Пожалуй, одним из наиболее ярких проявлений
враждебности космического пространства к
человеку и его творениям, кроме, конечно, почти
полного по земным меркам вакуума, является
радиация - электроны, протоны и более тяжелые
ядра, разогнанные до огромных скоростей и
способные разрушать органические и
неорганические молекулы. О вреде, который
радиация наносит живым существам, хорошо
известно, но достаточно большая доза облучения (то
есть количество энергии, поглощенной веществом и
пошедшей на его физическое и химическое
разрушение) может выводить из строя и
радиоэлектронные системы. Электроника страдает
также и от "единичных сбоев", когда частицы
особо высокой энергии, проникая глубоко внутрь
электронной микросхемы, изменяют электрическое
состояние ее элементов, сбивая ячейки памяти и
вызывая фальшивые срабатывания. Чем сложнее и
современнее микросхема, тем меньше размеры
каждого элемента и тем больше вероятность сбоев,
которые могут привести к ее неправильной работе
и даже к остановке процессора. Эта ситуация по
своим последствиям схожа с внезапным зависанием
компьютера в разгар набора текста, с той лишь
разницей, что аппаратура спутников, вообще
говоря, предназначена для автоматической работы.
Для исправления ошибки приходится ждать
следующего сеанса связи с Землей при условии, что
спутник будет способен выйти на связь.
Первые следы радиации космического
происхождения на Земле были обнаружены
австрийцем Виктором Гессом еще в 1912 году. Позднее,
в 1936 году, за это открытие он получил Нобелевскую
премию. Атмосфера эффективно защищает нас от
космического излучения: поверхности Земли
достигает совсем не много так называемых
галактических космических лучей с энергиями
выше нескольких гигаэлектронвольт, рожденных за
пределами Солнечной системы. Поэтому изучение
энергичных частиц за пределами атмосферы Земли
сразу стало одной из основных научных задач
космической эры. Первый эксперимент по измерению
их энергии был поставлен группой советского
исследователя Сергея Вернова в 1957 году.
Действительность превзошла все ожидания -
приборы зашкалило. Спустя год руководитель
аналогичного американского эксперимента Джеймс
Ван Аллен понял, что это не сбой в работе прибора,
а реально существующие мощнейшие потоки
заряженных частиц, не относящихся к
галактическим лучам. Энергия этих частиц
недостаточно велика, чтобы они могли достигать
поверхности Земли, но в космосе этот "недостаток"
с лихвой компенсируется их количеством. Основным
источником радиации в окрестностях Земли
оказались высокоэнергичные заряженные частицы,
"живущие" во внутренней магнитосфере Земли,
в так называемых радиационных поясах.
Известно, что почти дипольное магнитное поле
внутренней магнитосферы Земли создает особые
зоны "магнитных бутылок", в которых
заряженные частицы могут "захватываться" на
длительное время, вращаясь вокруг силовых линий.
При этом частицы периодически отражаются от
околоземных концов силовой линии (где магнитное
поле увеличивается) и медленно дрейфуют вокруг
Земли по окружности. В наиболее мощном
внутреннем радиационном поясе хорошо
удерживаются протоны с энергиями вплоть до сотен
мегаэлектронвольт. Дозы облучения, которые можно
получить при его пролете, настолько велики, что
долго в нем рискуют держать только научно-исследовательские
спутники. Пилотируемые корабли прячутся на более
низких орбитах, а большинство спутников связи и
навигационных космических аппаратов находится
на орбитах выше этого пояса. Наиболее близко к
Земле внутренний пояс подходит в точках
отражения. Из-за наличия магнитных аномалий (отклонений
геомагнитного поля от идеального диполя) в тех
местах, где поле ослаблено (над так называемой
бразильской аномалией), частицы достигают высот
200-300 километров, а в тех, где оно усилено (над
восточно-сибирской аномалией), - 600 километров.
Над экватором пояс отстоит от Земли на 1500
километров. Сам по себе внутренний пояс довольно
стабилен, но во время магнитных бурь, когда
геомагнитное поле ослабевает, его условная
граница спускается еще ближе к Земле. Поэтому
положение пояса и степень солнечной и
геомагнитной активности обязательно
учитываются при планировании полетов
космонавтов и астронавтов, работающих на орбитах
высотой 300-400 километров.
 |
В геомагнитном поле заряженные частицы с
определенными скоростями могут захватываться в
так называемые "магнитные бутылки":
траектории электронов и протонов (1) длительное
время "привязаны" к силовым линиям (2),
многократно отражаясь от их околоземных концов
(3) и медленно дрейфуя вокруг Земли (4). |
Во внешнем радиационном поясе наиболее
эффективно удерживаются энергичные электроны.
"Население" этого пояса очень нестабильно и
многократно возрастает во время магнитных бурь
за счет вброса плазмы из внешней магнитосферы. К
сожалению, именно по внешней периферии этого
пояса проходит геостационарная орбита,
незаменимая для размещения спутников связи:
спутник на ней неподвижно "висит" над одной
точкой земного шара (ее высота около 42 тысяч
километров). Поскольку радиационная доза,
создаваемая электронами, не столь велика, то на
первый план выходит проблема электризации
спутников. Дело в том, что любой объект,
погруженный в плазму, должен находиться с ней в
электрическом равновесии. Поэтому он поглощает
некоторое количество электронов, приобретая
отрицательный заряд и соответствующий "плавающий"
потенциал, примерно равный температуре
электронов, выраженной в электронвольтах.
Появляющиеся во время магнитных бурь облака
горячих (до сотен килоэлектрон вольт) электронов
придают спутникам дополнительный и неравномерно
распределенный, из-за различия электрических
характеристик элементов поверхности,
отрицательный заряд. Разности потенциалов между
соседними деталями спутников могут достигать
десятков киловольт, провоцируя спонтанные
электрические разряды, выводящие из строя
электрооборудование. Наиболее известным
следствием такого явления стала поломка во время
одной из магнитных бурь 1997 года американского
спутника TELSTAR, оставившая значительную часть
территории США без пейджерной связи. Поскольку
геостационарные спутники обычно рассчитаны на
10-15 лет работы и стоят сотни миллионов долларов,
то исследования электризации поверхностей в
космическом пространстве и методы борьбы с ней
обычно составляют коммерческую тайну.
Еще один важный и самый нестабильный источник
космической радиации - это солнечные космические
лучи. Протоны и альфа-частицы, ускоренные до
десятков и сотен мегаэлектронвольт, заполняют
Солнечную систему только на короткое время после
солнечной вспышки, но интенсивность частиц
делает их главным источником радиационной
опасности во внешней магнитосфере, где
геомагнитное поле еще слишком слабо, чтобы
защитить спутники. Солнечные частицы на фоне
других, более стабильных источников радиации
"отвечают" и за кратковременные ухудшения
радиационной обстановки во внутренней
магнитосфере, в том числе и на высотах,
используемых для пилотируемых полетов.
Наиболее глубоко в магнитосферу энергичные
частицы проникают в приполярных районах, так как
частицы здесь могут большую часть пути свободно
двигаться вдоль силовых линий, почти
перпендикулярных к поверхности Земли.
Приэкваториальные районы более защищены: там
геомагнитное поле, почти параллельное земной
поверхности, изменяет траекторию движения
частиц на спиральную и уводит их в сторону.
Поэтому трассы полетов, проходящие в высоких
широтах, значительно более опасны с точки зрения
радиационного поражения, чем низкоширотные. Эта
угроза относится не только к космическим
аппаратам, но и к авиации. На высотах 9-11
километров, где проходит большинство
авиационных маршрутов, общий фон космической
радиации уже настолько велик, что годовая доза,
получаемая экипажами, оборудованием и часто
летающими пассажирами, должна контролироваться
по правилам, установленным для радиационно
опасных видов деятельности. Сверхзвуковые
пассажирские самолеты "Конкорд",
поднимающиеся на еще большие высоты, имеют на
борту счетчики радиации и обязаны лететь,
отклоняясь к югу от кратчайшей северной трассы
перелета между Европой и Америкой, если текущий
уровень радиации превышает безопасную величину.
Однако после наиболее мощных солнечных вспышек
доза, полученная даже в течение одного полета на
обычном самолете может быть больше, чем доза ста
флюорографических обследований, что заставляет
всерьез рассматривать вопрос о полном
прекращении полетов в такое время. К счастью,
всплески солнечной активности подобного уровня
регистрируются реже, чем один раз за солнечный
цикл - 11 лет.
Назад | Вперед
Посмотреть комментарии[1]
|
