From YourSITE.com
Шифтеры, глагольные категории и русский глагол
By Р. Якобсон
Aug 7, 2007, 03:17
<:> Всякий языковой код включает особый класс грамматических
единиц, которые Есперсен назвал шифтерами; общее значение шифтеров не
может быть определено без ссылки на сообщение.
Их семиотическая природа была рассмотрена Берксом в его работе о
принадлежащей Пирсу классификации знаков на символы, индексы и образы. Согласно
Пирсу, символ (например, английское слово red 'красный') соотносится с
обозначаемым им объектом по условно принятому правилу, тогда как индекс
(например, указательный жест) находится с обозначаемым объектом в реальной
связи. Шифтеры совмещают в себе обе эти функции и относятся поэтому к классу
индексных (или индикативных) символов. В качестве яркого примера
Беркс приводит личные местоимения. Местоимение 'я' обозначает лицо, которое
говорит 'я'. Таким образом, с одной стороны, знак 'я' не может обозначать свой
объект, не будучи соотнесенным с ним по 'условно принятому правилу', и в разных
языках это же значение закреплено за такими разными последовательностями
звучаний, как I , ego , ich и т.п., из чего
следует, что 'я' - это символ. С другой стороны, знак 'я' не может обозначать
свой объект, не 'находясь с ним в реальной связи': слово 'я', обозначающее
говорящего, реально связано с высказыванием и, следовательно, функционирует как
индекс.
Специфику личных местоимений и других шифтеров часто видели в
отсутствии единого, общего, постоянного значения. Гуссерль писал : 'Das Wort
'ich' nennt von Fall zu Fall eine andere Person, und es tut dies mittels immer
neuer Bedeutung'. 2 Признавая,
таким образом, за шифтерами огромную контекстную многозначность, их относили к
обычным индексам.
Однако каждый шифтер имеет свое общее значение. Так, слово 'я'
обозначает отправителя (а 'ты' - адресата) того сообщения, в которое оно входит.
Бертран Рассел считает, что шифтеры, или, как он их называет, 'эгоцентрические
спецификаторы', могут быть определены как такие знаки, которые никогда не
относятся сразу более чем к одному предмету. <:> Например, англ. союз
but 'но' каждый раз выражает противительное отношение между двумя
высказанными положениями, а не общую идею противоречия. Таким образом, шифтеры
отличаются от всех других компонентов языкового кода только своей обязательной
ссылкой на данное сообщение.
Индексные символы, и в частности личные местоимения, которые в
гумбольдтианской традиции считаются наиболее элементарным и примитивным слоем
языка, представляют, напротив, сложную категорию, лежащую на пересечении кода и
сообщения. Поэтому местоимения принадлежат к числу тех элементов языка, которые
поздно усваиваются детьми и рано утрачиваются при афазии. Как мы видели, даже
ученые - языковеды затруднялись определить общее значение слова 'я' (или 'ты'),
обозначающего одну и ту же функцию все время сменяющихся субъектов.
Совершенно очевидно поэтому, что ребенку, научившемуся
отождествлять себя со своим именем собственным, не легко привыкать к таким
отчуждаемым именам, как личные местоимения: для него нередко оказывается
затруднительным говорить о себе в первом лице, в то время как собеседники
называют его 'ты'. Иногда он пробует перераспределить эти имена. Например, он
пытается монополизировать местоимение 1-ого лица: Не смей называть себя 'я'.
Только я это я, а ты только ты. Или он без разбора употребляет и 'я' и 'ты'
по отношению как к отправителю, так и к адресату, так что это местоимение
обозначает у него любого из участников данного разговора. Или, наконец, ребенок
с неуклонной последовательностью употребляет 'я' вместо своего имени и охотно
называет по имени любого из окружающих его людей, но упорно отказывается
произнести свое собственное имя: за этим именем его маленький носитель
закрепляет только звательную функцию, в противоположность номинативной функции
слова 'я'. Эта установка может укорениться в качестве инфантильного пережитка.
Так, Ги де Мопассан признавался, что его имя, произносимое им самим, звучало для
него как-то странно. Отказ от произнесения своего имени может превратиться в
обычай социального характера. Д.Зеленин отмечает, что у народов Северной Азии
имя являлось табу для его носителя. <:>