних предтеч. Эти предания были записаны и философски осмыслены в трех основополагающих книгах: 'И цзин' ('Книга перемен'), 'Ши цзин' ('Книга песен') и 'Шу цзин' ('Книга истории'). В них развиваются космогонические и мироструктурирующие концепции, исходящие из взаимодействия двух основополагающих сил ян и инь, творческой энергии ци и пяти первоэлементов, впоследствии вылившиеся в учение о 'Великом пределе' - тайцзи.

        В дальнейшем Китай подарил миру три грандиознейшие философские системы: конфуцианство, даосизм и чань-буддизм. Первый ослепительный взлет древнекитайской философии относится к VI в. до н.э., когда жили и творили Конфуций и Лао-цзы. В этом удивительном веке внезапный философский толчок потряс культурную ойкумену Евразии от Геллиспонта до Великого океана, дав мощнейший импульс для полувекового стремительного ее развития: именно тогда в Индии проповедовали Будда и Махавира, в Иране создавал свою религиозную систему Зароастр (Заратуштра), а в Элладе, на острове Самос, основал философско-мистическую школу Пифагор.

        Конфуцианская школа направила свои силы на приложение представлений о мировой гармонии к совершенствованию нравственности человека и разработке на этой основе детальных рекомендаций о правильном устройстве государства и правильных отношениях между его членами. Учения Конфуция и его знаменитого оппонента Мо-цзы (создавшего в V в. до н.э. свое собственное философское направление) были и остаются для китайцев непреходящим по глубине источником размышлений о гражданских устоях на протяжении двух с половиной тысячелетий. Действительно, Китай надолго опередил все остальные народы и царства не только в изобретении пороха, бумаги и шелка, но и, что намного менее известно, - в государственности. Так, именно в Китае с древнейших времен систематически производились доскональные переписи населения, именно китайцы всегда отличались тщательнейшим отношением к фиксации истории, и именно в Китае еще в эпоху Хань была введена всеобщая обязательная система государственных экзаменов для чиновников.

        Не погружаясь детальнее в необъятную конфуцианскую философию, приведем только одно из блистательных рассуждений, содержащихся в книге 'Шу цзин':
    'Существуют счастливые [природные] предзнаменования. Достойное [поведение правителя] символизируется своевременным дождем, поддержание [правителем] порядка [в стране] символизируется своевременным солнечным сиянием, прозорливость [правителя] символизируется своевременной жарой, [его] осмотрительность символизируется своевременным холодом, мудрость [правителя] символизируется своевременным ветром.
    Существуют также несчастливые природные предзнаменования. Распущенность [правителя] символизируют непрекращающиеся дожди, ошибки [правителя] символизирует непрекращающееся солнечное сияние, ленность [правителя] символизируется непрекращающейся жарой, [его] неосмотрительная торопливость символизируется непрекращающимся холодом, глупость [правителя] символизируется непрекращающимся ветром.
    Правитель [должен] каждый год изучать [действие этих явлений природы], сановники и чиновники [должны это делать] каждый месяц, нижние чины - каждый день'

   ЛАО-ЦЗЫ: основатель даосизма, уроженец уезда Ку в царстве Чу, жил между 579 и 499 гг. до н.э. Его подлинное имя Ли Дань (фамилия Ли значит 'слива', поскольку мать родила его под деревом ли), он имел также прозвище Ли Эр - 'Ли-длинноухий' за непомерный размер ушей. В свою очередь Лао-цзы переводится как 'учитель Лао', где Лао означает 'Старец', ибо по легендам мать носила его во чреве 81 год и, когда произвела на свет, новорожденный был уже седым.
      Лао-цзы служил главным хранителем архива при чжоуском дворе и встречался с Конфуцием, когда тот приезжал к нему за советами и наставлениями. Видя упадок чжоуского царства, Лао-цзы решил уйти - но не в отставку, а насовсем исчезнуть из общественной жизни. И отправился он на запад. На границе его встретил начальник заставы и попросил оставить хоть что-нибудь для своей страны. И Ли Эр отдал ему рукопись в 5000 слов - ту самую поэму, которая вошла в историю под названием 'Дао-дэ-цзин'. Дал - и ушел. И конец его неизвестен.
    'Дао-дэ-цзин' - 'Путь добродетели', или 'Книга о силе и действии', представляет собой небольшой трактат в двух частях, излагающий суть учения о Дао. Иероглиф 'дао' состоит из двух частей: 'шоу' - голова и 'цзоу' - идти, поэтому его основное значение - дорога, по которой ходят люди, но затем этот иероглиф приобрел переносный смысл и стал означать закономерность, закон.

        Афоризмы Лао-цзы
Знающий - не говорит, говорящий - не знает.
Лао-цзы навсегда покидает Родину
Кто умер, но не забыт, тот бессмертен.
По себе можно познать других.
На ненависть нужно отвечать добром.
Верные слова не изящны.
Правдивые слова похожи на свою противоположность.
Великая прямота похожа на кривизну, великое остроумие похоже на глупость.
Под небом все - лишь временно бывает.
Бытие и небытие порождают друг друга.
О несчастье! Оно является опорой счастья. О счастье! В нем притаилось несчастье.
Может ли кто-нибудь сделать мутную воду чистой? - Если вы оставите ее в покое, она сама станет чистой.
Кто знает меру, у того не будет неудачи.
Кто много обещает, тот не заслуживает доверия.
Если хочешь, чтобы люди шли за тобой, иди за ними.
Стремясь к малому - приобретаешь, стремясь ко многому - впадаешь в заблуждение.
Будьте внимательны к своим мыслям - они начало поступков.
Истинные слова кажутся парадоксальными, но никакое другое учение не может заменить их.

        Концепция Дао
         Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное дао. Имя, которое может быть названо, не есть постоянное имя. Безымянное есть начало неба и земли.
        Поэтому тот, кто свободен от страстей, видит чудесную тайну [дао], а кто имеет страсти, видит его только в конечной форме. Оба они одного и того же происхождения, но с разными названиями. Вместе они называются глубочайшими.
        Дао пусто, но в применении неисчерпаемо. О глубочайшее! Оно кажется праотцем всех вещей.
        Если притупить его проницательность, освободить его от хаотичности, умерить его блеск, уподобить его пылинке, то оно будет казаться ясно существующим. Я не знаю, чье оно порождение, [я лишь знаю, что] оно предшествует небесному владыке.
        Дао рождает одно, одно рождает два, два рождают три, а три рождают все существа. Все существа носят в себе инь и ян, наполнены ци и образуют гармонию.
        Дао - корень неба и земли, Дао - мать всех вещей, Дао лежит в основе мира.
        Дао рождает вещи, дэ вскармливает их. Создавать и не присваивать, творить и не хвалиться, являясь старшим, не повелевать - вот что называется глубочайшим дэ.
        Дао не имеет вида, не издает звуков, не обладает формой, смотришь на него, но не видишь, слушаешь его, но не слышишь, ловишь его, но не можешь поймать.
        Тридцать спиц соединяются в одной ступице, [образуя колесо,] но употребление колеса зависит от пустоты между [спицами]. Из глины делают сосуды, но употребление сосудов зависит от пустоты в них. Пробивают двери и окна, чтобы сделать дом, но пользование домом зависит от пустоты в нем. Вот почему полезность [чего-либо] имеющегося зависит от пустоты [в нем]. Дао - это пустота.
        Небесное дао напоминает натягивание лука. Когда понижается его верхняя часть, поднимается нижняя. Оно отнимает лишнее и отдает отнятое тому, кто в нем нуждается. Небесное дао отнимает у богатых и отдает бедным то, что у них отнято. Человеческое же Дао - наоборот.
        Дао постоянно осуществляет недеяние, однако нет ничего такого, чего бы оно не делало.
        Не выходя со двора, можно познать мир. Не выглядывая из окна, можно видеть естественное Дао. Чем дальше идешь, тем меньше познаешь. Поэтому совершенномудрый не ходит, но познает [все]. Не видя [вещей], он проникает в их [сущность]. Не действуя, он добивается успеха.
        Когда все люди узнают, что красивое является красивым, появляется и безобразное. Когда все узнают, что добро является добром, возникает и зло. Поэтому бытие и небытие порождают друг друга, трудное и легкое создают друг друга, длинное и короткое взаимно оформляются, высокое и низкое друг к другу склоняются, звуки, сливаясь, приходят в гармонию, предыдущее и последующее следуют друг за другом. Поэтому мудрый человек предпочитает недеяние и осуществляет учение безмолвно.
        То, что сжимают, - расширяется. То, что ослабляют, - укрепляется. То, что уничтожают, - расцветает. Кто хочет отнять что-нибудь у другого, непременно потеряет свое.
        Разве пространство между небом и землей не похоже на кузнечный мех? Будучи пустым внутри, он никогда не истощается, и чем больше движется, тем больше из него выходит ветер.
        Высшее добро подобно воде. Добро, которое оказывает вода, приносит пользу всем существам, и она не борется с ними. Вода находится в тех местах, которыми гнушаются люди, поэтому она похожа на Дао.
        Человек при своем рождении нежен и слаб, а при наступлении смерти - тверд и крепок. Все существа и растения при своем рождении нежные и слабые, а при гибели - сухие и гнилые. Твердое и крепкое - это то, что погибает, а нежное и слабое - это то, что начинает жить. Поэтому могущественное войско не побеждает и крепкое дерево гибнет. Сильное и могущественное не имеют того преимущества, какое имеют нежное и слабое.
        Кто действует - потерпит неудачу. Кто чем-либо владеет - потеряет. Вот почему совершенномудрый бездеятелен, и он не терпит неудачи.
        Я имею три сокровища, которыми дорожу: первое - это человеколюбие, второе - бережливость, а третье состоит в том, что я не смею быть впереди других.
        Безграничная добродетельность похожа на ее недостаток, распространение добродетели похоже на ее расхищение.
        Там, где великие мудрецы имеют власть, подданные не замечают их существования. Там, где властвуют невеликие мудрецы, народ бывает привязан к ним и хвалит их. Там, где властвуют еще меньшие мудрецы, народ боится их, а там, где еще меньшие, народ их презирает.
        Если надеяться на легкое, то непременно будет много трудностей. Смотри на дело как на трудное, и оно в итоге не будет трудным.

    ЧЖУАН-ЦЗЫ: после Лао-цзы является наиболее ярким даоским мыслителем. Родился в уезде Мэн владения Сун и жил между 369 и 286 гг. до н.э. Его подлинное имя Чжуан Чжоу. Сначала служил мелким чиновником, а затем покинул службу и жил в уединении. Основное сочинение 'Чжуан-цзы', из которого до нас дошли 33 главы.
     Основной биографический источник 'Ши цзи' сообщает: 'Его учение не знало пределов, однако в главном и основном он возвращался к словам Лао-цзы, поэтому его письмена, сто с лишним тысяч иероглифов, - это большей частью одни иносказания... Свое мастерство в сочинении письмен и толковании выражений, в определении смысла фактов и классификации событий он использовал для сокрушительных атак на Кун-цзы и Мо-цзы, хотя и другие тогдашние ученые-эрудиты не могли защитить себя [от его критики]. Его слова безбрежны, как океан; чтобы быть верным себе, он себя ничем не стеснял, поэтому правители и сановники не могли его использовать...'

        Афоризмы Чжуан-цзы
        0 Дао можно рассуждать, но его нельзя потрогать, можно постигать, но его нельзя видеть. Дао - корень и основа самого себя. Оно было прежде неба и земли, оно существует вечно.
Дао, проявляя себя, уже не Дао; слова, становясь логически выведенными суждениями, не достигают правды не-мыслимого.
        Небо, земля и я вместе живем, и тьма вещей составляет со мной единое. Вся тьма вещей - словно распластанная сеть, и нигде не найти начала.
        Все сущее выходит из пылинки. Все сущее, появляясь подобно молнии, в один миг претерпевает бесчисленные изменения.
        То, что вершит вещи, не отграничено от вещей. Но вещи имеют свои границы. Границы безграничного - это безграничность ограниченного.
        Нет вещи, которая бы не была той, и нет вещи, которая бы не была этой. Противостояние 'этого' и 'того' относительно: 'то' возникает из 'этого', а 'это' зиждется на 'том'.
        С точки зрения Дао, вещи не бывают ценными и ничтожными.
        В мире каждая вещь отрицает себя через другую вещь, составляющую ее противоположность. В мире каждая вещь утверждает себя через себя.
        Ни словом, ни молчанием не выразить предела вещей.
        Истина существует лишь постольку, поскольку существует ложь, а ложь существует лишь постольку, поскольку существует истина.
        Ищущий истину бродит в потемках.
        Восток и Запад взаимно противоположны, но друг без друга существовать не могут.
        В Поднебесной есть две великие заповеди: одна - судьба, другая - справедливость.
        Природу человека нельзя переделать, судьбу нельзя изменить.
        Шесть чувств - ненависть, желание, радость, гнев, печаль, удовольствие - приводят в хаос дэ.
        Мир погряз в скверне, и мне не о чем с ним говорить.
        Того, кто крадет крючок с пояса, казнят, а тот, кто крадет царство, становится правителем.
        Много радуетесь - нарушаете ян, много гневаетесь - нарушаете инь.
        О Человек, обладающий совершенными моральными качествами, ничего не обретает; большой человек лишен самого себя.
        Не поступай в услужение к славе, не становись сокровищницей замыслов, не давай делам власти над собою, не покоряйся знанию.
        Если смириться со своей участью и покориться неизбежному - к вам не найдут доступа ни радость, ни печаль; в старину это называлось 'освобождением из петли'.
        Научись видеть, где все темно, и слышать, где все тихо. Во тьме увидишь свет, в тишине услышишь гармонию.
        Время пришло - Учитель родился; настало время уйти - Учитель покорился.

        Притчи Чжуан-цзы
    [Одна из самых блистательных притч, именуемая 'Северное путешествие знания'].
        Однажды Чжуан Чжоу приснилось, что он бабочка, счастливая бабочка, которая радуется, что она достигла исполнения желаний, и которая не знает, что она Чжуан Чжоу. Внезапно он проснулся и с испугом увидел, что он Чжуан Чжоу. Неизвестно, Чжуан Чжоу снилось, что он бабочка, или же бабочке [теперь] снится, что она Чжуан Чжоу. А ведь между Чжуан Чжоу и бабочкой, несомненно, существует различие. Это называется превращением вещей.

        Чжуан-цзы ловил рыбу в реке Пу. Чуский правитель направил к нему двух сановников дафу с посланием, в котором говорилось: 'Хочу возложить на Вас бремя государственных дел'. Чжуан-цзы, не отложив удочки и даже не повернув головы, сказал: 'Я слышал, что в Чу имеется священная черепаха, которая умерла три тысячи лет тому назад. Правители Чу хранят ее, [завернув] в покровы и [спрятав] в ларец, в храме предков. Что предпочла бы эта черепаха: быть мертвой, но чтобы почитались оставшиеся после нее кости, или быть живой и волочить хвост по грязи?'
        Оба сановника ответили: 'Предпочла бы быть живой и волочить хвост по грязи'.
        Тогда Чжуан-цзы сказал: 'Уходите! Я [тоже предпочитаю] волочить хвост по грязи'.
        Хуэй-цзы был первым министром в Лян. Чжуан-цзы отправился повидать его. Некто, обратившись к Хуэй-цзы, сказал: 'Прибывает Чжуан-цзы. Он желает заменить Вас [на посту] первого министра'. Тогда Хуэй-цзы, испугавшись, [отдал приказ] искать [Чжуан-цзы] по всей стране три дня и три ночи.
Чжуан-цзы, прибыв к нему, сказал: 'На юге живет птица по имени Юань-чу, знаешь ли ты об этом? Она взмывает в воздух в Южном океане и летит к Северному океану, останавливается [на отдых] только на платанах, ест только плоды бамбука и пьет воду только из кристальных пресных родников. Однажды какая-то сова нашла разлагающуюся крысу. Когда Юань-чу пролетала над ней, сова, подняв голову и посмотрев на нее, отпугивающе ухнула. Не хочешь ли ты сейчас запугать меня при помощи твоего государства?'

        Чжуан-цзы и Хуэй-цзы прогуливались по мосту через реку Хао. Чжуан-цзы сказал: 'С каким наслаждением эти ельцы играют в воде - в этом удовольствие рыб'.
        'Ты ведь не рыба, откуда тебе знать, в чем ее удовольствие?' - спросил Хуэй-цзы.
        'Ты ведь не я, - возразил Чжуан-цзы, - откуда тебе знать, что я не знаю, в чем удовольствие рыбы?'
        'Я [действительно] не ты, - ответил Хуэй-цзы, - и, безусловно, тебя не знаю; однако ты, несомненно, не рыба и ни в коей мере не можешь знать, в чем ее удовольствие'.
На это Чжуан-цзы ответил: 'Вернемся, пожалуйста, к началу [нашего спора]. Ты сказал мне такие слова: 'Откуда тебе знать, в чем удовольствие рыбы?' [Это значит, что] ты уже знал, что я знаю это, и поэтому спросил меня. А я это узнал [во время нашей прогулки] над рекой Хао'.

        Изнурять свой ум в поисках единства [противоположностей] и не знать, что они едины, называется 'утром три'. Что такое 'утром три'? Человек, содержавший обезьян, раздавая им желуди, однажды сказал: 'Утром [дам вам] три [мерки], а вечером - четыре'. Услышав это, обезьяны пришли в ярость. Тогда он сказал: 'В таком случае [дам вам] утром четыре [мерки], а вечером - три'. Все обезьяны обрадовались. Таким образом, и гнев и радость нашли выход, однако ни название, ни сущность не потерпели ущерба. Это означает 'следовать естественному течению'. Поэтому мудрец приводит в гармонию [противоположность] правды и неправды и отдыхает в естественном равновесии. Это называют двойным поведением.

        Использовать палец, чтобы пояснить, что палец не является пальцем, хуже, чем использовать то, что не является пальцем, чтобы пояснить, что палец не является пальцем.

        Дорога возникает, когда ее протопчут [люди]; вещи становятся тем, что они есть, [когда люди] дадут им названия. Какие же они? Такие, какие есть. Какими они не являются? Не являются такими, какими они не есть.
Если человек спит в сыром месте, у него разболится поясница и половина тела отнимется от паралича, но разве так происходит и с рыбой-гольцом? Когда человек взбирается на дерево, он дрожит от страха и робеет, но разве так происходит с обезьяной? Кто из трех - человек, голец и обезьяна - знает, где подходящее место для жизни? Человек ест говядину, баранину, свинину, олени питаются травой, сколопендры любят пожирать змей, а совы и вороны лакомятся мышами. Кто из них может знать, что самое вкусное на свете?
Ловушка нужна для ловли зайцев. Поймав зайца, забывают про ловушку. Слова нужны, чтобы поймать мысль: когда мысль поймана, про слова забывают. Как бы мне найти человека, забывшего про слова, - и поговорить с ним!

        Бэй-хай Жо сказал: 'С лягушкой, живущей в колодце, нельзя говорить об океане: она привязана к своей дыре; с насекомым, [живущим только одно] лето, нельзя говорить о льде: оно ограничено временем [своей краткой жизни]; с ограниченным грамотеем нельзя говорить о дао: он скован своим образованием.
Немногое, известное человеку, не сравнить с тем, что ему не известно, и краткое время его жизни не сравнить со временем его небытия. Поэтому тот, кто при помощи крайне малого пытается определить пределы крайне великого, непременно впадает в заблуждение.

        От единого начала происходят все вещи, которые сменяют друг друга в самых различных формах. И начало, и конец вертятся, как колесо, и нельзя установить, где они находятся. Это и есть естественное изменение.

        Кто чрезмерно нравствен, тот затемняет природу вещей, дабы сделаться таким знаменитым, чтобы во всей Поднебесной под звуки флейт и барабанов превозносили его как недосягаемый образец. Это ли не фальшь?'

     Согласно легенде, Будда, излагая эзотерический смысл учения своему ученику Махакашьяпе, сказал: 'У меня есть тайное хранилище истинного ока Дхармы, сокровенный смысл нирваны, форма, не имеющая формы, и таинственные врата Дхармы: 'Не опирайся на слова и писания' и 'Особая передача вне учения'. Все это я передаю тебе, Махакашьяпа'. Именно это тайное учение, по преданию, и принес в 520 г. в Китай двадцать восьмой (в индийском ряду) буддийский патриарх Бодхидхарма. Его послание сформулировано в четырех шлоках, определивших основные принципы учения чань:

Бодхидхарма

        В заключение приведем несколько выдержек из 'Дзенрин Кушу', антологии из пяти тысяч дзеновских двустиший, собранной Тойо Эйчо (1425-1504):

Сиди спокойно, делая Ничего,
Весна придет, и трава вырастет сама собой.
Словно меч, что рассекает все, но не может рассечь себя,
Словно глаз, который видит все, но не может увидеть себя.
Синие горы - сами синие горы.
Белые облака - сами белые облака.
Если не достигнешь путем размышлений,
Его не обрести отказом от мысли.
У тебя есть сомнения -
просто смотри на сентябрь, взгляни на октябрь!
Эти желтые листья, падающие,
падающие и покрывающие гору и реку.
Как встретятся, все смеются и смеются, -
О, эта роща, как много опавших листьев!
Нет ничего выше, чем носить платье и есть пищу,
Вне этого нет ни будд, ни патриархов.
Ступая по лесу, он не колышет травы,
Погружаясь в воду, он не будит ряби.
Чтобы спасти жизнь, ее надо разрушить,
Когда она полностью разрушена, человек впервые обретает покой.