ПРИЧИНЫ КРИЗИСА ЛИБЕРАЛИЗМА В РОССИИ

На наш взгляд, механическое перенесение сегодня на российскую почву норм и принципов либеральной демократии является саморазрушительным для российской государственности. Рассмотрим этот аспект подробнее.

Крах коммунистических режимов в Европе и Советском Союзе связан не столько с социальным и политическим тупиком в зоне "реального социализма", а скорее - с психологической усталостью всех слоев общества от "официального единообразия" публичной жизни.

Несвобода в условиях социализма переживалась остро и болезненно не одной интеллигенцией, она вызывала анархический бунт в душе каждого более или менее житейски трезвомыслящего человека. Антикоммунистическая волна конца 80-х - начала 90-х годов была столь мощной и крутой потому, что в массовом сознании произошло окончательное отторжение духовного суррогата коммунизма. Видимой причиной его падения могла быть любая либеральная инфекция, ибо коммунизм не имел иммунитета к свободе. Достаточно было одного только занесенного горбачевской перестройкой либерального вируса "плюрализма" для того, чтобы коммунистический колосс - тоталитарный идеократический режим - рухнул в одночасье.

Коммунистический тоталитаризм был опрокинут либерализмом как антитезой несвободы. Либеральные лозунги свободы и прав человека сцементировали в единый антикоммунистический блок приверженцев различных политических доктрин и взглядов. Именно идеалы либерализма смогли собрать под свои знамена многие миллионы, "неожиданно" выплеснувшиеся на площади и улицы восточноевропейских столиц, а затем крупнейших советских городов.

На это же время приходится и пик массовых ожиданий российской интеллигенции немедленных и щедрых даров свободы. Казалось, с крахом коммунизма быстро и легко реализуются на практике либеральные лозунги свободы и демократии. Идеология либерализма, ставившая в центр социального мироустройства принципы гражданской свободы, воплотилась в лозунгах политической демократии, плюрализма, правового государства, гражданского общества.

В период "бури и натиска" антикоммунистической революции эти лозунги объединяли несовместимое - либерал-коммунистов, социал-демократов, национал-патриотов, клерикал-монархистов и многих других. С крахом коммунизма развалился и этот еще недавно единый антикоммунистический блок. Распад протолиберального потока "демократии" на многопартийные ручейки нанес первый жесткий удар по мифологизированному сознанию российской интеллигенции - митинговое единение, демократическая соборность оказались иллюзией.

После "августа" достаточно быстро обнаружилась и "мнимость" многих "демократических" институтов и процедур. "Демократическая власть" на глазах вырождалась в борьбу за господство узкоэлитарных верхушечных групп, представляющих неономенклатурные, либо неоаппаратные интересы. Любой принцип либерализма в сегодняшней российской действительности получает "превращенную", а точнее - извращенную, противоположную первоначальным целевым установкам форму.

В сознании интеллигенции, да и в народном сознании в целом, "идеальные" представления о свободе оказались в противоречии со "зримыми" ее феноменами. Результат может быть один - фрустрация общественного сознания. Именно с этим связаны общественная усталость, апатия, разочарование и неверие в демократию. Ряды сторонников демократической власти тают, проблемы существующей ныне власти массам становятся безразличны. В чем причина этого общественного парадокса?

Очевидно, из тоталитарного коммунистического равенства нет прямой и короткой дороги в общество гражданское. Это общество в странах "западной цивилизации" создавалось столетиями: формировался национальный рынок, шла тяжелейшая борьба за гражданские права, многими десятилетиями складывалась парламентская система. Обвал тоталитарной системы социального и хозяйственного равновесия порождает не гражданское общество, а ведет к атомизации социальной жизни, ее "варваризации". Рынок оборачивается первобытной толкучкой. Приватизация собственности - ее легальным разграблением неономенклатурой. Демократия как власть народа все более подменяется властью различных "групп влияния". Свобода на местах оказывается под угрозой со стороны этнократов и регионократов и т.д. В итоге вместо восходящего процесса создания гражданского общества мы получаем своеобразный нисходящий процесс "варваризации" как скачкообразного движения вспять.

Свести проблему только к борьбе реформистских и реваншистских сил, видеть причину нынешнего кризиса только в сопротивлении "консерваторов" и экс-номенклатуры, в противоборстве "хорошей" исполнительной и "плохой" законодательной власти являлось бы не только не верным, но и было бы политически опасным заблуждением. Глубина нынешнего социального кризиса в России связана не только с противоборством различных политических сил, которые в конечном счете лишь отражают сложную реальность жизни в стране, сколько с глубинным противоречием, с которым во весь рост мы столкнулись в последний год, - с противоречием между "прогрессивными", действительно меняющими повседневную реальность целями непоследовательной "реформистской политики" и огромной инерционной системой государственного социализма, доставшейся нам в наследство от коммунистического режима. Правящие круги не смогли правильно и масштабно оценить силу этой системы, рассчитывали на более быстрые и менее болезненные темпы "реформаторских" изменений. Надежды на то, что с устранением коммунистического режима российское общество непосредственно вступит в " демократию ", что здесь одномоментно утвердятся гражданское общество и демократическое государство наподобие западных демократий, оказались утопичными.

Драматизм сегодняшнего дня России заключается в том, что народный порыв к демократии и свободе не подкреплен реальной экономической, социальной и политической базой для действительно демократического устройства жизни. Более того, в условиях переходного периода все мы живем в своеобразном синкретизированном обществе, где причудливо соседствуют сохранившиеся мощные блоки наследуемой нами системы государственного социализма и элементы "демократической", "свободной" организации жизни. И соотношение этих раз-нополярных элементов в нынешней российской действительности далеко не в пользу демократических тенденций. Идущее в недрах российского общества жесткое противоборство сохранившейся прежней хозяйственной и социальной системы и волюнтаристски вводимых новых принципов хозяйственной и общественной организации в конечном счете привело не только к противоборству властей в их высших и низших эшелонах, но и грозит стихией государственного и общественного распада.

За прошедшие годы власти, да и все мы, смогли убедиться в том, что доставшаяся от прошлого инерционная система госсоциализма способна не только поглотить демократические начала, но и " вывернуть " сами принципы демократии наизнанку. Так, стремление превратить всех граждан России в полноправных собственников на практике получает извращенную форму номенклатурного перераспределения госсобственности - реальными собственниками государственного имущества становятся узкие слои постноменклатуры, финансовых спекулянтов, коррумпированных чиновников. Если не противостоять этой тенденции, то вместо провозглашенного "свободного рынка" можно получить рынок бюрократически-криминальный.

Российские "реформаторы" решительно отвергли практику социального уравнительства. Однако, стихия распада прежних форм хозяйствования приводит к полярной маргинализации общества - образованию небольшой группы скоробогачей, на одном полюсе, и накоплению огромной массы бедняков, на другом. Такой процесс ничего общего не имеет с философией "третьего класса", в которой основой богатства является труд, квалификация, умение и талант. Формирующая линия на "скоробогачество", основанное на спекуляциях и сомнительных махинациях, противоречит народной этике и традициям.

Под угрозой оказываются и гражданские права и свободы. Сама свобода приобретает форму анархии, связанную с неуважением к закону, разгулом преступности, бессилием перед ней правоохранительных органов.

Парадоксальная картина до последнего времени складывалась и в структурах государственной власти. Конституционно в России провозглашено ее разделение. Однако, на практике такое разделение подменялось попытками установления единовластия отдельных ветвей власти. Естественно, что результатом являлось противоборство, ослабляющее в целом все структуры государственной власти и вызывающее общественное недоверие к любой ее ветви. Драматические события 3-4 октября 1993 г. явились кровавой развязкой такого противостояния.

Федеративным договором, закрепленным конституционным образом, предоставлены широкие права для нестесненного развития всех республик и национально-территориальных образований России. Однако на практике демократическая линия на равноправие и свободу народов подменяется этнократическими кругами политикой прав и свобод прежде всего для "своего" "коренного" народа. Вместе с тем, центральная московская бюрократия реальных прав субъектам Федерации отдавать не хочет. Это ведет к национальной вражде, разрушает целостность российского федеративного государства, способно открыть путь многим межэтническим войнам на территории России и всей территории бывшего Союза. Наконец, политическая демократия в посткоммунистический период вырождается зачастую в борьбу узких групп политиканов. В стране пока не создана реальная основа многопартийности как механизма, отражающего интересы различных слоев и многочисленных групп населения. Само общество остается еще тоталитарным и в своей социальной структуре, и в типе массового "подражательного" сознания.

Подобное состояние общества, связанное с его расколом, чрезмерной политизацией, кризисом практики и самой идеологии демократизма в России крайне опасно. Оно делает неустойчивым равновесие в обществе и может привести к неожиданным политическим сдвигам - установлению неототалитарного режима, либо гражданской войне с тем же конечным результатом. Безысходный круг нашей истории готов вновь замкнуться: либерализм, разрушив тоталитарный коммунизм в России, самоотрицает себя, ибо не находит в российских условиях благоприятной почвы и порождает только хаос и распад. Все более нарастающий кризис в стране, раскол российского общества, все явственнее формирующаяся психология "гражданской войны" заводят политическую ситуацию в тупик. Именно подобное состояние общества сделало возможным прямое вооруженное столкновение противоборствующих сил в Москве 3-4 октября. Однако последовавшие затем попытки создать модель "управляемой демократии" не способны изменить ситуацию в стране в принципе.

Существовавший в союзном государстве, равно как и существующий сегодня в России механизм централизованного государственного управления был рассчитан на управление монополизированной государственной экономикой с жестко вертикальным механизмом власти. Крах структур КПСС и образование "демократических" органов власти на местах по существу парализовали этот централизованный механизм управления. Лихорадочные попытки воссоздать жесткую вертикаль через президентские структуры породили самодавлеющий рост бюрократии, но не восстановили управляемости социальными и экономическими процессами. Да это и невозможно на основе прежней матрицы управления. В итоге огромная бюрократическая машина работает вхолостую, а экономические и социальные процессы набирают все в большей мере неуправляемую динамику.

Последнему способствует и принципиальная несовместимость наследованного российской государственностью союзного " тоталитарного" механизма управления и возникших элементов "демократической" власти. Сама эта "демократическая" власть сформировалась на волне противостояния коммунистическим структурам и не является в подлинном смысле слова представительной, т.е. выражающей интересы всех социальных слоев. "Демократические" органы власти оказались идео-кратизированы со знаком минус - они пришли к власти на волне антикоммунизма, антитоталитаризма. Крах коммунизма и "имперской" государственности обнаружил верхушечный характер власти, что привело к ее фрагментации и ожесточенной борьбе, вылившейся в кровавые события в Москве в октябре 1993 г.

Происшедшее в Москве в трагические октябрьские дни непоправимо. Политическая ответственность за человеческие жизни и пролитую кровь лежит на всех (всех!) российских политиках, ответственных за политическую катастрофу или не сумевших предотвратить ее. Начиная с 21 сентября 1993 г., когда сила закона была заменена правом силы, логика политических событий все более ускользала из рук политиков и привела к кровавому безумству в Москве. Сегодня последствия решений и действий политиков поставили страну на грань раскола. Речь идет о масштабных последствиях ошибочных политических решений, способных прервать мирное развитие новейшей российской истории.

Личное противоборство между Ельциным, Руцким и Хасбулатовым не играет здесь решающей роли. Все они являются в достаточной мере "случайными" персонажами в отечественной истории, выброшенными в силу масштабного общественного разлома на авансцену российской политики. Никто из них не обладал достаточными государственными качествами, чтобы адекватно осознать происходящее в стране, а тем более целенаправленно и мудро управлять развитием политической ситуации.

Вместе с тем каждый из этих политиков помимо своей воли оказался на острие того или иного политического вектора, выражающего разнонаправленность потоков политической жизни России.

Политика Ельцина воплощала и воплощает в себе традиционный для России дух радикализма, вдохновлявший в недавнем прошлом на социальную вивисекцию большевиков, а ныне заключенный в политике так называемых радикал-демократов. Для этой политической линии характерно революционное нетерпение, стремление к радикальной ломке существующего уклада жизни, вера в "светлые" идеалы книжного целеполагания, будь то "коммунизм", как вчера, или "рынок", как сегодня. Ложно понимаемый прогресс с неизбежностью заводил в прошлом и заведет нынешних радикалов в тупик. Они оказались не в состоянии внять предостережениям автора "Вех" (П.Б.Струве), отмечавшего еще в 1909 г.: "В том, как легко и стремительно стала интеллигенция на эту стезю политической и социальной революционализации исстрадавшихся народных масс, заключалась не просто политическая ошибка, не просто грех тактики. Тут была ошибка моральная. В основе тут лежало представление, что "прогресс" общества может быть не плодом совершенствования человека, а ставкой, которую следует сорвать в исторической игре, апеллируя к народному возбуждению".

Вот эта психологическая вера современных радикал-демократов в спасительность для страны провозглашаемого ими " прогресса " напрочь исключала любые социальные компромиссы и неизбежно толкала их не к диалогу, а к насильственному устранению своих политических противников. В конечном счете такая политика всегда оборачивалась диктатурой меньшинства, уверовавшего в свою судьбоносную роль носителя "прогресса" в стране. На деле насилие над реалиями страны влечет за собой крупномасштабное насилие и над обществом. Именно такой дорогой шли большевики. А ныне на нее вступили радикал-демократы, стремящиеся использовать президентскую власть в качестве инструмента "революционных" преобразований в России.

Другой вектор российской политики, на который в последнее время сделали свою ставку Руцкой и Хасбулатов, был связан с иной традицией - консервативно-охранительной. Она противопоставляла экспериментаторскому радикальному курсу ценности государственной и социальной стабильности, российской державности. По существу в последний год произошло возвращение к традиционному для России противостоянию "почвенников" и "западников". Сегодня все шире осознается, что новое противоборство происходит между двумя силами - либерально-демократическими ("западники") и традиционалистски-государственными (" почвенники "). Либерально-демократический поток опрокинул коммунизм в России. И в этом основная заслуга "Демроссии" и примкнувших к ней сил. Однако механическое перенесение с западной почвы в Россию принципов либерализма, их "копирование", игнорирующее неповторимую российскую специфику, привело к тотальному государственному, национальному и социальному кризису, в силу чего спад "либеральной" волны у нас был неизбежным.

Реакцией на кризис либерализма в России явилось повсеместное усиление консервативных, традиционалистских, охранительных настроений. И эта поляризация политической жизни будет с неизбежностью идти и дальше. Однако ни тот, ни другой блок политических сил самостоятельно реформы в России провести не смог. Искусство истинного реформаторства как раз и заключается в умении "впрячь" в социальные преобразования и ту, и другую политическую силу. К сожалению, реальное политическое движение пошло по пути искусственного противостояния, "стра-вливания" двух российских политических линий. Уже прошедший в апреле 1993 г. референдум обнаружил масштабную поляризацию в российском общественном сознании. Это еще не был раскол в обществе. Государственная мудрость диктовала обоим политическим лагерям вести линию компромисса, диалога, поскольку их раскол, война между собой вели к реальному расколу общества, ставили его на грань гражданской войны. Вот этого духа политического компромисса не хватало в последние месяцы ни Ельцину, ни парламенту. Однако последней каплей, мерой в этом противостоянии, исключавшей политический диалог, был именно указ Ельцина. Это был глубоко ошибочный политический шаг.

Вместо того чтобы искусно сопрягать путем компромисса оба полюса политического противоборства (а это только и открывало возможность мирного развития страны), Ельцин и его команда пошли на искусственное устранение одной из "сторон" политического "противоречия". Это могло только обвально обрушить мирное политическое развитие в стране, с неизбежностью придало политической борьбе формы, насильственно разрушающие общественное спокойствие и гражданский мир. Эскалация насилия была неизбежна. Развитие пошло по самому худшему варианту и вылилось в крупномасштабное применение силы.

Безусловно, мы имели эрзац-президентство, эрзац-парламентаризм, эрзац-конституционализм. Хорошая или плохая была Конституция, но она содержала правила, нормы мирного цивилизованного разрешения политических противоречий. Насильственное попрание этой Конституции открывало путь не "демократии", не "хорошему" профессиональному парламенту, а правовому произволу сиюминутной целесообразности. И здесь Ельцин и поддерживающие его радикал-демократы стремительно скатываются к радикал-большевизму, руководствовавшемуся целесообразностью общественного "прогресса" и бравшему на вооружение "новую" мораль - хорошо все, что отвечает "прогрессивной" цели. Это обрекает власть на политическое "лукавство", откровенную апологетику провозглашаемых целей "прогресса".

Один из авторов сборника "Из глубины" (А.Аскольдов) - коллективного труда, суммировавшего трагические предчувствия русской интеллигенции на заре большевизма, -писал в апреле 1918 г.: "Вообще, не в разбушевавшихся звериных инстинктах главное зло так называемого "большевистского" переворота и овладения Россией, а в той лжи и в том обмане, в том потоке фальшивых лозунгов и фраз, которыми наводнили сознание народа". Не забыть бы, что такой аморализм в политике всегда вел к оправданию любого произвола, насилия над обществом, логически развязывал гражданскую войну. Ибо насилие над обществом ничего кроме ответного насилия не рождало. Понимают ли это в достаточной мере люди, делающие сегодня политику?

Радикал-демократический курс в России созидательно бесперспективен, он может быть только потенциально разрушительным. Несостоятельны и любые расчеты на создание просвещенного авторитарного режима в стране. Это невозможно. Любые попытки создания такого режима в первую очередь приведут к расколу и ожесточенной борьбе в лагере самих радикал-демократов. Сегодня у Ельцина, либо другого политика на его месте, остается крайне узкое поле выбора решений. Либо, отойдя от радикал-демократов, попытаться создать действительную концепцию реформ, компромиссно увязывающую социальные и политические интересы всех слоев общества. Либо, вступив на зыбкую дорогу " просвещенного " авторитаризма и продолжая несостоятельный и крайне опасный политический курс, прибегнуть к традиционным для России приемам диктатуры. Третьего не дано.