Документ взят из кэша поисковой машины. Адрес оригинального документа : http://genhis.philol.msu.ru/uploads/conseq.doc Дата изменения: Tue Apr 5 21:57:22 2011 Дата индексирования: Mon Oct 1 22:48:54 2012 Кодировка: koi8-r

Последствия публичного выступления
Последствия (результаты, эффект - по другим терминологиям)
публичного выступления представляют собой социально-психологический (не
лингвистический) компонент, который входит в риторическую критику публичной
аргументации. Анализ и оценка последствий той или иной публичной
аргументации позволяет, во-первых, подтвердить или опровергнуть суждения,
высказанные в отношении самой аргументации, во-вторых, оценить речь.
Несмотря на то что последствия устного публичного выступления представляют
собой такой исключительно важный и эффективный компонент критики речи, до
сих пор не существует единого мнения среди лингвистов, психологов,
социологов и антропологов, занимающихся анализом публичной аргументации, в
отношении того, как именно выделять, анализировать и оценивать последствия
публичной аргументации. Одна из основных причин такого разногласия
заключается в сложности вычленения самих последствий (результатов)
публичной аргументации. Обычно последствия публичного выступления разделяют
на ближайшие и отдалённые (по времени) (позиция Роберта Кэткарта, Томаса
Нильсена, Ю.В.Рождественского).

Рисунок 1: Виды последствий публичного выступления

[pic]


Ближайшие последствия речи. Проблема критериев эффективности речи

Чаще всего под ближайшими последствиями речи понимают
непосредственную реакцию слушателей на речь. Такое понимание восходит к
позиции Вичелнза, и оно довольно прочно укоренилось в американской
традиции. Так, Тонссен и Бэйрд пишут: «Риторическая оценка состоит из
данных и интерпретации, которые стремятся к обнаружению эффекта данной речи
на конкретную группу слушателей. Слово «эффект», или отклик, самое важное.
В нем заключается главное основание риторической критики» [8: 9].
По эффекту, произведенному речью на слушателей, обычно судят об
эффективности речи. Иными словами, анализируя последствия публичного
выступления, дают оценку эффективности речи. Критерии эффективности речи -
едва ли не самый важный вопрос всех экспериментальных и теоретических
исследований публичных выступлений последних 50-60 лет в риторике,
риторической критике, социо- и психолингвистике. Литература по данному
вопросу исчисляется тысячами изданий (См. обзоры [3, 5]). При этом, помимо
совершенно противоположных выводов, в данных исследованиях наблюдается
синонимия и подмена терминов, отсутствие единого мнения о том, что есть
эффективность речи, что есть критерии эффективности речи и т.д. На наш
взгляд, такая ситуация объясняется следующими двумя проблемами в
методологии анализа эффективности речи.
Прежде всего, совершенно очевидно, что существуют два типа понимания
словосочетания «критерии эффективности речи». В одном случае, под этим
понимаются критерии оценки эффективности речи, т.е. те показатели, по
которым можно судить, насколько успешной, эффективной была та или иная
речь. В этом случае критерии эффективности представляют собой те или иные
последствия публичного выступления (у разных авторов разные), по которым
можно судить об успешности речи. В другом случае, под критериями
эффективности понимают факторы эффективности речи, т.е. те компоненты
публичного выступления, которые способствовали ее успешности,
эффективности.

Рисунок 2: Содержание термина «критерий эффективности»

[pic]

При этом существует довольно большое самостоятельное хождение
словосочетания «фактор эффективности», который чаще всего понимается именно
как фактор формирования эффективности речи[1], хотя и здесь бывает
смешение. Иными словами, некоторые теоретические и эмпирические
исследования ставят в один ряд то, что способствовало успешности речи
(причину), и то, по чему можно судить об эффективности речи (следствие).
Например, Т.В.Кутасова в результате своего диссертационного исследования
формулирует свою систему критериев эффективности публичных выступлений:
«Представляется целесообразным выделять три психологических показателя: 1)
Расширение и углубление информированности аудитории; 2) Адекватность
восприятия сообщения слушателями; 3) Личностное включение коммуникатора и
аудитории в проблему» [3: 132]. В этой тройке критериев эффективности
второй критерий представляет собой следствие эффективности речи, а третий -
ее причину. Что касается первого критерия, то он может трактоваться двояко:
и как условие успешности речи, и как ее следствие. Объясним этот феномен.
Дело в том, что некоторые психологические процессы, являющиеся
необходимым условием успешности речи (критерий эффективности во втором
значении), протекая и развиваясь в течение публичного выступления,
достигают какого-то качественно нового уровня по завершении речи, и в таком
своем новом качестве сигнализируют о неком результате, о неком изменении,
т.е. представляют собой уже последствие (критерий эффективности речи в
первом значении). Такие динамические факторы успешности публичного
выступления, как правило, именуются отглагольными процессуальными
существительными, как, например, «расширение и углубление информированности
аудитории» в перечне Кутасовой. В этом смысле ее третий критерий -
«личностное включение коммуникатора и аудитории в проблему» - также может
интерпретироваться как динамический фактор эффективности речи, становящийся
критерием эффективности. Без личностного включения оратора и слушателей
речь не будет эффективной, но качественно новая вовлеченность
коммуникаторов в решение проблемы, которая может быть достигнута по
окончании речи, может быть рассмотрена как критерий эффективности речи.
Очевидно, такая потенция явлений, стоящих за принципиально разными
значениями термина «критерий эффективности» (условие эффективности и
следствие эффективности), переходить из одного в другое и обусловила
постоянное смешение этих двух аспектов значения термина. Однако, на наш
взгляд, необходимо строго различать эти два явления.
Ситуация с неопределенностью терминов осложняется тем, что и
критерий эффективности, и фактор эффективности, строго говоря, не являются
закрепленными терминами. Наряду с ними употребляются такие понятия, как
уровни эффективности (А.А.Возьмитель), требования к эффективности
(Е.Л.Фрейдина; Ю.В.Рождественский), результаты эффективности
(А.А.Леонтьев). При этом в тех списках примеров, которыми различные авторы
эксплицируют тот или иной термин, в большинстве случаев также происходит
смешение факторов и критериев эффективности. Например, из четырех так
называемых уровней эффективности Возьмителя один представляет собой фактор
(условие) эффективности: «масштабы контакта с информацией»; два - критерии
(следствия) эффективности: «степень усвоения информации, уровень введения
сообщаемой коммуникатором информации в систему ценностей личности»; а еще
один - «отношение к сообщению» - может подпадать под обе категории. Когда
Юрий Владимирович Рождественский выдвигает три требования к эффективности
речи: новизна, уместность, правильность, то фактически он говорит о
факторах эффективности речи, а не ее критериях.
В рамках настоящей главы, посвященной анализу последствий публичного
выступления, нас интересуют критерии эффективности в значении последствий
эффективности речи. Что касается факторов-условий эффективности речи, то
необходимо понимать, что они, по сути, были проанализированы нами в
предыдущих параграфах настоящей главы, ибо это те кирпичики, из которых
слагается успех речи. По сути, все предлагаемые различными авторами факторы
эффективности речи (в таком понимании) укладываются в правила соблюдения
норм этоса, логоса и пафоса.
Итак, определим критерии эффективности речи как показатели
последствий речи, по которым можно судить, насколько успешной, эффективной
была та или иная речь. На этом этапе возникает вопрос: с чьей точки зрения
должна оцениваться эффективность речи? Оценивая эффективность того или
иного явления, мы всегда оцениваем ее с позиции чьих-либо интересов. Для
кого речь должна быть эффективной? Традиционно этот вопрос решается в
пользу оратора. «.эффективность устного выступления можно определить как
степень достижения коммуникатором поставленных им перед собой целей» [3:
20]. Или: «Конечная цель всякого выступления состоит в воздействии на
аудиторию в заранее заданном оратором направлении. Если эта цель
достигнута, то речь оратора признается эффективной» [11: 59]. Очевидно, это
объясняется тем, что цели оратора, его намерение, замысел выражены
эксплицитно в речи, они играют стержнеобразующую роль в публичном
выступлении. Однако, на наш взгляд, нельзя забывать, что адресаты речи
также имеют свое намерение, заинтересованность в участии в данном
риторическом акте. Если слушатель тратит свое время и умственные усилия на
ту или иную речь, значит, он заинтересован в этом и преследует вполне
определенную цель: получить информацию, сформировать мнение, получить
удовольствие и т.д. Поэтому более корректным нам кажется определить
эффективность устного публичного выступления как степень реализации своих
намерений заинтересованными сторонами.
При этом важно понимать, что заинтересованные стороны могут не
исчерпываться оратором и слушателями. Возможна оценка эффективности речи с
позиций третьего лица, при этом заинтересованных третьих лиц может быть
несколько в зависимости от того, интересы скольких групп людей затрагивает
проблематика той или иной речи. Например, если некий депутат выступает с
речью в поддержку законопроекта об обязательном автостраховании, то,
очевидно, мы можем оценивать эффективность его выступления с его
собственной позиции (убедил - не убедил), с позиции слушателей (разобрались
в проблеме - не разобрались в проблеме), с позиции страховых компаний
(получат выгоду - не получат выгоду), с позиции автовладельцев (придется
страховать - не придется страховать).
Смешение критериев эффективности с позиции оратора, слушателя и
третьего лица - еще одна проблема многочисленных работ по вопросу
эффективности публичного выступления. Возвращаясь к критериям
эффективности, предложенным Т.В.Кутасовой, мы можем увидеть, как в одном
списке оказываются критерии различных позиций: 1) «расширение и углубление
информированности аудитории» - в этом могут быть заинтересован и ритор, и
сами слушатели, и некое стороннее лицо (например, родители студентов), 2)
«адекватность восприятия сообщения слушателями» - входит, прежде всего, в
намерения оратора, хотя слушатели тоже заинтересованы в правильном
восприятии послания оратора, 3) «личностное включение коммуникатора и
аудитории в проблему» - представляется выгодным, прежде всего, некоторой
третьей стороне, с которой связана та самая проблема, в решение которой
включены коммуникатор и аудитория. Из известных нам работ по данному
вопросу, только Ю.Н.Варзонин вводит три типа эффективности: говорящего,
слушающего, наблюдателя, причем под последним мыслится максимально
объективная позиция, некоторая независимая оценка коммуникативного акта [1:
58-59].
Необходимо отметить, что критерии эффективности с позиции оратора,
слушателей и третьих заинтересованных лиц могут совпадать частично или
полностью, если их намерения и их интересы идентичны или конверсивны.
Например, лектор хочет распространить некоторые знания среди своих
студентов, а студенты стремятся эти знания получить. В этом случае степень
восприятия студентами нового знания будет представлять собой критерий
эффективности речи с позиции оратора и слушателей одновременно. Можно
представить такие ситуации, при которых намерения оратора и аудитории
настолько различны, что критерий эффективности с позиций ритора и адресата
речи будут прямо противоположны, например, если намерение оратора - ввести
в заблуждение аудиторию, а намерение последней - выяснить истину.
Независимо от того, различны или совпадают намерения оратора, слушателей и
третьих заинтересованных лиц, критик речи всегда должен помнить о том, что
оценка эффективности речи может проводиться не менее чем с двух позиций (не
во всяком риторическом акте присутствует третье заинтересованное лицо).
Таким образом, оценивая ближайшие последствия речи, критик должен,
во-первых, оценить эффективность речи с точки зрения оратора, во-вторых,
оценить эффективность речи с точки зрения слушателя, в-третьих, оценить
эффективность речи с точки зрения третьего/их заинтересованного лица/лиц,
если таковые имеются, в-четвертых, определить, насколько их позиции
совпадают.
Оценить эффективность речи с позиции оратора значит определить,
насколько финальное эмоциональное состояние аудитории и ее отношение к
предмету речи совпало с замыслом оратора, иными словами, определить
успешность реализации пафоса речи. Оценивая эффективность речи с позиции
оратора, критик должен ясно представлять замысел оратора: тезу и императив.
Соответственно, степенью принятия аудиторией тезы выступления будет
оцениваться эффективность аргументации речи. Если в намерение оратора,
помимо убеждения в каком-то положении, входило побуждение к действию или
формирование некоторого намерения, то эффективность речи должна
определяться степенью изменения психо-эмоционального состояния аудитории в
отношении к предмету речи.
Необходимо помнить, что эффекты, которые можно произвести речью,
различны. Основные из них - сообщить, доказать, убедить, сформировать
намерение, побудить к действиям. Но не во всякой речи уместно вызывать ту
или иную эмоцию. Существуют жанровые ограничения (и это подтверждает нашу
мысль о взаимосвязи жанра и замысла). Если реакция аудитории не
соответствует допустимым в этом жанре речи эмоциям, то это может
свидетельствовать о двух вещах: или о несовершенстве навыков риторического
мастерства оратора (неправильно построенная аргументация, неуместный
замысел, неверный анализ аудитории и др.), или о реализации скрытого
замысла. И то и другое обвинение можно подтвердить только анализом
последствий ораторской речи, проявившихся после публичного выступления.
Анализ эффективности речи с точки зрения аудитории заключается в
оценке того, насколько выступление данного оратора, идеи, им предложенные,
оказались уместными, насколько выступление соответствовало ожиданиям и
потребностям данной аудитории, иными словами анализ эффективности речи с
позиции аудитории заключается в оценке успешности реализации этоса речи.
Анализ эффективности речи с позиции третьего заинтересованного лица
/ заинтересованных лиц заключается в определении того, как анализируемая
речь повлияла на реализацию интересов третьего лица / лиц, имеющих
отношение к данному публичному выступлению. Как правило, такие последствия
публичного выступления уже относятся к опосредованным результатам
публичного выступления.

|Ближайшие последствия |
|Какова реакция слушателей на речь? Насколько она соответствовала замыслу |
|оратора (= Какова эффективность речи с позиции оратора?) |
|Уместна ли данная реакция аудитории в данном жанре речи? Если нет, то чем|
|это объясняется? |
|Насколько выступление отвечало потребностям и ожиданиям данной аудитории?|
|(=Какова эффективность речи с позиции аудитории?) |
|Можно ли говорить о третьем заинтересованном лице применительно к |
|тематике данной речи? Если да, то как эта речь повлияла на реализацию его|
|интересов? (=Какова эффективность речи с позиции третьего |
|заинтересованного лица?) |
|Насколько совпали намерения и интересы оратора, аудитории и третьих лиц в|
|данном риторическом акте? |


Отдаленные последствия речи

Как уже было ранее сказано, последствия публичного выступления
принято разделять на ближайшие и отдалённые по времени. Под первыми
понимаются изменения в психо-эмоциональном состоянии аудитории и оратора,
произошедшие непосредственно по окончании речи, под вторыми - влияние этой
речи на социальное устройство общества и её (возможный) вклад в культуру
нации. Так как критерий разделения результатов публичного выступления
временной, и при этом промежуток, в рамках которого оценивается вторая
группа последствий, ничем не ограничивается, то анализ результатов,
отдалённых по времени, может быть достаточно субъективен и спорен. Чем
дальше определенные события общественной жизни отстают от риторического
акта, тем сложнее настаивать на причинно-следственной связи между ними.
Возможно, для большей определённости имеет смысл разграничивать ближайшие
последствия, повлиявшие на социо-политический и культурный контекст
публичного выступления, и исторические последствия, определяющиеся
значением данной речи для общественного устройства и культуры следующих
поколений.
Относительно отдалённые последствия определяются качественными
изменениями в социальном и политическом устройстве общества в сопоставлении
с положением до анализируемого публичного выступления. Помимо качественных
изменений в общественно-политической обстановке, к таким последствиям может
быть отнесена реакция вторичной аудитории, отклик прессы, изменение
общественного мнения о риторе или предмете, освещённом в речи. Нужно быть
осторожным в оценке влияния речи на явления общественной жизни, поскольку
на их формирование могли повлиять и другие факторы, например, речи других
ораторов по тому же вопросу.
Без анализа опосредованных последствий разбор ораторской речи будет
неполным, поскольку ими определяется влиятельность речи и оратора. Если в
общественном устройстве произошли изменения согласно декларированному
оратором замыслу, то речь можно считать влиятельной и эффективной[2]. Если
таковых изменений не произошло, то это свидетельствует или о слабой
риторической подготовке ритора, или о трагическом столкновении
эффективности речи с другими факторами, нейтрализовавшими её влияние. Если
же произошли изменения, к которым оратор в своей речи не призывал, но всё
же связь между этими событиями и речью прослеживается, то в этом случае
имеют место последствия реализации скрытого замысла речи. Многочисленные
примеры подобной ситуации мы можем наблюдать в рекламе[3]. Слоган «Тефаль -
ты всегда думаешь о нас» едва ли имеет целью проинформировать
многочисленную аудиторию о деятельности этой фирмы, что и подтверждается их
значительными объемам продаж, невозможными без формирования у аудитории
желания купить их продукцию.
Фиксируя изменения, которые повлекла та или иная ораторская речь, мы
оцениваем не только её влиятельность, но и пригодность - соответствие
насущным потребностям общества в высказывании такого рода в данный момент
времени. Этот критерий есть своего рода этос третьей заинтересованной
стороны. На необходимости оценки речи с точки зрения актуальных
потребностей общества настаивал американский учёный Т.Р.Нильсен [7].
Если мысли, высказанные в речи, не устаревают с течением времени и к
ним возвращаются при принятии других решений, не предполагавшихся
первоначальным замыслом, то такая речь приобретает статус факта культуры.
Ю.В.Рождественский так говорил об этом: «Спустя определённое время, разное
для каждого рода и вида словесности, пригодная оперативная семантическая
информация повторно оценивается с точки зрения её культурной значимости и
производится отбор их многих словесных произведений. Эти отобранные
произведения хранятся и составляют часть духовной культуры общества» [6:
14]. В США такие культурно значимые речи вносятся в «Хрестоматии образцовых
речей, изменивших ход истории США», подлежащих обязательному изучению во
всех средних школах.
Время позволяет критику сделать ещё одну важную оценку речи по ее
последствиям, а именно, проследить, какие мысли оратора получили
подтверждение в исторических событиях. Этот критерий оценки был предложен
Л.Тонссеном и А.К.Бейрдом; он получил название «функциональной оценки».

|Отдаленные последствия |
|Уместно ли оценивать отдаленные последствия, порожденные данной речью? |
|Если да, то |
|Какие качественные изменения произошли в социо-политическом или |
|культурном устройстве общества? С какой долей вероятности их можно |
|увязать с данным риторическим фактом? |
|Насколько пригодной оказалась анализируемая речь? |
|Как характеризуют отдаленные последствия речи влиятельность данного |
|оратора? |
|Можно ли говорить о значении исследуемой речи для будущих поколений? |
|Является ли эта речь фактом культуры? |
|Какие мысли оратора получили подтверждение в будущих исторических |
|событиях? Как это характеризует речь и оратора? |


Библиография:

1. Варзонин Ю.Н. Теоретические основы риторики / М-во общ. и проф.
Образования РФ, Твер.гос.ун-т. - Тверь, 1998. - 120с.
2. Демьянков В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце ХХ века //
Язык и наука конца 20 века: Сб.статей. - М.: Рос.гос.гуманит.ун-т,
-1995. -С.239-320.
3. Кутасова Т. К. Социально-психологические факторы эффективности устного
публичного выступления: Дис...канд.псих.наук / МГУ им.М.В.Ломоносова. -
М., 1991. -212л.
4. Михайловская Н.Г. Индивидуализация публичной речи как способ повышения
ее эффективности // Материалы IV Всесоюзного симпозиума по
психолингвистике и теории - М, 1972. - с.59-68.
5. Проблемы речевого воздействия на аудиторию в зарубежной социально-
психологической литературе. Сборник научных трудов под общ.ред.
Б.М.Фирсова и Ю.А.Асеева.- Л., 1973.-107с.
6. Рождественский Ю.В. Актуальные проблемы социалистической советской
риторики. - В кн.: Риторика и стиль: Сб. ст. под ред. Рождественского.
-М.: Изд-во Моск.ун-та, 1984. -С.3-26.
7. Nilsen, Thomas R. Criticism and Social Consequences // Quarterly
Journal of Speech, Apr.56, Vol.42, Issue 2, p.173-178.
8. Thonssen L.& Baird, A.C. Speech Criticism: The Development of Standards
for Rhetorical Appraisal. - N.Y.: Ronald Press. 1948- P. XVI, 542.
-----------------------
[1] Этому значению фактора эффективности речи соответствуют широко
известные принципы кооперированности и максимы Пола Грайса [см. 1: 43-49; 2
: 298-302].
[2] Стоит отметить, что не всякая ораторская речь предполагает наличие
изменений в устройстве общества, например, торжественные речи.
[3] Реклама не относится к ораторским видам речи, но методы воздействия,
свойственные рекламе, все чаще и чаще применяются и в ораторской практике,
особенно в ситуациях предвыборной кампании, когда публичные деятели
используют ораторскую речь для саморекламы.