Пелевин В.О.
Желтая стрела
Вагриус, 1998 год Тираж: 10000 экз. ISBN: 5-7027-0568-8 Страниц: 432 Содержание (*): Виктор Пелевин. Желтая стрела (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Вести из Непала (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Синий фонарь (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Иван Кублаханов (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Спи (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. День бульдозериста (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Затворник и Шестипалый (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Проблема верволка в Средней полосе (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Мардонги (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Оружие возмездия (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Ника (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Тарзанка (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Принц Госплана (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Онтология детства (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Бубен Верхнего мира (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Девятый сон Веры Павловны (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Реконструктор (Об исследованиях П. Стецюка) (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Хрустальный мир (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Происхождение видов (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Ухряб (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Зигмунд в кафе (повесть/рассказ) Виктор Пелевин. Встроенный напоминатель (повесть/рассказ)

В сборнике Виктора Пелевина 'Желтая стрела', вышедшем в свет в 1998 году, представлены уже издававшиеся повести 'Желтая Стрела', 'Затворник и Шестипалый', 'Принц Госплана' и короткие рассказы, которые еще раньше входили в первый сборник писателя 'Синий фонарь', удостоенный литературной премии Малого Букера. В каждом из этих одинаково захватывающих и понравившихся мне произведений автор по-разному экспериментирует с внешним обликом своих героев. В этом отношении особенно впечатлили меня 'человековолк' в рассказе 'Проблема вервол-ка в средней полосе' и цыплята на бройлерном комбинате из повести 'Затворник и Шестипалый'. Эти образы воспринимаются не как полностью вымышленные, а как вполне реальные! С моей точки зрения, книга 'Желтая стрела' - попытка писателя 'раздвинуть границы' реальной действительности. В каждом из произведений сборника автор тем или иным образом 'расшатывает' наши традиционные представления о мире, основанные на здравом смысле и трезвом расчете. Очень часто эта идея оформляется как афоризм. Так, в рассказе 'Проблема верволка в средней полосе' высказывается идея о том, что 'только оборотни - реальные люди'. Для Андрея из 'Желтой стрелы' как откровение, тайное знание появляется 'очень старая и еле заметная' надпись, нацарапанная на стене самого дальнего вагона поезда: 'Весь этот мир - попавшая в тебя желтая стрела'. Интересно, что в условность предметов и явлений окружающего мира верят и сами герои Пелевина. Например, мальчик из 'Онтологии детства', 'принц Госплана' Саша, Затворник и Шестипалый из одноименной повести - все они не вполне ощущают или не понимают вовсе иллюзорность того мира, в котором живут: тюрьма, пространство компьютерной игры, комбинат имени Луначарского. Даже Андрей, размышляющий над тем, куда же все-таки движется поезд Желтая стрела, ничуть не удивляется странным обычаям его пассажиров. Примечательно, что такие странные традиции автор старается еще больше утрировать, довести до степени гротеска. Одним из наиболее показательных и запоминающихся примеров, по-моему, можно считать диалог Андрея и Антона, в котором приводится краткое изложение идей утризма. Это 'очень красивая', как считает Андрей, религия, приверженцы которой 'верят, что нас тянет вперед паровоз типа 'У-3'... а едем мы все в светлое утро. Те, кто верит в 'У-3', проедут над последним мостом, а остальные - нет'. В повести 'Желтая стрела' создается не просто фантастический образ вечно идущего поезда, а целая система мировоззрения, включающая даже свои фольклор и искусство. Фоном к основному содержанию повести служит, например, информация о том, что пассажиры поезда посещают спектакль 'Театра на верхней полке' под названием 'Бронепоезд 116-511'. А Андрей на восклицание соседа по купе по поводу воровства отвечает такой поговоркой: 'Да бросьте вы, вы же не в подстаканнике родились'. Большинство пелевинских персонажей мало задумываются и о сущности окружающего их мира, наличии в нем причинно-следственных связей и логических закономерностей. В этом отношении мне показался особенно интересным по своей простоте и точности диалог ребят в спальне пионерского лагеря из рассказа 'Синий фонарь': '- Знаете, как мертвецами становятся? - спросил Толстом отношении мне показался особенно интересным по своей простоте и точности диалог ребят в спальне пионерского лагеря из рассказа 'Синий фонарь': '- Знаете, как мертвецами становятся? - спросил Толстой. - Знаем, - ответил Костыль, - берут и умирают'. Еще один оригинальный и интригующий прием, который кажется мне одним из самых удачных в рассказах В. Пелевина, - отсутствие обозначения изображаемого предмета. В процессе чтения таких произведений нам самим предстоит постепенно догадываться об истинном герое повествования. По-моему, самый яркий пример использования такого приема - повесть 'Затворник и Шестипалый'. Так же строятся и рассказы 'Ника' (история кошки, которую вначале принимаешь за подругу рассказчика) и 'Зигмунд в кафе' (сценка с попугаем, подозрительно напоминающим знаменитого психоаналитика 3. Фрейда). Особое место в сборнике занимают рассказы, которые можно определить как литературные мистификации. В них вымышленные герои описываются рассказчиком как абсолютно реальные, а придуманные факты и события - как в действительности происходившие. Здесь, на мой взгляд, В. Пелевин развивает традицию одной из своих ранних повестей 'Омон Ра', в которой описывался на самом деле несостоявшийся, но как будто реально происходивший полет на Луну. Так, в рассказе 'Мардонги' абсолютно серьезно сообщается о книгах якобы существовавшего (причем в будущем времени) Николая Антонова и излагается его теория 'живых мертвецов'. В рассказе 'Иван Кублаханов' описываются вполне настоящие физические ощущения и эмоциональные переживая мифического персонажа, которые в результате оказываются неизвестно кому снящимся сном. Рассказ 'Оружие возмездия' - попытка фантастического переосмысления событий Второй мировой войны. В нем явно вымышленные факты приобретают статус действительно происходивших за счет обилия реальных деталей (от причесок того времени до устройства оружия) и упоминания настоящих исторических лиц (Геббельс, Гиммлер, Сталин, Трумэн). Другой заинтересовавший меня вариант литературной мистификации - попытка автора домыслить уже действительно имевшие место исторические события ('Происхождение видов') или дополнить реально существующее литературное произведение ('Девятый сон Веры Павловны'). Так, в первом рассказе описываются якобы реальные факты из жизни Чарльза Дарвина; во втором - своеобразно излагается соответствующий фрагмент романа Н. Г. Как заинтересованного читателя меня, конечно, привлекают и сами построения пелевинских сюжетов. Блестяще сконструированные, причудливые, сложные, они похожи на головоломки, которые решаешь в процессе чтения каждого рассказа. При этом финал всегда неоднозначен: никогда не знаешь, правильно ли ты понял замысел писателя, сумел ли разгадать загадку его героев. Именно эта особенность и нравится мне больше всего в творчестве Пелевина. В этом отношении запомнились, прежде всего, повесть 'Принц Госплана' с ее эффектом полного погружения в компьютерную игру и рассказ 'Онтология детства', в котором перед читателем ставится непростая задача соединить обрывочные детские впечатления как фрагменты мозаики.
 

звоните по тел. 8926-6667253 и договоримся. Если вы видите цену 1 рубль, то это значит что эта книга отдается бесплатно впридачу к какой-нибудь другой книге выставленной в нашем магазине. Выбирайте, и звоните.