Тыркова-Вильямс А. Меньшая братия // Российский демократ. Орган Союза борьбы за свободу России. 1950. - 1 (19). С. 31-32

В 1920 г., во время эвакуации Белой Армии, вместе с ней эмигрировали и калмыки. Они уже испытали, что несет советская власть. Ничего доброго от нее не ждали. Их кумирни были поруганы, разбиты, разграблены. Изображенья Будды сломаны, выброшены в грязь. Древние, священные книги разорваны, уничтожены. Из калмыков кто был убит, кто увезен в тюрьму. В Новороссийске, на знаменитом эвакуационном пункте на Серебряковой ул., среди записывающихся на выезд мужчин и женщин, мелькали и широкие, смуглые, черноглазые лица калмыков. При мне английский корреспондент спросил одного из них:
А вы почему хотите заграницу? Вам, людям кочевым, тут лучше. Вам ничего не будет.
Калмык печально усмехнулся и ответил на ломанном русском языке:
Да, не будет! У нас рожа кадетская. Нам нельзя оставаться... По тогдашней терминологии это было совершенно понятное выражение. Большевики звали белых кадеты, почему-то ставя ударение на е. Это было смешанное понятие, в которое включалась и кадетская партия и те подлинные кадеты и юнкера, которые, иногда опережая старших братьев, вступали под трехцветное знамя. Калмыки сохранили среди всеобщей анархии старые привычки к порядку, к устойчивости. Для них красные были врагами. От них надо было уходить. Тех, кто остался, большевики в конце концов сослали в северные Сибирские области. Вряд ли много калмыков там выжило. Их выборный представитель, Б. Уланов, считает, что сейчас осталось в живых г России и заграницей всего только несколько тысяч калмыков.
Из них 2500 Ди-Пи. Казалось это обеспечит к ним какое-то внимание со стороны многочисленных международных чиновников, в регламенте которых вписаны красивые слова о правах отдельных людей и народов, в особенности малых народов меньшой братии. Уж чего меньше только несколько тысяч, но эта горсточка сохранила свои обычаи, нравы, свой язык, свои песни, свою веру. Неужели другие, сильные, многочисленные народы не найдут для них приюта и справедливости. И вот оказалось, что до сих пор никуда не пристроили степных кочевников, которых история загнала в чужие города.
Калмыки, эмигрировавшие с юга России, водворились в Чехословакии и жили там не худо, пока не началась новая военная заваруха, вернее, пока не пришли в Чехию советы. Опять калмыки, вместе со всеми, кто в Бога верует, а не в 'черта, поднялись с места и побежали куда-то на запад, сорвались с насиженных мест, очутились в лагерях, гостями, западных демократий. Тут им, как и другим Ди-Пи, не раз небо в овчинку показалось. Но, опять-таки, как и другие Ди-Пи, они жили верою в то, что их перевезут в другую страну, вернут им естественное право работать и передвигаться.
Исполненные этой простодушной уверенности, пошли они к американскому консулу в Мюнхене. Он посмотрел на их глаза с приподнятыми концами, на их скулы, на плоские лица и опытным глазом, уж не знаю чиновника, или антрополога, сразу их отверг по соображениям расовым. Оказывается, что в С. Ш. был, в 1923 г. издан закон, согласно которому монголам въезд не дозволяется. Консул отказался их принять, но обещал запросить еще Вашингтон. Б. Н. Уланов, энергичный представитель калмыцкого народа и просвещенный русский юрист, попробовал писать статьи, рассылать объяснительные меморандумы со ссылками на историю и филологию. С точки зрения интеллектуальной, это очень интересно. Теперь ученые сделали много изысканий о народах, населявших многоязычную Россию. Но ведь фонетикой чиновников не проберешь. И я невольно вспомнила простодушные. мрачные лица калмыков в Новороссийске, которым пришлось утекать из своих степей благодаря выдающимся скулам и раскосым глазам. Вряд ли им тогда могло придти в голову, что и просвещенные американцы будут расценивать их по скулам.
Но это, по-видимому, факт, с которым уже трудно бороться. Один из видных чиновников ИРО, Г.Г. Кульман, к которому Б. Уланов обратился, сообщил ему, что получил от представителя ИРО в Вашингтоне подтверждение. Так как калмыки не китайцы, а монголы, то, согласно закону, их Америка принять не может. Когда дело идет о сильном человеке, или о сильном народе, то формальности как-то преодолеваются. В латинских странах с большей легкостью, в англо-саксонских не без труда, но иногда удается. А тут выходит, что надо шуметь о двух с половиной тысячах иноплеменных, говорящих на непонятном языке странников, волею судеб заброшенных в Центральную Европу. Даже не поймешь, кто они, азиаты, или европейцы? Правда. есть теория, что и европейцы когда-то прикатились из Азии. Но ведь это было, Бог знает, когда. А эти степные людисами себя они звали лесным народом, Ойротами кочевали где-то там между Черным и Каспийским морем. Куда их девать, в какую рубрику может их сунуть чиновничье размышление. Вот и сунули: вы монголы, поэтому жить вам среди немцев. Переселенческая логика слабая, но чиновничья отписка крепкая. При более индивидуальном подходе центральных лиц могла бы найтись и в ИРО некоторая доля инициативы. Калмыки хорошие скотоводы. Такие люди нужны и в Южной Америке и в Южной Африке. Почему бы не списаться с тамошними правительствами, не предложить им освободить 2.500 человек от угнетающего лагерного безделья, где люди отвыкают от своих рабочих привычек, а новых навыков не приобретают, дать этим людям на новых местах подходящее для них занятие.
В старой, царской России они были, как и все народы, кроме евреев, полноправными гражданами. Бывало, что жаловались, и справедливо, на произвольные действия местных властей, или даже на приказы свыше. Но если бы ту часть калмыков, которые остались в своих юртах в Саянских горах, соседние китайцы попробовали обижать, русское правительство сразу бы за них заступилось также, как за исконных русских подданных своих. Это знали и китайцы, и сайеты, как зовут теперь эти остатки калмыков. Если бы существовало какое-нибудь подлинное русское правительство, все равно, монархическое или республиканское, но человеческое, не звероподобное, коммунистическое, то у всех русских подданных и в России, и вне ее, была бы твердая защита. Сейчас приходится цепляться за эрзатц защиты, за ИРО. За последнее время эта многолюдная организация ускорила темп своей работы, двинула дело расселения Ди-Пи. Хочется верить, что и для калмыков они отыщут на земном шаре подходящее место. Неужели на земном шаре не осталось просторного места для двух с половиной тысяч пастухов, трудолюбивых, смирных, обладающих своеобразной даровитостью.
А пока наши смуглые соотечественники вынуждены томиться в лагерном плену и печально размышлять, как горько быть гостем мировой демократии, вспоминать, как вольно дышалось на степных кочевьях, в старой России.