Направление времени соответствует ходу жизни, прохождению ее, интуитивно сознаваемое каждым или названное нами как течение из прошлого в будущее. В реальности жизненного процесса, говорит Вернадский, ход может быть выражен полярным вектором, то есть направлением, которое не может быть выражено вектором обратным. В подавляющем большинстве явлений безжизненной природы, изучаемых в науке XVIII и XIX веков, господствовали более простые, обратимые процессы, связанные с относительным кажущимся (очевидным) временем механики. Среди всех процессов, которые стали известны или выделяемы в науке начала XX века, или к 1931 году, когда Вернадский писал свой труд, он насчитывает шесть необратимых процессов: 1) радиоактивный распад атомов материи; 2) эволюция температуры, спектров и размеров звезд; 3) история лика планеты; 4) эволюция видов ЖВ; 5) смена поколений в пределах одного вида; 6) исторический процесс в человеческом обществе. (Вернадский, 1988, с. 367). Как можно заметить, из них только пятый вид необратимого движения - смена поколений организмов есть по существу истинно необратимый из всех необратимых видов движения. Радиоактивный распад есть падение организации атомов по лестнице энергетических состояний, эволюция звезд в смысле времени явно недостаточно изучена, что касается остальных, то все они могут быть сведены к пятому виду - к делению клеток ЖВ как базовому процессу. 3-й, 4-й и 6-й процессы - производны от 5-го. Изменение лика планеты - его географической поверхности связано с деятельностью в нем ЖВ, эволюция видов как таковых тоже есть умножение или надстройка над базовым процессом деления клеток в конечном итоге, заметный в ходе длительности геологических времен. Менее очевидно, но также не должно вызывать сомнений, что человеческая история имеет в основе своей тот же процесс хода времени, основанный на идущем в глубине человеческого организма делении клеток и только вырастающее над ним, эволюционно продвинутое более сложное явление памяти изменяет форму биологического времени, о чем мы будем говорить ниже, в главе 21.

Все остальные как обратимые, так и необратимые процессы, как тут же оговаривается Вернадский, идут 'во времени', тогда как пятый необратимый процесс деления клеток идет с собственным временем, сам по себе создает, продуцирует время-пространство. Они и есть само время. До Бергсона, говорит он, 'ученые изучали явления, а не время. Явления совершались во времени и в пространстве, но не давали никакого представления о времени и пространстве, которые мыслились абсолютными, независимыми друг от друга, стоящими вне действия каких бы то ни было явлений, в них совершающихся, но их не отражавших'. (Вернадский, 1988, с. 368). То же касается и абсолютности пространства.

Первый открыватель реального внутреннего пространства, определяемого молекулярными химическими и кристаллическими структурами живого организма Пастер недаром понимал всю важность и коварность своего открытия для таких представлений. Он вырос почти в идиллической атмосфере научных понятий об изотропном космическом и земном пространствах, то есть таких, все направления которых равнозначны, упрощенно говоря, где действие равно противодействию, где левое должно отражаться в правом зеркально, но вдруг оказалось, что он попал в какое-то зазеркалье Льюиса Кэрролла, где отражается совсем не то, что стоит перед зеркалом, где нет правого совсем, а только одно левое. Это и есть анизотропное пространство, где направления направо и налево неравноценны.

Вернадский стал первым, кто смог охватить ЖВ во всей его сложности и, абстрагируясь от множества чисто биологических свойств жизни как таковой, пытался выразить их в терминах пространства-времени. Но его представление требует уточнений, дальнейшей обработки с разных сторон, и отличения естественных противоречий, пропусков и недосказанностей, свойственных первооткрывателю, от бесспорных достижений и новшеств. Одно из противоречий - отношение к Ньютону, типичное для научной атмосферы начала века, когда нужно было преодолеть прямолинейный механицизм. Зато Вернадский не впал в еще более рафинированный механицизм, в который впало большинство, увлекшись построениями теории относительности. Он сознавал ограниченность новой механики по отношению и в сравнении со сложностью объекта живой материи, с которой он и другие естествоиспытатели имели дело. В частности, Вернадскому было чрезвычайно трудно установить связность биологического пространства-времени жизни в те годы, когда термин пространство-время неизбежно увязывалось с именами Эйнштейна и Германа Минковского и доказывать, что это совсем другое время-пространство, чем то, которое он видит в живой материи. Если в теории, о которой идет речь, пространство-время есть математическое построение, то в биологическом движении, о котором данная теория ничего не говорила, вернее, которое она спокойно отождествляла с механическим перемещением любых тел, он встречался с реальным двуединым пространством-временем, которое невозможно разделить. По сути дела и до сей поры связное биологическое время-пространство еще не охвачено теоретической мыслью. Он думал, и вероятно, его идеи здесь имеют огромные исследовательские перспективы, что понимание связного времени-пространства ЖВ может быть отделено от математического такого же понятия через рассмотрение симметрии, поскольку явление симметрии более чем наглядно для различения. 'В основе явлений симметрии в живом веществе время выступает в такой форме и значении, в каких это не имеет места в косных телах и явлениях.

Вернадский, в сущности, только декларировал: 'Ученый должен сейчас рассматривать пространство-время как такую же реальность, как всякое изучаемое им другое природное явление или устанавливаемый им научный факт' (Вернадский, 1988, с. 370), но только начал 'откалывать' от исключительно сложного нового явления отдельные куски, отдельные области и рассматривать их, с трудом оценивая, что важно, и что второстепенно, в рамках новой парадигмы биологического пространства-времени. Так происходит во время открытия новой страны, где явления не только неизвестны, непонятны, но еще даже не названы. Но все же он понимал важность как своего пункта 5 из списка необратимых процессов и пункта а) из только что цитированного пассажа. Они касались смены поколений или деления организмов.

Простейшее выражение векториального изображения пространства времени обозначает, что направление от А к В для описания события не может совпасть с движением от В к А. Из этих положений ясно главное, что время-пространство жизни есть единственное необратимое время. и потому все попытки сформулировать какую-нибудь доктрину множественности времен, которая тогда, после создания теории относительности, стала иногда высказываться, не имеет никаких реальных опор. Даже из приведенного Вернадским списка необратимых процессов в мире видно, что всей полнотой свойств, качеств, сторон времени и пространства обладает только то, что продуцируется ЖВ, или, если говорить в других категориях, только время-пространство жизни можно описать наиболее полно, остальные времена, поскольку они не содержат всех сторон или свойств биологического времени-пространства, время-пространство не продуцируют, не формируют. Они, эти процессы, выйдя из круговорота жизненных явлений, сохранили остаточные стороны, черты и черточки, которые с большей или меньшей полнотой можно квалифицировать как времяподобные.

Таким образом, мы подошли к одному из центральных пунктов рассуждений и исследований Вернадского: представлению о единственности биологического пространства-времени. Вопрос о едином времени-пространстве решает все остальные проблемы - не есть ли его биологическое время-пространство лишь иллюзия, есть ли оно основное, базовое время, на фоне которого идут все остальные процессы в мире, или есть реально и другие времена, насколько оно связано внутри себя, то есть оправдано ли понятие о пространстве-времени, а не отдельно о времени и особо о пространстве? Все эти вопросы естественно возникают при мысли о том центральном предмете или процессе, о котором идет речь - о биологическом процессе и его правильном описании. Вопрос, конечно, может быть решен только одним способом - эмпирическим изучением времени и правильной постановкой в связи с этим проблемы реальности времени. В общей схеме нашего знания, то есть знания базового, закладываемого почти в бессознательные времена, во всяком случае в первых классах нашей школы и в эпоху Вернадского, и сейчас, спустя более чем полувека со дня его смерти, жизнь занимает небольшое место, хотя высшие отделы знания - наука как таковая - на 9/10 заняты изучением именно жизненных явлений, если включать в них человека и человечество. Но по общей схеме, по историческому сюжету его развития, поскольку более или менее точно изученным - и чрезвычайно подробно - первым оказалось вещество неживое, всем кажется при первом неискушенном взгляде на эти проблемы, что жизнь - явление эфемерное, непрочное, во всяком случае - вторичное, а центральное место в природе занимает вещество неживое, энергия в виде полей и т.п. Поэтому открытые не неживом законы неоправданно привычно распространяются на живое. Визуально кажется, что жизнь ничтожна, но так кажется со стороны, пока не возник правильный подход к ее изучению, именно биосферный разрез знаний.

Другое представление, более общее, говорит Вернадский, связывало появление жизни с определенными периодами общего эволюционного процесса. В сознание ученых глубоко внедрилась эволюционная идея и соединилась там с моделью божественного творения. Идея прогрессивного восхождения организмов распространялась и на неживую материю. Особенно оно было свойственно нашим ученым в период советской власти, потому что здесь дарвинизм принял особенную философскую форму, стал важнейшей частью мировоззрения, явившись оправданием идеи материалистического развития и совершенствования организмов вплоть до общественной задачи 'воспитания нового человека'. По этой причине получило такую официальную поддержку учение о происхождении жизни на Земле, созданное биохимиком А.И. Опариным. (Опарин, 1957). Он выступил с идеей химической эволюции, которая в результате совпадения благоприятных условий: нужной температуры, давления, химической обстановки, влияния различных электрических факторов привела к созданию так называемых коацерватов - химически сложных молекул, обладавших отбором и сохранением признаков. Нет нужды говорить, что Вернадский настороженно относился к данной гипотезе, не имевшей никаких биохимических результатов и тем не менее сохранявшейся в государственно одобряемой науке на самом виду.

Как проницательно думал Пастер, диссимметрия является главным отличием ЖВ от неживого вещества, хотя химически правое неотличимо от левого. Для него в этом и заключалась главная загадка, которая не давала покоя и Вернадскому. Почему вещество жизни диссимметрично? Зачем живому веществу требуется только правый сахар для структур клетки, если левый сахар химически состоит точно из тех же молекул в точно таком же наборе и точно так же построен, только в зеркальном исполнении по отношению к своему антиподу? Вернадский одним из первых связал диссимметрию, открытую Пастером, с тем направлением, которое начинал, но которое не закончил из-за своей внезапной гибели Пьер Кюри, с биологическим временем: 'Я ставлю на обсуждение научную гипотезу, что своеобразие левизны - правизны в организмах более глубоко, чем физико-химические их проявления, что оно связано с геометрическим строением физического пространства, занимаемого телами живого организма.

Таким образом, Вернадский сделал наблюдение, что в биосфере тоже наблюдалась градация веществ от полностью диссимметрических, входящих в состав ЖВ до полностью рацемических, то есть характеризующихся равенством левых и правых молекул или кристаллов. Пропадание диссимметрии в веществах, производных от ЖВ (а другого вещества в биосфере нет, есть только преобразованное в недрах, вышедшее когда-то из биосферы да еще неизвестной природы небольшое количество космического вещества), превращение их в рацемические происходит всегда с течением времени.

Более того, явления жизни не могут быть безразличны к строению космоса. Они неотделимы от Земли, составляя ее яркую и не случайную и необходимую конструктивную черту ее фундамента. Жизнь является основным событием на ней, определяет материально-энергетические особенности планеты, как свидетельствует геохимия и геология. Следовательно, незаметно пока для науки диссимметрия как самое яркое качество жизни, глубоко воздействует на окружающую среду. Но значение ее идет дальше, считает Вернадский: 'Ясно, что жизнь неотделима от Космоса, и ее изучение должно отразиться - может быть, очень сильно - на его научному облике'. (Вернадский, 1992, с. 195). И это действительно так, если мы примем как незыблемый принцип Хаттона о геологическом содержании космической истории, а в создании геологических объектов ведущим процессом будем считать биосферные события.

Нет сомнения, что причиной, вызывающей материально-энергетическое значение ЖВ в организованности планеты, служит только биологическое необратимое и диссимметричное пространство - время. Вернадский призывает принимать диссимметрию как данность ЖВ. Вся ее загадочность возникает из устарелой и привычной общей схемы отношения к жизни как вторичному и производному от неживых структур. Если жизнь 'произошла' из химически рацемических структур, то каким же образом могла приобрести такое свойство как диссимметрию? Но если иметь ввиду биоактуализм, геологическую вечность жизни, то диссимметрию нужно считать ее основным и закономерным свойством, а не благоприобретенным на каких-то путях химической эволюции, нужно считать ее обычным признаком живой структуры.

В работах Вернадского нет какого-либо однажды разработанного обширного и систематического учения о пространстве-времени. Есть две специально посвященные ему статьи и множество указаний почти во всех работах, посвященных общим и теоретическим проблемам биосферы и биогеохимии. В них сделано самое главное, определено направление, указано место, где образуется пространство - время: в жизнедеятельности ЖВ, и более даже точно, в процессе размножения организмов. Намечены некоторые черты пространства - времени, причина которых кроется в ЖВ: диссимметрия и необратимость, дление и делимость, направленность из прошлого в будущее. Указано, что только в рамках изучения ЖВ видны отчетливее все черты пространства-времени, которые стираются, исчезают и рушатся по мере удаления от биосферы. Вернадский показал, что палеонтологический референт времени возник в геохронологии не случайно, что он отражает реальное время становления всех структур планеты.

Мы должны исходить, говорит Вернадский, из признания вечности и неизменности законов природы. На том стоит вся наука. Если она что-то твердое устанавливает для вещества в земной лаборатории, она считает эти законы или универсальными, или специально оговаривает ареал их распространения. Поэтому, с точки зрения понятия о биологическом времени-пространстве Земля как планета не может быть исключением в ряду других небесных тел, поскольку сама в другой системе отсчета является таким же небесным телом, как и прочие. Не может существовать порядок природы для Земли один, а для всего космоса другой. Все наиболее глубокие законы природы, открывавшиеся до сих пор здесь, на Земле, всегда носили всеобщий характер, то есть они были истинными как для земных процессов, так и для других любых мест. Открытые Галилеем правила движение тел были распространены Ньютоном на все тела в космосе и это подтвердилось всем опытом науки. Также универсальными оказались открытые в земных условиях электрические или магнитные свойства атомов или молекул, законы движения макротел или химического сродства, спектры атомов, построение кристаллических решеток, кинетики газов. Все эти явления обладали мировым, а не локальным характером.

Вот почему несмотря на то, что мы ничего не знаем о жизни за пределами Земли, исходя из общего духа науки, мы должны принять космический характер жизни и ее законов функционирования, то есть справедливость для любой точки космического пространства и для любого отрезка дления времени в прошлом и в будущем, утверждает своим учением о времени-пространстве жизни Вернадский. Также как из геологического актуализма по строгим правилам логики Хаттон сделал вывод, что никаких других событий, кроме геологических, в космосе быть не может, логически безупречно будет полагать, что геоактуализм продуцируется биоактуализмом. Значит, если биологическое движение определяет течение или дление времени у нас на планете, то оно определяет течение времени и в любой другой точке космоса. Законы его должны быть едины. Что конкретно следует из данного тезиса, станет ясно из дальнейшего изучения жизни и живой природы, но изучения уже в рамках предложенной Вернадским парадигмы биологического времени-пространства.