31.08.11

НАСЛЕДИЕ ЛОМОНОСОВА И СОВРЕМЕННОСТЬ

К трехсотлетию со дня рождения М.В. Ломоносова (1711-2011). Статья преподавателя ВШГА МГУ В.А. Димова, главного научного сотрудника Института экономики РАН,члена Союза писателей России

Триста лет - большая историческая дистанция, включающая санкт-петербургский период русской истории, трагический двадцатый век и начало постсоветской демократической России. Это период непрерывных реформ и социальных экспериментов, попыток страны догнать западную цивилизацию. Логика исторической эволюции понятна: Запад прошел через становление Христианства, Возрождение, Протестантизм, Просвещение и демократические проекты Америки и Единой Европы. Это поэтапное постижение свободы, прогресса и креативных технологий, невозможных без политического и духовного инакомыслия. У нас другой путь - Крепостного Устава, господства верноподданнической идеологии: Самодержавие - Православие - Народность, власти бюрократии и имитационной демократии. Там Система выталкивает умных и талантливых, защищает культуру, науку и предпринимательство. У нас появление ярких имен в национальном самосознании чаще всего происходит благодаря силе характера, личным обстоятельствам и противодействию Системе.

XVIII век в этом смысле для России не исключение. Петр Великий только обозначил контуры большого проекта. Психология преобразований еще была чужда большинству населения. На этом фоне состоялось несколько сотен ярких судеб, для которых характерно почти яростное, фанатичное желание измениться самим и построить новую страну. А ведь еще в середине XVIII века в стране существовали внутренние таможни на границах губерний, отсутствовали основные гражданские институты - учебные университеты, театры, публичные музеи, газеты, банки и т.д. Немецкие наследники Петра мало занимались страной, ее развитием, что было предметом критики русской партии. Импульсы обновления в этот период Предпросвещения исходили от первых свободных разночинцев (сословие - более характерное для XIX века).

Разночинцы, в перспективе третье сословие, активно включились в обновление страны, их кумиром, их эталоном поведения был первый работник на троне царь Петр, Отец нации. Все, что делали русские люди до конца XVIII века, считалось продолжением начинаний Петра Великого.

Нравственное влияние Петра I оказали большое влияние на фантастическую жизнь, бесстрашный характер и творческие достижения Михайлы Ломоносова. Это судьба свободного человека в стране 'Скотининых' и 'Простаковых', человека любознательного и целеустремленного, проявившего 'благородную упрямку' в борьбе с чиновниками от науки, всегда и при всех обстоятельствах отстаивавшего национальные интересы России, оригинального поэта и создателя современного русского языка. Кто он, Ломоносов без патриотических мифов и предрассудков современных невежд?

Известно, что девятнадцатилетний Ломоносов бежал из Холмогор с рыбацким обозом, направляющимся в Москву. Хотел учиться? - да. Возможно, побег спровоцировала мачеха, третья, молодая жена отца. Ломоносов писал, что нагнал своих будущих спутников только на третий день, в восьмидесяти верстах от Холмогор. Кроме двух рубашек, нательного тулупа и любимых книг с ним ничего не было, и тысячеверстный путь до Москвы стал первым тяжелым испытанием на прочность.

В Заиконноспасское училище - Славяно-Греко-Латинскую академию - Ломоносов был принят по протекции земляка из Холмогор - смелый Ломоносов назвался дворянином. Впоследствии будущий ученый часто вспоминал о нужде, которую он испытал семинаристом, об издевках товарищей, которые были моложе его на пять-семь лет. Но самая страшная опасность исходила из двусмысленного положения мнимого дворянина. Обман быстро раскрылся, но настоятель училища, знаменитый сподвижник Петра I Феофан Прокопович, уже оценив талант и прилежание юного помора, заявил: 'Не бойся ничего, хотя бы со звоном в большой соборный колокол объявляли тебя самозванцем, я твой защитник!'

Живое общение с человеком, который был сподвижником Петра Великого, не могло не стать фактором огромного воспитательного значения. И преподаватели, и служители понимали, что Петр I находился в начале пути, что Россия нуждается в продолжении преобразований. Они знали, что от них будет зависеть дело просвещения. И жажда познания должна была стать реальным делом прогресса России на фоне достижений европейской науки и культуры. В академии Ломоносов прочитал первые книги по математике и физике. Феофан посоветовал ему отправиться в Киев учиться математике. Около года он провел на родине первых русских просветителей, но ничего нового не узнал, кроме схоластических споров сторонников учений Аристотеля и Фомы Аквинского. Первая попытка обучению математике оказалась неудачной. Как знаток латыни, Михайло Ломоносов был командирован в 1735 году в Петербургскую Академию наук, ему было двадцать четыре года. Ломоносов был в самом начале научной карьеры. Как и при Петре I, путь к русскому просвещению лежал через Европу.

Ломоносов прибыл в Марбург, когда завершился исторический спор Ньютона с Лейбницем о приоритете в открытии дифференциального исчисления. Конфликт стал быстро развиваться с выходом в 1704 году 'Оптики' Ньютона, трактата о физическом устройстве мира. Лейбницу попал в руки неоткорректированный атеистический вариант издания, где природа признавалась Ньютоном самодостаточной и где не содержалось никаких апелляций к Богу. Лейбниц сделал первые заявления о безбожности трактата, затем конфликт перерос во вторую, еще более ожесточенную стадию - о приоритете открытия дифференциального исчисления. В предисловии к 'Оптике' Ньютон доказывал свой приоритет ссылками на ранние работы 1665 года. В 1713 году Лейбниц официально обращается в Королевское общество в Лондоне по вопросу приоритетов. Общество назначило комиссию, которая вскоре опубликовала свое решение, - Лейбниц мог позаимствовать идею исчисления у Ньютона. Со временем конфликт превратился в тормоз развития науки, особенно немецкой. 'Философский' диспут о математике был завершен только в 1716 году, когда умер Лейбниц. Но немецкие последователи Лейбница, его многочисленные ученики в Германии заняли по отношению к 'Началам' и 'Оптике' Ньютона непримиримую 'патриотическую' позицию. Этот первый серьезный межнациональный научный конфликт имел пагубные последствия не только для Германии, но и для России, судьбы Ломоносова, как ученого.

Командировка в Германию была значительным этапом в жизни Ломоносова. Конкретной целью обучения были горное дело и металлургия, но он по-прежнему мечтал о физике и математике. И Меншуткин, и Капица в один голос утверждают, что Ломоносову сильно не повезло с немецким наставником. Х. Вольф был не из лучших учеников Лейбница, он был скорее философ схоластического толка, чем математик и физик. Склонность к систематике - это еще не главный признак ума. Ни Вольф, ни сам Лейбниц никогда не разделяли физических взглядов Ньютона - для этого была необходима фундаментальная математическая подготовка. Вольф не смог дать русскому студенту-математику на современном уровне и в необходимом объеме. Источник многих будущих научных иллюзий Ломоносова и его трагедии как ученого как раз и надо искать в 'наследии' Вольфа. Судьба как будто специально 'развела' Ломоносова с великим математиком Леонардом Эйлером, членом Петербургской Академии наук - за год до зарубежной командировки Ломоносова Эйлер выехал в Германию, а вернулся в Россию только после смерти М.В. Ломоносова.

В экономике есть такое понятие - отложенный спрос. В реальной жизни он также существует. После пяти лет послушания, смирения и занятий наукой взыграла плоть молодого русского богатыря. Быт немецких университетов восемнадцатого века не отличался высокой нравственностью. Русский бурш ни в чем не уступал своим товарищам по учебе. Кто первый по силе и ловкости дуэлянт? Молодой русский. Кто всех перепьет на студенческой пирушке? Микаэл. Кто вскружит голову любой девчонке? Ломонософф. Случались и настоящие загулы, кровавые драки. На этом фоне Михайло тайком женится и обзаводится семьей, растут долги, как результат беспорядочной жизни не по средствам. Этот авантюрный студенческий роман едва не заканчивается плачевно.

До профессора Вольфа доходят слухи о фантастических долгах его русского студента. Перед отъездом во Фрейбург для изучения математики и горного дела они составляют 1936 талеров, т.е. более десяти тысяч рублей! Может быть, Вольф был плохим математиком, но человеком он оказался порядочным. Он расплатился со всеми кредиторами собственными деньгами и только часть из них Российская Академия наук ему компенсировала. Известный металлург Генкель был уведомлен Вольфом, что за Ломоносовым и его напарником Виноградовым необходимо установить жесткий финансовый контроль. Но ситуация была уже неуправляемой. Попытки перезанять деньги у русского посланника графа Кайзерлинга успеха не имели. Ломоносов принимает решение бежать от кредиторов через Амстердам в Россию. На пути его ожидала страшная опасность. Где-то в гостинице на границе Германии и Голландии он встретил прусского офицера, который занимался вербовкой рекрутов в армию Фридриха-Вильгельма I. Как рассказывает один из первых биографов Ломоносова, события развивались стремительно. Пруссак сразу обратил внимание на рослого и сильного Ломоносова и предложил бесплатную вечеринку. Русского бурша напоили и, когда он проснулся, объявили, что он вступил в прусскую армию. Для убедительности ему надели красный галстук рекрута и положили в карманы несколько талеров. Попытка вырваться силой не удалась, вместе с другими рекрутами Ломоносов был отправлен в крепость Везель. Усыпив бдительность охраны примерным поведением, русский студент решил бежать. В темноте спустился в водяной ров, переплыл его, бесшумно вскарабкался на вал, перелез через частокол и выбрался в открытое поле. Бегство вскоре обнаружилось, была погоня, но будущий ученый бегал быстро и был вынослив, как исконный помор. Ему удалось обмануть преследователей - он бежал вглубь Германии, в ставший почти родным Марбург. Спустя несколько месяцев он получил предписание от Академии наук о возвращении в Россию. Со своей семьей он встретился в Петербурге только спустя два года.

Исследователей биографии М.В. Ломоносова всегда удивляла атмосфера борьбы вокруг него, некоторые делали поспешные выводы о неуживчивом характере, непримиримом отношении к конкурентам на научной и литературной ниве, звучали даже обвинения в карьеризме. Ломоносов был заметной фигурой в Академии, при дворе и, естественно, имел и друзей, и врагов. Дело не только в личных амбициях или в обидах Ломоносова, его научных и литературных оппонентов. Немецкая партия бюрократизировала Академию наук. Первые президенты - современники М.В. Ломоносова - были немцы. Бессменным руководителем академической канцелярии был Шумахер, имевший покровителей при императорском дворе.

Многих современников впоследствии поражали вспыльчивость Ломоносова и привычка решать вопросы кулаками. В течение многих лет он вел непримиримую борьбу с 'неприятелями наук российских', был осужден на публичную порку, замененную на сидение под караулом, потом был наказан уменьшением жалованья наполовину и обречен на бедность, но духу кулачного боя с несправедливостью научной бюрократии не изменил. С приходом Шумахера на должность ответственного секретаря и обретения им всей полноты хозяйственной и финансовой власти в академии что-то надломилось. Детище Петра Великого вступило в затяжной кризис. Численность студентов университета при Петербургской академии уменьшилось до двух десятков, почти прекратились заграничные командировки, вернулись в Германию лучшие немецкие профессора. Жалование даже академикам выплачивалось с задержками. Студенты и преподаватели глухо заговорили о воровстве. Лидером оппозиции Шумахеру стал известный сподвижник Петра Великого профессор Нартов. Шумахер первым применил политический прием - выживание русских из академии, дискредитация научных идей и работ Ломоносова. Характерно, что обе стороны выбрали в качестве арбитра Леонарда Эйлера. Конфликт постепенно набирал силу, опытный интриган Шумахер все чаще стал провоцировать темпераментного и открытого Ломоносова на кулачные приемы. Это были мастерские провокации. Потом эти факты получили идеологическую окраску - борьба против немцев, иностранного засилья в академии и т.д. А речь шла о простых вещах - украли дрова для академиков, недодали свечей, незаконно задержали жалованье. Судачили все: и русские, и немцы, а боролся один - Ломоносов. Прежде чем осуждать Ломоносова, надо понять его положение, отчаяние, порожденное бесправием. Михайло Ломоносов по рождению был свободным помором, но было в нем что-то исконно дворянское - 'благородная упрямка'. Дрались тогда все, и в академии тоже. Дрались и не жаловались друг на друга. 'Благородная упрямка' Ломоносова - это исторический реликт патриотизма великого человека. Началу борьбе с 'немецкой партией' положили сами власти. Шумахер был временно отстранен, следствие по злоупотреблению возглавил новый руководитель канцелярии Нартов, известный изобретатель и механик, один из птенцов 'гнезда Петрова'. Ломоносов примкнул к партии Нартова и допустил несколько грубых выходок против немцев, работающих в академии. Самой серьезной из них была пьяная драка с неким Штурмом и его приятелями. Поводом стала потеря (или пропажа) полушубка Ломоносова, в чем он незамедлительно обвинил немцев. Драка была жестокой с обеих сторон. В доме Штурма Ломоносов избил хозяина, его жену, двух гостей и служанку. Ломоносов и его слуга отделались синяками. Поскольку Шумахер находился под следствием, первоначально это дело не имело серьезных последствий для Ломоносова. Это обстоятельство поощрило молодого адъюнкта на новые антинемецкие выходки. Известны случаи, когда Ломоносов вел себя вызывающе - оскорблял немецких профессоров, бранился в их присутствии, прерывал заседания Конференции и даже бесчинствовал в Географическом департаменте. Среди немцев поселился страх. Отпор русскому бунтарю вскоре приобрел характер политической акции. Немецкая партия стала требовать примерного наказания Ломоносова. Теперь все его 'подвиги' выстроились в длинную цепочку обвинений. Вот тогда-то Ломоносова и арестовали. А вскоре наступил момент истины. Нартов оказался человеком, далеким от науки и не способным защитить своего союзника, а немцы-академики не без помощи лейб-медика императрицы Лестока доказали, что Шумахер виновен только в мелких растратах. Казна действительно недофинансировала академию. Императрица простила и Шумахера, и Ломоносова. Жизнь продолжалась, и адъюнкт Ломоносов принес свои извинения Конференции.

Мне близки патриотические настроения Ломоносова, но антинемецкий пафос был эпизодом его жизни. Несмотря на определенный антагонизм, он был вынужден поддерживать с Шумахером официальные отношения в академии, и эти отношения не были тупиковыми. За три года до смерти Шумахера М.В. Ломоносов, наряду с Таубертом, стал его заместителем, советником канцелярии. Уступки были взаимными, но беда академии и самого Ломоносова заключалась в том, что это была 'пиррова победа'. Личные амбиции были удовлетворены, но из-под научного влияния немецкой (бюрократической!) школы Россия не освободилась, а Германия не представляла в ту пору 'окна в Европу', так как прошла мимо достижений Ньютона и переживала муки рождения 'критической философии'. Среди немцев-академиков у Ломоносова были друзья, в том числе его ровесник и единомышленник Рихман. Показательными были отношения с профессором-историком Герардом Фридрихом Миллером. В 1733 году двадцативосьмилетний немецкий ученый предпринял десятилетнюю экспедицию по городам и весям Сибири, описал архивы сибирских городов, собрал коллекцию исторических документов ('портфель Миллера'), стал автором фундаментальной 'Истории Сибири' в двух томах, не потерявшей значения и до настоящего времени. В течение пяти лет их отношения в академии были отношениями сотрудничества, они даже выступали совместно против шумахеровского произвола. Но в 1749 году Миллер представил на суд академиков свою диссертацию 'Происхождение народа и имени российского', проповедующей норманскую теорию происхождения Руси. Многим оппонентам, и русским, и немцам, - она показалась односторонней и вызвала ожесточенные споры. Диссертация была отвергнута, среди 'обидчиков' Миллера был и Ломоносов. Дружба превратилась в многолетнюю вражду. Даже милейший Иван Иванович Шувалов считал незазорным устраивать сцены 'примирения' Ломоносова с его соперником Сумароковым, которые в силу литературных и поэтических амбиций не переносили друг друга. Для двух русских поэтов это была душевная травма, а для фаворита - верный способ занимать позицию над схваткой, быть арбитром в вопросах, в которых он был, в лучшем случае, учеником.

А.С. Пушкин, высоко ценивший М.В. Ломоносова и знавший внучку русского энциклопедиста - жену героя войны 1812 года генерала Н.Н. Раевского, не без легкой иронии пишет об атмосфере, царившей вокруг Ломоносова: 'Он везде был тот же: дома, где все его трепетали; во дворце, где он драл за уши пажей; в академии, где не смели при нем пикнуть'. И.И. Шувалов сделал попытку перевоспитать Ломоносова, угрожал отставить от академии. Ломоносов гордо ответил: 'Нет. Разве академию от меня отставят'.

Я могу согласиться с мнением Д.С. Мережковского - первым интеллигентом в России был Петр Великий. Очевидно, что на эту роль может претендовать А.Н. Радищев. Хронологически М.В. Ломоносов находится между Петром и Радищевым. К продолжателю дела Петра А.Н. Радищев относился скептически. Ломоносов не был прямым критиком крепостничества, не был социальным мыслителем в духе Монтескье. Радищев был русским последователем Монтескье, современником американской и французской революций. Для Ломоносова знакомство с Европой ограничилось орднунгом и картинами человеческого бесправия на родине Х. Вольфа. Радищеву не нравились подносные оды Ломоносова, но из этого не следует, что у поэта были верноподданические отношения с властью. Это не суть характера Ломоносова-бунтаря, который всю жизнь боролся за свое человеческое достоинство. Гуманизм Ломоносова носит внесословный характер. И без всякого преувеличения Михайло Васильевич Ломоносов может быть отнесен, как гуманист и просветитель, к родоначальникам русской интеллигенции. М.В. Ломоносов, как истинный сын петровской эпохи, живший и учившийся на Западе, но сохранивший неистребимый дух разночинца и человека из народа, увидел Россию открытым взглядом, но не впал в истерику, не занялся бичеванием России и русских. Ломоносов не произносил громких фраз о достоинстве человека и гражданина, но его фраза: 'В университете тот студент почтеннее, кто больше научился, а чей он сын - в том нет нужды', - дорогого стоит. И вообще, в эпоху М.В. Ломоносова еще не было разделения образованного класса на элиту и интеллигенцию. Речь идет об одном и том же. И только в послереформенной России элита станет ассоциироваться с правящим классом, а интеллигенция приобретет совершенно определенные признаки естественной антиправительственной оппозиции.

У Ломоносова мы не найдем рассуждений о причинах скудости и богатства, как у Посошкова, мыслей о гражданском обществе и третьем сословии ('третьем чине'), как у Фонвизина, рассуждений о пагубности для России крепостного права, как у Пестеля. Но вместе с тем нельзя согласиться с Плехановым, который прямо объявляет Ломоносова сторонником полицейского государства и крепостнического строя. Оснований для таких крайних выводов нет. Сам статус просветителя, к которому Ломоносов, может быть, не стремился, но фактически стал им, предполагает гуманизм. Ломоносов жил еще в ту эпоху, когда актуальным являлся вопрос о запрещении телесных наказаний для дворян и о вольностях дворянских. После него Фонвизин говорит уже о преимуществах 'третьего чина'. И только первый русский интеллигент Александр Николаевич Радищев заговорил во весь голос о судьбе крепостных. Процесс свободомыслия шел поэтапно и рассматривать его нужно только в историческом контексте. До освобождения крестьян в России оставалось сто лет. Исторически оценивая заслуги Ломоносова, следует объективно признать, что его просветительская деятельность работала на все общество и приблизило долгожданный день 19 февраля 1861 года.

По традиции много пишут о безоблачных отношениях Ломоносова и Шувалова. Бывший камер-паж Екатерины Алексеевны (будущей Екатерины II) по воле двоюродного брата графа Петра Ивановича Шувалова стал камер-юнкером и фаворитом Елизаветы Петровны. Так надо было партии Шуваловых. Трудно поверить в то, что человек 'благородной упрямки' М.В. Ломоносов был в восторге от придворного амплуа своего покровителя. Скорее всего их отношения строились на политическом расчете. Русская партия Шуваловых поддерживала русского ученого Ломоносова. Это по замыслу, а что было в реальной жизни? Власть в Петербургской академии наук по-прежнему оставалась в руках Шумахера, вплоть до его смерти. Преемником Шумахера стал Тауберт. Реальным куратором Московского университета стал Блюментрост. Ломоносов даже не был приглашен на церемонию открытия. Несмотря на 'дружбу' с Шуваловым, Ломоносову вопреки его заслугам и ожиданиям было отказано в звании статского советника, он не стал ни вторым куратором Московского университета, ни вице-президентом Академии наук. Шуваловы ни разу не осудили публично выпады врагов Ломоносова - ни в Академии, ни в Синоде, ни в Сенате. Они 'прощали' его, что было равносильно признанию его неправоты. Репутация бунтаря, неудобного и непредсказуемого человека закрепилась за Ломоносовым навсегда.

Русский Север еще в эпоху Петра оставался царством староверов. После церковной реформы Никона тысячи ревнителей старой веры переселились на побережье Онежского озера и Белого моря. Соловецкий монастырь, Холмогоры и Пустозерск, Выговская пустынь во второй половине XVII века были центрами русского старообрядчества. Имена протопопа Аввакума, соловецких старцев, братьев Денисовых - основателей Выговской пустыни - здесь чтили как героев за веру. Поморяне помнили, что в 1676 году стрельцы царя Алексея Михайловича жестоко расправились с обитателями Соловецкого монастыря, вплоть до ломоносовского времени не единичными были случаи самосожжения. Петр I прагматически отнесся к северным раскольникам, он перестал их преследовать, а Выговская пустынь даже получила от царя торговые льготы. Юный Ломоносов вырос в этой среде и хотя старовером не был, но испытал их определенное влияние. Не исключено, что первыми книгами, по которым 13-17-летний Михайло обучался грамоте, были духовные книги староверов. Известен случай, когда 17-летний Ломоносов не явился к исповеди, что вызвало большой переполох в семье и очередной приступ ненависти мачехи. Спасская школа усилила процесс отчуждения от официальной церкви. Там, где церковные пастыри говорили о таинствах природы, пытливый ум Ломоносова ищет иных, научных объяснений.

В поэзии Ломоносова немало упоминаний о Боге. Но чаще всего он выступает либо в образе вседержателя Природы, в духе Лукреция или Спинозы, либо хранителя судьбы и защитника от многочисленных врагов. Написанное в 1743 году переложение псалма 143 - это не только профессионально выполненный перевод, это - мысли и чувства безусловно религиозного человека:

1

Благословен Господь мой Бог,
Мою десницу укрепивый
И персты в брани научивый
Сотреть врагов взнесенный рог.

2

Заступник и спаситель мой,
Покров, и милость, и отрада,
Надежда в брани и ограда,
Под власть мне дал народ святой.

3

О Боже, что есть человек?
Что ты ему себя являешь,
И так его ты почитаешь,
Которого толь краток век.

4

Он утро, вечер, ночь и день

Во тщетных помыслах проводит;
И так вся жизнь его проходит,
Подобно как пустая тень.

5

Склони, Зиждитель, небеса,
Коснись горам, и воздымятся,
Да паки на земли явятся
Твои ужасны чудеса:

Интересно, что этот шедевр литературы XVIII века возник в процессе поэтического конкурса трех русских поэтов-соперников: В.К.Тредиаковского, А.П. Сумарокова, М.В. Ломоносова. В 1743 году появился поэтический сборник 'Три оды парафрастические' с предисловием Тредиаковского, который предлагал читателям самим определить лучший перевод, сделанный ямбом или хореем. Конечно, читатели сразу определили победителя - перевод ломоносовским ямбом. Он был самым кратким, написан торжественным слогом и ближе всего находился к подлиннику. От ломоносовского псалма один шаг к знаменитому державинскому стихотворению 'Бог'. В парадоксальной и полной столкновений жизни М.В. Ломоносова присутствует длительный конфликт с Синодом. Начало конфликту было положено стихами 'Гимн бороде', которые немедленно были запрещены цензурой. 'Гимн бороде' породил массу пародий на Ломоносова, авторами этих пародий - удивительный случай - были не его литературные соперники Тредиаковский и Сумароков, а представители самой церкви. Но с автором 'Гимна бороде' состязаться было трудно. Стихи написаны в каком-то неломоносовском стиле. Они легки и воздушны:

1

Не роскошной я Венере,
Не уродливой Химере
В имнах жертву воздаю:
Я похвальну песнь пою
Волосам, от всех почтенным,
По груди распространенным,
Что под старость наших лет
Уважают наш совет.
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена.

2

Попечительна природа
О блаженстве смертных рода
Несравненной красотой
Окружает бородой
Путь, которым в мир приходим
И наш первый взор возводим.
Не явится борода,
Не открыты ворота.
Борода предорогая... и т.д.

3

Борода в казне доходы
Умножает по вся годы.
Керженцам любезный брат
С радостью двойной оклад
В сбор за оную приносит
И с поклоном низким просит
В вечный пропустить покой
Безголовым с бородой.
Борода предорогая... и т.д.

Долгое время 'Гимн бороде' был запрещенным подцензурным изданием. Для Святейшего Синода это был укол шпагой. Вызванный в Синод, на заседание иерархов, Ломоносов не отрицал, что является автором 'пашквиля', издевательски прокомментировал содержание своего 'гимна' и не производил впечатление 'доброго и сущего христианина'. В Докладе императрице от 6 марта 1757 года Синод потребовал стихи Ломоносова публично сжечь под виселицей, а самого сочинителя передать в руки церкви. Ломоносову угрожали пожизненной ссылкой на знакомые ему Соловки. Каковы были мотивы поэтических выпадов первого русского академика против церкви? Память о трагедии раскольников, приверженность идеям Петра Великого, у которого были напряженные отношения с церковниками, способ нанести удар по своим бывшим однокашникам по Славяно-греко-латинской академии Дмитрию Сеченову и Амвросию Зертис-Каменскому, ставшими видными иерархами и покровителями его соперника В.К. Тредиаковского, ересь или атеизм? Вопрос сложный. Власти вынуждены были замять этот конфликт. Но дальше больше. В 1764 году больной Ломоносов направляет своему покровителю, вельможе и вольтерьянцу И.И. Шувалову, 'Трактат о сохранении и размножении Российского народа', в котором критически отозвался о церковных праздниках: 'Паче других времен пожирают у нас масленица и св. неделя великое множество народа одним только переменным употреблением питья и пищи. Легко рассудить можно, что, готовясь к воздержанию великого поста, во всей России много людей так загавливаются, что и говеть времени не остается. Мертвые по кабакам, по улицам и по дорогам и частые похороны доказывают то ясно. Розговенье тому ж подобно. Да и дивиться не для чего. Кроме невоздержания в заговенные дни питием и пищею, стараются многие на весь великий пост удовольствоваться плотским смешением законно и беззаконно и так себя до чистого понедельника изнуряют, что здоровья своего никоею мерою починить не могут, употребляя грубые постные пищи, которые и здоровому желудку тягостны:'

И далее автор трактата призывает иерархов и Синод совместить православие и гуманизм: 'Я к вам обращаюсь, великие учители и расположители постов и праздников, и со всяким благоговением вопрошаю вашу святость: что вы в то время о нас думали, когда св. великий пост поставили в сие время? Мне кажется, что вы, по своей святости, кротости, терпению и праводушию милостивый ответ дадите и не так, как андреевский протопоп Яков делал, в церкви матерно не избраните или еще, как он с морским капитаном Яньковым в светлое воскресение у креста за непоцелование руки поступил, в грудь кулаком не ударите. Вы скажете: 'Располагая посты и праздники, жили мы в Греции и в земле обетованной. Святую четыредесятницу тогда содержать установили, когда у нас полным сиянием вешнего солнца земное богатое недро отверзается, произращает здоровыми соками наполненную молодую зелень и воздух возобновляет ароматными духами; поспевают ранние плоды, в пищу, в прохлаждение и в лекарство купно служащие; пению нашему для славословия божия соответствовали журчащие ручьи, шумящие листы и воспевающие сладкогласные птицы. А про ваши полуночные стороны мы рассуждали, что не токмо там нет и не будет христианского закона, но ниже единого словесного обитателя ради великой стужи. Не жалуйтесь на нас! Как бы мы вам предписали есть финики и смоквы и пить доброго виноградного вина по красоуле, чего у вас не родится? Расположите, как разумные люди, по вашему климату, употребите на пост другое способнейшее время или в дурное время пользуйтесь умеренно здоровыми пищами. Есть у вас духовенство, равную нам власть от Христа имеющее вязати и решити. Для толь важного дела можно в России вселенский собор составить: сохранение жизни столь великого множества народа того стоит?' Идея создания национального университета принадлежала Ломоносову. Знал об этой идее и Шувалов. Очевидно, что свой проект он показал не только Ломоносову, но и немецким профессорам Блюментросту и Миллеру, своему всесильному брату Петру Ивановичу Шувалову. Как в итоге это событие отразилось на положении самого Ломоносова? Почему М.В. Ломоносов не был на открытии университета в апреле 1755 года? Вопреки его ожиданиям вторым куратором Московского университета стал Блюментрост и на ключевые посты в новом университете были назначены немцы. Почему Екатерина II одной рукой сделала Ломоносова действительным статским советником, а другой - поручила написание русской истории его недругу Шлецеру? После этого решения императрицы Ломоносов быстро угас. Для него наступил момент истины.

Ломоносов умирал. Близкое окружение не услышало слов покаяния, нет сведений о присутствии священника. Страха перед смертью не было. В его душе был другой страх. Якобу Штелину Михайло Васильевич сказал: 'Друг, я вижу, что я должен умереть, и спокойно и равнодушно смотрю на смерть. Жалею токмо о том, что не мог я свершить всего того, что предпринял я для пользы Отечества, для приращения наук и для славы академии. И теперь, при конце жизни моей, должен видеть, что все мои полезные намерения исчезнут вместе со мной'...

К столетию Московского университета профессор Михаил Погодин написал 'Воспоминания о Ломоносове', где привел важнейшие достижения ломоносовского духа:

1748 - 'Риторика'.

1749 - 'Похвальное слово императрице Елизавете'.

1751 - 'Слово о пользе химии'.

1752 - 'Послание о пользе смелка'. К этому же году относится и учреждение им мозаичной фабрики.

1753 - 'Рассуждение об электричестве'.

1754 - 'Русская грамматика'. 'Русская история' до кончины Ярослава.

1755 - 'Похвальное слово императору Петру Великому'.

1756 - 'Слово о происхождении света'.

1757 - 'Слово о рождении металлов'.

1758 - Собрание сочинений.

1759 - Рассуждение о большой точности морского пути.

1760 - 'Петр Великий' и 'Краткий Русский летописец'.

1761 - Наблюдение над прохождением Венеры.

1762 - Проект о возможности от о. Шпицбергена проехать по Северному океану в Восточное море.

1763 - 'Металлургия'.

1764 - Трагедии 'Демофонт' и 'Тамара и Селим'.

Разброс творческих интересов просто фантастический. Наследие Ломоносова - это сплав просвещения и науки. Почти триста лет идут, на мой взгляд, противоестественные попытки отделить научные достижения М.В. Ломоносова от достижений просвещения. Но первая атака на наследие Ломоносова была произведена Александром Радищевым: 'И мы не почтем Ломоносова для того, что не разумел правил позорницкого стихотворения и томился в эпопее, что чужд был в стихах чувствительности, что не всегда проницателен в суждениях и что в самих одах своих вмещал иногда более слов, нежели мыслей'. Далее последовали упреки Г.В. Плеханова, что просветитель боролся в Ломоносове с ученым и мешал ему развернуть во всей полноте свои гениальные научные способности. Часть критиков сделала объектом нападок литературные излишества исторических сочинений Ломоносова, другая нашла в его грамматике ошибки и заблуждения, которые удалось преодолеть только Карамзину. Говорили, что теория электричества Ломоносова несостоятельна, а многие его научные догадки в области физики остались догадками, так как были лишены доказательств. Неужели все научное творчество М.В. Ломоносова следует отнести к области научных заблуждений? Конечно, нет. Но следует согласиться с тем, что ортодоксальная 'немецкая школа' с ее неприятием ньютоновской физики негативно повлияла на Ломоносова-ученого, на процесс признания его научных заслуг в Европе. Это было нечто большее, чем интриги Шумахера.

А.С. Пушкин назвал Ломоносова нашим первым университетом. Как во всяком великом человеке, в Ломоносове события и факты творчества заслонили реальную жизнь, полную драматизма и далекую от официозных мифов и легенд. Уже в работах первых биографов - Штелина и Веревкина - чувствуется эта причудливая смесь фантастического и реального, великого и порой мелочного. Писали о великом ученом, достижений которого не понимали, просветителе, идеи которого не оценили до конца, неудобном и непредсказуемом человеке.

М.В. Ломоносов - первый русский просветитель, создатель не только грамматики русского языка, но и научного глоссария, который позволил сохранить России передовой уровень во многих отраслях отечественной науки. Как Просветитель, как образец ученого по призванию, как человек, последовательно отстаивавший национальные интересы России, Ломоносов велик. История науки - это не только эстафета открытий и успехов, зачастую они чередуются с эпохами идеологических иллюзий и предрассудков. Создав Московский университет, Ломоносов перебросил мост в будущее, но его непосредственные ученики оказались недостойными своего учителя. Но целые поколения новых Ломоносовых в девятнадцатом и двадцатом веках встали в ряды отечественной науки. Результаты естествознания будут пересматриваться всегда, но ломоносовский дух, воплощенный в идее Московского университета, - это навсегда. Именно так оценивает роль М.В. Ломоносова, ученого и просветителя, ректор МГУ академик Виктор Антонович Садовничий.

Приближается трехсотлетие со дня рождения русского гения. Сегодня о Ломоносове существует огромная литература. О нем писали Радищев и Пушкин, Белинский и Добролюбов, Чернышевский и Герцен, Погодин и Соловьев, Писарев и Плеханов, Вавилов и Капица, Ферсман и Комаров, Меншуткин и Бодянский, Лебедев и Морозов. Не все в жизни этого фантастического человека просто и гладко. Из книги в книгу, из одной юбилейной даты в другую кочуют, мягко говоря, идеологические преувеличения и мифы о богатыре русской науки и культуры, авторы которых - западники и славянофилы, либералы и социалисты, представители различных научных школ и направлений. При этом куда-то ускользал Ломоносов с человеческим лицом, жизнь, судьба и творчество которого были преисполнены подлинным трагизмом, политическими страстями и заблуждениями эпохи, мнимыми и подлинными достижениями, одиночеством и непониманием. В характере и судьбе Ломоносова многое от главной идеи - завершить дело Петра в области образования и просвещения. Но и от него же - некоторая прямолинейность, открытость и бесстрашие, патриотизм с открытыми глазами и постоянная жажда немедленного действия. Для многих последующих поколений, несмотря на патриотический глянец оценок и высокие эпитеты, он оставался сфинксом, человеком-символом нации и эпохи, которому поклонялись, но которого не знали.

Что из наследия М.В. Ломоносова Россия взяла в будущее?

Идею национальных университетов: за последние чем пятьдесят лет Московский университет превратился в один из авторитетных центров мировой науки;

- идею независимой влиятельной Академии Наук, способной решать задачи национального развития;

- идею развития русского языка как языка межнационального общения;

- идею сбережения русского народа;

- идею освоения Сибири и дальнего Востока, как основного источника национального богатства;

- идею Северного морского пути от Шпицбергена в Восточное море;

- идею происхождения света и космических наблюдений за планетами.

Работы по химии, электричеству и металлургии внесли существенный вклад в развитие отечественной промышленности.

М.В. Ломоносов был широко известен среди современников как поэт и историк.

Многие его идеи продуктивны и продолжают работать. Но по-прежнему, как и сотни лет тому назад, главным исполнителем хороших идей является плохой класс чиновников. В России до сих пор нет гражданского общества, не действуют законы и ценности для мотивации новых Ломоносовых, защиты их интересов. Наука так и не стала независимым, саморегулируемым институтом гражданского общества, любимым ребенком демократии. Миллионы российских ученых предпочитают работать за рубежом. Люди устали бороться с бюрократией.

В этой ситуации для русской интеллигенции и молодых ученых Михайло Ломоносов с его 'благородной упрямкой' и интеллектуальным бесстрашием представляет собой нравственный образец в этой непростой жизни. Это те качества, которые необходимы для становления полноценного гражданского общества.

Мы, современники, не должны судить о Ломоносове по меркам XVIII-XIX вв. Разве недостаточно быть Лукрецием русской поэзии, реформатором русского языка, первым русским естествоиспытателем, историком, художником, основателем первого русского университета, образцом подлинного ученого и патриота, чтобы за мелочами не увидеть исполинскую фигуру подлинного Ломоносова? К своим потомкам, к новым поколениям Ломоносовых обращены были его слова, ставшие пророческими:

О вы, которых ожидает
Отечество от недр своих
И видеть таковых желает,
Каких зовет от стран чужих,
О ваши дни благословенны!
Дерзайте ныне ободренны
Раченьем вашим показать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.