Особенность нашего курса я вижу в ощущении дружбы и доброжелательности, свободы и независимости во время учебы.

Причины этого, я вижу, в условиях жизни большинства студентов с примерно равным материальным положением на уровне бедности, отсутствием зависти к чужим успехам, поскольку успехи определялись только личными способностями и трудом. Это порождало атмосферу дружбы и товарищества, что особенно чувствовалось в среде студентов, живущих в общежитии. Этому способствовали также и хорошие, а точнее отличные, условия быта и учебы, окружение высококвалифицированными и знаменитыми преподавателями и учеными.

Что касается свободы и независимости, то это был период, когда в марте 1953 года умер Сталин, и верхи думали "Что делать?". Им было не до руководящих указаний на уровне студенчества. В итоге в комсомоле нас никто сверху до декабря 1956года не давил. Мы верили в коммунистические идеалы и это, видимо, давало ощущение свободы и независимости.

Во главе комсомольской организации курса до сентября 1956 года был Володя Тихомиров, во многом способствующий созданию атмосферы товарищества и доброжелательства на курсе. Лишь с декабря 1956 года после памятных событий, приведших к конфликту с партийным руководством ф-та, атмосфера на курсе изменилась.

К счастью, заботы наши переместились в написание и защиту дипломов и окончание учебы, где были уже другие проблемы.

Но дух товарищества и дружбы, заложенный в период учебы, не исчез и после. Он проявлялся во встречах в группах и курсовых встречах, на футбольных матчах с другим курсом и т.д. На этих встречах нам хорошо. И, видимо, в этом "ХОРОШО", сохранившемся до сих пор, и есть особенность нашего курса.

Моя склонность к общественной деятельности проявилась еще в школе. В комсомол был принят в 7 классе. В пионерлагере после окончания 7 класса оформлял газету, когда другие играли в футбол. В 10 классе московской школы ?218 самостоятельно выпускал 'Литературную газету' в стихах в ритмах В.Маяковского и клеймил недостатки в классной жизни. Увлекался литературой, но не любил учительницу литературы. И математику в качестве профессии выбрал из любви к учителю В.Н.Кантонистову. В МГУ быстро понял, что математика - не моя стихия и решил: если на первой сессии получу 'удовлетворительно', то покину мех-мат. Но мне не повезло - сдал экзамены без тройки и пришлось продолжать учебу - но без энтузиазма ,а скорее из самолюбия.

Больше удовлетворения я получал от общественной деятельности. Был постоянным членом комсомольского бюро курса, редактором стенной газеты курса, а позже и факультета. Но если на курсе я был независим, то на уровне факультета я оказался под цензурой партбюро. Пытался отстаивать свою независимость, но когда это стало невозможным, отказался от редакторства.

Конфликт с партбюро в конце 1956 г произошел именно в результате публикации в факультетской стенной газете материалов о дискуссии по книге Дудинцева 'Не хлебом единым' на философском факультете, где в адрес парторганов прозвучали резко критические ноты.

После окончания МГУ я мог продолжать общественную деятельность лишь в рядах КПСС. Был членом парткома ,секретарем партбюро, делегатом партконференций Генерального Штаба МО. Порывался поступить на философский факультет заочно, но был остановлен дружеским советом умного человека. Старался всегда отстаивать интересы дела, часто в ущерб личным.

Уволился из армии в 1985 г. Новый период общественной активности наступил лишь в 1988 г, когда в КПСС начался так называемый период перестройки. Я работал тогда в должности ст.научный сотрудник в НИИ электротехники, активно реагировал на изменения в обществе и был избран в партком предприятия. По предложению Ю.Липатова, выпускника мех-мата 1963 г, на отчетно-выборном собрании было принято решение о создании Информационного Центра для развития гласности снизу. В парткоме реализовать это решение было поручено мне. Я вспомнил свою старую привязанность к стенной печати с независимым уклоном и совместно с Ю.Липатовым создали инициативную группу коммунистов, пожелавшей выпускать информационный бюллетень с претенциозным названием 'ИНИЦИАТИВА-19'(в связи с 19 партконференцией КПСС) независимо от парткома. Но для практики КПСС это был чистый криминал и завязалась борьба между руководством парткома и инициативной группой. В партии шла дискуссия о дальнейших путях и, используя ситуацию, нам все-таки удалось выпускать дискуссионные листки, где мы будоражили закостеневшие умы партийной массы, вызывая откровенную злобу сторонников сохранения власти КПСС. Шли обвинения в мой адрес в антисоветизме, подтасовки принятых ранее решений, снятия листков и т.п. Все ждали 28 съезда КПСС.Я поддерживал Демократическую платформу и, когда съезд ее не поддержал, я вышел из КПСС.

Параллельно проходила кампания выборов в Верховный Совет СССР и трудовой коллектив выдвинул меня кандидатом в депутаты этого органа. К счастью, избирательная комиссия меня не пропустила, найдя кворум на собрании недостаточным.

В 1991 г. я решил вообще заняться чисто общественной деятельностью и уйти с работы. Участвовал в демонстрациях на улицах Москвы в поддержку демократии, в различных политических тусовках. Познакомился с рядом известных тогда и ныне политических деятелей, в частности с Ю.Кагарлицким, депутатом Моссовета, основателем социалистической партии, с В.Жириновским, будущим лидером ЛДПР, Ю.Тереховым, лидером Союза офицеров России, М.Шмаковым, будущим председателем Независимых профсоюзов и др. Решил создать свой информационный центр, стал давать информацию об общественных объединениях и деятелях в газету 'Куранты'.

Участвовал в создании Московского благотворительного фонда поддержки международных молодежных инициатив, а в поисках спонсоров посещал иностранные посольства, общался с их атташе по культурным связям, но никто денег на благотворительность не дал.

Жизнь быстро отрезвила романтиков перестройки вроде меня. Их начали вытеснять прагматики, и я покинул поле политики. Пытался попробовать себя в бизнесе, в частности, в рекламном, но быстро убедился в своей неспособности. Перестройка для меня пришла слишком поздно, и моя дальнейшая общественная деятельность ограничилась рамками моей семьи и "ИНИЦИАТИВОЙ-98" в создании истории нашего курса, что нашло поддержку среди моих друзей-однокурсников.

У меня были друзья, есть прекрасные друзья, но не было друзей ближе, чем Лия и Володя Старцевы.

Судьба свела нас 7 июля 1952 года при сдаче собеседования на Моховой. И с тех пор мы были всегда рядом, всегда неразлучны: ездили вместе в Малино, где университет снимал для нас комнаты, и Володя защищал нас от деревенских ребят.

Лия защитила кандидатскую диссертацию раньше Володи - он, как настоящий мужчина пропустил ее вперед. Она была прекрасным педагогом: помню, как мы с ее сестрой Таней не могли оторвать от нее студентов после лекции, а надо было везти ее на консультацию к врачу, а затем в трудный путь мучений и выдержки.

Она знала в совершенстве английский, польский языки и сама по самоучителю выучила испанский.

Любила Марину Цветаеву; в те трудные времена искала по черным рынкам томики ее стихов, знала их все наизусть, сын положил их с Лией в последний путь.

Они удивительно дополняли друг друга: душевная, безгранично добрая, небесной высоты, талантливая Лийка и государственного ума руководитель отдела Королевской фирмы Володя.

Теперь они вместе покоятся рядом. Но они живут в их сыне Саше, продолжившем династию математиков-механиков, внучке Алене, Лииной сестре Татьяне(тоже математик), в нас, их однокурсниках, друзьях.