Lacus albus (2010)

М. Бизин

Материалы Беломорской экспедиции

К этим берегам, поросшим шерстью,
Скользкими ракушками и тиной,
Дивно скрученные ходят волны,
Растекаясь мылом, закипевшим
На песке.
Э.Г. Багрицкий.

Написать про Белое море. Нет, не просто написать, а рассказать о кусочке своей жизни, пусть мельчайшем, в сравнении со всей человеческой жизнью, но этот кусочек прожит в таком месте, которое просто не может не оставить впечатления, не оказать влияния на дальнейшую жизнь. Быть может, кому-то покажется это преувеличением, вызванным огромным количеством впечатлений, что ж далее я постараюсь убедить читателя в своей точке зрения и надеюсь, что мне это удастся.

Сложнее всего, это как раз справится с тем потоком впечатлений, суметь вставить и восторг от увиденного места, и мысли, которыми тогда жил, и, наконец, то, что сумел из всего этого понять, усвоить, запомнить.

Первое, что я ощутил, когда нас привезли к пристани - это порыв свежего ветра, сильного, могучего, свободного ветра, обдающего все тело каким-то особенным холодом, совершенно не тем, который мы ощущаем, если выйдем из дома недостаточно тепло одетыми, но это был совершенно особый морской ветер, какого никогда не почувствуешь в глубине материка. Он не был неприятным или противным, его вообще нельзя описать такими категориями, этот ветер, словно символ величия стихии, открывал перед нами ту неведомую, древнюю страну, которую в русских летописях называли Соловецкая пучина.

В 1554 году великий Меркатор наносит на свою карту полушарий Белое море, где оно значится, как Lacus albus (Белое озеро), а спустя много веков группа школьников плывет вдоль бастионов архейских гранитов карельского берега по направлению к мысу Картеш.

В моем представлении Белое море всегда было чем-то очень далеким, неясным, о нем всегда говорили вокруг, про него рассказывали, им восхищались, мечтая поехать туда снова, и вот я сам оказался здесь, на этом загадочном Белом море, и вот тут-то, на осознании этого в голову приходит одна простая мысль, она до того проста, что сначала в нее не веришь, боишься ее и одновременно гордишься ей, а она элементарна - ты просто вырос.

Даже сейчас, когда я пишу эти строки, мысль эта кажется мне отчасти нелепой, может быть даже преждевременной, но какой-то голос внутри, где-то там в самом дальнем уголке сознания подсказывает, что она верна. Она верна, потому что окружающие товарищи осознают ее, она верна, потому что тоже говорят о нас взрослые, она, наконец, верна, потому что теперь на пропуске в гимназию написана не цифра, а число. Что и говорить, наверное, каждый человек, если как следует покопается в своей памяти, отыщет такой момент в своей жизни, когда и он испытывал то же волнительное чувство, у кого-то позже, у кого-то раньше, у меня тогда.

Среди людей несправедливо бытует мнение о том, что северные моря, те, что на географических картах называют Северным Ледовитым океаном скудны, что нет в них тех удивительных существ, которых привыкли мы видеть в фильмах Кусто, а ведь это чудовищная ошибка, они живые, они, быть может, живее тех теплых и в тысячу раз красивее их. Все дело заключается в том, что знаем мы о той жизни? А как же, спросите вы, Баренц, Пири, Нансен, Седов, Папанин, Литке, Шмидт? А ведь все это имена людей, потративших свою жизнь на открытие Арктики (а Белое море, несомненно, относится к арктическим морям). И так размышляя, я неожиданно сам для себя понимаю, как мало мы знаем о трех четвертях планеты, на которой мы живем, как много еще неясного и непонятного, как море, которое большую часть года скованно толстенным ледяным панцирем может кишеть при этом жизнью?

Нам порой кажется, что время Кука и Крузенштерна кануло в лету, но на поверку это оказывается не так, и осознание этого приходит уже при таком, все-таки достаточно поверхностном знакомстве. Все это, быть может, покажется читателю слишком надуманным, но я не стараюсь придумать лишнего, чтобы приукрасить свой рассказ, я говорю лишь о том, что чувствовал тогда и о том, что чувствую сейчас.

Для меня, никогда кроме как из книжек ничего не знавшего о морской жизни, никогда не занимавшегося морской биологией, Белое море оказалось настоящей сказочной страной, где все было ново, все интересно, и я, наверное, как маленький ребенок, которого впервые выпустили погулять по комнате из его кроватки, пытался тыкаться во все, что попадалось, все попробовать, все посмотреть. Наверное, может показаться наивным, то, как я все это излагаю, но поверьте, это лишь от тех испытанных эмоций, которые, как я думал, остались в детстве, но тогда снова ожили, хлынули в сознание, вернули в то удивительное состояние. Один великий ученый как-то сказал, что исследователь, до тех пор исследователь, пока он не перестанет удивляться.

Несмотря на свою красоту, Белое море, как и всякое северное море, обладает суровым климатом. Те условия не терпят пренебрежительного отношения. Каждое дело, начиная разведением костра и заканчивая плаванием, должно быть основательным, продуманным, даже такая мелочь, как оставление ботинок без присмотра у палатки может обернуться серьезной проблемой в случае непредвиденного изменения погоды, а потому отношение к тому, что ты делаешь должно быть соответствующим. И вот эта особенность, подобно призме, через которую пропускают поток света, разделяет людей, разделяет так, что каждого видно насквозь: один серьезно подходит к вопросу, другой бесшабашно ведет себя, но рано или поздно расплачивается. И мне думается, что в изложении этого факта нет ничего предосудительного, просто потому, что я это вижу, и что самое интересное, то же самое говорили и другие. Там, на Белом море, каждый из нас представлял то, что на самом деле представляет каждый из нас, как будто всю внешнюю оболочку, которой покрыт человек, взяли и счистили, сдули (помните, в начале я говорил про ветер). Тогда у меня сложилось о каждом мнение, которое, как мне кажется, уже вряд ли когда-нибудь поменяется. Думаю, что и у остальных, кто тогда был со мной, сложилось то же ощущение.

Сравнение человеческого коллектива с призмой я считаю очень уместным, поскольку, как там луч распадается на разные цвета, так и в нашем обществе у каждого свой путь, у кого-то красный, у кого-то желтый, у кого-то зеленый - все они разные, у всех разная судьба, всем суждено разное, и предсказать что-то сложно, а мне думается и невозможно, но направление закладывается уже сейчас.

Беломорская экспедиция - это уникальная школа, школа не в том понимании, в котором мы привыкли говорить обычно, но школа жизни, которая многих из нас объединила, помогла, что ли разобраться в собственных приоритетах, как теперь модно говорить.

Мне кажется, и я думаю, не мне одному, что в жизни у нас появились новые ценности, которые воспитали в нас те гранитные скалы, те корявые сосны, тот морской ветер и главное, те люди, с которыми мы общались, ведь пожалуй, никогда и нигде мы не найдем такой картины, когда проплывают две лодки - с одной машет рукой человек, а ему в ответ машет незнакомец с другой, нигде на Земле не удастся вам очутиться в таком месте, где со всех сторон вас бы окружали ангелы, а звезды были бы не над головой, а под ногами.

И я уверен, что, сколько бы лет после этого не прошло, но название Белое море будет у каждого вызывать легкую дрожь волнения, радости - удивительное чувство счастья!..

Свежим ветром снова сердце пьяно,
Тайный голос шепчет: 'Все покинь!'
Перед дверью над кустом бурьяна
Небосвод безоблачен и синь,
В каждой луже запах океана,
В каждом камне веянье пустынь.
Н.С. Гумилев