Кто редактор, тот и первый читатель. Правда, так бывает не всегда. Обычно редактор, как некий ястреб, с первой строки набрасывается на книгу и терзает ее страницы в поисках пищи — нестыковочных кусков, неудобных фраз и занимается перепроверкой слов, фраз и данных. Но с этой книгой я сразу стала читателем. Это был увлекательный роман, столь же биографический, сколь и автобиографический, как исторический, так и семейный, сколь эпистолярно-мемуарный, так и документальный. Но главное, в нем была единая нить повествования с несколькими действующими лицами, которые становились страница за страницей все более своими и близкими. В этом большом «семейном романе» укладывалось несколько романов: роман сына и матери, роман художника и его героев, роман между влюбленными (мужьями и женами), линия друзей и недругов, проблема любви и творчества, даже, наконец, мистика красок и воплощений: Сложная композиция книги (сложная для автора-составителя) оказалась простой и естественной для читателя благодаря бережной правдивости и благородной искренности сопроводительных текстов и честному обращению как с письменными свидетельствами (голосам из дневника Лидии Тимошенко, писем, выступлений, докладов), так и с иллюстрациями — последовательным представлением картин художницы Тимошенко. Но больше всего эта книга напоминала роман — чувством, с которым она была задумана и осуществлена. Возникала аналогия с нашим любимым романом детства «Два капитана» Каверина, где мальчик, волею случая ставший обладателем материалов погибшей полярной экспедиции, посвятивший жизнь поискам следов этой экспедиции, находит ее в конце концов спустя десятки лет и осуществляет свою мечту: восстановить справедливость давней истории.
Александр Евгеньевич Кибрик (как тот Санька из «Двух капитанов») мальчиком однажды открывший сундук с сокровищами — дневниками и письмами своей матери-художницы (Кибрик всегда пишет нежно — «мамы») сделался не только преданным сыном, но почитателем и хранителем духовного богатства своей мамы, о чем она, наверное, и не подозревала. Он сдержал данное себе и — мысленно — ей слово и написал вместе с ней книгу о ней. Чем дольше жизнь, тем выше пик развития творческих сил и значительнее образ Лидии Тимошенко, человека со своими принципами, утратами, осуществленными и неосуществленными мечтами, победами и неразделенными мыслями. Все ей идет, все оттеняет ее богатую и щедрую, прекрасную внешне и замечательную, требовательную к себе больше, чем к окружающим, женственную и творческую натуру . Жаль только одного: нет продолжения этого романа. Такая живая в книге, Лидия Тимошенко не может увидеть сама это необыкновенное свидетельство любви своего сына и не может взглянуть на своего Сашу, который вывел из забвения целый круг людей и целую эпоху художественной жизни, центром которой для него была его мама. Зато это видим мы. И книга, и ее картины, и ее жизнь вошли и в нашу жизнь. И в этом сущность неумирающих чувств и законов искусства и творчества.
28.03.2005
** Статья из каталога «Лидия Тимошенко». М., 2005.