ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА И ТРАНСФОРМАЦИЯ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ИНСТИТУТОВ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ


В СССР существовала унифицированная структура управления с четкой системой межведомственного согласования при выработке решений. Сами решения принимались в Политбюро и ЦК КПСС. Механизм восхождения в эти высшие органы политической власти базировался на принципе личной преданности, на бюрократической интриге и представительстве интересов субъективно важнейших союзных республик и регионов. Но в 70-х - первой половине 80-х гг. политиче-ские и управ-лен-ческие решения принимались медленно, с большими проволочками, увя--зали в согласованиях. Почти хроническая в те годы пониженная дееспособность первого лица (за больным Брежневым последовали больной Андропов и больной Черненко) парализовывала работу аппарата. В итоге страна пробуксовывала. Жесткая иерархич-ность политической и государственной системы обеспечивала соци-аль-ную стабильность, не позволяла выйти наружу застарелым этно-национальным конфликтам. Но правящий класс СССР, существуя в условиях заниженной конкурентности, привыкнув к устойчивым правилам игры, укоренившейся корпоративности, не просто терял необходимый динамизм, он провинциализировался. Наметился разрыв между статусом и, главное, проблемами мировой сверхдержавы, с одной стороны, и интеллектуальным потенциалом ее правящего класса - с другой. Советская номен-клатура 70-80-х гг. ХХ в. утратила психологические и нравственные особенности и большевиков 20-30-х гг., и военного поколения 40-50-х.

Советское общество в предперестроечный период характеризовалось глубокой раздвоенностью: вся политическая жизнь и осмысление политических и экономических реалий настоящего должны были осуществляться в соответствии с четко задан-ными идеологическими канонами; быт общества, включая его культурные запросы, был не только вне идеологии, в значительной степени он противостоял ее догматам. Глубоко укоренившаяся потребительская ориентация общества усугублялась отсутствием нормального интеллектуального анализа действительности, задавленностью новых духовных исканий.

Революция потребителей, неосторожно запущенная М.С.Горбачевым, имела в качестве своего компонента смутное стремление советской интеллигенции к бо-лее эффективному и справедливому управлению. Но к созданию нового политического и административного режима общество не было подготовлено. Революции не предшествовала эпоха Просвещения. Интеллектуальная работа, которая шла в диссидентских кругах либо имела сугубо протестный характер, ли-бо страдала явным утопизмом. Для профессионального осмысления путей переустройст-ва советского общества условия так и не сложились. События опережали рефлексию. Впрочем, к немногочисленным голосам рефлексирующих прислушиваться ни народ, ни стремительно обновлявшийся правящий класс не хотели. Не-надолго ставшие властителями дум 'прорабы перестройки' решали почти исключительно проблему быстрого и полного слома прежней государственно-хозяйственной организации.

Собственно реформу системы хотел осуществить М.С.Горбачев с небольшой группой единомышленников. Но им не удалось справиться с невероятным грузом проблем, обрушившихся на них. КПСС были противопоставлены Советы, которые - через свободные выборы - были наделены обновленной легитимностью и реальной властью. Интеллектуально обескровленная компартия оказывала вялое сопротивление этому процессу.

Далее М.С.Горбачев быстро превратился в первую жертву начатого им же демонтажа партийной власти. Верхушечная комбинация с созданием поста союного президента не внесла ничего принципиально нового в динамику распада союзного государства. Деградация партийно-государственной системы вела к освобождению пространства для деятельности сил, ориентированных либо на быстрое обогащение, либо на захват власти под национал-демократическими лозунгами.

Развал СССР не явился следствием национально-освободитель-ной борьбы. То был продукт кумулятивного эффекта структурного эко-номического кризиса, наложивше-гося на долговременную больную эволюцию советской бюрократической системы.

Крах 1991 года и гайдаровская реформа 1992-го явили собой победу запоздавшей на семьдесят лет контрреволюции. Об опасности такого рода бессодержательной контрреволюции писал еще в 30-е гг. ХХ века великий руcский философ Николай Бердяев в книге 'Истоки и смысл русского коммунизма'. Являясь бескомпромиссным противником большевизма, он в то же время считал: 'Внезапное падение советской власти, без существования организованной силы, которая способна была бы прийти к власти не для контрреволюции, а для творческого развития, исходящего из социальных результатов революции, представляла бы даже опасность для России и грозила бы анархией'[1].

Апогей анархо-демократии на пост-советском пространстве приходится на 1991-1993 гг. Обретя в горбачевский период реальную власть и легитимность, Верховные Советы претендовали на нечто большее, чем законодательные полномочия и одновременно вели бои с президентами, добивавшимися установления жесткого контроля над всей государственной машиной. Борьба Верховного Совета Российской Федерации под руководством Р.И. Хасбулатова против Б.Н.Ельцина и ее трагический финал хорошо известны. Долгое противостояние Верховной Рады Украины президентской власти не завершено и по сегодняшний день. Характерно, что инициатор последнего политического скандала лидер Соцпартии А.Мороз предлагает значительно сократить объем полномочий президента. Свою фазу конфронтации Верховного Совета и президента А.Г.Лукашенко прошла и Белоруссия. При этом подобно российскому Съезду народных депутатов Верховный Совет Белоруссии последовательно урезал полномочия президента[2]. Антипрезидентские демарши разных масштабов имели место в Узбекистане[3] и Казахстане. За исключением Украины и Молдовы во всех странах СНГ новоявленные парламенты потерпели поражение. Восточно-авторитарные системы утвердились в Туркменистане и Узбекистане. Несколько более мягкие режимы, с реально действующей, но бессильной оппозицией, были установлены в Азербайджане, Казахстане и Белоруссии.

Россия в 90-е гг. не определяла тип политического развития других стран СНГ, тем не менее векторная направленность движения, конституционные параметры, политические институты во многих пост-советских государствах формировались не без российского идейного влияния.

Специфические способы борьбы при переходе от анархо-демократии к авторитарной демократии, использовавшиеся в России, были взяты на вооружение многими лидерами стран СНГ. Наиболее очевидный пример - использование референдумов для укрепления режимов личной власти. Вслед за российским 1993 года, который подводил к смене конституционного устройства страны во второй половине того же года, прошли референдумы в Туркменистане, Узбекистане, Казахстане. Референдум как инструмент упрочения исполнительной власти был использован в 2000 г. и президентом Украины. В Центральной Азии референдумы обеспечили продление полномочий президентов на несколько лет. (Мартовский референдум 1995 года в Узбекистане обеспечил продление полномочий действовавшего президента до 2000 г.) Совершенно однозначно населению было объяснено, что период 'игры в демократию' закончен. Наступила пора стабилизации власти.

Успех на референдуме обеспечивал легитимность действиям исполнительной власти. Некоторые из пост-советских президентов не ограничивались этим и стремились подкрепить свои позиции созданием представительного органа в противовес фрондировавшему парламенту.

Вслед за Б.Н.Ельциным, использовавшим в борьбе с Верховным Советом неконституционный орган - Конституционное совещание, - в котором принимали участие представители различных политических и общественных организаций, местного самоуправления, государственных институтов, по этому же пути пошли президенты Казахстана и Белоруссии. Н.А.Назарбаев опирался на созванную им Ассамблею народов Казахстана[4]. А.Г.Лукашенко в противовес Верховному Совету созывал Всебелорусское народное собрание, его делегаты представляли различные социальные и профессиональные группы населения, избирались они прежде всего, как выразился А.Г.Лукашенко, в трудовых и иных коллективах [5]. Но ни в Казахстане, ни в Белоруссии президенты не стали превращать временный орган корпоративного представительства в нечто постоянно действующее.

Оригинальный путь совмещения избранного на основе всеобщего избирательного права парламента и корпоративного представительства предложил Туркмен-баши. Для закрепления единства в среде господствующего класса в Туркменистане был создан уникальный орган - Халк Маслахаты - Народный совет. Как сказано в Конституции Туркменистана, он является Высшим представительным органом власти народа. В состав Халк Маслахаты входят президент республики, председатель Верховного суда, генеральный прокурор, председатель Высшего хозяйственного суда, члены правительства, главы администраций областей, мэры городов и поселков, депутаты парламента и специально избранные народные представители по одному от каждого района[6]. С.Ниязов творчески завершил ту интенцию, что присутствовала в идее создания Съезда народных депутатов СССР.

Неизбежная инерционность политической культуры просматривается в странах СНГ и в столь значимом феномене, как наличие двух центров в рамках системы исполнительной власти. Почти во всех пост-советских государствах (самое очевидное исключение - Молдавия; государства Прибалтики в данной статье не рассматриваются) значительными властными полномочиями располагают администрации президентов, которые нередко осуществляют контрольные функции по отношению к правительству. В то же время, не являясь конституционными органами, они отличаются по сравнению с правительствами гораздо меньшей транспарентностью. Парадигматическое происхождение мощных администраций очевидно. Воспроизводится схема управления, характерная для СССР, - наряду с правительством и над ним действует ЦК КПСС. Администрации лишь помогают президентам отправлять их функции. Формально они ни за что не отвечают, а реально именно в их руках кадровая политика, контроль над правительством и региональными властями, нередко и хозяйственное обеспечение функционирования правительства и парламента. В России эта очевидность парадигматической связи доведена до столь зримой формы, что Администрация Президента располагается в тех же зданиях на Старой площади, что и в свое время ЦК КПСС.

Администрациям и все чаще стоящим за ними ближайшим родственникам президентов (семьям) для сохранения и отправления власти были нужны финансовые ресурсы в таком объе-ме, в каком госбюджет их обеспечить не мог. Подчас мешала и излишняя прозрачность бюджета, утверждаемого парламентами. В итоге появились особо приближенные финансовые структуры. Символом и наиболее ярким во-площением таких структур в начале 90-х гг. стал Б.Бир-штейн. О его аферах и бизнесе в Киргизии, Молдавии, на Украи-не ходили легенды. Во второй половине 90-х на просто-рах СНГ и особенно в России достигло впечатляющих масштабов могущество, казалось бы, незаменимого Б.Бе-резовского. Превращение придворных финансистов в олигархов, в мощные политические фигуры - явление, характерное для большинства стран СНГ. Только в менее демократических государствах политическое восхождение оказывается не столь медиатизированным, как путь Березовского, и его 'кузены' предпочитают оставаться в тени. Придворные финансисты становятся публичными фигурами в тех странах, где сама публичность имеет определенный прагматический смысл. Это относится в первую очередь к России и Украине. На Украине почти все руководители крупных финансовых групп являются депутатами Верховной Рады, а местные олигархи фактически возглавляют политические образования (Ю.Тимошенко, В.Медведчук, А.Деркач).

Если на пространстве СНГ не произойдет катаклизмов - краха одного или даже нескольких среднеазиатских государств и возникно-вения на обломках режима типа талибского, - у пост-совет-ской политической культуры со всеми ее подвидами и модификациями есть будущее. Только необходимо осознать и осмыслить ее пара-метры и характерные черты, а не повторять пошлую глупость о том, что в стра-нах СНГ нет политической культуры.

[1] Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 120.

[2] См.: Белоруссия: путь к новым горизонтам. М., 1996. С. 354-355, 363.

[3]См.: Узбекистан: обретение нового облика. М., 1998. Т. 1. С. 238.

[4] См.: Казахстан: реалии и перспективы независимого развития. М., 1995. С. 225-226.

[5] См.: Только народ вправе решать свою судьбу. Материалы Всебелорусского народного собрания 19-20 октября 1996 г. Минск, 1996.

[6] См.: Куртов А.А. Туркменистан: особенности развития политического процесса // Новая Евразия: отношения России со странами Ближнего Зарубежья. Сб. ст. ? 4. М., 1995.

А.В. Мальгин 10 ЛЕТ СНГ: ПОПЫТКА ПОДВЕДЕНИЯ НЕКОТОРЫХ ИТОГОВ
В.В. Дегоев ПОЛИТИЧЕСКИЕ АРХЕТИПЫ В ОТНОШЕНИЯХ МЕЖДУ РОССИЕЙ И ЗАКАВКАЗЬЕМ
И.Д. Звягельская К ВОПРОСУ ОБ УГРОЗАХ БЕЗОПАСНОСТИ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
Р.З. Мирзоев СОТРУДНИЧЕСТВО КАК ФАКТОР МИРА И СТАБИЛЬНОСТИ
А.Л. Мошес СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ РОССИЙСКО-УКРАИНСКИХ ОТНОШЕНИЙ
А.А. Игнатенко СССР-СНГ: НОВЫЙ ВЫЗОВ -НАВЯЗАННАЯ ИЗВНЕ РЕЛИГИОЗНАЯ ВОЙНА
ОБ АВТОРАХ