Архив 2001-2008

23.12.08

О. А. Казакевич
кандидат филологических наук,
ведущий научный сотрудник, зав. лабораторией,
НИВЦ МГУ

Дневник директора северной школы

В докладе речь пойдет о фрагменте дневника замечательного лингвиста и этнографа, исследователя самодийских языков и традиционной культуры самодийских народов Г. Н. Прокофьева, охватывающем период с 28 сентября 1925 г. по 17 сентября 1926 г., то есть первый год его работы в школе поселка Янов Стан. Это не личный, а скорее экспедиционный, полевой дневник. В нем подробно рассказывается о повседневной жизни школы, о встречах с людьми, приезжающими на факторию, о бурлящей политической жизни, о беседах с учениками, о полученной этнографической информации, о шаманских камланиях и о других вещах, с точки зрения автора, важных для его работы. Можно предположить, что Г. Н. Прокофьев вел дневник на протяжении всех трех лет своего пребывания в Туруханске и Яновом Стане, но сохранились лишь записи первого года.

В. В. Дубовик

Переписка Лжешуйского – Тимофея Акиндинова и Константина Конюхова

Тимофей Акиндинов и Константин Конюхов бежали в 1644 году за пределы московского государства, где первый принял имя князя Иоанна Тимофея Шуйского, наследника царя Василия Шуйского, а второй назвался его слугой. Все годы странствий они были вместе, однако «князь Шуйский» часто отправлял «своего слугу» с различными поручениями. Из их переписки писем первого дошло до нашего времени намного больше, чем посланий второго: вероятно, «слуга князя Шуйского» гораздо бережнее хранил весточки своего господина, да и московское правительство, благодаря розыскной деятельности которого сохранились эти документы, интересовали в первую очередь бумаги Лжешуйского. Письма содержат указания практического свойства и посвящены текущим делам. В посланиях, которые составляет «пан м<и>л<о>стивыи слуге целоверному», и ответных писем «княжеi ясностi наинижшего раба и служебника Костянтiна Конюховского» - используются все приемы «великокняжеской» канцелярии, выработанные Лжешуйским для «внешних» адресатов. Адресат и адресант не выходят за пределы своей роли, остаются за выбранными для себя масками «князя Шуйского» и «преданного слуги»; частная переписка оказывается тщательно продуманной игрой, ориентированной на внешнего наблюдателя: и содержание, и оформление, так же, как и сам факт написания, являются элементами самозванческого сценария и составными частями легенды «князя Шуйского».