ПАРТИЙНАЯ ВЕРТИКАЛЬ, ИЛИ ПОЛИТИКА КОРЕНИЗАЦИИ НАОБОРОТ

После ельцинского десятилетия расползания по горизонталям стало хорошим тоном рас-суждать о строительстве вертикалей. С проектом восстановления партийной вертикали вы-ступили идейные антиподы - КПРФ и СПС. Широко известный правофланговый депутат Бо-рис Надеждин и депутат-коммунист, студент пятого курса философского факультета МГУ Игорь Игошин внесли в нижнюю палату поправку в федеральный закон 'Об общих принципах организации законодательных и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ'. Согласно поправке, не ме-нее 15% депутатов региональных законодательных собраний должны избираться по партий-ным спискам. Данная норма обязательна только для тех субъектов Федерации, в который численность избирателей превышает 1 миллион. Остальные регионы вольны следо-вать или не следовать новому установлению.

Судя по первым отзывам, сама идея не вызывает особых возражений в стенах Госу-дар-ст-венной Думы, как, впрочем, и за ее пределами. Пользуясь обыденном политическим языком, затруднительно подыскать внят-ный ответ на вопрос, почему на федеральном уровне действует смешанная избирательная система, на региональном - мажоритарная. На фоне процессов централизации нашего федеративного устройства асимметричность партийно-поли-тического прост-ран-ства воспринимается как нечто нелогичное, раздражающее. Соответственно, узаконение регионального присутствия федеральных партий с параллельным (ожидающимся) запретом партий региональных видится как формирование еще одной вертикали власти - пока не законодательной, а только партийной. Если такая вертикаль состоится, федеральному Центру и федеральным элитам будет гораздо легче адресовывать свои импульсы в регионы и обеспечивать ожидаемую обратную связь.

Так что на первый взгляд идея - хорошая. Но, как говорится, дьявол скрывается в подробностях. Предлагаемая поправка нарушает логику соответствующего федерального закона, который носит принципиально рамочный характер. Сегодня Федерация задает лишь общие принципы регионального политического устройства. Право определять конкретные параметры принадлежит субъектам Федерации. В частности, регионы и сейчас могут вводить смешанную избирательную систему. Но пользуются этим право единицы. (Мотивы приверженности к 'мажоритарке' известны, и здесь их можно опустить.) Будучи принятой, данная поправка нарушает стройность закона: одним субъектам Федерации вменяется нечто, не обязательное для других. Создается дополнительный прецедент асимметрии - неодинакового отношения Центра к регионам. Таким образом, принятие поправки Надеждина-Игошина в предложенном виде есть первый шаг к размыванию одного из важнейших законов, регламентирующих федеративное устройство.

Другая подробность - сугубо политическая. Инициаторы поправки агитируют за ее скорейшее принятие и введение в действие, не скрывая при этом своей (и своих партий) нацеленности на декабрьские выборы московских Дум - городской и областной. Как говорится, хотеть не вредно, но иногда надо думать и головой. В декабре истекает срок полномочий целого ряда законодательных собраний, в том числе Красноярского и При-морского краев, Ленинградской, Новосибирской, Пермской и Самарской областей. Допустим, в июне Государственная Дума принимает поправку в первом чтении, а в сентябре она становится законом. (При большом желании - можно успеть.) Что в таком случае делать всем перечисленным законода-тельным собраниям регионов? Проводить выборы исходя из продекларированной в федеральном законе пропорции и вопреки собственным избирательным законам? Очевидно, нет. Если федеральный закон будет введен в действие, например, с 1 декабря, то логично предположить, что все эти выборы будут перенесены, а законодательные собрания займутся выработкой новых законов. Здесь следует вновь подчеркнуть: искомый федеральный закон носит рамочный характер и не содержит необходимой конкретизации механизма выборов. Переход же к смешанной избирательной системе предполагает очень серьезную трансформацию всего избирательного механизма. Даже нарезка одномандатных округов утверждается специальным региональным законом.

Таким образом, ратуя за скорейшее введение в действие своей поправки, инициаторы фактически предлагают сломать ритм политической жизни в целом ряде крупнейших регионов страны. В этой связи не очень понятна уверенность Б.Надеждина и И.Игошина в том, что во всех своих начинаниях они получат необходимое большинство в Государственной Думе. Во всяком случае, очень многих депутатов-одномандатников в своих регионах просто не поймут, если они проголосует за эту 'пятилетку в три дня'. Вряд ли пойдет на такое ускорение и фракция 'Единство', иначе она просто дезавуирует заявления лидеров своей партии о политическом союзе с 'Отечеством'.

И, наконец, еще одно общеполитическое замечание. Введение 15-процент-ной квоты окажется буквально царским подарком для большинства отделений федеральных партий в десятках субъектов Федерации. Ни для кого не секрет, что эти отделения, как правило, ничего не значат в общественной жизни регионов, а существуют лишь потому, что закон о выборах Государственной Думы этого требует. Если бы они уже добились реального представительства в местных парламентах, это требовало бы справедливого институционального закрепления. Принятие же данной поправки 'здесь и сейчас' приведет лишь к консервации нынешней - ублюдочной - партийной системы в регионах, к формированию в законодательных собраниях своего рода 'политической черты оседлости', за которой будут находиться разные маловразумительные личности. И эти люди должны осуществлять федеральное влияние на местах?!

И все же сама идея 'имплементации' в регионах смешанной избирательной системы является весьма ценной с точки зрения решения задач укрепления российской государственности. Ее планомерная и последовательная реализация позволит осуществить 'коренизацию кадров' наоборот. В 20-30-е годы прошлого века партийно-государственное руководство стремилось максимизировать в местных аппаратах (особенно на 'национальных окраинах') долю 'туземных' кадров. Вопрос лишь в том, какие методы и какие кадры необходимо использовать для этого.