Документ взят из кэша поисковой машины. Адрес
оригинального документа
: http://optics.sinp.msu.ru/povorot/tale.html
Дата изменения: Sat Oct 10 19:40:40 1998
Дата индексирования: Mon Oct 1 19:42:50 2012
Кодировка: Windows-1251
Анна Сердюченко
Наверное, отдавать так много место под свои творения неприлично, но этот рассказ - лучшее, что
я написала и лучше я, возможно, уже никогда не напишу. Мои спутники выдохлись и решили устраиваться на ночевку. Я сняла рюкзак и легла на спину. Место было препоганое, но что поделать - все уютные полянки остались позади восемь часов назад. Из чащобы выполз хромой шакал и подкрался ко мне. Он окинул раздевающим взглядом мои плечи, руки и - почему-то особенно внимательно - ноги. - Пошел вон, - попросила я. Шакал уселся на хвост, и не надо было быть пророком, чтобы понять, что терять ему нечего. - Кость, - смиренно сказал он, - одну. - Отстань от меня, - сказала я, - нет костей. - Банку от тушенки, - предложил шакал, - облизать. - И тушенки нет, - солгала я. Шакал сглотнул и посмотрел, как возятся мои спутники. - Я знаю, где лежит большая куча хвороста. - Обойдемся. Шакал лег на спину и принялся симулировать конвульсии. Я невольно оглянулась. Они грели воду в кружке на пламени свечи в антикварном канделябре. Шакал прекратил конвульсии и подошел к ним. - Рыцарь из Затеряной Долины, - представился Рыцарь. - Шакал из Заброшенного Леса, - протянул лапу шакал. - Всадник, - кивнул Всадник, не отвлекаясь от свечи. - Свои доспехи я заложил в ломбарде, чтобы выкупить сестру из рабства завоевателей, - объяснил Рыцарь. - А мой конь погиб в схватке с ними. О, мой верный, преданный друг! - зарыдал Всадник. Потоки этого вранья начали меня раздражать. - Не было никакого коня, - отрезала я. - Как же, как же.., - запротествовал Всадник. - И сестры не было. Пошли за хворостом. Шакал бесшумно ступал по одному ему видимой тропинке. Лес вокруг быстро густел. Неожиданно стало совсем темно, шакал пропал, и мы очутились в непролазном буреломе. Нельзя сказать, чтобы я об этом не подозревала. Пока Всадник и Рыцарь поносили шакала, я закрыла глаза и огляделась. Настоящей здесь была, пожалуй, только одна, вон та, мшистая коряга.Все остальное было какой-то несусветной лажей. Я протянула одну руку своей свите, другой схватилась за корягу и вытянула нас к нашему лагерю. Шакал жрал тушенку. У меня подкашивались ноги от усталости, но я все же успела обратить его в матрас. Это первое, что пришло мне на ум. Наверно, потому что по матрасу небольно бить ногами. Всадник и Рыцарь этим немедленно воспользовались. - Нам следовало бы обратить тебя в коровью лепешку, - разглагольствовал Всадник, усердно пиная матрас, - но это неэстетично, и нам вовсе не хочется портить и без того малоприятный пейзаж. Матрас визжал и извивался. - Я ничего не имею против вас, - оправдывался он, - было велено задержать только ее, ее одну. - Хватит, - мне надоело избиение матраса, - свяжите его. Связанный шакал оказался еще противнее, чем свободный. - Давайте его съедим? - предложил Рыцарь, вытаскивая из рюкзака двуручный меч. Шакал в ужасе заверещал. - Нет, - запретила я. - О, спасительница! Как я ошибался в тебе! - возопил шакал. - Съедим, когда тушенка кончится. А сейчас - спать. Рыцарь кинулся ко мне с канделябром. - Королева, последнее усилие, умоляю вас! Ну что вам стоит, пожалуйста! До зарезу хочется чаю. Я сотворила кипятильник, успела заметить, как Рыцарь сунул его в сухой кофейник и воткнул вилку в какую-то мышиную нору, и отключилась.
Я лежу на спине на дне бездны, и вокруг одно только звездное небо. Ко мне тянутся все бесконечные цепи мироздания и кончаются во мне. Я перебираю их, тонкие, как нити, и тяжелые, как канаты, бронзовые, золотые и медные, я ищу ту, что ведет к тебе. Я нащупываю ее, я тяну за нее, пытаясь приблизить тебя, и - о, ужас - злорадным смехом звенит оборваный конец...
С криком я просыпаюсь. Приснится же. Шакал храпит, укрыв нос хвостом. Рыцарь и Всадник запихали меня в спальник, а сами завернулись в пледы. Я закрываю свои все-на-свете-видавшие глаза.
Второй раз я просыпаюсь уже на рассвете. Всадник и Рыцарь молча скатывают пледы. Что-то меня настораживает. -Куда? - вопрошаю я - Пить пиво к метро, - отвечают они дурными голосами. Некоторым усилием я возвращаю их. - О, где моя зубная щетка, - стонет пробудившийся шакал, - где мой пушистый халат и утренний кофе?! - Мы не можем его отпустить, - размышляет Всадник, - он нас заложит. - Точно, - киваю я, - поэтому нам придется взять его с собой. Из ремня Всадника я наскоро мастерю ошейник для шакала, привязываю к нему один конец бечевки, другой наматываю на запястье Рыцарю. - Ну почему, почему всегда так: всякую сволочь - ко мне, - причитает Рыцарь, - он, наверняка блохастый и, чего доброго, бешеный. Если честно, то и я не огорчусь, если шакал потеряется. Солнце еще не встало, и все кругом мокрое и неуютное. Но я возвращаюсь на дорогу, которая выбрала меня. Другой у меня уже не будет.
- Ты что думаешь - ты очень умная? - шипит шакал. - Все равно тебя не выпустят, и, если еще не нашли, то обязательно найдут. Поймать Черную Королеву сложно, но можно. Он прав, но от этого мне не горше и не слаще. Выглядим мы неописуемо, и селенья приходится обходить. Наша пыльная дорога неизменно упирается в горизонт. Я не смогу его достичь, но дело уже и не в этом... Шакал взвизгивает. - Ну, что еще? - спрашиваю я. - Колючка, - хнычет он . Привал неизбежен. Я выдергиваю колючку, осматриваю лапу и заворачиваю ее в лист лопуха. - Вода здесь есть? - спрашивает Рыцарь, доставая кофейник. Шакал закрывает глаза и с минуту сосредоточенно молчит. - Справа, в овраге, ручей, - изрекает он . Рыцарь смотрит на меня. Я киваю. Это правда. Всадник достает пакет со снедью, напевая старинный гимн. Жгучая тоска сдавливает мне горло, но я перешагиваю и через нее, проклиная себя за позерство. Возвращается Рыцарь. Я вижу, что вода хорошая. Рыцарь вынимает кипятильник. - Погоди-ка, - останавливает его Всадник, - налей-ка сначала ему. Шакал фыркает и без колебаний пьет. - Помогите, - доносится из-за орешника. - Хлеба и зрелищ! - орет Рыцарь и устремляется на зов. Мы следуем за ним. Прямо посреди дороги - нашей дороги - лежит безобразный карлик, одетый в грязные лохмотья. Его лица не разглядеть из-за шрамов. От него пахнет падалью. - Силы мои на исходе, и я не могу подняться, - скрипит он голосом, от которого мороз идет по коже; взгляд его цепляется за мой. - Помогите мне. И он тянет к нам костлявую руку. Всадник и Рыцарь с отвращением отшатываются. Им не видно короны и серебряной цепочки вокруг пояса. А мне видно. Я протягиваю руку. - Дай мне руку, девушка. - Не давай!!! - визжит шакал. Я успеваю отклонить отравленный клинок. Он пролетает на волосок от шакала. - Предатель, - скрежещет карлик. Он трясется в бессильной злобе, хватается за воздух, за пыль, выдирает пучки травы. Трава, оказавшаяся в его руках, мгновенно чернеет и рассыпается. Всадник и Рыцарь бледнеют от ужаса, готовые драться на смерть. А я пытаюсь дотянуться до него, поймать и вытащить.Я не отпускаю его взгляда, я сажусь в пыль рядом с ним, я обнимаю его, сжимаю лицо в ладонях, я шепчу в его зрачки, зная, что он не слышит меня: - Я ли не искала тебя по всем дорогам, ведь я видела отражение твое во всех озерах, я слышала голос твой сквозь шелест дождя, ветер донес до меня запах твоих губ, трава нашептала имя твое... Он рвется и сопротивляется, но я чувствую, что он ближе уже, я почти держу его, и я знаю, что всем теперь видна корона, и тонкий профиль, и бездонные глаза... Мне кажется, он узнает меня, и идет навстречу, но вдруг воздух наполняется звоном разбитого стекла, и вот уж и нет ничего в моих ладонях... - Она снова узнала, - восхищенно шепчет моя свита.
Снова сумерки. Среди нас бродят безмолвные тени. Горит костер. Я закутана в клетчатый плед, моя голова лежит на коленях у Всадника, он поит меня какой-то отравой, но у меня нет сил возмущаться. Шакал сидит в моем свитере и внимает Рыцарю, серьезному, как всегда, когда ему приспичит разглядывать наш хвост и ворошить наши звезды. - Мы живем в Затеряной Долине, самой прекрасной долине на свете. Она запрятана в сердце далеких гор, и наши предки спустились с них, чтоб стать ее детьми. Наш народ наивен, горд и великодушен. Он хранит легенды и песни, древние, как горы и небо. Мы умеем говорить на языке ветра и родников, и иногда понимаем птиц. Мы мудры и сильны, но нас очень мало. Вот почему Королева послала за помощью, когда над долиной собрались тучи. Троих гонцов она выслала и много закатов и восходов встретила на башне, ожидая их, но никто не вернулся. И тогда Королева приказала людям уйти в горы. И народ скрылся среди скал в надежде когда-нибудь возвратиться домой. Королева ждала до последнего и не успела. Враги
боятся ее, как огня, и поэтому заковали и бросили в подземелье. Мы вызволили ее за час до казни и бежали втроем. Много дней и ночей мы идем по дорогам, по которым посылали гонцов, но никаких их следов не находим. Королева прогоняла нас, но мы не можем оставить ее... Не знаю, сплю я уже или просто грежу, но только готова поклясться, что слышу горны и чувствую, как бьют о землю тысячи подков. - Мы многому научились и ничего больше не боимся, - Рыцарь переходит на шепот, - но чем дальше от Долины, тем труднее Королеве вырваться. Она видит направление, но скоро придется нести ее, и мы молимся уже не о том, чтобы этого не случилось, а чтобы случилось хотя бы не завтра... Они говорят еще о чем-то, столь же радостном, а я вижу сияние короны и белый плащ. Меня хватает только чтобы спросить:" А где раньше ты был?.." До меня доносится ответ: "Я искал тебя по всем дорогам и видел отражение твое во всех озерах, и ни одно твое обличье меня не обмануло..." От страха, что все будет хорошо, я смеюсь, впервые за долгое время. Апрель, 96