Документ взят из кэша поисковой машины. Адрес оригинального документа : http://imk.msu.ru/Publications/Vortrags/rt06russ_ahmetova_russkie.doc Дата изменения: Mon Dec 18 15:20:49 2006 Дата индексирования: Mon Oct 1 19:56:05 2012 Кодировка: koi8-r

М.В. Ахметова

«Русскость» как топос «локального текста»:
случай Мурома

Исторические события, связанные с возникновением того или
иного города, иногда живо осмысливаются его «локальным текстом»
(например, «петербургский текст» невозможен без образа Петра I и
формулы город, построенный на болоте). Для мифологии города Мурома
определяющим стал его возраст (Муром впервые упоминается в летописи
в 862 г.). Основными признаками Мурома в «локальном тексте»
становятся следующие: это город русский, древний, православный,
былинный. Как показывают интервью с муромлянами[1], первый признак
(русский) семантически объединяет остальные, тем самым становясь
главным топосом муромского «локального текста».
Для муромлян «русскость» в определенном смысле синонимична
древности. Примечательны в этом смысле ответы на вопрос: «считаете
ли вы Муром европейским городом?» - для многих муромлян главным
отрицательным аргументом был именно возраст города:

[Как вы думаете, Муром - город европейский?] А как я могу вам
на это сказать? Ну а какой же это город Муром? Он древний город.
Русский город [1].

И наоборот: возраст города подтверждает его «русскость»:

Русский город. Ну конечно. [А в чем его русскость?] Больше
тыщи лет Мурому. Тыщу сто сорок лет, что ль. Раньше в писаниях про
Муром... Раньше, наверно, Москвы <...> [А в каком писании?] В
церковном, это, писании [2].

Древность Мурома является несомненным предметом гордости его
жителей:

Это <...> один из древнейших городов России. Руси. Это
первоначально. Ну мы своим городом гордимся [3].

Уточнение информанта, поправившего «Россию» на «Русь», не
случайно: слово Русь подразумевает отсылку к «древней»,
«изначальной» истории. Вообще в рассуждениях муромлян о родном
городе распространен мотив постоянного соприкосновения с историей:

Это все-таки город русский. Русский. Потому что вот... ну вы
пройдете, осмотритесь, и вы увидите, наверное, центр города вот,
эти маленькие небольшие здания, скверики, церкви-соборы - это всё
русское. Поэтому вот... даже увидите вы здания на улице Московская,
здания XIX века, купеческие дома у нас здесь есть очень старые. А
вот чуть отойти с центральной улицы пройти на Коммунистическую -
там вообще старые такие особнячки, и попадаешь в XIX век. Идешь по
улице XIX века. Если исключаешь, что у тебя там асфальтовые
покрытия, а не булыжник [4].

А вы знаете, вот столько церквей, храмов отреставрировали, и
вот на праздники вот знаете - колокольный звон, вот я здесь сижу -
так заливается колокольный звон, и вот такое впечатление, что вот
эти вот купчихи там идут вот нарядные в церковь, как вот раньше
семьями ходили, то есть веет старина... [5].

Обилие в городе архитектурных памятников - церквей и
монастырей, помноженное на «русскость», рождает восприятие Мурома
как города церковного, православного. Часто это выражается через
призму отношения к православию как историко-культурному наследию:

...Всё-таки я считаю, что определенные традиции именно вот
наши - это русские, православные, вот это вот <...> Даже вот
понимаете, где-то находишься в городе, и звон колоколов слышишь.
Вот это вот напоминает вот эту старину, и как-то всегда я... ну
бывают воспоминания еще. История тоже, да? [6].

Однако нередко от церквей как исторических памятников
рассказчики переходят к их духовному аспекту, описывая их как
святыни, освящающие город:

Хоть и город маленький, а 4 действующих монастыря. Два мужских
и два женских. Поэтому я и туристам говорю: «Вы только не
удивляйтесь, когда вы будете гулять по улицам города, и вдруг там
монах или монахиня или какой-нибудь там батюшка». У нас ведь в
порядке вещей всё это так воспринимается, нормально. Вот. Так что
не удивляйтесь. Город-то у нас истинно христианский. Поэтому вера у
нас в Бога большая, и мы живем с этой верой [7]

Я читала заметку, в 1836 что ль году... было, в Муроме было 36
храмов, а население - 5000. И на такой город, вот это
первоначально, конечно, он был... столько было это самое... вот
храмов. И сейчас у нас очень много храмов вот, и восстанавливают,
потом у нас мощи ведь лежат. Святых Петра и Февронии <...> Они -
святые здесь муромские наши. Вот. Потом Константин, Михаил и Фёдор
- тоже мощи лежат. Да, теперь вот Ильи Муромца у нас мощи лежат.
Это не в каждом городе есть. Это вообще-то редко [8].

Среди муромских святых особенно известны и почитаемы
благоверные князь Петр и княгиня Феврония, ассоциируемые с героями
древнерусской Повести XV в.; их мощи покоятся в Свято-Троицком
женском монастыре. Представление о них как он покровителях
семейного счастья транслируется не только через церковный, но и
через краеведческий и туристический текст.
Обладание мощами Петра и Февронии служит для утверждения
«русскости» Мурома не только через значения церковное,
православное. То, что Петр и Феврония - святые муромские, позволяет
этому городу претендовать на особую значимость, выделяющую его
среди других русских городов в противостоянии западному миру. Речь
идет о противостоянии западному празднику - Дню святого Валентина
(14 февраля), который консервативно настроенные круги в России
предлагают вытеснить днем Петра и Февронии (8 июля). Вообще идея,
что день Петра и Февронии является «русским днем влюбленных»
происходит вовсе не из Мурома, а из центральной периодики середины
1990-х гг.[2], в начале 2000-х гг. она активно поддерживается
частью православного духовенства. Разумеется, эта идея нашла у
муромлян отклик, и в 2003 г. было подано прошение в Москву об
установлении общероссийского праздника 8 июля:

Наша муромская администрация выступала с инициативой... в
Москву, кстати, обращались о том, чтобы сделать день влюбленных 8
июля. В честь Петра и Февронии. Потому что они являются образцами
святой... святой русской семьи <...> И мы, муромцы, гордились,
вдруг 8 июля объявят день влюбленных? Ведь у нас должен быть свой,
русский праздник [4][3].

Прошение не было поддержано, однако муромские педагоги считают
своим долгом донести до школьников (это основная аудитория Дня
святого Валентина) важность русского «аналога» этого праздника:

...Когда дети у нас очень хотят, старшеклассники, праздновать
14 февраля, день всех влюбленных, мы обязательно им говорим:
«Ребята, вы не забывайте о том, что 8 июля - это русский праздник
влюбленных» [9].

Наконец, еще одним мотивом муромского «локального текста»,
опосредованно отсылающим к «русскости», является связь Мурома с
русским фольклором. Не будет ошибкой сказать, что большинство
жителей России узнали об этом городе в младшем школьном возрасте из
переложения былин о богатыре Илье Муромце. Костюмированный Илья
Муромец - обязательный персонаж муромских городских праздников как
минимум с 1970-х гг. (а возможно, и раньше). Муромляне (кстати, по
более старой, но популярной и сейчас версии названия - также
муромцы) считают одной из «визитных карточек» своего города то, что
это родина Ильи Муромца, и распространенным признаком Мурома
становится былинный (например, в стихах поэтессы Г.Г. Филатовой:
«Былинный, древний Муром - // Князь русских городов» (2004); «В
нашем городе древнем, // В нашем крае былинном // Довелось нам
учиться, // Работать и жить» (1987) и т.д. Отсылка к «русскости»
через признак былинный происходит не только напрямую, как в первой
из процитированных выше строк, но и опосредованно: былина - жанр
русского фольклора, Илья Муромец - защитник русской земли. Именно
на этом учителя акцентируют внимание школьников, проходящих
переложение былин:

...Здесь моя цель была, значит, не только рассказать им,
как... об Илье Муромце как былинном богатыре, а вот именно об его о
качествах этого человека. Во-первых, что у него богатырское сердце,
богатырское сердце доброе, очень доброе. Поэтому он совершал
подвиги, что он защищал родное, русскую землю [4].

В последние годы произошло изменение восприятия образа Ильи
Муромца благодаря активному распространению информации о том, что
он является святым (действительно, в святцах существует преподобный
Илия Муромец, монах Киево-Печерской лавры, канонизированный в XVII
в.). Не проходят эти изменения и мимо школы:

Если раньше мы все-таки акцент делали на былинах... <...> вот
у нас сейчас ушла учительница на пенсию, она проводила очень
интересную исследовательскую работу о былинах, связанных с Ильей
Муромцем, потому что сюжетов очень-очень много различных... Вот.
И... сейчас акцент делаем на том, что это был святой. Что Илья
Муромец вот закончил свою жизнь в Киево-Печерской лавре [5].

Признаки древний, православный, былинный, объединенные
семантическим полем «русское», транслируются и через официальные
тексты. Над одной из муромских улиц установлены растяжки,
содержащие в числе прочих слоганы «Славься град старинный //
муромский, былинный» и «Муром - колыбель русского православия»; по
городу курсирует автобус с надписями «Славься древний Муром» и
«Муром град святыня // наша вера в тебя велика», последняя фраза
представляет собой строки из гимна города Мурома (слова А.
Мельгунова, музыка А. Демина; утвержден в 2002 г.).
В текстах празднования дня города (которые вообще
предназначены для актуализации ключевых пунктов городского мифа)
также происходит отсылка к этим символам. Приведу примеры из
сценария официального открытия дня города Мурома в 2003 г.,
совпавшего с открытием II Съезда старейших городов России (авторы -
Н.Н. Горячев, В.М. Фомичева). Празднование начинается и
заканчивается фонограммой колокольных звонов. В костюмированном
представлении принимают участие русские богатыри - Илья Муромец,
Добрыня Никитич и Алеша Попович. Ведущие программу артисты,
произносят фразы: «Муром! Хранитель старины глубокой!»; «Муром!
Одна из жемчужин древней Руси!»; «И по сей день стоит он словно
Китеж-град, утопая в зелени дремучих муромских лесов и тенистых
садов с церквами златоглавыми, монастырями белокаменными, с
бесценными дарами национальных сокровищ!..» и т.д.
«Русскость» Мурома обыгрывается и его урбанонимами, многие из
которых содержат национальные, исторические, фольклорные и
квазифольклорные аллюзии (гостиницы «Русь» (с 2006 г. - «Муром»),
«Лада»; кафе и рестораны «Иван да Марья», «Теремок», «Жар-птица»,
«Сирин», «Славянское», «Княжеский двор» и т.д.). Муромляне читают
заложенный в этих названиях message совершенно однозначно:

Вот знаете вот, вот это вот центр, улица Московская -
старинный, как бы она старая осталась. Пусть у нас построено много
современных домов, но остались как бы вот бывшие купеческие лавки,
которые сейчас переделаны ну пусть в кафе там «Славянское» там, это
как... «Мясная лавка», но ведь само название «лавка» уже говорит о
том, что здесь вот э... жило муромское купечество, понимаете? <...>
...Даже вот ну в современных названиях мне кажется вот э...
отражена вот, что город Муром старинный. Понимаете? Вот кафе -
«Славянское», название-то очень красивое. «Славянское», наши предки
- славяне, звучит замечательно [5].

Несмотря на то что муромляне живут, ощущая соприкосновение с
древней русской историей, многие из них мечтают о том, чтобы иметь
в историческом центре или в близлежащем селе Карачарово (того
самого, упоминаемого в былинах) уголок возрожденной истории,
наполненный всеми возможными «русскими» атрибутами. В этом смысле и
школьник, и пожилой человек чают практически одного и того же (за
исключением того, что первый имеет в виду скорее культурный
комплекс, а второй - туристический, поэтому в последнем случае
наряду с «русскими» символами - печью, щами, водкой и т.д.
появляются и не вполне русские - шашлык и гольф):

1. ...Вот я помню, что в моем классе очень интересный был
мальчик, и вот он придумал удивительный проект. Памятник Илье
Муромцу и целый культурный комплекс <...> Маленькие коттеджи в
русском стиле. Обязательно там колодец. Обязательно маленькая
церквушечка в память муромского святого <...> Это должно было быть
построено в селе Карачарово [4].

2. Я говорил - давайте сделаем музей-заповедник. Маленький. В
Карачарове. Выберем место. Вот дома сносим, дом деревянный
разобрали старый - принесли его в Карачарово. [повесить табличку:]
«В этом доме жил Илья Муромец». И он оживет. Утварь, соху, борону,
рожки там, телеги, сани, лошадь поставить, корову, бабушку там
какую нанять, чтоб следила. Внутри большой этой хаты печку русскую.
Стол огромный. Туристы приезжают - их сажают за стол... щи там
традиционные русские с мослами, с костями, потом кашу, самогонки по
чарке там, значит. Поели, попили. Мало того значит - сзади какие-
нибудь сделать там ну отдых, комнату отдыха, чтобы могли они там
полежать, отдохнуть <...> ...Я говорил - давайте сделаем конюшни.
Заведем лошадей. Ну штук 20. Ну 30. Лошади недорогие, кстати, щас.
Вот. И делать, значит, конные походы. Ну, допустим, через мост. Раз
и дубравы там, и дубы. Вот. Там они приезжают - уже ждут и
шашлычки, туда-сюда. Они слезли с лошадей, помыли ручки, сели за
стол им опять налили водочки русской. Шашлычков, салатику, ну там,
в общем-то, поесть. Переели, перепили, на соломке, на травке, на
сене повалялись... Кто поспал, кто чего хочет, кто в гольф играет -
а наплевать. Всё, люди довольные садятся на лошадок и возвращаются
опять у нас в гостиницу [7].

Здесь можно было бы поставить точку, если бы не
обстоятельство, которое необходимо оговорить. Имя Мурому дало
проживавшее в раннее Средневековье на берегах Оки и упомянутое в
летописи финно-угорское племя муромА. Вполне естественно, что
мурома входит в число исторических символов Мурома. Однако общее
знание о том, что это племя - финно-угорское (эта информация
обязательно присутствует в начале любого краеведческого издания и
даже в тексте к туристской карте) не получает развития в «локальном
тексте». Муромляне в большинстве своем совершенно не ощущают себя
наследниками финно-угров (исключение составляют некоторые
представители городской интеллигенции, связанные с музеем, но это
отдельная тема, развивать которую в рамках данного небольшого
сообщения не имеет смысла). В «муромском мифе» важен лишь факт
существования муромы, что она была; к дальнейшей ее судьбе миф
безразличен. Впрочем, возможен еще один ответ - мурома не просто
исчезает бесследно, а превращается в славян. Например, муромская
поэтесса Г.Г. Филатова вполне в соответствии с муромской
исторической традицией пишет:

Там, где леса дремучие стояли,
Там наши предки - племя мурома
В девятом веке город основали
И он живет до нынешнего дня.
(«Гимн Мурому», 2002 г.).

При личной беседе от вопроса про дальнейшую судьбу муромы
Филатова испытывает обычное для муромлян при таком вопросе
недоумение:

...Муром так называется, потому что тоже по легенде, что вот
эти побережья Оки заселяли э... угро-финские племена мурома. Вот по
названию, так я слышала, назван был этот город. [А потом она куда
делась?] Преобразовались в русичей, наверно. Куда она девалась...

Среди музыкальных фольклорных коллективов в Муроме наибольшей
популярностью пользуется мужской фольклорный ансамбль «Мурома». На
своем сайте музыканты называют свой ансамбль «славным потомоком
древнего племени и былинного богатыря Преподобного Ильи Муромца»[4]
- и это всё, чем ограничивается «финно-угорская» составляющая
идеологии ансамбля. Репертуар же «Муромы» ограничивается русским
фольклором - от народных песен Муромского края до общеизвестных
русских песен, а также включает былины и православные церковные
песнопения.
Иными словами, происхождение от финно-угорского племени
актуализируется лишь в «историческом» тексте, но не переживается
муромлянами как повод для выстраивания своей идентичности. Племя
мурома для «муромского мифа» - это персонаж не столько истории,
сколько «предыстории»[5]. Историю же муромляне наполняют «русскими»
символами. Кстати, показательно, что топос особенной «русскости»
Мурома появляется в рассуждениях даже некоренных муромлян, так,
приведенное ниже рассуждение было записано от человека, живущего в
Муроме всего три месяца:

У нас в Нижегородской области, я с Нижнего, с области
приехала, у нас тоже неплохие есть девушки, но таких красивых нет
<...> Это потому что, наверное, все-таки корни-то старославянские.
Мне кажется, лица и обличья все равно какие-то вот настоящие
русские <...> Такая старославянская раса такая прямо. Четко
выраженная, мне кажется.

Список информантов

1. Жен., 1941 г.р., род. в Белоруссии, в Муроме с 1970 г.
2. Муж., 1943 г.р., местный, образование среднее, работал на
заводе.
3. Муж., 1941 г.р., род. в Муроме, живет в с. Карачарово.
4. Жен., 1956 г.р., образование высшее, учитель русского языка
и литературы.
5. Жен., 1956 г.р., местная, образование высшее, учитель
начальных классов.
6. Жен., 1968 г.р., образование высшее, сотрудник
университета.
7. Муж., 1937 г.р., род. в Казани, в Муроме с 1954 г., работал
машинистом, директором ДК железнодорожников, самодеятельный артист,
исполнитель роли Ильи Муромца.
8. Жен., 1947 г.р., род. в Муроме, живет в с. Карачарово,
образование высшее, работала на заводе.
9. Жен., 1968 г.р., местная, учитель.
10. Жен., около 45 лет, род. в Нижегородской обл., в Муроме
живет три месяца, продавец.

Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ 06-04-00598а
-----------------------
[1] Материалы были получены в ходе двух экспедиций, проводившихся в
2005 г. Государственным республиканским центром русского фольклора.
[2] См. первые публикации: «Наш день любви» (заголовок) //
Аргументы и факты. 01.07.1996; «...на Руси издавна есть свой День
возлюбленных - покровителей любви и супружеской верности - праздник
благоверных князя Петра и княгини Февронии» (Советская Россия.
27.02.1997); «Мы с восторгом отмечаем западный праздник День
Валентина, начисто забыв о своем родном дне влюбленных - Петра и
Февронии, который приходится на 8 июля...» (Учительская газета.
15.07.1997).
[3] Это событие освещалось и во владимирской прессе: «накануне Дня
всех влюбленных студенты и педагоги из Мурома обратились к
президенту Путину и Патриарху Алексию II с просьбой: ввести в
качестве государственного Праздника Семьи день почитания святых
Петра и Февронии, русских покровителей верности и брака» (Поменяем
Валентина на Петра с Февронией? // Призыв (Владимир). 14.02.2003).
[4] www.muroma.murom.ru.
[5] Как, например, саамы или поморы в представлениях жителей
Кольского Севера (см.: Разумова И.А., Тарабукина А.В. «Миф о
Севере» в стихах поэтов Кольского края // «Во глубине России...»:
Статьи и материалы о русской провинции. Курск, 2005. С. 14-15).