Документ взят из кэша поисковой машины. Адрес
оригинального документа
: http://www.amstud.msu.ru/full_text/texts/dementyev/part2/glava6_2.htm
Дата изменения: Wed Nov 2 00:40:20 2011 Дата индексирования: Sat Feb 2 21:40:21 2013 Кодировка: koi8-r |
Но
Ромео встретил возражения не только со
стороны марксистов. В 1959 г. в полемику с ним
вступил американский специалист по
экономической истории А. Гершенкрон, не
согласившийся с его интерпретацией
процесса первоначального накопления
капитала в Италии. Тем самым Гершенкрон,
в сущности, начал уже другую дискуссию,
предвосхитив свои расхождения с Ромео по
кругу вопросов, который занял важное место
в итальянской историографии несколько
позднее - в 60-е гг.
К
тому времени споры о Рисорджименто среди
историков стали затихать, и наметился
известный спад интереса к этой тематике
как таковой. Под воздействием "экономического
чуда" 50-х начала 60-х гг. большую актуальность
приобретало выяснение связанных с исходом
Рисорджименто особенностей
индустриализации Италии и в частности -
"стартового" этапа ее
промышленного развития (конец XIX - начало XX
в.). К середине 60-х гг. была переиздана
впервые вышедшая в 1951 г. работа Р. Моранди
"История крупной промышленности в
Италии" и появился ряд новых
исследований в этой области - в том числе
Ромео и его американского оппонента[1].
Ромео в соответствии со своим
представлением об аграрной сфере как
форпосте капиталистического развития
Италии настаивал на том, что именно она
стала главным источником капиталов,
вложенных в создание итальянской
промышленности. Гершенкрон считал, что
уровень накопления в самой Италии мог в
лучшем случае обеспечить создание средств
сообщения и других элементов
инфраструктуры, тогда как начавшаяся
индустриализация финансировалась в
большей мере за счет прибылей от роста
цен на мировом рынке и притока
иностранного (немецкого) капитала.
В
связи с анализом итогов Рисорджименто в
поле зрения итальянской историографии
по-прежнему оставался южный вопрос,
история и условия его возникновения. Тема
Юга активно разрабатывалась после второй
мировой войны авторами-марксистами,
воспринявшими (через Грамши)
демократические традиции меридионализма.
Ей уделено значительное место в трудах
известного специалиста по аграрной
истории Италии Э. Серени[2].
В 1961 г. была опубликована подготовленная Р.
Виллари антология "Юг в истории Италии",
охватывающая весь период после
национального объединения и впоследствии
не раз переиздававшаяся, и его же очерки
под общим названием "Юг и крестьяне в
новое время" (хронологические рамки - с
середины ХVII в. до падения
неаполитанских Бурбонов в 1860 г.)[3].
Истории Юга в эпоху Рисорджименто и его
судьбам в процессе перехода от
феодализма к капитализму посвящены работы
А. Лепре[4].
Л. Де Роза исследовал воздействие на
возникновение дуализма Север - Юг
промышленного переворота и последующего
индустриального развития Италии[5].
В
начале 70-х гг. в историографии южного
вопроса обозначились некоторые новые
тенденции. Одна из них, в дальнейшем не
получившая существенного развития, была
связана с активизацией
левоэкстремистской критики политического
курса ИКП в отношении Юга, которая
затронула также взгляды Грамши и позиции
отправлявшихся от его идей историков.
Те,
кто выступал с подобной критикой[6],
отвергли представление Грамши и других
марксистов о южном вопросе как специфическом
проявлении незавершенности итальянской
буржуазной революции в сфере аграрных
отношений. Они полагали, что к моменту
национального объединения южное
общество было уже не полуфеодальным, а
капиталистическим, причем уровень
развития капитализма на Юге был не намного
ниже, чем на Севере, южный же вопрос как
проблема хронического отставания Юга
от Севера возник лишь позднее - в результате
целенаправленной политики нового
государства.
Настаивая
на капиталистическом характере
южноитальянской экономики в эпоху
Рисорджименто, ультралевые критики
марксистской историографии, казалось
бы, шли в русле идей Ромео, хотя и
значительно дальше его (Ромео специально
оговаривал, что на Юге тогда
господствовали не капиталистические, а
полуфеодальные аграрные отношения). Тем не
менее, они полемизировали и с Ромео,
усматривая между ним и "грамшианцами"
нечто общее, а именно: представление о
разрешимости южного вопроса в рамках
капитализма - с помощью реформ ("официальная",
"грамшианско-тольяттианская"
коммунистическая культура) или в
результате благотворного воздействия
самой капиталистической системы (Ромео).
Гораздо
более значительным оказалось другое
направление, возникновению которого
способствовали происшедшие на Юге в послевоенный
период немаловажные перемены (ликвидация
помещичьих латифундий, осуществление
правительственной политики развития
южных областей). Его представители
призывают для лучшего понимания
современного Юга иначе, чем прежде,
подойти к освещению его предшествующей
истории, обратить внимание на не
исследовавшиеся ранее проблемы (например,
втягивание Юга в международные рыночные
связи, усилия по социальному развитию Юга,
предпринимавшиеся либеральным
государством), преодолеть в историографии
южного вопроса идеологизирующее влияние
меридионалистской традиции с ее
разоблачительным пафосом и дать
меридионализму более взвешенную,
критическую оценку[7].
Необходимость учесть новый опыт в
современном подходе к южному вопросу и
меридионализму признается и в
марксистской историографии[8].
В
80-е гг. южный вопрос после некоторого спада
интереса к нему на рубеже этого
десятилетия вновь стал привлекать
внимание научной общественности, о чем
свидетельствовали различные конференции,
новые издательские начинания и т. д. В то же
время проблематика Рисорджименто в
собственном смысле в 70-е - 80-е гг.
постепенно уходила в тень, уже не занимая в
сфере исследований по новой истории
прежнего, бесспорно доминирующего места.
Властной потребностью становилось
осмысление более близкого прошлого и,
прежде всего - анализ на уровне
профессионального исторического знания
такого явления, как фашизм.
Историография
фашизма. Природа
фашизма, причины его возникновения, его
соотношение с предшествующим развитием
итальянского общества и государства - все
эти вопросы активно обсуждались (преимущественно
на уровне публицистики и не в самой Италии,
а в среде антифашистской эмиграции) уже в
20-е -30-е гг. Тогда же сформировались
различные концепции фашизма, тесно
связанные с определенными политическими
позициями по отношению к фашистскому
режиму. В том или ином виде они прослеживаются
и в послевоенной историографии фашизма.
Первоначально
исследование фашизма сосредоточилось
главным образом на выяснении его генезиса.
В этой связи неизбежно вставал вопрос
об исторической ответственности за приход
фашизма к власти, имевший большую
политическую остроту, -
тем паче в условиях, когда
освободившаяся от тоталитарного режима
Италия оказалась перед выбором между
возрождением либеральных институтов
дофашистского образца или обновленной,
более последовательной демократией.
Груз
этой ответственности особенно тяготил
правившие страной перед фашистским
переворотом либеральные круги, лидером
которых в период Сопротивления стал
Кроче. В своих политических выступлениях
1943-1947 гг. маститый ученый отстаивал ту же
мысль, которая пронизывала его книгу "История
Италии с 1871 по 1915 г.": фашизм не имел
корней в либеральном периоде.
Дофашистскую Италию он считал одной из
самых демократических стран мира, а фашизм
- явлением, не связанным с какими-либо
классовыми интересами, своего рода
моральной болезнью итальянского общества,
вызванной потрясениями первой мировой
войны. Позднее либеральная тенденция в
истолковании фашизма стала проявляться в
том, что ему приписывалась по
преимуществу антилиберальная, а не
антисоциалистическая направленность -
например, в "Истории Италии в период
фашизма" Л. Сальваторелли и Дж. Мира[9].
Самими
фашистами в свое время усиленно
насаждалось представление о фашизме
как "спасителе Италии от большевизма".
В опровержение этой версии немалый
вклад внесла опиравшаяся на солидную
документальную базу книга А. Таски "Зарождение
и приход к власти фашизма", написанная в
30-е гг. в эмиграции, а в Италии впервые
опубликованная в 1950 г.[10]
Таска (участник создания ИКП, позднее
исключенный из нее и примкнувший к
социалистам) показал, что фашизм пришел к
власти уже после того, как революционный
подъем в Италии закончился и рабочий класс
потерпел поражение. Но вину за то, что
победа фашизма оказалась возможной, он
возложил на социалистическое рабочее
движение: на реформистское крыло ИСП - за
отказ войти ради отпора фашизму в
правительство, на коммунистов - за
осуществленный в 1921 г. раскол ИСП.
Среди
историков-марксистов проблемой
возникновения фашизма занялся с конца 40-х
гг. П. Алатри
(1918-1996) - автор нескольких исследовательских
очерков, собранных затем в книгу[11].
Он показал, что фашизм, поначалу бывший
малозначительным движением, окреп и
достиг власти при содействии того же
самого класса, который был правящим при
либеральной системе, но оказался не в
состоянии удержать свое господство
прежними методами.
Основы
марксистской концепции фашизма в
современной итальянской историографии
были заложены еще в годы фашистской
диктатуры теоретическими разработками
Грамши и Тольятти. Они подошли к пониманию
фашизма как блока различных социальных
сил, в котором интересы ведущих и ведомых
находятся в сложном взаимодействии,
выделили в фашизме общее и национально-специфическое,
подметили, что первоначальный характер
фашизма во многом меняется после его
прихода к власти и что фашистский
политический режим обладает собственной,
до известной степени автономной логикой
развития. Но в полной мере вклад обоих
теоретиков ИКП в анализ фашизма был оценен
и стал осваиваться значительно позднее.
Только к 1970 г. была разыскана и
опубликована большая часть (11 из 15) лекций
о фашизме, прочитанных Тольятти в 1955 г. в
Москве слушателям Международной
ленинской школы при Коминтерне, где его
точка зрения представлена в наиболее
полном и завершенном виде[12].
Работы Грамши о фашизме после
публикации всего его наследия были изданы
отдельным сборником под редакцией
признанного специалиста в этой области,
известного историка-марксиста Э.
Сантарелли[13].
Сантарелли
принадлежит, в частности, один из наиболее
солидных обобщающих трудов о фашизме за
весь период его существования[14].
Из очерков разных лет сложилась его работа
"Фашизм и неофашизм"[15].
Сантарелли выступил также как научный
редактор и автор предисловия к изданию
политических произведений Муссолини[16].
К
марксистскому направлению в
историографии фашизма можно отнести
работы Ф. Каталано, охватывающие период
фашистской диктатуры в целом[17]
или посвященные тем или иным специальным
проблемам (фашистский корпоративизм,
фашизм и положение рабочего класса). По
некоторым параметрам к марксистской
концепции фашизма близки и историк иных
направлений, занимающие левые
политические позиции (Дж. Кароччи, Г.
Куацца и др.).
Среди
ученых левой ориентации многие
участвовали в Сопротивлении или
сформировались идейно в атмосфере первых
лет после его победы. Унаследованный от
того времени дух антифашистского единства
способствовал их сотрудничеству в
разрабатывающих историю фашизма
специализированных институтах,
университетских центрах и т. д.
Совместными усилиями левых историков и
политических деятелей в 1959-1961 гг. были
организованы циклы лекций о фашизме и
антифашизме в Риме, Милане, Турине и по
одной из программ национального
телевидения, которые вызвали больший
общественный интерес. Материалы этих
лекций были впоследствии опубликованы[18].
С
начала 60-х гг. в итальянской историографии
фашизма стала вырисовываться новая
тенденция. Послышались призывы к отказу от
"идеологических" интерпретаций
фашизма, каковые приписывались историкам,
стоявшим на антифашистских позициях.
Взамен подобных "исчерпавших себя"
истолкований предлагался подход к фашизму,
претендовавший на полную объективность.
Его особенно активно отстаивал Р. Де
Феличе, вокруг которого в дальнейшем
сложилась целая школа единомышленников и
учеников (Де Феличе является профессором
Римского университета, где преподает
историю политических партий и движений
и руководит исследовательским подразделением
- департаментом политических наук). Ученые
"круга Де Феличе" объединяются
вокруг издаваемого с 1969 г. под его
редакцией журнала "Новейшая история"
("Storia contemporanea").
Де
Феличе как основатель направления,
называемого им самим "новой"
историографией фашизма, отошел от своих
прежних, близких к марксизму
методологических позиций, которые были
характерны для его работ об итальянском
якобинстве. Но он отверг и методологию
Кроче, что особенно проявилось в его
подходе к источникам: Де Феличе склонен к
фетишизации исторического документа, в
сущности, возвращаясь в этом к
позитивистской традиции.
Среди
множества написанных Де Феличе работ о
фашизме главной является многотомная
биография Муссолини[19],
которая наиболее выпукло характеризует
его исследовательский подход. История
фашизма персонифицируется: личности
Муссолини Де Феличе придает "решающее
значение для понимания фашизма".
Огромное количество документов,
зачастую непроверенных и используемых
некритически, должно убедить читателя в
абсолютной непредвзятости историка, но
увлекает его самого на путь, ведущий к
апологии Муссолини и фашистского
режима.
Существенные
черты присущей Де Феличе концепции
фашизма (не только итальянского) отражены
в его работах, специально посвященных
различным истолкованиям фашизма, и в
опубликованном в 1975 г. "Интервью о
фашизме"[20].
С точки зрения Де Феличе отдельные
национальные варианты фашизма настолько
специфичны, что дать какое-либо общее
определение его сущности невозможно.
Специфику итальянского фашизма Де Феличе
видит в прогрессирующей автономизации по
отношению ко всем тем силам, которые
поддержали его в момент захвата власти, -
но при сохранении до самого конца особых
отношений с мелкой буржуазией.
Представления
Де Феличе о роли в судьбах фашизма верхов
имущих классов претерпели любопытную
эволюцию. В 1964 г. он опубликовал
почерпнутые из архивов неопровержимые
данные о том, что именно с этой стороны
фашизм в период борьбы за власть получил
основную финансовую поддержку. Два
десятилетия спустя, выступая в качестве
главного консультанта выставки "Итальянская
экономика между двумя мировыми войнами:
1919-1959 гг.", он сделал лейтмотивом этой
выставки ту мысль, что на протяжении всего
указанного периода фашизм и крупный
капитал были автономны и нейтральны по
отношению друг к другу.
Значительное
место в работах Де Феличе и его
последователей уделяется анализу
фашистской мифологии, усилиям фашизма по
формированию "нового человека" и
"новой культуры", в которой главное -
ритуальная сторона, "сила слов,
способных действовать на воображение и
эмоциональность масс". Внимание к этой
проблематике связано с представлением о
том, что тоталитарный характер фашистского
государства обеспечивался не
репрессивными мерами, а массовым
консенсусом. Новый, целенаправленно
формируемый тип человека -
это, по Де Феличе, идея, которую фашизм
воспринял от Просвещения мелкобуржуазной
демократии, утопического социализма.
Де
Феличе считает фашизм в Италии (в отличие
от нацизма) формой "левого
тоталитаризма". В этом его концепция
близка к идеям католического философа А.
Дель Ноче, который рассматривает фашизм (наряду
с нацизмом и коммунизмом) в качестве одной
из форм тоталитаризма, а именно - "левой",
"революционной" формы.
Взгляды
на фашизм, которых придерживается Де
Феличе и его школа, излагаются и в
популярной литературе, широко пропагандируются
средствами массовой информации. В 1982 г. Де
Феличе консультировал многосерийную
телевизионную передачу "Все люди дуче",
критически оцененную в левой печати из-за
ее односторонней, окрашенной "в
розовые тона" направленности.
Полемика
вокруг концепции Де Феличе идет постоянно
и на разных уровнях. Особенно остро
реагировала левая общественность на
публикацию его "Интервью о фашизме".
Журнал Института истории
освободительного движения поместил
редакционную статью, где были подвергнуты
критике как его методы использования
документов, так и присущие ему тенденции к
апологии фашизма. Видный деятель ИКП,
активный участник антифашистского
движения Дж. Амендола выступил с "Интервью
об антифашизме". Аргументированным
ответом Де Феличе по ряду позиций стал
сборник "Фашизм и капитализм", где
участвовали П. Алатри, Г. Куацца, Дж.
Кароччи, Э. Коллотти (исследователь
истории Германии, известный в частности
работами о нацизме) и другие авторы[21].
Наконец,
в итальянской историографии фашизма
существует, но не является сколько-нибудь
значительной, фашистская и неофашистская
струя. В первые послевоенные годы она была
представлена двумя работами А. Тамаро,
посвященными "республике Сало" (1943-1945
гг.) и собственно фашистскому
двадцатилетию (1922-1943
гг.)[22].
Фашизм он рассматривал сквозь призму
своих националистических взглядов и
изображал как режим, в целом отвечавший
национальным интересам. В дальнейшем
более или менее откровенная апология фашизма
зазвучала лишь после того, как с начала 70-х
гг. активизировалось неофашистокое
движение.
В
1983 г. появился сборник "Фашизм сегодня",
где были представлены различные
оттенки неофашистского истолкования
фашизма времен Муссолини (в том числе и
критика отдельных его сторон)[23].
Некоторые участники этого сборника
вступили в полемику с концепцией Де
Феличе - в частности, с его представлениями
о фашизме как "левом" движении и о
генетической связи фашистской идеи "нового
человека" с просветительской и
демократической традицией. Современные
итальянские неофашисты возводят ее к
совершенно иным истокам - к образцу "человека
античной расы" (древний римлянин,
средневековый рыцарь, крестоносец и т. д.) и
к идеям из нацистского арсенала,
которым симпатизируют и они сами.
Историография
Сопротивления и конституирования
республики. Объектом
широкого исследования стала в Италии
история борьбы против фашистского режима
и особенно ее кульминационный этап -
Сопротивление (1943-1945 гг.) С анализом и
оценкой итогов Сопротивления тесно
связано изучение еще одной проблемы -
становления республиканской
государственности.
У
истоков историографии этих проблем стояли
непосредственные участники событий, в том
числе видные политические деятели.
Поэтому историографические направления в
данной области разграничивается, прежде
всего, линиями политических расхождений, а
в позициях историков и несколько
десятилетий спустя иногда чувствуется
отголосок споров того времени.
Вплоть
до начала 60-х гг. в литературе о
Сопротивлении преобладали работы
мемуарного и публицистического, а не
собственно исследовательского характера.
Но уже тогда обозначились узловые вопросы,
по которым сталкивались различные точки
зрения: чем было движение Сопротивления
по своему содержанию и характеру, в какой
мере оно достигло своих целей, насколько
правомерно применение к нему понятия
"второе Рисорджименто".
Сопротивление
стали называть "вторым Рисорджименто"
еще в период вооруженной борьбы против
нацистской оккупации и режима "республики
Сало". Черты сходства были очевидны:
Италии вновь пришлось отвоевывать себе
свободу от чужеземного господства и
преодолевать разобщенность различных
частей своей территории. Возникшая, по-видимому,
спонтанно на уровне народного исторического
сознания, эта аналогия работала как
эффективный стимул освободительного
движения и, так или иначе, использовалась
всеми антифашистскими партиями. Но когда
Сопротивление успешно завершилось, термин
"второе Рисорджименто" стал
осмысливаться более критически. Выявились
различия в его понимании и отношении к
нему, связанные с разными представлениями
о том, куда и каким путем пойдет Италия
после освобождения.
Кроче,
считавший фашизм перерывом в нормальном
историческом развитии страны и
выступавший за возврат к дофашистскому
либерализму, рассматривал
Сопротивление как воскрешение
либеральных ценностей Рисорджименто и
звено, восстанавливающее преемственность
либеральной традиции. Иного взгляда
придерживались антифашисты радикально-демократического
направления, представленного в ходе
Сопротивления Партией действия (название,
заимствованное из эпохи Рисорджименто), а
в послевоенной литературе - поздними
работами вернувшегося из эмиграции
Сальвемини. Это направление восприняло
критическую оценку Рисорджименто в русле
идей Гобетти. Соответственно
Сопротивление понималось как воплощение
таких качеств, которые в Рисорджименто
отсутствовали, как его своеобразное
завершение, реализация того, что в
Рисорджименто реализовано не было. Так,
Сальвемини подчеркивал в Сопротивлении
характер глубоко народного движения,
каким так и не стало Рисорджименто, и
особенно- широкое участие в нем
крестьянства, а возрождение духа
Рисорджименто видел в том, что
Сопротивление осуществило чаяния его
лучших деятелей[24]. Внутри радикального
направления существовало и так
называемое европеистское истолкование
Сопротивления, разделяемое, например,
руководителем миланского Института
истории освободительного движения Дж.
Ваккарино. В Сопротивлении европеисты
выступали за преодоление "принципа
национальностей" в рамках будущей
единой Европы и с этой точки зрения видели
в нем, прежде всего черты отличия от
Рисорджименто - движения под
национальными лозунгами.
Неоднозначно
трактовала Сопротивление католическая
историография, складывавшаяся в
условиях характерного для 50-х гг. резкого
противостояния ХДП левым партиям.
Некоторые ее представители (Дж. Бьянки, П.
Мальвестити) демонстрировали открытое
неприятие "классовой" интерпретации
Сопротивления и изображали это движение
как "восстание из-за любви к ближнему",
вдохновляемое религиозно-этическими
мотивами[25]. Другие (например, Дж. Россини)
не игнорировали социальный состав
участников Сопротивления и особо выделяли
роль в нем крестьянства, но объясняли ее
влиянием приходских священников, а
народный характер Сопротивления сводили к
массовому включению в него католиков[26]. Сравнение с Рисорджименто
в таком контексте становилось не столько
уподоблением, сколько
противопоставлением: в Рисорджименто
католики (= народ) не участвовали;
либеральный режим потому и оказался
непрочным, что закрепил разрыв между
государством и народом; преодолеть этот
разрыв позволило лишь Сопротивление. Но
так или иначе католические концепции
Сопротивления способствовали обоснованию
примата ХДП в политической жизни "I
республики".
Уже
к середине 50-х гг. идея "второго
Рисорджименто" приобрела статус
своего рода официальной концепции
Сопротивления, на которой сошлись
историки католического и либерального
направлений. Это выразилось в участии как
тех, так и других в сборнике "Второе
Рисорджименто", подготовленном
специальной правительственной комиссией
к юбилейной дате - 10-летию победы
Сопротивления[27].
В
марксистской историографии возобладало
сдержанное и в значительной мере
критическое отношение к аналогии между
Сопротивлением и Рисорджименто. Не
отрицая ее известной правомерности и
реально проявившегося в Сопротивлении
непреходящего значения лучших традиций
Рисорджименто, авторы-марксисты (Л. Лонго,
В. Батталья, П. Секкья) выступали против
поверхностных исторических сближений,
настаивали на различии эпох, которым
принадлежали два освободительных
движения, и соответственно - на сущностных,
содержательных различиях между ними[28].
К
началу 60-х гг. дискуссия вокруг концепции
"второго Рисорджименто" начала
затихать. Потенциал этой идеи, по-видимому,
был исчерпан: споры о месте Сопротивления
в истории Италии все больше
концентрировались на том, как соотносятся
его цели с реальными результатами, и уже не
нуждались в подобной оболочке.
В
связи с этим возникали расхождения
относительно того, было ли Сопротивление
лишь движением национально-освободительного,
патриотического характера и борьбой за
отнятые фашизмом свободы (так считали,
прежде всего, либеральные авторы) или
также и порывом к социальному и
политическому обновлению (на этом
настаивали историки и публицисты,
разделявшие идеи левого крыла Сопротивления).
Сторонники последней точки зрения, в свою
очередь, не во всем были согласны между
собой, что имело в основе разные позиции
в ходе самого Сопротивления социалистов и
Партии действия - с одной стороны,
коммунистов - с другой.
В
1943-1945 гг. социалистов и приверженцев
Партии действия роднила свойственная тем
и другим, хотя и проявлявшаяся по-разному
склонность к сектанcтву, к выдвижению не
соответствовавших реальной обстановке
лозунгов и целей. Часть социалистов стремилась
направить антифашистское движение в русло
социалистического переустройства Италии.
Партия действия в разгар борьбы, требовавшей
объединения всех антифашистских сил,
несвоевременно поставила вносивший
рознь в их ряды вопрос о замене монархии
республикой. В дальнейшем из этих
сектантских тенденций и завышенных ожиданий
выросла пессимистическая оценка итогов
Сопротивления, представление о том, что
оно завершилось не победой, а поражением.
Такая трактовка представлена, например, в
сборнике "Десять лет спустя" (работы Л.
Вальяни и других авторов из распавшейся
после войны Партии действия)[29] и в некоторых публикациях
социалистов[30].
Те,
кто считал Сопротивление несостоявшейся
или неудавшейся, потерпевшей поражение
революцией, возлагали вину за подобный
оборот событий на ИКП с ее политикой
антифашистского единства будто бы всецело
подчиненной внешнеполитическим планам
СССР. В действительности ИКП направляла
свои усилия на реализацию целей,
вытекавших из понимания Сопротивления как
революции - но не социалистической, а
антифашистской, демократической,
осуществляющей такие социальные
преобразования, которые закроют путь
возрождению фашизма. Намеченная уже в
документах ИКП периода Сопротивления,
эта концепция была в развернутом виде
изложена Тольятти на IX съезде партии (1960 г.).
Сопротивление рассматривалось им как "великая
демократическая революция, какой Италия
никогда не знала прежде", позволившая
выиграть освободительную войну, ликвидировавшая
фашизм, заложившая основы нового
государства, но оставшаяся
незавершенной, т. к. она была прервана в
момент, когда подошла к решению
созидательных задач (реформа
экономической структуры и др.).
Результаты
Сопротивления марксистская историография
оценивала с учетом воздействия
внешнеполитических факторов, имея в виду
не только политику СССР, которая, как
показал, например, Э. Раджониери,
благоприятствовала борьбе за
демократическое развитие Италии[31]), но и присутствие в стране
наступавших с Юга англо-американских
войск. Из специального исследования темы
"Сопротивление и союзники",
предпринятого совместно одним из
руководителей Сопротивления П. Секкья и
видным профессиональным историком Ф.
Фрассати, явствовало, что сдерживавшее
размах и ограничивавшее цели движения
умеренное крыло антифашистов опиралось на
поддержку союзнического командования и
военной администрации[32].
Начиная
со второй половины 60-х гг. истолкование
Сопротивления как "неудавшейся
революции" нашло новых сторонников. Как
и в других странах, в Италии в это время
возникали различные ультралевые группы,
и складывалось движение "новой левой",
проявлявшее себя в историографии
преимущественным интересом к стихийным,
автономным действиям неорганизованных
и не охваченных политическим влиянием
масс. С этих позиций Сопротивление
изображалось как социальная революция
рабочих, крестьян, молодежи, интеллигенции,
"преданная" преследовавшими
собственные цели партиями и, прежде всего
ИКП, против которой направлялся главный
огонь левоэкстремистской критики[33].
Ответом
на эту критику явился дальнейший рост
исследований по истории Сопротивления, в
которых на документальной базе
раскрывалась роль в нем организующего
начала - политического и военного
руководства партизанской борьбой.
Институт истории освободительного
движения осуществил важные публикации
архивных источников-документов главного
командования Корпуса добровольцев
свободы (объединенная партизанская армия),
Комитета национального освобождения
Северной Италии, "Бригад Гарибальди" (партизанских
формирований ИКП)[34].
Документы из архива ИКП были широко
использованы в новых работах о
Сопротивлении П. Секкья ("ИКП и освободительная
война 1943-1945 гг."), Л. Лонго ("Руководящие
центры ИКП в Сопротивлении"), Дж. Aмeндoлы
("Пиcьмa из Милана"), в посвященном
Сопротивлению последнем томе
фундаментальной "Истории ИКП" П.
Сприано[35].
В
последние десятилетия подход к истории
Сопротивления стал более свободным от
того духа резкой политической
конфронтации, который был характерен для
ранней историографии этой проблемы.
Приметой иного времени стало проявляемое
и на официальном уровне понимание того,
что победа над фашизмом, установление
республики, выработка ее конституции были
плодом совместных усилий различных
партий - как бы ни сложились их отношения в
дальнейшем.
Изданный
в 1979 г. двухтомный коллективный труд по
истории Учредительного собрания 1946-1947 гг.
и принятия конституции (первая
специальная публикация на эту тему)
составлен из разделов, посвященных каждый
деятельности какой-либо одной партии, но в
совокупности охватывает весь
антифашистский политический спектр[36].
В 1984 г., когда исполнилось 50 лет со дня
смерти лидера ХДП А. Де Гаспери и 20 лет со
дня смерти П. Тольятти, национальное
телевидение почтило память обоих
политических деятелей специальной
передачей, поставив их рядом как "отцов-основателей"
республики.
Но
это не значит, что тематика Сопротивления (и
шире - борьбы с фашизмом) уже не вызывает
споров, окрашенных влиянием политических
страстей. Вспышка таких споров произошла в
конце 80-х гг., когда в итальянских журналах
появился ряд остро дискуссионных статей
специально или преимущественно о
Сопротивлении, с особым упором на проблему
гражданской войны и ее соотношение с
освободительной антифашистской войной.
Период
конституирования республики, иногда
именуемый также периодом Реконструкции,
по большей части рассматривается в работах
более широкого плана - либо по истории
Сопротивления (как ее завершение), либо по
истории Италии после второй мировой войны.
Но есть и работы, посвященные ему
специально[37].
Затрагивающие этот период представители
"новой левой" историографии (как К.
Павоне) в соответствии со своей оценкой
исхода Сопротивления подчеркивают в
республиканских политических институтах
не их новизну, а "преемственность"
по отношению к фашистскому государству.
Историки
обращаются и к анализу отдельных аспектов
периода Реконструкции. В обширной
литературе по актуальной для Италии теме
взаимоотношений государства и церкви
авторы разной ориентации уделяют
внимание дискуссиям по этому вопросу в
Учредительном собрании, в результате
которых было найдено разумное
компромиссное решение. Частью руководимой
К. Валлаури серии коллективных исследований
по послевоенной истории итальянских
политических партий являются три тома,
посвященные восстановлению
демократических партий в 1943-1948 гг.[38]
Предметом специального изучения стала
выработка Учредительным собранием
заложенного в конституции подхода к
проблемам образования[39].
Во второй половине 80-х гг. появился ряд
работ (в частности, историков школы Де
Феличе), анализирующих важнейшие для
первых послевоенных лет проблемы внешней
политики Италии - ее взаимоотношения с США
и Советским Союзом, а также образ СССР в
сознании итальянцев того времени[40].
К
40-летию республики в Риме была
организована выставка, основанная на
материалах Центрального государственного
архива. Значительная часть этих
материалов вошла в опубликованный каталог
выставки. Широко было отмечено и 40-летие
конституции - в том числе посвященными ей
исследовательскими статьями в журналах.
Сопротивлению,
победе республики, значению ее
конституции 80-е г. отводилось важное место
в школьных курсах новейшей истории. По
инициативе местных институтов истории
Сопротивления было организовано
множество конференций, встреч, циклов
лекций по этой тематике для школьных
учителей. В ее изучение широко вводились
аудиовизуальные средства, школьников
приобщают к устройству выставок, сбору
живых свидетельств участников событий и т.
д.
В
1985 г. в связи с 40-летием освобождения от
фашизма в Италии был проведен опрос
общественного мнения, имевший целью
выявить отношение к идеалам и ценностям
Сопротивления. Он показал, что
Сопротивление воспринимается
послевоенными поколениями итальянцев не
как событие, ушедшее в историю, а как
остающийся жизненным политический урок,
источник демократических установлений
и общее наследие всех, кому они дороги.
Поиски
новых исследовательских подходов.
Современное состояние исторического
знания. В
70-е - 80-е гг. в итальянской историографии
стали все более заметно проявляться новые
веяния. Активизировалась критика
историзма - в крочеанском и особенно в
марксистском понимании, трактовавшая его
как производное от определенной идеологии,
как выражение теологического подхода к
истории. Ощущалась потребность обновить
коренные представления о том, как "делается
история", о целях и методах исторического
исследования. О ней свидетельствовала
тематика различных встреч историков,
постановка дискуссионных проблем в
научной печати, возникновение новых
исторических журналов и даже сами их
названия: "Какая история?" ("Quale
storia" -
с 1974 г.), "Истории и история" ("Storie
e storia"
– с 1979 г.), "Занятия историей" ("Pare
storia" -
с 1981 г.).
Широко
обсуждался вопрос об освоении
междисциплинарных подходов, о
взаимодействии истории и социальных наук (социологии,
демографии, антропологии и др.).
Существенное влияние на эти поиски
оказывал опыт развития исторической науки
в других странах - прежде всего Франции (школа
"Анналов") и Англии ("новая социальная
история", "новая экономическая
история").
В
дискуссиях о том, каким должен быть
отвечающий современным требованиям
уровень исторического знания, особое и
весьма важное место занимал вопрос об
истории как учебной дисциплине, о новых
методах ее преподавания в школе, о
качестве исторической подготовки в
системе университетского образования.
Журналы публиковали материалы по таким
темам, как тип учебника по истории в 80-е гг.,
взаимоотношения преподавателя и
учащегося в процессе ее изучения, будущее
истории в итальянских школах, роль истории
в европеистском воспитании и т.д. В
сущности, тем самым затрагивались более
широкие проблемы: история и молодежь,
история и общество. К их осмыслению
подключались и уроки событий 1968 г.,
ознаменованного в Италии - как и в других
странах - массовыми выступлениями
учащейся молодежи. Иногда молодежь сама
выступала инициатором обсуждения
насущных проблем развития исторической
науки. Так, в Римском университете группа
студентов организовала встречу с рядом
видных историков, превратившуюся в
своеобразный научный семинар на эту
тему, материалы которого были затем
опубликованы[41].
Усиливался
интерес к историческим документам, к
архивам. В середине 80-х гг. появился ряд
книжных новинок в области архивного
дела, в том числе учебников. Создавались
новые хранилища документов - такие, как
архив основанного в 1984 г. во Флоренции
исследовательского центра "Шестьдесят
восьмой год" (там сосредоточена
периодика, листовки и другие материалы
студенческого движения и различных
ультралевых организаций за несколько
десятилетий), архив по истории
крестьянского движения (Рим), где хранятся
фонды различных крестьянских организаций
второй половины XX в., а также личные фонды
некоторых их руководителей и исследователей
аграрно-крестьянской проблематики[42],
архив, специально собирающий
неопубликованные дневники, письма и иные
документы личного происхождения (организован
в 1984 г. в Пьеве Сан-Стефано - провинция
Ареццо) и др. Состоялась специальная
конференция, посвященная организации и
использованию архивов по новейшей истории
- с последующей публикацией ее материалов[43]. В этой связи отмечалось
растущее значение архивов
нетрадиционного типа - таких, которые
хранят звукозаписи, фотоматериалы,
машиночитаемые документы и т. д.
Впрочем,
вплоть до конца 80-х гг. потребность в
обновлении инструментария и методологии
исторического исследования выражалась
больше в постановке тех или иных проблем,
чем в практической реализации новых
подходов. Те, кто особенно активно
выступал за "встречу" истории и
социальных наук, констатировали, что в
Италии она пока не состоялась, отмечали,
что историки не получают необходимой
для этого подготовки в университетах, где
имеют хождение новые идеи, но
господствуют еще вполне традиционные
взгляды на историческое познание.
Опробованные
опытом других стран новые методы и
направления исследований укоренялись в
Италии лишь в той мере, в какой их могла
подкрепить собственная
историографическая традиция. Так,
например, здесь почти не привились (если не
брать в расчет работающую на современном
материале политологию) широко вошедшие в
обиход американской историографии
количественные и математические методы[44].
Зато значительное развитие получили
воспринявшие импульс из Англии
исследования в русле "новой экономической
истории" и "новой социальной истории"
- сама социально-экономическая
проблематика разрабатывалась в Италии
достаточно давно, в том числе и на
локальном уровне. Подобным же образом традиционный
для итальянской историографии интерес к
сфере сознания способствовал освоению
идей и подходов французской школы "Анналов",
относящихся к изучению ментальности.
С
направлением "новой экономической
истории" можно, по-видимому, связать
такие работы итальянских авторов, где
исследование ведется в масштабе
небольшого района, специфической для
определенной местности отрасли
производства или даже отдельной
хозяйственной единицы (деревенская
фактория, фабрика, промышленная
корпорация). Начиная с 70-х гг. внимание
исследователей экономической истории
привлекают открывшиеся для научного
использования архивы предприятий, о них
появляется специальная литература[45].
В 70-е - 80-е гг. в Италии нашла значительный
отклик развернувшаяся в Англии и во
Франции дискуссия о предметном содержании
так называемой индустриальной археологии
- дисциплины, объектом которой сначала
были лишь вещественные памятники эпохи
промышленного переворота (фабричные
здания, шахты, машины, инструменты,
жилища рабочих и т. д.). В итоге утвердился
более широкий подход, нацеленный на
комплексное изучение (в социальном,
культурном и иных аспектах) целых
территорий, характерный облик которых
был сформирован промышленным переворотом
и процессом индустриализации.
В
этом пункте данное направление
исследований пересекается с "новой
социальной историей" - особенно таким ee
ответвлениями, как городская история,
история ландшафта и природной среды и т. д.
С 1978 г. выходит обращенный ко всему кругу
подобных проблем журнал "Городская
история" ("Storia
urbana")
центром изучения социальной истории села
является Институт Альчиде Черви, которым
подготовлены, в частности, публикации о
музеях крестьянского быта, о сельских
жилищах провинции Реджо-Эмилия,
коллективная работа о земледельческом
районе долины По в конце XIX в. в контексте
взаимоотношений деревни и общества.
Довольно
интенсивно изучаются и другие проблемы,
которые принято относить к области "новой
социальной истории", - история
отдельных социально-профессиональных
общностей (чаще всего в локальном масштабе),
проявление на различных социальных
уровнях тех или иных тенденций
демографического развития, социальные
аспекты заболеваемости, история семья, женщин,
детства. В г. Козенца (Южная Италия) в 1989 г.
организован постоянно действующий
семинар по истории женщин, понимаемой в
духе современного антропологического
подхода.
Важным
объектом исследования стала повседневная
жизнь различных слоев населения,
характерные особенности их менталитета,
сфера массовой народной культуры. В связи
с разработкой подобных проблем активно
осваивается методика устной истории. С 1981
г. издается журнал "Устные источники"
("Fonti orali"),
особенностям таких источников и
возможностям их использования
посвящается специальная литература,
итальянские ученые участвуют в
международных конференциях по устной
истории.
Но
устные исторические свидетельства
используются не только в исследованиях по
тематике, типичной для "новой
социальной истории" и других
современных историографических школ. Им
придается важное значение и при
разработке истории фашизма, участия Италии
во второй мировой войне, Сопротивления. В
последнее время с широким их привлечением
изучается, в частности, история применения
фашистских расовых законов, массовых
депортаций населения в нацистскую
Германию и т. д.[46]
Новая
и особенно новейшая история остается
такой областью исторического значения,
которая наиболее чувствительна к воздействию
современных исследователю общественных
запросов и политической "злобы дня".
Но влияние привходящих обстоятельств, так
или иначе связанных с политикой, не
определяет лица современной итальянской
историографии новой и новейшей истории.
Она открыта для новых исследовательских
подходов, усваивает их в органическом
слиянии с собственными традициями и стоит
на общем высоком уровне, характерном в
настоящее время для развития исторической
науки в Италии.
[1]
Romeo
R.
Breve storia della grande industria in Italia. Bologna, 1961; Gerschenkron
A. Jl problema storico dell 'arretratezza economica. Torino, 1965 (в
США книга вышла в 1962 г.).
[2]
Sereni
E.
Il capitalismo nelle campagne: 1860-1900. Torino,
1947
(русск.
пер.: Серени Э.
Развитие капитализма в итальянской
деревне:
1860-1900. М.,
1951); Idem. Capitalismo e mercato nazionale in Italia. Roma, 1966
(2-ое изд. -
Roma, 1974).
[3]
II
Sud nella storia d'ltalia. Antologia della questione meridionale. A cura di
R. Villari.
Bari, 1961;
Villari
R.
Mezzogiorno e contadini nell 'età moderna. Bari,
1961 (есть переиздание 1977 г.).
[4]
Lepre
A.
Storia del Mezzogiorno nel Risorgimento.
Roma, 1969 (есть
переиздание 1974 г.);
Idem. Il
Mezzogiorno dal feudalesimo al capitalismo. Napoli,
1979.
[5]
De
Rosa L.
La rivoluzione industriale in Italia e il Mezzogiorno. Bari,
1973 (второе издание - 1974 г.).
[6]
Напр.,
Carlo
A.
e Capecelatro E. M. Contro la questione meridionale, Roma,
1973.
[7]
См.:
Bevilacqua
P.
Critica dell'ideologia meridionalistica: Salvemini, Dorso, Gramsci. Padova,
1973; Idem. Questione meridionale e storia del Mezzogiorno // Passato e
presente, N 12, settembre-dicembre 1986; Pezzino
P. Mezzogiorno e potere locale. Analisi classiche e revisioni
storiografiche // Rivista di storia contemporanea, fasc. 4, ottobre 1987.
[8]
Об этом писал, напр., Р. Виллари в
предисловии к предпринятому в 1978 г.
переизданию своей антологии, куда входит
ряд классических меридионалистских
текстов.
[9]
Salvatorelli
L.
e Mira G. Storia d'ltalia nel periodo fascista. Roma, 1956 (в
дальнейшем неоднократно переиздавалась).
[10]
Tasca
A.
Nascita e avvento del fascismo. Firenze, 1950
(есть двухтомное переиздание
1965 г.).
[11]
Alatri
P.
Le origini del fascismo. Roma,
1956 (русск. пер.: Алатри П. Происхождение
фашизма. М., 1961; пятое итальянское издание
- 1977 г.).
[12]
Togliatti P. Lezioni sul fascimo. Rоmа, 1970 (русск. пер.:
Тольятти П. Лекции о фашизме. М., 1974).
[13]
Gramsci
A.
Sul fascismo. A cura di E. Santarelli, Roma,
1973.
[14]
Santarelli
E.
Storia del movimento e del regime fascista. Voll. 1-2.
Roma. 1967 (в
позднейшем издании -
Storia del fascismo. Voll.
1-2, Roma,
1981).
[15]
Santarelli
E.
Fascismo e neofascismo. Roma,
1974.
[16]
Scritti
politici di Benito Mussolini. Introduzione e cura di E. Santarelli. Milano,
1979.
[17]
Catalano
F.
L'ltalia dallа dittatura alla democrazia (1919-1948). Milano,
1962 (есть позднейшее двухтомное
переиздание).
[18]
Fasciamo
e antifascismo (1918-1948).
Lezioni e testimonianze. Voll.
1-2.
Milano, 1962;
Alatri P., Antonicelli F., Arfé G. e.
a.
Тrent'anni di storia politica italiana. Torino,
1967.
[19]
De Felice
R.
Mussolini il rivoluzionario. Torino,
1965;
Mussolini il fascista. Voll.
1-2.
Torino, 1966-1968; Mussolini il duce, Voll.
1-2.
Torino, 1974-1981.
[20]
De
Felice R. Le interpretazioni del
fascismo. Bari,
1969 (переиздание -
Roma, 1977);
Idem. II
fascismo. Le interpretazioni dei contemporanei e degli storici
(introduzione).
Bari, 1970; Idem.
Intervista sul fascismo. A cura di M. A. Ledeen. Roma, 1975.
[21]
Fascismo
e capltalismo. Milano, 1976.
[22]
Tаmаrо
A.
Due anni di storia: 1943-1945.
Voll. 1-3. Roma,
1948-1950; idem. Vent 'anni di storia: 1922-1943. Voll. 1-3. Roma,
1953-1954.
[23]
Facismo oggi. Cunes, 1983. Сборник вышел в год 100-летия
со дня рождения Муссолини. Материалы
различных начинаний, организованных
специально в связи с этой датой,
опубликованы в 1986 г. - к 40-летию создания
неофашистской партии Итальянское
социальное движение.
[24]
Salvemini
G.
La guerra per bande
//
Aspetti della Resistenza in Piemonte. Torino.
1950.
[25]
Bianchi
G.
Antifascismo e Resistenza nel problema storiografico //
Vita e pensiero, luglio
1959;
Malvestiti
P.
Achtung: Banditi. Milano,
1960.
[26]
Rossini
G. II
fascismo e la Resistenza. Firenze,
1955.
[27]
II
secondo Risorgimento d'ltalia. Roma, 1955.
[28]
Longo
L.
Un popolo alla maechia. Verona, 1947
(русск. пер.: Лонго Л.
Народ Италии в борьбе. М.,
1951); Battaglia R. storia della
Resistenza italiana. (Torino), 1953 (pyccк.
пер.:
Батталья
Р.
История итальянского движения
Сопротивления. М., 1954);
Seсchia P. Resistenza e
Risorgimento. Biella, 1959.
[29]
Dieci
anni dopo:
1945-1955.
Bari, 1955.
[30]
Basso
L. Il
principe senza scettro. Milano,
1958;
idem. Il
partito
socialista italiano. Milano,
1958.
[31]
Ragionieri
E.
I comunisti nella Resistenza // Valiani L.,
Bianchi
G., Ragionieri E. Azionisti cattolici e comunisti nella Resistenza.
Milano, 1971.
[32]
Secchia
P., Frassati F.
La Resistenza e gli Alleati. Milano,
1962.
Этими же
авторами создана двухтомная "История
Сопротивления" (Secchia P., Frassati P. Storia della Resistenza. Voll. 1-2. Roma,
1965,
переиздание
- Roma, 1972).
[33]
Напр.,
Del
Garria R.
Proletari senza rivoluzione.
Vol. 2.
Milano, 1966 (в
позднейшем четырехтомном издании -
Vol. 4,
Roma, 1976);
Gobbi
R.,
Operai e Resistenza. Torino,
1973;
Operai e contadini nella crisi italiana del 1943-1944. A cura di G.
Quazza.
Milano, 1974;
Quazza
G.
Resistenza e storia d'ltalia. Problemi e ipotesi
di
ricerca. Milano, 1976.
[34]
Atti
del Comando generale del CVL
(giugno
1944-aprile 1945).
A cura di G. Rochat. Milano,
1972;
Verso il governo del popolo. Atti e documenti del CLNAI: 1943-1946. Milano,
1977;
Le brigate Garibaldi nella Resistenza: Document!. Voll.
1-3.
Milano, 1979.
[35]
Secchia Р. Il
PCI e la guerra di liberazione (1943-1945) // Istituto G. G. Feltrinelli.
Annali, anno XII. Milano, 1973; Longo
L. I centri dirigenti del PCI nella Resistenza. Roma, 1973; Amendola
G. Lettere da Milano, Roma, 1973; Spriano
P. Storia del PCI. Vol. 5, Torino, 1975.
[36]
Gultura politica e partiti nell'età della Costituente. Vol. 1; L'area
liberal-democratica. Vol. 2; L'area socialista. II PCI. Bologna, 1979.
[37]
Haпp.,
Pavone
С.
La continuita dello Stato in Italia (1945-1948).
Le
origini della Repubblica. Torino,
1974;
Piscitelli
E. Da
с Parri
a De Gasperi. Storia del dopoguerra (1945-1948).
Milano,
1975
[38]
La
ricostruzione del partiti democratici
(1943-1948). А сurа е con
introduzione di C. Vallauri.
Voll. 1-3. Roma,
1977-1978.
[39]
Ambrosoli
L.La
scuola alia Costituente. Brescia.
1987.
[40]
Quartararo
R.
Italia e Stati Uniti. Gli anni difficili
(1945-1952).
Napoli, 1986;
Morozzo
Della Rocca R.
La politica estera italiana e 1'Unione Sovietica (1944-1948). Roma,
1985;
Sechi
S.
Tra neutralismo ed equidistanza: la politica estera italiana verso 1'URSS
1944-1948 //
Storia contemporanea,
1987, N 4;
Petracchi
G.
Russofilia e russofobia, mito e antimito dell'URSS in Italia; 1943-1948
//
Storia contemporanea,
1988,
№ 2.
[41]
Intorno
alla storia. Ipotesi di ricerca. Roma,
1985;
Incontro con gli storici. Roma
-
Bari, 1986.
[42]
Этот архив действует как одна из структур
Института Альчиде Черви, созданного в1972 г.
и находящегося в Реджо-Эмилии.
[43]
Qli
archivi per la storia contemporanca. Organizzartone e fraizione. Alli del
seminaric di studi. Mondori, 23-25 febbrain 1984. Roma, 1986.
[44]
Среди немногих исторических работ,
выполненных с их применением, -
относящиеся еще к 60-м гг. исследования
ученого-марксиста Э. Серени о
формировании в Италии единого
национального рынка, где использован
метод корреляционного анализа:
Sereni
E.
Mercatn nazionale e accumulazione capitalistica nell' Unita italiana //
Studi storici, 1960, № 3; Idem. Capitalismo e mercato nazionale in
Italia, cit.
[45]
Salvaguardia e valorizzazione degli archivi d'impresa. Genova,
1985.
[46]
Свидетельства лиц, подвергавшихся
депортации, специально собираются по
инициативе их национальной ассоциации.
Ею проведена конференция под девизом
"Обязанность свидетельствовать" и
изданы сборники:
La deportаzione nei campi di sterminio na-zisti. Studi e testimonianze. A
cura di P. Cereja
e B. Mantelli.
Milano, 1986; La vita offesa. Storia e memoria dei lager nazisti nei
racconti di duecento sopravvissuti. Milano, 1986.