Вступительные замечания

<:> мы уже не раз опровергали тот тезис, что язык состоит из одних только изолированных слов. И если из чего и состоит язык, то разве только из целых предложений. Ведь язык есть орудие общения, а общение предполагает те или иные высказывания, понятные тем, кто владеет данным языком. Но высказывание чего-нибудь о чем-нибудь есть приписывание чего-нибудь чему-нибудь, частичное или полное отождествление чего-нибудь с чем-нибудь или, попросту говоря, предицирование чего-нибудь о чем-нибудь, т.е., выражаясь грамматически, то или иное предложение. <:> никакой лексики без предложения вообще в живом языке не существует. Всякая живая лексика так или иначе пропозициональна.

<:> в некоторых языках пропозициональность выдвигается особенно ярко, вплоть до того, что предложение и отдельное слово в их фактическом употреблении вообще никак не различаются. <:> Это и заставило нас в данном месте понимать так называемый инкорпорированый строй именно как область пропозициональной лексики, пока отвлекаясь от того, что пропозициональна вообще всякая лексика во всех человеческих языках. <:>

Инкорпорированный строй

Если бы мы захотели начать с наиболее архаического строя предложения, то нам предстояло бы прежде всего расстаться с нашим обычным синтаксисом, характерным для   индоевропейских языков, и окунуться в большую историческую глубину, где предложение даже еще не имеет своих выработанных членов и даже еще не имеет четко выраженных частей речи. Для этого необходимо проанализировать именно палеоазиатские языки и сходные с ними индейские языки Северной Америки, куда должны войти также многие австралийские и африканские языки. Конечно, теоретически можно и нужно предполагать еще более древнюю стадию языкотворчества; но палеоазиатские языки имеют то преимущество, что еще до сих пор сохранились <:> их живые представители, которые при всей их малочисленности все же вполне доступны живому изучению <:>: унанганский (алеутский), нымыланский (коряцкий), одульский (юкагирский), чукотский (луора-ветланский) и др. <:>

Этот синтаксический строй в настоящее время получил название инкорпорированного (от латинского выражения in corpore, что значит   'в целом', 'целиком', 'без разделения'). Сущность его заключается в том, что речь здесь еще не знает раздельных частей речи и раздельных членов предложения. Предложение строится здесь путем простого комбинирования разных основ или корней без всякого их морфологического оформления, путем простого нанизывания, в результате чего и образующиеся из них предложения являются в то же самое время не чем иным, как одним словом. Инкорпорация есть, таким образом, комплексное слово-предложение.

Так, например, в колымском диалекте одульского (юкагирского) языка мы имеем такую фразу asayuolsoromoh , где asa означает 'олень', yuol 'видение' и soromoh 'человек'. Другими словами, это есть 'олень-видение-человек', что в переводе на русский язык означает 'человек увидел оленя'. <:> языковеды приводят и такие примеры <:>, где все слова можно одинаково считать и именами и глаголами и где все предложение действительно выражено при помощи только одного и единственного слова. В тундренном диалекте того же одульского языка имеем такое предложение - koriedilenbunil буквально 'волко-олене-убивание', что по-русски означает 'волк оленя убивает'. В унанганском языке igya-n 'байдарка', si указывает на действие, ku - элемент времени. Отсюда возможно такое предложение igya-si-ku-ħ буквально 'байдарка-делать-теперь-он', что по-русски означает 'он делает байдарку'.

<:> во-первых, <:> ни один элемент, входящий в эти предложения, не является тем, что мы могли бы назвать частью речи, так как часть речи <:> обладает теми или иными формальными признаками или тем или иным синтаксическим значением. Все элементы инкорпорированного предложения в этом смысле совершенно аморфны, так что один и тот же звуковой комплекс может обозначать здесь и 'убийство', и 'убивать', и 'убийственный', и т.д. Во-вторых, ни один из элементов этого инкорпорированного комплекса не является также и членом предложения. Единственным синтаксическим принципом является в приведенных примерах только порядок самих элементов, поскольку определяемый предмет (по-нашему - подлежащее) ставится после определения. Поэтому в первом примере 'подлежащим' является человек, 'сказуемым' - видение и элементом, уточняющим это 'сказуемое', так сказать его дальнейшим определением,- олень. Таким образом, для грамматических категорий подлежащего, сказуемого и дополнения здесь не имеется ровно никаких формально-грамматических показателей.

<:> чистая инкорпорация в известных нам языках есть только архаизм или рудимент <:> в палеоазиатских языках <:> мы находим, собственно говоря, скорее становление частей речи и членов предложения, чем их полное отсутствие. Так, в нымыланском (корякском) языке <:> понимаемые нами как суффиксы звуковые комплексы являются, в сущности, словами или основами слов <:> между глаголами и именами весьма трудно провести границу и <:> эта аморфность существует здесь наряду с весьма развитой морфологической системой. Таков следующий пример из этого языка: nakonanquaηtoηvoηnaw - буквально это значит: 'они брюхо выходить начинают (заставляют) их'. Русский же литературный перевод - 'они потрошат'. Здесь: na - префикс, указывающий на подлежащее 3-го лица множественного числа ('они'); ko - префикс настоящего времени; nanqua - основа 'брюхо', 'живот'; ηto - основа глагола 'выходить, вылезать'; ηvo - глагольный аффикс, означающий продолжительность действия и одновременно основа глагола 'начинать'; η - суффикс настоящего времени; naw - суффикс глагольного словообразования действительного залога при подлежащем 3-го лица множественного числа и дополнении 3-го лица единственного и множественного числа ('они' - 'их'). Коряцкие префиксы, аффиксы и суффиксы часто внешне осязательно для специалистов являются просто словами или основами слов: ηvo - суффикс продолжительности действия - чистый корень глагола начинать, tku - суффикс перемежающегося действия - чистый корень глагола кончать, tva - суффикс, придающий глагольное значение предметной основы и одновременно суффикс 'обратного действия', корень глагола быть, пребывать и т.д. Таким образом, инкорпорация здесь уже находится на пути морфологического оформления.

<:> выражением для всего этого является синтаксис, в котором нет ни частей речи, ни членов предложения, ни даже морфологии, а имеются только непосредственно склеиваемые звуковые комплексы <:> единственным намеком на синтаксис является только порядок в расположении этих значимых, но вполне аморфных звуковых комплексов, <:> нет даже и слов и предложений, а есть только единое и бесформенное слово-предложение <:> Здесь не только нет склоняемых имен или спрягаемых глаголов, но нет и самого разделения на имена, глаголы и прочие части речи; а уже отсюда само собой вытекает, что здесь не может быть и членов предложения.

<:> инкорпорированный комплекс, имеющий значение слова, не содержит в себе ни основы слова, ни его оформителей. Слова тут не склоняются, не спрягаются и не входят ни в какие взаимные согласования. Это и есть настоящее отсутствие морфологии <:>

В инкорпорированном синтаксисе отсутствует не только изменение слов, но и вообще разделение их на части речи. <:>

//А.Ф.Лосев. Знак. Символ. Миф. Труды по языкознанию. Изд. МГУ, 1982, с.246-279.