СОДРУЖЕСТВО НЕЗАВИСИМЫХ ГОСУДАРСТВ

После начала афганской операции США российское руководство встало перед необходимостью определяться - какую позицию занимать по отношению к возможному использованию США и их союзниками военных объектов (в том числе и российских баз) на территориях стран-членов СНГ. Позиция сформировалась не сразу: вначале министр обороны С.Иванов, выступая в середине сентября в Ереване, исключил возможность такого использования. Однако уже через несколько дней официальной Москве под воздействием стремительно меняющихся позиций ее среднеазиатских партнеров (прежде всего Узбекистана) пришлось смягчать установку, что проявилось в выступлении В.Путина, получившем известность как 'пять пунктов'. Россия, пусть и не без колебаний, санкционировала 'вторжение' США в свою традиционную сферу влияния. К концу года на военных аэродромах Узбекистана, Киргизии и Таджикистана базировалось, по официальным данным, около 5 тыс. солдат и офицеров стран-членов НАТО и свыше 400 единиц натовских ВВС.

Хотя США, по их официальным заявлениям, не собираются сохранять в среднеазиатских странах свое военное присутствие после окончания афганской операции (правда, ряд сведений из иных источников говорит об обратном, в частности, о намерении создать военно-воздушную базу в Киргизии), налицо все больше признаков того, что свое экономическое и политическое проникновение в этот регион они считают долговременным.

Как заявила в декабре на слушаниях в подкомитете по Центральной Азии и Кавказу Комитета по международным отношениям Сената США помощник госсекретаря США Э.Джонс, 'когда афганский конфликт завершится, мы не уйдем из Центральной Азии: мы хотим поддержать центральноазиатские страны в их стремлении реформировать экономику и общество так же, как они поддержали нас в войне с терроризмом. Это долговременные отношения'. По ее мнению, товары и материалы для послевоенной реконструкции Афганистана должны приобретаться главным образом в соседних странах, что позволит стимулировать их экономику'. Был определен и общий объем финансовых средств, которые США готовы инвестировать в экономику центральноазиатских государств - 10-11 млрд. долл.

Но средства эти, по заявлениям Вашингтона, будут доступны только в том случае, если в соответствующих странах 'заметно ускорятся экономические реформы, демократические процессы, будут соблюдать права человека и формироваться сильное гражданское общество'. Это делает будущее нынешних среднеазиатских режимов значительно менее определенным. Готовность предоставить свои базы американцам может не укрепить их власть, а только стимулировать местную оппозицию к антиправительственным выступлениям. К тому же нет никакой гарантии, что из Афганистана - даже при новом режиме - не будет поступать помощь оппозиционным силам в соседних странах.

Особое беспокойство подобные заявления американских официальных лиц должны вызывать у лидеров Туркмении, которая менее всех в регионе соответствует западным стандартам демократии. Кроме того, Ашхабад отказался предоставить американским и британским ВВС свои базы для проведения антиталибской операции. У США есть сильный рычаг давления на Ашхабад - проект Трансафганского газопровода, который начал реанимироваться после падения режима талибов. Правда, этот проект рентабелен лишь при высоких ценах на нефть и газ (соответственно 30 долл. за баррель и около 150 долл./тыс. кубометров), что при нынешней ценовой конъюнктуре недостижимо. Однако как рычаг политического давления на страны региона подобные проекты остаются весьма эффективными.

Линия России на союз с Западом отнюдь не разубедила последний (и в первую очередь американскую администрацию) в правильности курса на диверсификацию источников добычи и транспортировки нефтегазового сырья, на освоение Каспийского бассейна, чтобы его нефть (более качественная, чем тюменская) также стала ценообразующим фактором на мировом рынке.

США (а также Турция) по-прежнему делают ставку на проект Баку-Джейхан и стараются всячески втянуть Россию в сооружение этого трубопровода. Положение для России в этой связи осложняется тем, что Анкара предоставила данному проекту большие налоговые льготы, после чего аргумент о его нерентабельности становится сомнительным. Намерение США приостановить санкции против Азербайджана в соответствии с 907-й поправкой к 'Акту о поддержке свободы', согласие Баку на использование своих баз и воздушного пространства в антитеррористической операции подкрепляют эту тенденцию. Примечательно, что в ходе очередного обострения российско-грузинских отношений из-за событий в Панкисском ущелье США фактически оказали поддержку грузинской стороне, заявив, что именно российские самолеты нарушили воздушное пространство Грузии.

Хотя ради совместной борьбы с терроризмом российско-американское сотрудничество в регионах, прилегающих к зоне антитеррористической операции, безусловно, оправданно, проблема сохранения позиций РФ в этих регионах, наверняка, будет становиться все более острой. Помимо неизбежного проигрыша американцам в экономическом соперничестве Россия может потерять многие из своих козырей в военной и военно-технической сферах, ибо вооруженные силы и военные объекты во 'вновь осваиваемых' Вашингтоном среднеазиатских государствах будут все больше перестраиваться по натовским стандартам. В конце декабря появились сообщения о том, что Таджикистан намерен потребовать от России плату за аренду военного городка, в котором размещена 201-я МСД (150-200 млн. долл. в год).

Под 'борьбу с терроризмом' многие лидеры постсоветских государств хотели бы подверстать и те сепаратистские очаги, которые существуют на их территориях. Наиболее яркие примеры - обострение грузино-абхазского конфликта (в октябрьской вылазке из Панкисского ущелья чеченские бандиты участвовали рука об руку с вооруженными формированиями официального Тбилиси) и стремление Баку записать в террористы лидеров Нагорно-Карабахской республики. Не столь радикальную терминологию применяют лидеры Молдавии по отношению к Приднестровью, однако и в Кишиневе раздаются (в расчете на благосклонность Москвы) заявления официальных лиц о том, что 'приднестровское оружие стреляет в Чечне'. Во всяком случае, позиция президента В.Воронина по отношению к Тирасполю в последние месяцы резко ужесточилась (введение таможенной блокады, отказ вести переговоры с И.Смирновым). Это, однако, не помешало Смирнову одержать триумфальную победу на президентских выборах 9 декабря. Положение России, заключившей с Кишиневом в ноябре Базовый договор (где содержатся обязательства об уважении территориальной целостности) и стремящейся сохранить позиции на обоих берегах Днестра, в результате значительно осложняется.

Таким образом, постсоветское пространство уже сейчас становится основным регионом, где лидирующие позиции России в изменившихся после 11 сентября международных реалиях проходят испытание на прочность. Ставшее уже фактом проникновение США в традиционно российские сферы интересов, догматизм и недостаточная оперативность реакции Москвы на изменения в политике своих партнеров по СНГ могут поставить эти позиции под сомнение.