«Антифоменко»: опыт отрезвления от коллективного гипноза

Дегоев В. В.

Отклик на выход тематического тома Сборников Русского исторического общества с критикой «новой хронологии»

Когда отрицательно отвечать на вопрос — «Читали ли Вы А. Т. Фоменко?» — стало уже едва ли не неприличным тоном, я ознакомился с одной из книг по «новой хронологии» и попытался представить себе впечатление «нормально» образованного человека. И, надо сказать, впечатление получилось неслабое. Вам явлено нечто дерзновенное, величественное, даже гениальное. Голова идет кругом от этого захватывающего дух разоблачения отечественной и мировой истории. Упразднены цивилизации, формации, культуры, эпохальные события, герои. Упразднена сама субстанция времени. Обнаружен исторический антимир, состоящий совсем не из того, о чем мы думали, и не из тех, кого мы считали реальными людьми. Своим интеллектуальным уровнем и мировоззренческими последствиями подобное открытие могло бы соперничать с теорией относительности. Но лишь при одном условии — если безоговорочно принимать его на веру. А история, при всей ее «неточности», — это не область верования, а область позитивного знания, предполагающая, как и любая наука, факты, логику, корректную систему доказательств. И, конечно, здоровый, непредвзятый скептицизм, применять который, кстати говоря, следует одинаково бескомпромиссно — и к традиционным истинам, и к попыткам их ниспровергнуть.

Что есть теория А. Т. Фоменко именно с этой точки зрения? Развернутый ответ дает недавно увидевший свет очередной тематический том № 3 (151) возобновленного «Сборника Русского исторического общества» (М.: «Русская панорама», 2000) с большим разделом под названием «Антифоменко». Это первое специальное издание, содержащее системную, научно-профессиональную критику «новой хронологии» со стороны гуманитариев (историки, археологи, филологи, философы) и «естественников» (математики, физики, астрономы). Сразу же бросается в глаза стремление большинства авторов тома избежать априорных оценок, вроде таких, как «бред», «абсурд», «шарлатанство» и т.д. Если такие эпитеты и встречаются, то не раньше, чем приведены гораздо более серьезные аргументы. В споре с А. Т. Фоменко ученые руководствуются двумя методическими посылами: во-первых, строго исходить из фундаментальных положений наук, данными которых оперирует критикуемый; во-вторых, судить о его идеях по тем логическим правилам, которые он установил сам для себя.

По мере чтения сборника восторженному поклоннику А. Т. Фоменко (если, конечно, он сохранил уважение к здравому смыслу) придется быть свидетелем того, как последовательно и кропотливо разрушаются несущие опоры казавшегося монолитным фундамента «новохронологической» теории. Сначала историки, археологи, филологи и лингвисты (используя, помимо «своих», доводы естественных наук) наглядно показывают бесчисленное нагромождение фактических ошибок, порожденных недостаточной осведомленностью, недоброкачественной методологией, исследовательским азартом и другими факторами. Затем то же самое с не меньшей убедительностью делают «по своей части» математики, физики, астрономы. Все они скрупулезны в опровержениях, хотя порой не скрывают досады по поводу необходимости напоминать А. Т. Фоменко и его последователям азбучные понятия о принципах реконструкции прошлого и исчисления дат, об источниковедении и текстологии, о законах языка и словообразования, о топонимах и этнонимах. И даже о корректности математических расчетов (что вообще-то удивительно, учитывая высокую, заслуженную репутацию А. Т. Фоменко именно в этой сфере).

Выясняется, что и эвристическая ценность работ А. Т. Фоменко явно преувеличена. Здесь бесспорный приоритет принадлежит ученому-народовольцу Н. А. Морозову. Его идеи и формулировки нередко заимствуются «новохронологами» без ссылок и кавычек. Речь об астрономических (иные полагают — астрологических) штудиях Н. А. Морозова, связанных с передатировкой исторических событий, а также о его утверждении, будто античной эпохи, отразившейся в невообразимом количестве памятников, не существовало — ее придумали средневековые фальсификаторы. Впрочем, А. Т. Фоменко идет дальше, объявляя фальсификацией чуть ли не весь корпус русских источников XI–XV вв., то есть, по сути — всю русскую историю. Но и в данном случае разделить его новаторский пафос трудно. Как известно, М. Т. Каченовский, задолго до Н. А. Морозова, и тем более А. Т. Фоменко, выдвинул версию о «баснословном периоде» истории России, не получившую подтверждения в свете позднейших данных исторических и других наук.
Против негативистской концепции «новохронологов» авторы сборника (каждый в своей профессии) разворачивают целый комплекс аргументов, количество и качество которых впечатляет. Однако не менее внушительно, по крайней мере для рядового читателя, выглядят сугубо логические доводы, основанные на здравом смысле. Вопрос ставится даже не о том, кому и зачем понадобилось конструировать задним числом десятки и сотни тысяч псевдо-источников по русской истории. Вопрос о том, откуда нашлось столько супергениев, способных создать с помощью безукоризненно подтасованных артефактов сложнейшую и ажурнейшую картину никогда не существовавшего мира, в которую нельзя не поверить? Если они жили не в вакууме, то как им удалось при столь широком размахе работ замести следы своей деятельности так чисто, что никто не смог уличить их? Неужели среди них не оказалось ни одного честолюбца, уступившего неотразимому искушению сознаться в авторстве? Разумеется, есть примеры изумительных по искусству исполнения исторических подлогов. Но это всегда — штучные изделия, доступные, как и всякий шедевр, интеллекту и рукам единиц. По А. Т. Фоменко же, получается, что в России изготовление такого рода гениальных творений было поставлено на конвейер.

Оппоненты А. Т. Фоменко независимо друг от друга сходятся на выводе о научной несостоятельности его теории. Расхождение начинается там, где они пытаются вникнуть в мотивы и цели бурного творчества вдохновителя «новохронологов», оценить характер и масштабы влияния его идей на общественное сознание, найти наиболее эффективную защиту от них. Большинство авторов занимает довольно агрессивную позицию, которая является как бы симметричной реакцией на тотальную пропаганду «открытий» А. Т. Фоменко, что называется «доставшую» историков и не только их. Хотя среди этих ученых царит недоумение по поводу того, зачем понадобилось выдающемуся математику выставлять свои фантазии на всеобщий суд, все же они склонны говорить о маниакальном наваждении, негативистской одержимости, непомерных амбициях и, не в последнюю очередь, коммерческих соображениях. В книгах А. Т. Фоменко они усматривают огромную опасность для нравственного и психического здоровья общества, особенно для молодого поколения, и настаивают на жестких методах борьбы с этими ложными сенсациями в средствах массовой и профессиональной информации. Проскальзывает даже намек на «таинственные» силы, стоящие за А. Т. Фоменко.

Другие стремятся взглянуть на этот феномен философски, в прямом и переносном смысле слова. Они причисляют его к полуоккультной литературе и предлагают судить о нем, исходя не столько из критериев науки (тут все ясно), сколько из законов жанра. Концепция А. Т. Фоменко — грандиозная, талантливо сработанная мистификация, и именно в таком — но никак не в другом — качестве она достойна внимания и даже восхищения любителей подобных забав. Повышенную восприимчивость общества к откровениям А. Т. Фоменко авторы сборника объясняют распространившейся в пост-советское время массовой эпидемией нигилизма, а также обычной любознательностью людей, их тягой к сенсациям и неистребимой верой в паранормальные явления. Бороться с этим так же малопродуктивно, как и с колдунами, ясновидцами, поп-культурой, дурным вкусом и т.д. Они были, есть и всегда будут. Ученые, которые захотят посвятить себя развенчанию лженауки, обречены на сизифов труд и острое истощение в ущерб тому, что они могли бы сделать для настоящей науки. Вдобавок их усилия грозят стать дополнительной рекламой для «жертв гонителей передовой мысли».

Таковы две точки зрения, представленные в рецензируемом сборнике. И ту и другую нетрудно понять. Действительно, имеются основания и для тревоги по поводу перспективы всеобщего заражения параноидальной амнезией, и для неверия в возможность изобретения эффективного лекарства против этого. Где же выход? Конечно, не в санкциях, запретах и агитпроповских кампаниях. А, скорее всего, в том, чтобы позволить людям самим разобраться, дать им выбрать между мифом и реальностью, оставив в покое тех, кто найдет удовольствие в заблуждении. Вместе со священным правом на знание нам «по умолчанию» предоставлено такое же право на невежество. Эти два состояния ума диалектически столь же противоположны, сколь и неразлучны, как день и ночь. Через неудобства тьмы осознаются преимущества света (и наоборот). Определиться в своих предпочтениях должен сам человек, но это не отменяет, а, напротив, подразумевает необходимость просвещения его. Огромным тиражам «фоменкинианы» нужно противопоставить не соответствующее количество контр-продукции, а ее качество. Этому требованию, на наш взгляд, адекватно отвечает новый том «Сборника Русского исторического общества».

Констатируя высокий научный уровень данного издания и отмечая, что оно является значительным шагом вперед в решении чрезвычайно актуальной задачи, позволим себе разделить мнение одного из его авторов, признающих наличие позитивного момента в «буйной игре ума»: вынужденная опровергать абсурд наука получает — пусть даже таким экзотическим образом — некие, подчас нечаянные стимулы к прорывам в различных направлениях, в том числе — непредсказуемых. Не говоря уже о том, что работы А. Т. Фоменко объективно заостряют внимание на проблемах изучения исторической хронологии, где отнюдь не все благополучно. От себя добавим: его труды — великолепная учеба для молодых исследователей, классическая иллюстрация тех порочных приемов, которых следует избегать в ходе конструирования гипотез, тем более в ходе насильственного превращения их в теории.

Массовое сознание уязвимо для вирусов оккультизма, его нельзя иммунизировать иначе, как в условиях свободной конкуренции идей, и при этом полный успех не гарантирован. Любые запретительные меры дадут обратный результат. Побеждать шарлатанство нужно на поле науки. И, понятное дело, совсем не помешает, если ее проповедник будет не менее одарен и ярок, чем мифотворец.

И, наконец, последнее. Имеют ли книги А. Т. Фоменко нравственное право на существование? Безусловно. Не потому, что потребительский спрос положено удовлетворять. А потому, что это по-своему честный и весьма талантливый иллюзионизм, обманывающий лишь тех, кто добровольно хочет обмануться, включая самого фокусника. Тут уж ничего не поделаешь. Однако в идеале у подобных щекочущих нервы фантазий должна быть своя культурная (или субкультурная?) и читательская ниша, где уже давно хранятся лучшие произведения мистификаторского характера. Конечно, и у школьников есть право (не обязанность!) знать, что существует и такая литература. Но когда она воинственно насаждается в незрелых умах взамен конструктивного знания, то здесь впору насторожиться.