ПЕРЕГОВОРЫ ПЕРЕГОВОРАМ РОЗНЬ
С КЕМ И О ЧЕМ СТОИТ ГОВОРИТЬ В ЧЕЧНЕ

Александр БЕЛОВ

'Сегодня мы можем с поднятой головой сказать: русские не победили. Наш долг - бить их. Основная задача - ослабить их и остановить. Потом начать с ними новую войну. Днем и ночью, каждую секунду бить их: Как только уйдут русские, мы в первую очередь уничтожим предателей, выведем их на поле под Атаги и уничтожим тех, кто продался России. Меня и моих героев разве сможет остановить Кадыров, Дениев и Россия и Путин?' Эта длинная цитата принадлежит Аслану Масхадову. Именно так сегодня говорит человек, с которым руководители некоторых субъектов Федерации предлагают вести политические переговоры. Но, к сожалению, не до конца ясно, понимают ли российские политики, в чем, собственно, заключается смысл политического урегулирования ситуации в Чечне.

Например, Сергей Ястржембский сетует на то, что 'в Чечне сейчас сложно найти серьезных политиков, с которыми можно было бы вести политический диалог'. При этом он подчеркивает, что 'переговоры могут идти лишь с реальными политическими фигурами, которые реально контролируют ситуацию в Чечне'. Получается, что тот, кто реально контролирует ситуацию, и есть 'политическая фигура', с которой можно вести переговоры? Председатель Народного собрания Дагестана Муху Алиев говорит, что 'необходимо перейти к политическим переговорам после окончательного разгрома бандформирований', и в таком случае Масхадов мог бы представлять 'капитулировавшую сторону'...

Не всякие переговоры являются политическими. Когда в XIX веке представители российской власти вступали в контакт с уже разбитым русскими войсками Шамилем, ни о каких политических переговорах речи не было. Никто не рассматривал лидеров тогдашних кавказских военизированных формирований в качестве 'субъектов будущей политической системы' кавказских регионов России. При переговорах с представителями фашистской Германии в 1945 году никому не приходило в голову, что в послевоенной Германии найдется место лидерам нацизма. Наоборот, в качестве главного условия предполагалось, что будет создано новое немецкое государство - новый политический субъект, никак не связанный с третьим рейхом.

Этот многозначительный пример свидетельствует о том, что можно быть субъектом переговоров о капитуляции, но не быть субъектом политических переговоров. Переговоры о капитуляции применительно к Чечне есть переговоры исключительно с субъектами уголовного права. Причем в данном случае под капитуляцией следует, видимо, понимать исключительно процедуру безусловной и безоговорочной сдачи оружия вооруженными формированиями международных террористов. 'Если враг не сдается, его уничтожают' - вот условие переговоров с людьми, чьи руки обагрены кровью десятков тысяч российских граждан.

Казалось бы, все это - политическая азбука. Но к ее пониманию российская элита приходит после мучительных раздумий и ошибок. Главным уроком Хасавюрта является не то, что надо более качественно готовить документы и жестче вести переговоры. Главный урок, как нам кажется, в том, что никакие российские официальные лица не могут вести политических переговоров с Масхадовым и Ко, дабы не встроить бандитов и террористов в будущую политическую систему Чечни, следовательно, и в будущее России.

Некоторые из тех, кого убедили изложенные выше аргументы, воскликнут: 'Шайтан с ним, с Масхадовым! А делать-то что? Ведь мы имеем в Чечне то, что имеем'. Однозначного ответа на этот вопрос нет. Пока применительна и справедлива формула, предлагаемая Геннадием Трошевым: 'Сегодня надо вести переговоры с теми, кто стремится закончить войну'. В числе таких людей командующий объединенной группировкой называет муфтия Чечни Ахмеда Кадырова и глав районных администраций республики, ибо 'они на деле создают мир на этой земле'.

Ахмед Кадыров, выступая в Вене в ОБСЕ, заявляет вполне определенно: 'Или мы - или ваххабиты. Крови будет много... Ваххабиты - враги мусульман, враги ислама. Это самое опасное религиозное течение в мире. Их надо изолировать от общества'.

Именно очищение Чечни от ваххабитов выдвинет действительно авторитетные фигуры, которые затем в сотрудничестве с временной администрацией будут восстанавливать республику в Чечне.

Только в процессе очищения Чечни от ваххабизма может выдвинуться лидер, авторитет которого признавался бы большинством населения республики. Возможно, что в новой политической системе Чеченской Республики вообще не будет места президенту. Возможно, что более эффективным будет некий коллективный орган, созданный по аналогии с Госсоветом Дагестана. Впрочем, на нынешнем этапе всерьез рассматривать данный вопрос еще слишком рано.

Важнейшей задачей федеральных властей на обозримую перспективу, по-видимому, является недопущение проникновения в воссоздаваемые органы управления в Чечне нелояльных по отношению к России лиц.