РОССИЯ - НАТО

Политическая поддержка, которую Россия оказала США в противодействии терроризму, использование ею своего влияния на центральноазиатские государства и на антиталибское сопротивление в Афганистане создали во многом уникальную ситуацию: участие нашей страны в руководимой США коалиции оказалось по ряду аспектов важнее, чем те формальные альянсы, в которых Вашингтон состоит.

Еще до событий 11 сентября со стороны ряда ведущих западных политиков (в частности, канцлера ФРГ Г.Шредера) раздавались заявления о возможности в долгосрочном плане членства России в НАТО. После терактов в США, когда российская поддержка требовалась западным странам на практике (а эффективность НАТО в деле отражения таких угроз, как терроризм, оказалась весьма низкой), появились и практические предложения. Во время поездки в Брюссель в начале октября и встречи с генсеком НАТО Дж.Робертсоном В.Путин договорился о том, чтобы создать постоянно действующий рабочий орган, который будет разрабатывать пути расширения сотрудничества между Россией и альянсом.

Это создавало почву для инициативы Т.Блэра, выдвинутой в середине ноября. Она стала отражением настойчивых поисков лидерами НАТО новых подходов к России, чтобы предложить ей варианты сотрудничества взамен неработоспособного и неэффективного (что признают обе стороны) механизма, действующего сейчас. Т.Блэр предложил создать новый орган - Российско-Североатлантический совет, - который должен создать политический механизм новых отношений в сфере безопасности и в итоге привести к сотрудничеству РФ и НАТО в таких областях, как борьба с терроризмом, контроль над вооружениями, проведение миротворческих операций, противодействие распространению ОМУ. Отличие нового органа от ныне действующего СПС прежде всего в том, что для рассмотрения вопросов, относящихся к его ведению, не требуется предварительного достижения согласия внутри Совета НАТО. Эта структура должна быть наделена, по замыслу Т.Блэра, полномочиями по принятию совместных решений и их осуществлению. Общий смысл инициативы - переход от формата '19 плюс 1' к формату '20', хотя и без предоставления России полноправного членства в альянсе.

В то же время, когда дело дошло до обсуждения конкретных деталей новой инициативы, стали возникать новые проблемы. Одна из них - будет ли у России право вето в тех вопросах, которые она сможет обсуждать совместно с НАТО. Генсек альянса в ходе визита в Россию в конце ноября постарался уклониться от ответа на этот вопрос, однако уже накануне брюссельского заседания Совета НАТО в начале декабря четко заявил, что если Россия и члены НАТО разойдутся во мнениях, НАТО проведет отдельную встречу и примет соответствующие решение самостоятельно. Все военные вопросы будут решаться в Совете НАТО, а не в объединенном совете; Россия же, по его словам, не сможет помешать делам альянса.

Заседание министров иностранных дел стран НАТО 6-7 декабря явно стало шагом назад в начатом процессе перестройки отношений альянса с Россией. Влиятельные американские эксперты консервативного толка (З.Бжезинский, Г.Киссинджер, Р.Асмус) постарались доказать, что любое право голоса России в НАТО может внести двусмысленность в деятельность альянса, расколоть его и вызвать обеспокоенность у восточноевропейских государств-кандидатов (не говоря уже о том, что российское руководство многими аспектами своей политики, якобы, компрометирует Запад). Под влиянием прежде всего Пентагона министры ограничились в своем коммюнике достаточно общей формулировкой о 'придании нового импульса и новой сути нашему партнерству, с целью учреждения, совместно с Россией, нового совета НАТО-Россия, для того чтобы находить и использовать возможности для совместных действий в качестве двадцатки'.

Хотя согласие на учреждение 'двадцатки' было дано, ее реальные полномочия остаются неясными; в любом случае, они будут более ограниченными, чем это представлялось сразу после инициативы Т.Блэра. О том, что сотрудничество НАТО с Россией будет иметь четкие пределы, говорил на встрече министров обороны НАТО 18 декабря Д.Рамсфелд. 'Наша цель должна состоять в том, чтобы найти конкретные пути совместной работы с Россией в тех областях, где наши интересы совпадают. Но в то же время членство в НАТО должно что-то означать, а НАТО должна защищать свои прерогативы независимого принятия решений и самостоятельных действий силами своих 19 членов. Ни одна страна не должна трактоваться как де-факто член альянса или иметь привилегии, которых лишены кандидаты на вступление в НАТО'.

В коммюнике министров обороны говорится, что следующий раунд расширения НАТО начнется на саммите в Праге в ноябре 2002 г. По утверждению источников в НАТО, приглашение могут получить от одного до пяти (из официальных - девяти) кандидатов. Предпочтительные позиции имеют Словакия и Словения. Высоки также шансы у прибалтийских государств.

Ясно, что НАТО, несмотря на меняющиеся подходы к России, не желает отказываться ни от одной из намеченных целей - в частности, от приема новых членов (причем независимо от их географического положения). Восточноевропейские страны уже проявили обеспокоенность возможным более тесным форматом российско-натовских отношений, а отдельные их лидеры (например, президент Чехии В.Гавел) высказали эти опасения открыто. Западу не в последнюю очередь важно, чтобы 'медовый месяц' в его отношениях с Россией не кончился после пражского саммита НАТО, на котором должны быть приняты решения о приеме новых членов. Россия не должна допустить, чтобы снятие ее возражений против принятия в альянс прибалтийских государств стало единственным реальным результатом замышляющейся перестройки российско-натовских отношений. Она должна сделать все от нее зависящее, чтобы новые инициативы Запада не стали для нее просто 'утешительным призом' за очередной раунд расширения НАТО.

Роль НАТО в обеспечении безопасности своих членов, как показала афганская кампания, снижается, что не устраивает руководство альянса. Поэтому Запад не может не считаться с Россией. Получить от нее максимальную поддержку, дать ей высказаться по интересующим вопросам, продолжая держать ее на необходимой дистанции, чтобы не допустить появления третьего мощного субъекта в альянсе (помимо Америки и Европы) - вот, как представляется, цель тех маневров, на которые пошел сейчас Запад.

В диалоге с НАТО Россия, даже несмотря на повышение ее значимости в международных делах, остается слабой стороной. В то же время использование своего возросшего влияния на российско-западных форумах, расширение круга обсуждаемых вопросов в любом случае будет шагом вперед, даже если голос России реально останется совещательным. Если уж не удастся предотвратить прием прибалтийских государств в НАТО, следует использовать возникшую ситуацию для того, чтобы усилить свое влияние на политику своих бывших сателлитов и тем самым дать им косвенно понять, что их тяга к НАТО и стремление оторваться от России в конечном счете бесполезны.

В то же время не должна впредь возрождаться двусмысленность в вопросе о том, намерена ли Россия вступать в НАТО. То, что ее там не ждут, стало очевидным, а попытка уравнять себя в статусе кандидатов на вступление в НАТО с центрально-европейскими государствами автоматически сведет на нет имеющиеся у России возможности влияния на ситуацию, сузят свободу ее маневра, заставят приспосабливаться к позиции Запада даже без шансов вступить в его институты.