"Газетa"
?241 от 18 декабря 2008 г.
Цены на нефть начнут расти с весны следующего года
Жак Сапир, директор Центра исследований моделей экономического развития (СЕМI) Высшей школы исследований по социальным наукам (ЕНЕSS) в Париже в интервью "Газете".

В интервью корреспонденту "Газеты" Максиму Товкайло французский экономист Жак Сапир рассказал о соотношении в ближайшие годы российской и мировой экономик и о сроках выхода из глобального кризиса.

-Нынешний кризис сравнивают с Великой депрессией 1930-х годов. Справедливо ли это?

- Думаю, некоторые параллели провести действительно можно. Во всяком случае, нынешний кризис сопоставим с кризисом 1930-х годов глубиной, а следовательно, и опасностью, которую он несет.

Однако есть и различия. Тогда главы центральных банков и правительств понимали, что прежде всего нужно бороться с безработицей. Сейчас проблема безработицы хотя и стоит на повестке дня, но не так остро.

Еще одно немаловажное отличие связано с тем, какой была мировая экономика около 80 лет назад. В те годы торговля концентрировалась на одной стороне Атлантического океана. США имели в качестве основного торгового партнера Европу, преимущественно Германию. Советский Союз не был интегрирован в мировую экономику, Япония была бедной страной, Африка была по большому счету колонизирована, в Китае - беспорядок. Страны Латинской Америки преимущественно экспортировали аграрную продукцию.

В настоящее же время если в США и Европе началась рецессия, то все равно есть страны, которые тянут мировую экономику вверх. Прежде всего это Китай и Индия, а также Бразилия с Аргентиной. Влияние России меньше.

- Как долго мировая экономика будет в ступоре?

- Вряд ли оживление произойдет быстро. Дело в том, что у многих стран Запада очень высок уровень государственного долга. Если к долгу правительства прибавить еще и долги домохозяйств, а также долги предприятий, то в такой стране, как США, общий размер долга будет исчисляться 240% ВВП. В Великобритании этот показатель составляет 220% ВВП. Во Франции - 182% ВВП, что тоже немало.

Ситуацию усугубляет тот факт, что в ближайшие два-три года долги у развитых стран будут только накапливаться. Например, бюджетный дефицит в США вырастет с 20--25 до 30--35% ВВП в ценах 2008 года.

В ЕС цифры не намного лучше. Похоже, единственный выход для США и стран ЕС - монетизировать часть долга. За это придется платить цену в виде инфляции. Думаю, что пик инфляционного всплеска придется на конец 2009 года. При этом в Европе рост цен будет не таким сильным, как в США.

- Насколько остра ситуация в России?

- Конечно, ситуация в российской экономике не такая острая, как в некоторых других странах, однако говорить, что Россию не коснулись проблемы, с которыми столкнулся остальной мир, нельзя.

Прежде всего, крупные российские банки и корпорации использовали международные финансовые рынки для рефинансирования. В середине сентября - начале октября эти рынки рухнули, затронув интересы многих игроков и создав проблемы в том числе для крупных российских компаний.

Кроме того, упал спрос на товары российского экспорта. При этом следует помнить, что Россия экспортировала не только нефть и газ, но и металлы, химические вещества, спрос на которые также сократился.

Наконец, снизились цены на нефть. Мы видели, как на наших глазах цена на нефть в октябре 2007 года составляла $80, через восемь месяцев поднялась до $147, а затем за три месяца опустилась до $42 за баррель.

Эти колебания свидетельствуют о том, что товарные рынки стали спекулятивными. Сейчас там действуют не только трейдеры, но и коммерческие банки и специально созданные коммерческие компании, аффилированные с заемщиком. Они создают собственные внутренние законы для рынков, превращая эти рынки в огромное поле для спекуляций.

- Как долго цены на нефть будут оставаться на нынешнем низком уровне и возможно ли их дальнейшее падение?

- Я не думаю, что цены на нефть долго будут держаться на таком низком уровне, как сейчас. Если мы хотим, чтобы нефтяные компании не снижали объемы добычи, то нефть должна стоить в диапазоне $80--85 за баррель. Эта цена покроет затраты на геологоразведку и добычу.

Мне кажется, что цены на нефть начнут расти с весны следующего года. Таким образом, три-четыре месяца нефтяные цены будут ниже, чем хотелось бы российскому правительству. Я допускаю, что в России на короткое время даже появится дефицит бюджета. Однако в этом нет ничего страшного, ведь у страны есть огромные валютные резервы.

На мой взгляд, главное - чтобы в дальнейшем нефтяные цены стабилизировались и не было резких скачков. Для такой страны, как Россия, трудно вырабатывать экономическую стратегию, когда не знаешь точно, что будет с ценами на сырье. Ведь скачок с $140 до $40 за баррель нефти поистине огромен, и он, по сути, перечеркивает все ранее написанные планы. Причем не только те, которые писало правительство, но и планы бизнеса.

Например, у вас есть программа по энергосбережению. Если нефть очень дорогая, у вас есть стимул для сбережения энергии, а если нефтяные цены упали в два-три раза, то стимулов уже нет.

- Насколько адекватны меры, которые принимает российское правительство для помощи банкам и предприятиям?

- Сейчас правительства всех стран пытаются оживить внутреннее производство. Это можно делать двумя способами. Первый - сократить налоги. Именно по такому пути идет Великобритания, власти которой снизили НДС с 16 до 5%. Однако эффект от такой меры одноразовый. Сегодня, даже если власти снизят налог до нуля, эта мера уже не приведет к существенному оживлению производства.

Второй способ - стимулировать производство, наращивая бюджетные расходы. Однако тут возникает проблема бюджетного дефицита.

Как правило, правительство принимает обе меры для оживления производства. В России, на мой взгляд, налоговую нагрузку необходимо прежде всего снизить для крупных предприятий. Иначе они свернут свои инвестиционные программы, что выльется в рост безработицы и сокращение темпов роста промышленного производства. К тому же снижение налоговой нагрузки позволит компаниям больше тратить на модернизацию собственного производства.

Например, для производства тонны стали в России уходит в два раза больше энергии, чем во Франции, Германии или Бельгии.

- В нынешних условиях мирового кризиса остается ли актуальной для российских компаний борьба за освободившиеся ниши на мировом рынке, к которой предпринимателей призывают власти?

- Конечно, развивать российские компании и выводить их на уровень мировых - это правильная политика. Но мне кажется, что российское руководство немного спешит. Если посмотреть на ваши сталелитейные компании, их товарооборот на 70--75% зависит от экспорта. Это слишком много.

Чтобы выжить в глобальной экономике, компания должна иметь крепкие тылы в виде внутреннего рынка. Посмотрите на японские компании. Они присутствуют на всех рынках мира, но у них сильные корни и внутри страны.

- Как вы оцениваете перспективы превращения Москвы в новый международный финансовый центр?

- Идея превратить Москву в международный валютный центр, а рубль - в международную валюту очень хорошая. Но чтобы этого добиться, надо сделать как минимум две вещи. Во-первых, создать рынок гособлигаций с долгосрочным сроком погашения на 10--15 лет. Во-вторых, усилить контроль за валютным рынком. Необходимо избегать ситуации, когда огромные объемы спекулятивного капитала то прибегают в страну, то убегают из нее.

Не стоит и забывать, что в пересмотре мировой финансовой архитектуры не очень заинтересованы США. Штаты вполне довольны сложившейся системой, ведь их валюта используется повсеместно. Поэтому американское правительство будет блокировать глобальную финансовую реформу, что показала и последняя встреча "большой двадцатки". Так что российским властям для превращения Москвы в финансовый центр придется задуматься не только о том, как сделать из рубля резервную валюту, но и как побороть сопротивление со стороны Вашингтона.

- Раз уж вы заговорили о финансах, то как, по вашему прогнозу, будут колебаться курсы мировых валют хотя бы в краткосрочной перспективе?

- Курс американского доллара, как вы помните, резко упал по отношению к евро весной 2008 года до $1,6 за евро, а потом поднялся до отметки $1,24 за евро.

Сегодня доллар опять приближается к 1,3 за евро. Я ожидаю, что он будет падать по отношению к евро и дальше вследствие дефицита американского бюджета и низкой ставки рефинансирования в США.

Евро в краткосрочной перспективе будет переоценен, что станет большой проблемой всех европейских стран, и особенно для Италии, Испании и Франции. Думаю, Европейский центробанк будет принимать меры по постепенному снижению курса европейской валюты, чтобы поддержать европейскую промышленность.

Японская иена в результате повышенного спроса на нее в странах Восточной Азии по отношению к основным мировым валютам пока укрепляется. Однако курс, на мой взгляд, уже очень высок. Я думаю, что японское правительство сделает все, чтобы переоценить свою валюту в сторону снижения ее курса.

В целом ситуация на валютных рынках будет нестабильной. Добавить проблем может китайский юань. Сейчас Пекин активно снижает курс юаня. Китайские товары и без того невероятно конкурентоспособны на мировом рынке. Если китайцы понизят курс своей валюты, это будет иметь дестабилизирующий эффект для всей мировой экономики.

Максим Товкайло

НЕЗАВИСИМАЯ
18 декабря 2008 года
Десять мрачных предсказаний
Андрей Терехов

Ведущие экономисты расходятся в прогнозах на следующий год

Специалисты консалтинговой компании Global Insight (Лондон) и датского банка Saxo Bank представили вчера прогнозы на 2009 год. В каждом - по 10 пунктов. В числе ключевых выводов - Европа и США столкнутся с одной из самых тяжелых рецессий, а баррель нефти может упасть в цене до 25-30 долл. Эксперты 'НГ' предложили свой прогноз.

Главный экономист IHS Global Insight Нариман Бехравеш предположил, что в следующем году глобальный рост экономики не выйдет за пределы коридора 0-0,5%, в то время как в уходящем году он составит 2,7%. Он прогнозирует, что рецессия, в которую вступили США в декабре 2007 года, может оказаться самой глубокой за послевоенный период. В 2009-м американская экономика, вероятно, сократится на 1,8%.

Европу ожидает самый серьезный спад за последние 20 лет, а Японию - за последние 10 лет. Япония, а также Ирландия, Италия и Германия уже официально вступили в период рецессии, а теперь за ними последуют другие экономики ЕС. Global Insight прогнозирует падение ВВП для еврозоны на 1%, а для Японии - на 1,3%.

Вслед за пессимистичными предсказаниями для развитых экономик британский специалист дает мрачные оценки и перспективам развивающихся стран. 'Рост ВВП в большинстве развивающихся стран в 2009 году составит примерно половину от показателей 2007-го и начала 2008 года. Так, китайская экономика, фиксировавшая рост 11,9% в прошлом году, в следующем, вероятно, подрастет только на 6,9%', - считает Бехравеш.

По мнению Global Insight, цены на нефть в следующем году 'легко опустятся ниже 40 долларов за баррель и, возможно, будут падать до 30-долларовой отметки'. Еще более пессимистичный прогноз по стоимости нефти дал датский Saxo Bank, согласно которому цена за баррель упадет до 25 долл. В связи с этим эксперты Saxo Bank считают вероятным 'серьезные социальные волнения в Иране', большую часть экспортных доходов которого составляют нефтедоллары.

Сами датские специалисты называют свои предсказания скандальными. Действительно, их прогноз о падении роста ВВП в Китае до нуля иначе как вызывающим не назовешь. 'Экспортно-ориентированные сектора китайской экономики значительно пострадают от свободного падения активности в глобальной торговле', - заявил Saxo Bank. При этом датчане прогнозируют, что в следующем году впервые национальные валюты ряда азиатских стран будут привязаны к китайскому юаню.

Жак Сапир, профессор экономики Высшей школы общественных наук (Париж), в интервью 'НГ' согласился с тем, что в наступающем году одна или несколько азиатских стран могут привязать свои валюты к юаню. Сапир в то же время отметил, что многое будет зависеть от внутренней ситуации в Поднебесной: 'Китайцы предпринимают огромные усилия по стимулированию внутреннего спроса. Полагаю, что рост экономики в Поднебесной снизится, но не ниже 5-6%. Однако и 5-процентный рост уже ниже критического порога для КНР с точки зрения вероятности социальных волнений'.

Сапир предположил, что нефть вряд ли упадет до 25-30 долл. 'Рост мирового ВВП не опустится ниже отметки 1-2%. Цена нефти, вероятно, останется на нынешнем уровне между 45 и 50 долларами за баррель. Не исключено, что к концу 2009 года черное золото подрастет до 70-80 долларов, поскольку эта цена необходима для поддержания поставок на нынешнем уровне на протяжении следующего десятилетия. В отсутствие такой цены производство нефти будет снижаться, и к 2010 году черное золото может перевалить за 150 долларов за баррель', - считает Сапир. По мнению эксперта, в скором времени начнется реформирование нефтяного и в целом сырьевого рынка с целью вытеснения спекулянтов, поскольку засилье спекулятивных игроков дестабилизирует ситуацию. Эксперт проиллюстрировал такое положение дел примером: 'В 1990-х на один реально проданный баррель приходилось пять фьючерсных контрактов, а в 2004 году - уже 18 фьючерсов'.

Наш собеседник отметил, что из-за огромного бюджетного дефицита в США и неясности относительно надежности американского госдолга доллар должен будет падать. Пока сложно сказать, будет ли это падение, которое придется на весну-лето 2009 года, плавным или же весной следующего года начнется паника на валютном рынке. В этом случае за евро, возможно, будут давать 1,6-2 долл. Датчане и британцы дают иные прогнозы: соотношение евро к доллару, по расчетам датских экспертов, должно снизиться до 0,95 долл. за евро, а затем подняться до 1,30. Global Insight также обещает, что через год за евро будут предлагать 1,3 долл.

По российской экономике, по мнению Сапира, ударит падение спроса в ЕС на российские металлы и химпродукцию. 'В декабре-январе в РФ будет объявлен новый антикризисный план. В первом квартале ВВП несколько снизится. До конца 2009 года экономика России будет замедляться, но она по-прежнему будет демонстрировать рост 3-4%', - сказал Сапир. Он ожидает переориентацию российского бизнеса с внешнего на внутренний рынок и большую активизацию роли государства в экономике.

'Трибуна'
27 ноября 2008 года
'Моровой кризис и русская рулетка'
Ирина Тимофеева

Как показал недавний опрос ВЦИОМ, более половины наших сограждан не знают, в чем причины нынешней экономической ситуации. Читая драматичные сводки о том, как экономический кризис шагает по стране, большинство рядовых россиян пока лишь делают выводы на основании опыта пострадавших друзей и знакомых. В Китае Министерство финансов устроило для населения специальный антикризисный ликбез. Пока у нас ничего подобного нет, стоит прислушаться к мнению отечественных ученых, которые по роду своей профессии разбираются в хитросплетениях мировой экономики и финансов.

Сегодня стало хорошим тоном, встречаясь со знакомыми, спрашивать первым делом: 'Ну как кризис?' Две недели назад мой друг, председатель совета директоров инвестиционной компании Сергей К., оптимистично рапортовал: 'На наших заводах в Поволжье идет сезонное снижение цен. Мы продолжаем выпускать продукцию для строительной индустрии'. Но сегодня эта индустрия уже не в состоянии расплатиться с Сергеем за товарный кредит. Задолженность растет. Денег нет. Вот и другой мой знакомый, руководитель Управления федеральной почтовой связи из Пензы, жалуется: 'Как обрушилась фондовая биржа в Москве, у нас все стройки замерли.

А на складе лежат штабелями почтовые ящики и стеллажи, купленные для них'. 'Мне это напоминает дефолт 1998 года, - сетует директор питерского центра по продаже чешского хрусталя. - Тогда мы тоже попали на деньги. За товар получали рубли, а с поставщиком рассчитывались в долларах. После этого на два года вообще ушли с рынка. А сейчас в ноябре сокращаем ассортимент. Люди стараются не тратить накопления'. 'Нынешний кризис не похож на дефолт, - уверен коммерсант Владимир. - Тогда деньги из страны ушли, потом пришли обратно. А сегодня прийти им неоткуда'.

Ученых не услышали

Судя по всему, Россия попала в основательную переделку. Но ведь еще совсем недавно мы слышали с телеэкранов слова министра финансов Алексея Кудрина на Давосском экономическом форуме о том, что наша страна станет 'тихой гаванью' в бушующем море экономического кризиса и даже готова помочь Западной Европе и США! 'Была такая иллюзия, что сможем избежать кризиса, потому что держателей акций у нас меньше процента населения (0,8%), - объясняет директор Института экономики РАН Руслан Гринберг. - Не думали, что цены на нефть упадут столь значительно. Предполагали, что остановятся на отметке 90 или 80 долларов за баррель, а не около 50 долларов, как сейчас'.

Заведующий лабораторией Центрального экономико-математического института РАН, академик Виктор Полтерович считает, что Россия поторопилась с созданием фондового рынка, то есть рынка ценных бумаг: 'Мы должны укреплять свою банковскую систему и понимать, что в условиях широкомасштабных денежных заимствований, как у нас, фондовый рынок - роскошь'. Рынок купли-продажи акций, по мнению академика Полтеровича, не может работать в условиях нестабильной экономики. Многие исследования показывают, что преждевременное его создание мешает развитию банков.

Так или иначе, а злоупотребление допингом дешевых денег, проблемы с ипотекой в США и вызванный этим кризис породили цепную реакцию в мировой финансовой системе, поскольку доллар является всеобщим эквивалентом. Американский коллапс спровоцировал проблемы с ликвидностью в некоторых банках России (когда банк более не может отвечать по своим обязательствам перед вкладчиками в определенный период времени), поскольку эти организации брали кредиты на Западе под залог своих акций. Дефицит денег в банковской системе России породил недоверие между финансистами и участившиеся отказы кредитовать реальный сектор экономики. Предприятия промышленности не могут развиваться без заимствований, а на это в нынешней ситуации дефицита денежной массы рассчитывать не приходится. Поэтому производства останавливаются, сокращаются штаты работников, задерживаются выплаты зарплат.

И что же, наша наука, экспертное сообщество в целом это проморгали, не предупредили заблаговременно правительство об экономическом цунами? Отнюдь нет, о надвигающемся обвальном спаде мирового хозяйства загодя предупреждали правительство многие экономисты. Во весь голос с разных трибун об этом заявляли, например, директор Института народнохозяйственного прогнозирования, академик РАН Виктор Ивантер и член-корреспондент РАН Сергей Глазьев. Вот только к их словам высокие чиновники не прислушались. Вероятно, им казалось, что нефтяные сверхдоходы светят нам вечно. Не оскудеет ли рука дающего?

'Россия сможет выйти из кризиса, запустив мотор развития экономики', - таково мнение известного политолога Вячеслава Никонова. Только как реализовать этот лозунг, если в жилах российской экономики остановилась, а местами исчезла 'кровь' - денежные потоки? Рухнул фондовый рынок России, посыпались крупнейшие инвестиционные фонды 'КИТ Финанс', 'Тройка Диалог'. И хотя государство протянуло им руку помощи, а Центробанк за два месяца истратил на поддержку рубля 57,7 миллиарда долларов, финансовые вливания пока не спасли ситуацию. Безработица уже гуляет в финансовом секторе экономики. Затронула она и реальный сектор. Некоторые промышленные гиганты Урала объявили о серьезном сокращении числа сотрудников.

'Думаю, нужно положительно оценить тот факт, что власти начали оперативно пополнять ликвидность банковского сектора, приняли серьезные решения, касающиеся рефинансирования долгов частного сектора, поддержания реального сектора экономики, - считает вице-президент РАН Александр Некипелов. - Но в то же время мы ощущаем, что принятые меры перелома в ситуацию не внесли'.

'Положение сложнее, чем в 1998 году, - констатирует заместитель директора Института мировой экономики и международных отношений РАН Иван Королев. - И сейчас нужно думать, кому в первую очередь помочь. Безусловно, требуют помощи нефтяная отрасль, банковская сфера и, может быть, главным образом - электроэнергетика'.

По мере обострения ситуации в экономике все чаще слышатся призывы экспертов к правительству использовать радикальные меры. 'Если Кабинет министров продолжит сегодняшнюю внутреннюю политику, - размышляет президент Центра развития постиндустриального общества, доктор экономических наук Владислав Иноземцев, - страна будет медленно вползать в кризис. А потом так же медленно, годами из него выходить'. По его мнению, нужны кардинальные шаги. Например, использовать опыт правительства Малайзии, вышедшей из финансового азиатского кризиса 1997-1998 годов с наименьшими потерями, и установить жесткий курс рубля по отношению к доллару. Однако возникает вопрос, не вернемся ли мы в случае реализации этого плана в советские времена с копеечным официальным курсом доллара, который нигде нельзя было купить, и реальным курсом 'черного рынка', куда быстро перетекут финансовые потоки? Владислав Иноземцев считает, что при соотношении около 450 миллиардов долларов (запасы Центробанка) и 40-50 миллиардов долларов на руках населения, нам не следует опасаться нездорового ажиотажа. Пусть все желающие покупают доллары по государственному курсу в свое удовольствие. Через пару недель деньги у населения закончатся, а отечественные банки только заработают на марже (разнице между ценой продажи и покупки).

Свет в конце тоннеля

'Что я сделал бы для выхода из кризиса, если бы оказался министром финансов? - переспрашивает академик Гринберг. - В первую очередь активно поддержал бы средствами обновление инфраструктуры страны: дорог, мостов, трубопроводов. Создание искусственного спроса оживило бы экономику. Субсидировал бы и производство нефтепродуктов, строительство нескольких нефтеперерабатывающих заводов. Те, что сегодня существуют, устарели и их мало. И, наконец, субсидировал бы отечественных производителей аграрной продукции. Это повысит производство собственных продуктов питания и снизит розничные цены'.

Академик Некипелов считает, что сейчас необходимо проводить государственные интервенции на фондовом рынке, чтобы пошли вверх котировки акций отечественных компаний. Эта мера поможет предотвратить падение рубля. Ведь нынешняя ситуация в России осложняется тем, что спекулянты пытаются с помощью слухов о неминуемой девальвации российской валюты посеять панику среди населения и предпринимателей, заставить их продавать рублевые активы.

Иммунитет пригодится

Для выработки общей стратегии выхода из кризиса в США недавно собрались лидеры двадцати определяющих состояние мировой экономики стран. Это только начало пути. Каждой стране придется в одиночку вырабатывать национальные приоритеты в сложившейся ситуации перехода от доллара, нынешнего всеобщего эквивалента, к новой финансовой архитектуре. 'У России есть шанс сделать рубль региональной валютой в рамках ЕврАзЭС, - считает академик Руслан Гринберг. - Что касается наших сограждан, им главное - не паниковать. И верить в эффективность спасательных операций на Западе. Когда там ситуация нормализуется, восстановится спрос на российские экспортные товары, поднимутся цены на нефть'.

Во время дефолта 1998 года россияне потеряли сбережения, но через некоторое время их доходы повысились. Сегодня ситуация иная. Сбережения остались в целости, а вот доходы в ближайшем будущем под большим вопросом. Поэтому эксперты советуют во время кризиса не расходовать без необходимости свои накопления, не вкладывать собственные средства в разнообразные проекты, если есть возможность, пользоваться льготными кредитами. По мнению специалистов, самые выгодные валютные вклады на сегодняшний день - в долларах. Пережив за последние 15 лет разные реформы и кризисы, россияне выработали достаточный иммунитет к социальным и экономическим катаклизмам. Он нашим согражданам в ближайшее время очень пригодится.

взгляд со стороны

Владимир КВИНТ, Заведующий кафедрой финансовой стратегии Московской школы экономики МГУ:

- Экономика США никогда не вернет свой долг, потому что он огромен? Категорически не согласен с этим расхожим суждением. Национальный долг США составляет 69% национального валового продукта США. Национальный долг Италии составляет 102-104% национального продукта Италии. Национальный долг Японии составляет 100% национального продукта Японии. Так что Соединенные Штаты имеют несравнимо более стабильное экономическое положение по национальному долгу. За долларом стоит экономика, вклад которой в мировой продукт от 18 до 25%.

Любые изменения в мире сегодня так же влияют на Америку, как они влияют на Россию. Сегодня нет предприятий, которые могли бы сказать - мы не участвуем в мировой экономике. Даже если не хотят, невольно будут участвовать, поскольку экономика глобальна. Поэтому Америка, так же как и любая другая страна, создает кризисы, и она в них участвует и подвержена им. Вклад возникающего в настоящее время глобального рынка составляет 45% мирового продукта. И Россия, как его сегмент, вольно или невольно участвует в этом процессе.

Сегодня в России я вижу здоровый процесс становления экономической и финансовой системы мощной страны, у которой некогда отсутствовала часть тела, может быть, финансовая рука. Не было в Советском Союзе финансов. И вот за 15 лет появились основные финансовые инструменты, появился фондовый рынок. Я считаю, он очень нужен России, и быстро становится на ноги, не беда, что в нем участвуют полпроцента населения страны. Важно, что они участвуют. Значит, повышается финансовая и экономическая культура страны. Государство учится взаимодействовать с фондовым рынком, выстраивать инструменты интервенции. Роль возникающих сегодня рынков - России, Индии, Бразилии, Египта, Южной Африки, Пакистана, в общей сложности приблизительно 10 государств - должна в скором времени несравнимо усилиться. Появятся мощные региональные супердержавы, среди них - Россия, Индия, Бразилия, Южная Африка и Египет. Новый мир создается на наших глазах.

глас народа

Не паникуем, но тревожимся

Есть ли у наших соотечественников ощущение, что кризис уже бушует вовсю? Существует ли опасность паники, которая создаст дополнительные трудности для банковской системы? Об этом позволяют судить исследования российских социологов. Аналитический Центр Юрия Левады (Левада-Центр) провел недавно репрезентативный опрос 1600 россиян в 128 населенных пунктах 46 регионов страны с целью выяснить, как россияне относятся к финансовому кризису.

Оказалось, что большинство наших соотечественников пока склонно оценивать финансовый кризис в России как явление временное и локальное. В целом, по их мнению, ситуация должна вскоре стабилизироваться (так считают 42% опрошенных). Судя по ответам, события, связанные с финансовым кризисом, пока коснулись не слишком значительной части россиян. Только каждый десятый сказал, что кто-либо из членов его семьи столкнулся с невыплатами или задержками заработной платы, сокращением зарплат или увольнениями в связи с закрытием предприятий. 9% сталкивались с невозможностью получить нужную сумму со счета в банке или с банковской карточки за последний месяц.

Исследование показало: кризис побуждает людей расставаться с накоплениями. Во всяком случае, на вопрос 'Есть ли у вас в настоящее время какие-либо сбережения?' утвердительно ответили на 5% меньше россиян, чем в 2002 году, и на 1% меньше, чем в прошлом.

Большинство россиян склонно считать нынешнюю ситуацию в целом кризисной. Но при этом под кризисом подразумевают скорее постепенное нарастающее социальное напряжение текущего года, связанное с усилением инфляции. Среди тех, кто оценивает ситуацию как кризисную, 68% считают, что 'кризис произошел не внезапно, а назревал уже несколько лет'.

Каковы же ожидания россиян? Больше четверти опрошенных смотрят в будущее с пессимизмом. На вопрос 'Ваше финансовое положение в течение следующих шести месяцев по сравнению с нынешним будет лучше, хуже или останется таким же?' 26% ответили: 'Будет хуже!' Если сравнивать нынешнее исследование с данными аналогичного опроса годичной давности, окажется, что доля видящих свое будущее в мрачном свете увеличилась на 6%. Однако в целом наши соотечественники сохраняют оптимизм - они не расстаются с надеждой на руководство страны. 55% опрошенных социологами Левада-Центра считают, что российскому правительству удастся предотвратить развитие финансового кризиса.

Аргументы и Факты
26 ноября 2008
Американские эксперты пророчат России вымирание населения и усиление терроризма
Владимир КВИНТ, заведующий кафедрой финансовой стратегии Московской школы экономики МГУ им. М.В. Ломоносова

Виктория Никитина, Наталья Карнова

В США обнародован Анализ глобальных тенденций до 2025 г. Какие сценарии будущего России рассматриваются в докладе?

Национальный совет по разведке США подготовил и представил общественности очередной доклад под названием 'Глобальные тренды-2025: Изменяющийся мир'. Что это: секретные материалы ЦРУ - как думают многие, увидев слово 'разведка' - или просто одна из стратегий развития глобального миропорядка? Какой вариант развития западные исследователи пророчат России и всему человечеству?

На эти вопросы 'АиФ' попросил ответить зав. кафедрой финансовой стратегии МШЭ МГУ, члена Бреттон-Вудского комитета Владимира Квинта. В начале будущего года одновременно в Нью-Йорке и Лондоне выходит его книга под названием 'The Global Emerging Market. Strategic Management and Economics' (Глобальный формирующийся рынок: стратегическое управление и экономика). В ней автор уделил много внимания тому, что ждет мировые державы на этом новом глобальном рынке.

- Разочарую любителей 'шпионских историй': ничего секретного в документе нет, и прямого отношения к ЦРУ он не имеет. Это своего рода аналог российской Концепции долгосрочного развития экономики до 2020 года, но касается он не одной страны, а мира в целом. Каждый прогноз дается в нескольких вариантах - например, сценарии развития экономики при цене барреля нефти от 50 до 200 долларов. Всего в документе пять разделов, каждый из которых затрагивает и Россию. Первый посвящен глобализации экономики, усилению роли среднего класса и многонациональных институтов. Второй - демографической ситуации. По мнению авторов документа, к 2025 году население России с нынешних 141 млн. человек сократится до 130 млн. человек.

Больше всего о России говорится в третьем разделе, посвященном новым игрокам на мировой арене - странам, формирующим рыночные экономики. В четвертом разделе анализируются энергополитика, ресурсы воды, продовольствия. Кстати, по моему мнению, одна из следующих региональных войн будет развязана за доступ к пресной воде. Мир может вступить и в постнефтяную эру, а баррель нефти будет стоить около 50 долларов. Роль биоэнергетики, думаю, существенно возрастет. При таком сценарии Россия вынуждена будет активно диверсифицировать экономику, что должно привести к росту плюрализма в обществе, уверены авторы доклада. Кроме того, России необходимо увеличить инвестиции в человеческий капитал и, наконец, интенсивнее интегрироваться в мировую экономику.

Пятый раздел исследования затрагивает зоны потенциальных военных конфликтов - Афганистан, Пакистан, Ирак, Иран. Последний может остаться под властью аятолл, а может склониться к демократическими переменам. От этого будет зависеть многое, в том числе, риск роста исламского терроризма и применения ядерного оружия. Ведь Иран, по мнению авторов доклада, находится на пороге создания собственной атомной бомбы. К счастью, возможность возникновения ядерного конфликта в исследовании оценивается крайне низко. Если же это случится в ближайшие 15-20 лет, то мир будет в шоке от экономических, политических и военных последствий. Опасность может исходить и от палестинских террористов, а вот роль таких группировок, как 'Аль-Каида' в предполагаемом сценарии уменьшится. Делается и прогноз развития ситуации на Ближнем Востоке. Анализируется усиление борьбы за влияние в Центральной Азии: один из сценариев - спор за 'пальму первенства' между Россией, Китаем, Индией и Ираном. Кстати, опасность мусульманского терроризма по мнению авторов доклада, угрожает и России: к 2025 году в стране будет насчитываться 19% мусульман, а не 14%, как сейчас. Это связано как с демографическим спадом среди русских, так и с притоком мигрантов из бывших республик СССР.

Особо стоит остановиться на будущем стран БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай - наиболее динамично развивающиеся крупные экономики). К 2040 году они будут производить столько, сколько производили страны 'большой семерки', говорит В. Квинт, соглашаясь с этим прогнозом. Согласен он и с тем, что России необходимо поддержать рождаемость, коренным образом изменив отношение к женщине. Что касается интеграции в мировую экономику, то об этом в РФ, увы, говорят больше, чем реально делают, отмечает эксперт. Не достаточно увеличиваются затраты на образование, науку, а кто же будет обеспечивать инновационный прорыв?

В целом, перспективы для России авторы доклада видят неплохие. По уровню прироста валового национального продукта Россия приблизится к Англии и Франции. Увеличится роль России и на Ближнем Востоке - прежде всего, в качестве посредников в урегулировании конфликтов.

США же, по мнению эксперта, останутся одним из мировых лидеров, хотя, и не смогут диктовать всем свою волю, как это было во второй половине прошлого века. Реальный экономический вызов Америке бросить ни одна страна не может - разве что Китай, которому, в свою очередь, приходится отвоевывать лидерство в регионе у Индии. Один из сценариев, прописанных в докладе - увеличение роли ШОС (Шанхайской организации сотрудничества).

- Авторы исследования констатируют, что в XXI веке мир, наконец, вступит в новый баланс сил. По их мнению, он частично будет совпадать с тем, что сложился к 1914 году. Но я с этим не согласен. Ведь тогда формирующиеся рынки не играли той роли, что сейчас. Вспомните - лишь Россия являла собой серьезную силу в экономике, а где были те же Китай, Индия, Бразилия? Сегодня все иначе - 83 страны, относящиеся к новому формирующемуся рынку, производят около 50% мирового продукта. В общем, мир меняется. Радует, что многие эти изменения выглядят позитивными.

В России вновь усилилось внимание к стратегическим разработкам. Но их методология оставляет желать лучшего. В Концепции 2020, например, отсутствуют сценарии, ресурсное обеспечение, прогноз и концепция используются как синонимы. Концепция 2020 лишь подчеркивает, что в России не ведется еще подготовка стратегов. Думаю, что России также полезно разрабатывать и с регулярной периодичностью публиковать свои сценарии будущего миропорядка на 15-20 лет. Тогда мировое сообщество будет иметь возможность сравнивать две точки зрения на будущее нашей цивилизации и выбирать оптимальные сценарии.

Новая Газета
? 85 от 17 Ноября 2008 г

Нам осталось 5-7 лет
Примитивная экономика может умереть и без всякого кризиса

Спусковой крючок наших финансово-экономических неурядиц - это американский кризис, другого мнения быть не может. Когда иностранные инвесторы в массовом порядке начали выводить из России деньги, наш маленький рынок должен был живо среагировать и обрушиться.

Мне кажется, не стоит ругать власти за отсутствие опыта борьбы с кризисом. Да, накачивание рынка ликвидностью пока ни к чему не приводит, но ведь проблема-то возникла не столько из-за отсутствия ликвидности, сколько ввиду дефицита доверия. Деньги у банков есть. Беда в том, что банки их друг другу не одалживают: боятся. Остается ждать, пока участники рынка поверят в эффективность спасательных акций со стороны правительства.

Интересная и важная деталь: в отличие от ситуации 1929-1933 годов, когда было дико даже думать о том, что из воздуха можно создавать деньги ради спасения экономики, сегодня это, слава богу, возможно. Другое дело, что такая практика связана с очень высокими рисками. Причем в нашей стране риски, быть может, серьезнее, чем где бы то ни было.

Глубинная причина кризиса, развернувшегося в Америке, в том, что оказалось невозможным решить проблему несовпадения интересов собственников и менеджеров. Именно поэтому банки раздавали кредиты кому попало. Собственник этого не делал бы, но крупное предприятие не может работать без управляющих. Придется серьезно подумать над тем, как с этим быть впредь.

Вторая причина кризиса была замечена еще Карлом Марксом. Отрыв финансового сектора от производства огромен. В нашем институте подсчитали, что только 2-3% от общего объема приходится на финансовые операции, связанные с материальным производством. Никто не знает, много это или мало, но очевидно, что 97% финансовых операций обслуживает финансовый сектор, превращая его в вещь в себе. Противоречия накапливались и должны были рано или поздно найти свое разрешение. Вот оно и случилось.

Сегодня педалируется тема скорого конца доллара. Забавно: сначала россиян приучили рубль не любить и к нему относиться презрительно, теперь тому же учат по отношению к доллару. В итоге люди стали вкладывать все, что есть, в недвижимость. И нет ничего страшного, если эта пирамида развалится. Потому что недвижимость не может и не должна быть основным инструментом для сбережений.

Еще одна особенность теперешней ситуации связана с нестандартностью, своеобразием каждого периода экономической динамики. Скажем, в США при Клинтоне чуть ли не 10 лет подряд был экономический подъем. Но ведь цикличность развития никто не отменял. Когда у вас идет все хорошо, то кажется, что это никогда не кончится. Кстати, когда все плохо, посещают аналогичные мысли. Но ситуация рано или поздно меняется или в лучшую, или в худшую сторону. Драма в том, что мы не знаем, когда это произойдет. А кризис, я считаю, очистительный и для мировой экономики, и для российской.

Но чтобы извлечь из него что-то позитивное, надо в корне изменить политику государства. За восемь тучных лет мы не смогли переломить тенденцию примитивизации экономики. Это самое большое поражение нашей системной трансформации.

А примитивизм экономики - это очень печально и граничит с безысходностью. Мои оппоненты часто говорят: быстрее бы закончились эти нефтедоллары - и сама собой началась бы модернизация экономики. Смешно. Если при стабильно высоких мировых ценах на нефть нам не удалось ничего сделать для подъема реального сектора экономики, то уж при низких ценах про это надо будет вообще забыть. Нам осталось 5-7 лет, в течение которых все, что было наработано в советские времена, сойдет к нулю. Полностью деградирует созданный тогда научно-технический потенциал. Специалисты, высококвалифицированные рабочие просто вымрут. И все надо будет начинать с чистого листа: Что же делать?

К сожалению, почти 20 лет основной целью экономической политики было только подавление инфляции. Но даже это не получилось, и понятно почему. Чтобы избавиться от инфляции, надо создать другую экономику: срочно начать модернизировать производство, развивать инфраструктуру, вкладывать деньги в обрабатывающую промышленность. Тогда экономика отреагирует на рост спроса не увеличением темпов инфляции, как происходит сегодня, а ростом производства товаров. Если этого не сделать сейчас, то завтра, когда все советское доживет свой век, останутся в России одни дилеры, брокеры да еще девелоперы, правда, уже без работы.

Из выступления на круглом столе, организованном 'Новой газетой'

Руслан Гринберг,
директор Института экономики

16.11.2008

Огонек ? 46
Звезда на кредитку
Владимир КВИНТ, заведующий кафедрой финансовой стратегии Московской школы экономики МГУ им. М.В. Ломоносова

Что предлагает Америке Барак Обама в своей 'Экономической повестке президента'

Барак Обама практически никогда и ничем не руководил, был сенатором штата Иллинойс и лишь первый срок является сенатором от этого штата на Капитолийском холме в конгрессе США. В своей политической деятельности он крайне мало касался экономики, и поэтому говорить об экономическом курсе президента Обамы сейчас, на заре его деятельности, достаточно трудно. Тем не менее кое-какие выводы сделать можно, анализируя его экономические комментарии и ответы на вопросы в президентской гонке, а также главный и, может быть, единственный более или менее системный документ- 'Экономическую повестку президента Обамы' . Этот небольшой 6-страничный документ, во-первых, явно страдает популизмом, а во-вторых, в нем превалирует внимание к текущим проблемам, а не стратегическому курсу. Никуда не денешься от вывода: программа была разработана исключительно для победы в президентской гонке.

Первый из шести основных разделов этого документа посвящен направлениям стабилизации рынка ипотечного кредитования в США, ставшего пусковым механизмом нынешнего финансового кризиса не только в Америке, но и в мире. Здесь можно отметить, что в качестве первоочередной Обама выделил задачу сохранения жилья-домов и квартир-за теми людьми, которые оказались не в состоянии платить по кредитам. В программе предусматриваются как меры по единовременной помощи людям, взявшим кредит, так и банкам, имеющим значительное число 'плохих' ипотечных кредитов Что предлагает Обама? Создать два общегосударственных целевых фонда Эта инициатива прежде всего сориентирована на владельцев домов, оказавшихся неспособными платить по кредитам, если их семейный доход составляет менее 50 тысяч долларов в год. Такое предложение может оказаться полезным приблизительно для 10 миллионов домовладельцев и, кроме того, приведет к экономии ими приблизительно 500 долларов в год на уплате налогов. Одновременно предлагаются довольно строгие меры по предотвращению финансового мошенничества с этими дополнительными фондами.

Второй раздел программы посвящен помощи среднему классу за счет налоговых послаблений. В документе говорится, что это поможет приблизительно 150 миллионам рабочих снизить их налоги примерно на 500 долларов в год на человека, или тысячу долларов в год на семью. Предполагается, что первые 8100 долларов дохода вообще не будут облагаться налогом. В силу этих причин 10 миллионов американцев вообще не должны будут платить налоги. На мой взгляд, название этого раздела как минимум неточное. Подходы к налогообложению Обамы и его команды окажутся полезными только самому бедному слою населения Налоги же на средний класс, а не только на богатых Обама скорее всего вынужден будет поднять, иначе средств на создание предложенных фондов и в целом на реализацию его 'Экономической повестки' взять будет попросту негде.

Полезна в программе прежде всего поставленная задача упростить налоговую систему США. Система эта складывалась исторически и является крайне усложненной, а во многом и устаревшей. Среднему человеку требуется 28 часов, чтобы заполнить ежегодную индивидуальную налоговую декларацию. Сложность ее такова, что большинство людей вынуждены нанимать бухгалтеров и аудиторов, платить им серьезные гонорары. В результате сложился целый клан людей, которые практически паразитируют на сложной налоговой бюрократии. Предложения Обамы могут сэкономить для американцев 200 миллионов часов только на упрощении отчетов о доходах и 2 миллиарда долларов на оплате услуг бухгалтеров.

Другая интересная инициатива Обамы-это стимулирование молодых американцев к поступлению в колледжи и университеты. Он предлагает сделать первые 4 тысячи долларов кредита на образование для молодых американцев необязательными к возврату.

Среди популистских задач- стремление облегчить бремя молодым семьям, у которых появляется первый ребенок. Такая программа в Америке уже существует, но она покрывает только 35 процентов из первых 3 тысяч долларов затрат на содержание ребенка. Обама предлагает семьям с доходом менее 50 тысяч долларов в год возвращать 50 процентов их первоначальных затрат на ребенка за счет снижения налогов на эту сумму.

Значительная часть программы нацелена на помощь пенсионерам, опять же с доходом менее 50 тысяч долларов в год. Среди нескольких предложений в сфере пенсионного обеспечения одно заслуживает особого интереса. В соответствии с ним предполагается пенсионеров с таким доходом вообще освободить от уплаты налогов. Такая мера может затронуть 7 миллионов пенсионеров. Другие предложения по пенсионной реформе мне кажутся опасными прежде всего для малого бизнеса, поскольку любое обязательное начисление работодателями пенсий своим работникам приведет к увеличению затрат, а это неизбежно приведет к увеличению безработицы в стране.

В Америке продолжают расти долги населения по кредитным картам. Программа Обамы предусматривает 5-звездочный рейтинг кредитных карт в зависимости от того, насколько они ориентированы на честное обслуживание интересов клиентов. Чем выше процент по кредитным картам, взимаемый с клиентов, тем меньше звезд на 'погонах' кредитных карт. И это только одно из направлений по защите прав пользователей кредитных карт, которое предполагается ввести по программе Обамы.

Специальный раздел программы Обамы посвящен развитию системы медицинского обслуживания населения. Сегодня около 47 миллионов американцев не имеют страховок медицинского обслуживания. Обама предлагает ввести систему доступного медицинского обслуживания по страховкам, что позволит средней американской семье снизить на 2500 долларов в год их затраты на медицинские страховки. Однако и здесь, на мой взгляд, есть проблемы. Если эти затраты Обама намерен покрывать за счет федерального бюджета, то он вынужден будет увеличивать федеральные налоги на более зажиточные категории граждан.

Положительным является то, что план Обамы мотивирует рост инвестиций в производственный сектор экономики, в обучение высококвалифицированной рабочей силы и в технологии, снижающие загрязнение окружающей среды. Важно и то, что программа имеет специальный раздел, посвященный возобновляемым источникам энергии. В соответствии с этим разделом программы 25 процентов потребляемой электроэнергии в Америке к 2025 году должно производиться на основе использования возобновляемых источников энергии, и прежде всего на основе развития биоэнергетики. Мотивацией в этом также будут служить налоговые послабления как для производителей, так и для пользователей энергии.

Одной из главных проблем американской экономики является дефицит внешнеторгового баланса. В 2008 году он достиг 7 процентов ВВП. В целях сокращения этого дефицита план Обамы предусматривает дипломатическое воздействие на правительства иностранных государств с целью более широкого открытия их рынков для американских товаров. Эта программа ориентирована на увеличение рабочих мест в США. Надо учитывать, что и сейчас безработица в США менее 6,5 процента, что значительно ниже, чем безработица в Европе.

Особое внимание в программе уделено воздействию на Всемирную торговую организацию (ВТО) для снижения странами-членами этой организации государственных субсидий экспортерам.

Заключительные разделы экономической повестки Барака Обамы посвящены мотивации инвестиций в сферу науки, высоких технологий на основе сокращения или даже полного освобождения организаций, занятых исследованиями и технологическими разработками, от уплаты налогов на долгосрочной основе.

Наконец, специальное внимание в программе уделено роли рейтинговых агентств и ликвидации какой-либо их связи с теми компаниями, для которых они устанавливают эти рейтинги.

Нельзя назвать эту экономическую повестку Обамы всеобъемлющим системным документом. Уверен, что экономическая стратегия новой администрации будет разрабатываться под руководством тех экономистов и финансистов, кого президент Обама пригласит на ключевые посты в своей администрации. Можно ожидать, что эта программа будет представлена в конгресс США в феврале-марте 2009 года.

КАНДИДАТУРЫ

Кабинет переходного периода

За оставшиеся до официального вступления в должность два с половиной месяца новому хозяину Белого дома придется не только назначить руководителей почти сотни правительственных агентств и комитетов, но и определить состав будущего кабинета министров. Уже сейчас можно предположить, кто войдет в 'шорт-лист' кандидатов



ГОССЕКРЕТАРЬ США

Многие наблюдатели считают, что этот пост может занять сенатор от штата Массачусетс и кандидат в президенты США от демократической партии в 2004 году Джон Керри. Он не просто поддерживал Обаму в президентской гонке, но и четыре года назад отдал ему свое право выступить на Национальной конвенции демократов. Именно после этого выступления Барак Обама стал новой звездой демпартии и, стало быть, начал борьбу за пост президента.

В списке также губернатор штата Нью-Мексико Билл Ричардсон, пользующийся популярностью у испаноязычного населения США, и два сенатора-республиканца Ричард Лугар и Чак Хэйгел. Их назначение докажет, что новый президент готов работать вместе с бывшими оппонентами.

МИНИСТР ФИНАНСОВ

Список претендентов на самый, пожалуй, неблагодарный во время экономического кризиса пост возглавляют два бывших руководителя финансового ведомства США в администрации Клинтона Ларри Саммерс и Роберт Рубин. Чуть меньше шансов у главы Федерального резервного банка в Нью-Йорке Тимоти Гейтнера и бывшего руководителя Федеральной резервной системы США Пола Уолкера, в течение всей предвыборной кампании числившегося главным экономическим советником Барака Обамы.

МИНИСТР ОБОРОНЫ

Эксперты считают, что в ближайшие дни Обама предложит этот пост министру обороны в администрации Буша Роберту Гейтсу. Сам Гейтс, впрочем, еще 24 октября заявил, что после смены администрации собирается вернуться в родной штат Вашингтон. Рассматриваются и кандидатуры бывшего командующего ВМФ при Клинтоне Ричарда Данцига, бывшего вице-министра обороны Джона Хамри и сенатора Джека Рида.

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПРОКУРОР

На этот пост претендует бывший федеральный прокурор, а ныне губернатор штата Аризона Джэнет Наполитано и бывший заместитель генпрокурора в администрации Клинтона афроамериканец Эрик Холдер, выполнявший функции юридического советника Обамы.

Называют имена бывшего преподавателя Барака и Мишель Обамы, профессора юрфака Гарвардского университета Чарльза Оглетри, губернатора штата Массачусетс Деваля Патрика и республиканца Джеймса Коми.

КЛЮЧЕВЫЕ ДОЛЖНОСТИ

Конгрессмен Рам Эмануэль займет должность главы администрации Белого дома, а пресс-секретарем президента уже назначен медиасоветник кампании Роберт Гиббс. Руководитель аппарата сенатора Обамы Пит Роуз станет заместителем Эмануэля.

Губернатора штата Канзас Кэтлин Сибелиус считают претендентом на пост министра образования, торговли или энергетики. Губернатор Пенсильвании Эд Рендэлл может возглавить Министерство транспорта, а экс-губернатор Айовы Том Вилсак-сель-ского хозяйства.

На должность руководителя управления внутренней безопасности прочат главу комиссии по расследованию терактов 11 сентября Тима Ремера или начальника полиции Нью-Йорка Рэя Кэлли.

Адвокат и профессор юриспруденции Роберт Кеннеди-младший может возглавить природоохранное ведомство. Возможно, министерский портфель предложат и экс-госсекретарю Колину Пауэллу.

Еженедельная общенациональная газета 'Россия'
05.11.2008
Лариса СИНЕНКО

Наступает момент истины

К такому общему выводу пришли участники круглого стола в Московской школе экономики, организованного Национальным инвестиционным советом

Его участники - ведущие российские ученые, экономисты, банкиры попытались определить масштабы и возможные последствия мирового финансового кризиса для России.

Вице-президент РАН академик Александр Некипелов, отметил, что и мировой финансовый кризис и финансовый кризис в России являются следствиями колоссального провала рынка в сфере оценки и управления рисками. Ситуация остается весьма непростой, ее положительный фактор в оперативном подключение власти к проблеме разрешения кризиса. Но насколько адекватны и всеобъемлющи эти меры? Стоит ли подождать их результатов или в срочном порядке предпринять какие-то дополнительные шаги? Ситуация, которая складывается сегодня в России, еще раз показывает, что только модернизационный вектор развития приведет к положительным результатам в глобальном мире.

Президент национального инвестиционного совета (НИС), доктор экономических наук Александр Лебедев ,считает, что экономика, с которой Россия вошла в кризис, уже находилась в состоянии рецессии. Первоочередной мерой должна стать поддержка ликвидности банковской системы и замещение рублевых кредитов внутренними ресурсами. Не исключены возможности ужесточения валютного режима. Пора отказаться от разработок долгосрочных стратегий, следует сконцентрироваться на базовых проектах развития российского общества. В частности, провести перераспределение ресурсов, запустить механизм рефинансирования ипотеки, провести структурную реформу и переориентировать строительную отрасль на малоэтажное строительство. При этом - пересмотреть цены на землю и инфраструктуру, так как они неоправданно завышены.

Академик Виктор Полтерович, убежден, что надо забыть о мечтах создания в России финансового центра и вместо этого сделать ставку на модернизацию всех отраслей экономики. Необходимо укреплять банковскую систему, так как даже очень большие резервы не спасают от кризиса, надо научиться не накапливать, а вкладывать деньги. Фондовый рынок - это роскошь в наших условиях. Мы забежали вперед. Без укрепления банковской системы наш фондовый рынок обречен, и представляет постоянную опасность стабильности экономики. Преждевременное создание фондового рынка мешает созданию здоровой банковской системы.

Член комитета ГД по бюджету и налогам Оксана Дмитриева ,уверена, что интервенции на фондовом рынки бессмысленны. В этот момент в большем внимании нуждается малый бизнес. Для того, чтоб ему выжить и развиваться необходимо снизить налоги.

Председатель Попечительского совета национального инвестиционного совета НИС, президент СССР М.С.Горбачев, как опытный политик, обратил внимание собравшихся на то, что сегодняшняя проблема - не только экономическая, но и политическая, 'нужна новая модель развития общества, поскольку старая исчерпала себя и не срабатывает. Она лишь обостряет противостояние во всем мире'.

Заведующий кафедрой общественно-гуманитарных дисциплин МШЭ МГУ В.Б.Кувалдин, как и многие другие, назвал этот кризис 'моментом истины', отметив, что это первый кризис 'глобального мира', он, как рентген, высветит все дефекты, и мы должны учиться быстро извлекать уроки.

О Национальном инвестиционном совете:

Национальный инвестиционный совет (НИС) был учрежден в Москве в мае 2000 года. В его создании приняли участие руководители крупнейших банков и промышленных объединений страны, представители федеральной и региональной исполнительной и законодательной власти, видные деятели науки и культуры. Основными целями создания и деятельности НИС являются содействие утверждению цивилизованного бизнеса и улучшению инвестиционного климата в России, интеграции российской экономики и предпринимательства в систему международной экономики и бизнеса, развитию российской экономики, промышленности и науки.

По мнению директора-председателя научно-экспертного совета Института социально-экономического и инвестиционного проектирования Л.И.Барона, инъекции в крупные компании сейчас бессмысленны, а вот поддержка малого бизнеса может дать долгосрочный положительный эффект

Аргументы и Факты Online
Среда, 5 ноября, 16:33
Конференции
Куда заведет кризис?
В условиях разбушевавшегося кризиса гадать, кто в нем виноват, уже поздно. Главное, что сейчас волнует и экспертов, и финансистов, и простых россиян, это когда он закончится и к каким последствиям приведет. Что будет с долларом и рублем? Ждет ли нас дефолт или динаминация? На какие позиции в мировой экономике выйдет после кризиса Россия? На эти и другие вопросы ответит иностранный член РАН, доктор экономических наук, зав. кафедры Финансовой стратегии МШЭ МГУ Владимир Львович Квинт.

Конференция закрыта.

Вопросы/Ответы:

прислал(а) Игорь

Добрый вечер.Скажите лучше забрать деньги из банка или оставить

[12:04:17]
Вопрос требует нескольких ответов. Во-первых, зависит от того, в каком банке вы держите деньги. Если он входит в систему кредитования Центрального банка, то, как вы знаете, государство приняло решение гарантировать защиту всех вкладов до 700 тыс. рублей, если у вас меньше этой суммы, то особой необходимости нет. Хотя если все сразу побегут забирать деньги - но такой перспективы я не вижу, - может быть задержка выдачи наличности. Но ажиотаж уже падает, прямой необходимости забирать вклады я не вижу. А дальше зависит от того, в какой валюте вклады и что вы намерены с ними делать.

прислал(а) Наталья

Откуда идет информация о дефолте,деноминации - источники известны?

[12:05:57]
Я не знаю, откуда идет такая информация. Я этот вопрос в первый раз слышу. Многое изменилось с 98-го года. Кризис 98-го года, российский дефолт рубля, не родился в России. Это была часть глобального финансового кризиса, который тогда недальновидно назвали азиатским. Он начался летом 97-го года в Таиланде, Малайзии, прошелся по Европе, России, закончился в декабре 2001 года в Аргентине. Российская финансовая система тогда не имела никаких запасов достаточных, ни валютных, ни рублевых, чтобы защититься. Второе - государство тогда было под влиянием идеи романтического либерализма - что рынок все сам решит, государству вмешиваться ни к чему. Опыт показал, что в условиях глобализации, когда весь мир связан, есть понятие 'глобальная мировая экономическая площадка'. Там находятся все, независимо от желания. Сейчас ситуация кардинально отличается. Страна располагает огромными резервами и умело и своевременно использует их. Таково мое мнение.

Чем менее объективная поступает информация, которую люди могут получить из СМИ, чем менее реальна она, тем более сильны слухи. Если люди понимают, что это не островок, который отгорожен от мира частоколом и здесь ничего не происходит из того, что за частоколом, то тогда люди не верят, потому что есть реальная ситуация. Если кто-то говорит, что все валюты меняются, а наша валюта не будет меняться: Даже если ее поддерживать вливаниями по 14-15 млрд долларов в неделю, другие валюты же изменяются непрерывно. От мира не отгородишься, надо уметь с ним взаимодействовать. Государство должно прогнозировать момент, когда кризис замедляется, в этот поддержать национальную валюту. Я был против того, чтобы государство слишком рано вбрасывало деньги на рынок, потому что тогда капитал уходил за границу, и деньги могли уйти за границу. Чем более объективная, серьезная информация, тем менее сильны слухи. Кому они нужны, если можно прочитать все в газетах? Слухи - это чисто российское явление, а паника возникает везде. Она возникает, потому что какой-то банк рушится - и возникает боязнь, что разрушится мой. Требуется объективная быстрая информация. Чем ее больше, тем более спокойны люди за свои вклады.

Я не думаю, что сейчас начался стабильный рост доллара, но мое долгосрочное убеждение, что реально доллар начнет повышаться весной, в марте-апреле, вполне реально, что может быть 30-35 рублей, но не больше. В то же время я не вижу никаких причин глубинных для обвала рубля. Он отражает российскую экономику. В российской экономике есть свои проблемы. Она имеет сырьевую ориентацию, по многим причинам российский экспорт будет снижаться, и рубль должен скомпенсировать свое соотношение с валютой. Высокий рубль совсем не обязательно полезен и российским гражданам, и российским производителям. Чем ниже рубль, тем проще увеличивать экспорт для компании, чем больше экспорт компании, тем больше людей они могут принять на работу, падает безработица, растут доходы населения, экспорт выше - доходы выше.. Многие страны борются за снижение своей валюты, например, Япония. Ее экономика экспортноориентированная, йена растет - конкурентность японских товаров снижается, себестоимость повышается, и экспорт падает. Японский центральный банк инвестирует йену на рынок, чтобы снизить соотношение йены к основным международным валютам.

Что касается ситуации в США. Уровень безработицы в Америке - 6,3%, в Европе - 7,5%. Думаю, до конца года безработица может слегка увеличиваться, но не больше 6,5%, а в Европе может достичь 9%. Так что никаких массовых увольнений нет. Конечно, если банки разрушаются, людей увольняют. Но в Америке безработица невысокая, инфляция вообще низкая - менее 3%. Многое говорят, не понимая, об американском долге. Долг надо соотносить в процентах к тому, что страна производит в год. УВ процентах от национального дохода внешний долг США - 69%. Италии - 104%, Япония - 100%. Для американской экономики такой внешний долг относительно невелик. У Америки другая проблема - негативный внешний торговый баланс - американский экспорт гораздо меньше импорта. Благодаря падению доллара экспорт увеличился, американское правительство, на мой взгляд, было довольно, что доллар упал. Но сейчас доллар растет, но может и падать, вырос на четверть за последнее время, потом упал на 4%. Стабильный рост можно ожидать весной. В экономике не бывает такого, чтобы только рост. Бывает средний рост за неделю, месяц. Это же жизнь, нужно смотреть на усредненные цифры за период. Тогда ясна экономическая динамика страны. В мировой экономике рецессия не началась. Думаю, по итогам года рост мировой экономики составит не менее 3%. В США за второй квартал рост экономики 3,2%. Думаю, что третий квартал, по которому пока нет цифр, такого роста уже не будет. Думаю, будет рост около 0,5% или даже нулевой. И такое падение продлится не более одного квартала. Так что рецессии не будет. есть замедление экономического развития.

прислал(а) gena

Vladimir Ljvovich skajite pojaluyst, kto stoit za krizisom. Politiki ili neft. magnatiy. Spasibo ,,,

[12:18:04]
Первое - я не сторонник теории заговоров. Никакого теневого правительства, которое решает, когда устраивать кризис, нет. Рынок - живое тело, живет по своим законам, если их не учитывать или не понимать, то многонациональные институты, такие как мировой банк, ММВБ, не успевают за действиями, национальные правительства не вовремя реагируют. Бесспорно, что нынешний финансовый, а не экономический кризис начался в США, в секторе, представляющем около 1,4% экономики - кризис ипотечного кредитования. Когда частные банки в погоне за сиюминутной прибылью стали раздавать кредиты на покупку жилья тем людям, которые не имели возможности регулярно выплачивать их. Малейшие изменения в финансах на короткий период приводили к тому, что эти люди не могли делать ежемесячные оплаты. Банки брали к себе эти дома. Кредитный рынок снизился, не появлялось других людей в большом количестве, которые могли бы покупать эти дома. В результате банки не могли покрывать свои обязательства перед другими финансовыми институтами и начались банковские банкротства. Эта проблема перекинулась на другие рынки. Не забывайте, что много филиалов американских корпораций действуют в большинстве стран мира. Американский доллар и особенно ценные бумаги США - это всегда те финансовые инструменты, в которые другие страны вкладывают средства для защиты от рисков. Таким образом с американской экономикой связан весь мир, вклад Америки в мировую экономику 18-25%. То есть любые негативные изменения в американской экономике влияют на весь мир. Так и произошло. Начиная с 80-х годов за последние 30 лет в мире образовалась новая могучая экономическая сила, глобальный возникающий рынок с новыми формирующимися рыночными экономиками, по моей оценке таких стран 80, туда входит и Россия. Я только что закончил книгу, выходит в США и в Лондоне 'Глобальный возникающий рынок. Стратегическое управление экономикой'. Я пишу о том, что вклад этих стран в мировую экономику - 45% - больше, чем США, значит, роль этих стран в межнациональных институтах должна быть усилена, их влияние на мировую экономику объективно уже усилилось. Рост мировой экономики в 2008 году в значительной степени обеспечен ростом экономик этих стран.

Я не вижу никаких оснований для перемещения валютных центров. Валютные центры сформировались, их может быть много в мире. Главный финансовый центр мира - США, где находятся самые крупные, престижные биржи. Затем идет Лондон. Бесспорно, меняется глобальный миропорядок, глобальный финансовый миропорядок, деловой меняется. У меня этой теме посвящена целая глава, миропорядок сегодняшний сложился после Бреттон-Вудской конференции еще в 44-м году. Представляете, как изменился мир! А миропорядок, функции международных институтов в значительной степени устарели. В них недостаточна роль и сила голосов стран с новыми рынками и региональных супердержав: Россия, Индия, Пакистан, Китай, Бразилия, ЮАР, Египет. Это основные страны. И Германия в Европе. Эти региональные супердержавы оказывают несравнимо большее влияние, чем это было после Второй мировой войны, когда сложился тот миропорядок, который на наших глазах разрушается. И 15 ноября лидеры 20 стран мира в США будут обсуждать, как совершенствовать глобальный миропорядок. Но не надо думать, что он сразу изменится. Это объективное явление, философское, экономическое, социальное, политическое. Влияние лидеров 20 стран, которые представляют большую часть экономики мира, существенно, но оно субъективно. Оно не может под полный контроль поставить объективные процессы глобального миропорядка. Надо понимать, что финансовый центр, на мой взгляд, в ближайшие 25-30 лет останется в США, но будут развиваться традиционные региональные финансовые центры, так и новые региональные центры. Считаю, что поставленная российским лидерством задача создать в России новый финансовый центр имеет право на существование. Рубль падает - это временная тенденция. Тот региональный финансовый центр будет в той степени силен, в какой рубль станет региональной валютной, чтобы расчеты осуществлялись в рубле, например, в странах СНГ. Или хотя бы в небольшом числе стран для начала, хорошо бы Шанхайская организация использовала рубль, это было бы революционное изменение роли рубля на мировом финансовом рынке.

прислал(а) Сергей Николаевич

Владимир Львович! Есть ли здравый смысл в том, чбобы хранить свои деньги в банках враж-дебного соседнего государства, а не закупать на них современные технологии, развивая свою экономику.

[12:27:39]
В финансах нет враждебных государств. Финансовая система едина. Все финансы взаимодействуют. Есть несколько диктаторских режимов, которые пытаются самоизолироваться, но их очень мало. Остальные страны, даже если в них недостаточно политической свободы, стремятся к высокой степени экономической свободы, интеграции в мире. Не знаю, зачем хранят деньги за рубежом, если есть необходимость хранить в России - зачем хранить за рубежом. Если вопрос о государственных средствах, представьте, что все деньги вложили в Газпром, в Роснефть, когда их акции упали в 3 раза - что было бы с государственными резервами, с финансовой подушкой, которая помогает России преодолеть кризис? Нужно вкладывать туда, где меньше риск. Федеральные бумаги США имеют низкий риск. Долг США во многом связан с тем, что страны покупают федеральные ценные бумаги, чтобы защититься от риска. С другой стороны, когда говорят, что деньги вложены в бумаги, чтобы защититься от инфляции, это несерьезный аргумент. В России есть несколько отраслей народного хозяйства, вложение средств в которые не ведет к инфляции, а невложение ведет к большим потерям. Мне непонятно, почему средства надо было держать только в ценных бумагах за рубежом, а не вкладывать в приобретение суперсовременной медицинской техники, не создавать региональные медицинские центры. Население России имеет крайне низкую ожидаемую продолжительность жизни. Деньги, по сути дела, были забраны у здоровья населения. Почему не вкладывать деньги в инновационные технологии? Если бы не было инновационного сектора в экономике сейчас, даже слабенького, то кризис был бы гораздо более тяжелым. Есть концепция 2020, как должна развиваться Россия. Она ориентирована на переход к инновационной экономике, но для этого нужно вложить огромные средства в образование, этого сделано не было. На мой взгляд, нужно было бы в 3-4 раза увеличить средства в образование, новое оборудование, чтобы через 6 лет появились специалисты, подготовленные по новым программам, готовые к инновационному прорыву. Затем еще 3 года - набрать опыт. Получается 2017 год, у них совсем немного времени - всего 3 года на осуществление инновационного прорыва. А средства в систему образования, в науку не вложены. Бюджет РАН чуть больше миллиарда долларов в год. Это бюджет среднего университета в США. Это очень мало. Поэтому часть средств, может быть, полезно хранить за рубежом в ценных бумагах, а часть средств надо обязательно вкладывать в инновационные технологии, чтобы обеспечить отрыв страны от сырьевого экспорта и переход в инновационную экономику. Стране нужен переход к экономике знаний. Когда-то мир от сельского хозяйства перешел в индустриальную экономику, потом в сферу обслуживания, сейчас переходит в экономику знаний. Пока мы отстаем, но можно догнать, если средства вкладывать сегодня. А надо было вкладывать вчера! Вчера этого сделано не было, и объяснялось неумной идеей, что это увеличит инфляцию в стране. А это не увеличило.

Я думаю, это позитивное решение - создание и государственных, и частных корпораций в нанотехнологиях. Это та сфера науки и ее технологического использования, где Россия, если отстанет сейчас, то навсегда. Поэтому это правильное решение, что концентрирует внимание на нанотехнологиях. Это все - не только высокая наука, полеты в космос, это медицина, новые материалы, новые технологии - переворот технологический на основе достижений науки. Мир без них жить не может.

прислал(а) Марина

некоторые экономисты говорят, что выхода из кризиса надо ждать не раньше чем через год а то и полтора. вы как считаете? как вообще определить момент этого самого выхода? это когда всем сразу станет хорошо?

[12:35:16]
Это хороший вопрос, мнения здесь расходятся. На мой взгляд, этот кризис во многом связан с дефицитностью ликвидности. Для некоторых стран, прежде всего для России, - с негативными ожиданиями экономического развития. Компании сокращают производства, замедляют темпы роста как минимум, таким образом их необходимость в сырьевых ресурсах снижается, а у России сырьевые и энергоресурсы - это 80% экспорта. Раз экспорт снижается - замедляются темпы роста экономики, поскольку усиливается импортная составляющая российского национального. О том, когда кризис закончится. Я являюсь оптимистом, стратег должен быть оптимистом, если он, конечно, грамотно рассчитал показатели. На мой взгляд, кризис не может длиться дольше, чем до весны 2009 года. Думаю, пик кризиса прошел, мировой пик. Думаю, сейчас Россия достигла своего пика кризиса, закончится он реально к весне, я думаю. Экономика большой страны, как российская, в ней сильна инерция экономических процессов. То, что мы видим сейчас, будет влиять еще на экономику Росси долгое время. Думаю, не позже весны 2009 года. Некоторые говорят, это займет 2 года, но я к ним не принадлежу.

Это профессиональная задача. Почувствуете вы так. Когда банки снова начнут давать кредиты, когда срок их увеличится, когда стоимость кредитов снизится, когда ни у кого не будет проблемы снять и положить деньги в банк, люди будут вкладывать деньги на счета, а не бороться за количество депозитных ячеек.

прислал(а) наталья

Здравствуйте!Владимир Львович Скажите как отразиться финансовый кризис в России на крупные промышленные предприятия?Повлечет ли данная ситуация большим сокращением рабочий силы?Ждет ли Россию второй дефолт?

[12:39:16]
Дефолта не будет, это мое твердое мнение. Большие компании в наибольшей степени испытывают этот кризис и его последствия. Их продукция в большей степени связана с экспортом, покупательная способность в мире снижается в условиях финансового кризиса, дефицит ликвидности не позволяет компаниям приобретать продукцию, конкурентность растет за покупателей, поэтому неудивительно, что компании с высокой себестоимостью продукции будут терять заказчиков и сокращать рабочие места, даже останавливать производство. Но этот кризис не будет системным. У России есть продукция, по которой она монополист, как платина или нефть, где Россия - один из главных экономических игроков. Тем не менее финансовый кризис связан. Компаниям нужны оперативные краткосрочные кредиты для приобретения сырья, выплаты заработной платы. Если банк не имеет финансовых ресурсов на выдачу - есть проблема. Что касается малых компаний, у меня есть тоже настороженность. Все действия правительства России ориентированы на поддержание системообразующих банков. А, на мой взгляд, надо бы параллельно усиливать поддержку малых и региональных банков на местах, потому что с ними связана региональная экономика. Если в регионах малые банки не выдержат этого периода, это крайне негативно скажется на малом бизнесе, а его вклад в экономику, по официальным оценкам, около 20%.

Обычно замедление производства связано не с дефицитом товаров, а с их избытком у производителя. Хотя может возникать временный дефицит - предприятие замедлило темпы роста, и когда кризис заканчивается, потребителям нужны товары, а предприятия еще не начали их производить. Есть другая причина возникновения дефицита. Когда производители внутри страны большую часть продукции шлют на экспорт. Как было с растительным маслом. В результате цены на него выросли. Цены могут расти и вследствие слишком большого импорта. В основном финансовый кризис не связан с дефицитом товаров, а связан с их избытком. Поэтому в большинстве стран в условиях финансового кризиса возникает дефляция, и производители имеют меньший доход, а это тоже негативно влияет на число занятых, на финансовое здоровье предприятий.



прислал(а) Grigori Br.

Два типа денег валюта(гарантия государстви) и акции(гарантия фирмы) Гарантии не равноценны! Замена акций деньгами из "ломбарда" возможно ликвидирует хаос на рынке акций

[12:44:16]
Акции предприятий - это не валюта, это обязательства перед тем, кто их купил. Продаются эти акции, чтобы у компании появился оборотный или инвестиционный капитал. В период кризисов государства могут принимать на себя обязательства по гарантиям отдельных предприятий, чтобы их поддержать, чтобы рынок легче преодолел кризис. Интервенция государства в рынок акций позитивна, если государство скупает в период кризиса, когда акции падают, скупает их, чтобы поддержать рынок и дает деньги предприятиям. Когда они встанут на ноги с завершением кризиса, государство тоже получит выгоду - оно продаст эти акции по более высокой цене. В России своя специфика. Государство будет покупать сейчас акции предприятий, и это хорошо. Но вопрос в том, будет ли государство потом их продавать или будет усиливать свою роль в пакетах акций. Вот это для меня вопрос. С другой стороны, я был всегда противником той криминальной приватизации которая прошла в начале 90-х, и государство за фук раздало свои ценности, которые создавались несколькими поколениями, может быть, государству стоит такие пакеты акций, если есть возможность, покупать, а потом продать или сохранить и таким образом получать доходы по этим акциям. Что касается валюты, она определяется здоровьем всей экономической системы, государственными запасами, прежде всего позитивным внешним торговым балансом, ролью этой экономики в мире и так далее. Чем мощнее государство - тем более надежна его валюта.

прислал(а) Лапшин Андрей



А я верю Кудрину! Верю что от вложений в США мы получили прибыль, верю, что Россия легче всех преодолеет кризис! Что Вы про биржу!? Можно глянуть на это с другой точки зрения: самые динамичные изменения. Золотовалютный запас? Но его же все-равно еще много! Еще много. Пока. Можно Исландию, к примеру, поддержать, чтобы пыли побольше! Мы богатые, у нас спеси много! Мы не такие, как все, мы лучшие! Потому и живем лучше всех!

[12:47:39]
Страна получала сверхприбыль, когда цены на нефть были фантастическими - 147 долларов за баррель. Сегодня около 60. Громадная прибыль. Государство поступило дальнозорко, правильно, сохранив часть этих средств в фондах. Так делают многие ресурсоориентированные страны. Это нормально. Что касается помогать или не помогать Исландии - любая страна участвует в мировом экономическом процессе. Если Россия хочет стать региональным финансовым центром, то совсем неплохо усилить свое влияние. Исландия - маленькая страна, она переживает кризис. Некоторые российские компании напрямую или опосредованно имеют свои вклады в банковской системе Исландии, если она бы обрушилась, пострадали бы и российские компании. России нужно использовать свое влияние в мире, развивать, экономическое и политическое. В случае с Исландией это очень интересно. 3-5 млрд долларов - для Исландии немаленькая сумма. С ней Россия давно имеет связи. Под руководством академика Велихова действует в России международная премия глобальной энергии, в прошлом году премию за развитие водородной энергетики получил исландский ученый. Наше сотрудничество имеет большие технологические перспективы.

Желаю читателям 'АиФ' не поддаваться панике, это вредный советчик. Сходите в банк, поговорите, получите гарантии, посмотрите на сайтах Центрального банка, входит ли ваш банк в систему гарантирования ЦБ. И я желаю здоровья и счастья всем читателям 'АиФ'.

Журнал 'Итоги'
? 44 за 27 октября 2008 года

КЭШ - ТЕСТ

"Представление, что, кроме золотовалютных резервов ЦБ, у нас есть еще какая-то "копилка", в которой откладывались деньги на случай кризиса, - миф. Во время кризиса ликвидность создается из воздуха", - считает директор Института экономики РАН Руслан Гринберг

История, как известно, развивается по спирали, повторяясь, но не во всем. Поэтому, к счастью, есть большие шансы на то, что вновь актуальный сегодня лозунг "Экономика должна быть экономной" не сменится, как в прежние времена, лаконичным "Экономика должна быть". Но что все-таки идет на смену, какова повестка завтрашнего дня? О "новом капитализме", природе глобального кризиса и российских экономических перспективах в интервью "Итогам" рассказывает директор Института экономики РАН Руслан Гринберг.

- Руслан Семенович, про то, что миру капитала свойственны периодические катаклизмы, мы давно знаем из учебников. Но из тех же учебников мы твердо усвоили, что у России свой, особый путь развития. Скорректирует ли этот постулат нынешний глобальный кризис?

- Особый путь у нас был до прихода к власти Михаила Сергеевича Горбачева, но вот уже почти 20 лет мы являемся органической частью мировой экономики. Собственно, то, насколько тесно Россия связана с остальным миром, демонстрирует и нынешний кризис. Конечно, у нас есть свои особенности, но все разговоры о том, что мы можем вновь закрыться и пойти каким-то своим, принципиально иным путем, мне кажутся полнейшей чушью. Недаром в борьбе с кризисом мы предпринимаем точно такие же меры, как и другие государства - от Америки до Австралии.

- И как вы оцениваете эти чрезвычайные меры?

- В целом положительно. Вряд ли в этой ситуации можно придумать что-то другое.

- Правительство в лице его председателя полагает, что в отличие от многих других стран кризис не застал Россию врасплох, что власти хорошо подготовились к трудностям, создав необходимый запас прочности. Согласны с такой оценкой?

- Мы не хуже и не лучше других, везде одна и та же история: пока гром не грянул - никто не перекрестился. По-моему, никакого особого запаса прочности у нас нет. Если не считать, конечно, резервов ЦБ, позволяющих отбивать атаки на рубль. Но они были накоплены благодаря благоприятной внешней конъюнктуре, которая на глазах меняется. Фондовый рынок страны, обладающей запасом прочности, не "сдувается" в четыре раза за три месяца.

- А как же стабфонд? Можно вспомнить споры последних лет - тратить или копить на черный день. Выходит, консервативная стратегия все-таки себя оправдала.

- Я так не думаю. Есть одна интересная деталь, которая не всем, к сожалению, очевидна. Более или менее ясно, что такое валютные резервы ЦБ. А что такое стабфонд? Это как бы сумма накопленных профицитов бюджетов последних лет. Но обратите внимание: практически все страны борются с кризисом тем, что вбрасывают в экономику дополнительные деньги. Однако профицитом бюджета и стабфондом мало кто из них может похвастаться. Откуда же тогда берется ликвидность? Из воздуха. И у нас, кстати, тоже: наши власти создают впечатление, что берут деньги из резервных фондов, а на самом деле просто-напросто их печатают. После того как профицитные рубли были изъяты из нашей экономики, они перестали существовать. Все, этих денег больше нет в природе, их приходится делать заново.

- Но ведь в свое время стабфонд был переведен в валюту, которая вроде бы совсем не виртуальная.

- Да, валюта настоящая. Но это все те же золотовалютные резервы ЦБ, часть которых стала просто по-другому называться. Конечно, эти резервы - очень важный фактор стабильности. Но повторяю, представление, что, кроме них, у нас есть еще какая-то "копилка", в которой откладывались деньги на случай кризиса, - миф. Во время кризиса ликвидность создается из воздуха.

- То есть единственным смыслом стабфонда была борьба с инфляцией, стерилизация "лишних" рублей?

- Именно так. Правильнее было бы назвать его стерилизационным, но это куда менее благозвучно. Да и вообще нелепо. При чем тут "фонд"? Стерилизация - это уничтожение, а не накопление.

- Вы считаете, нужно было не уничтожать, а тратить?

- Смотря как тратить. Алексей Кудрин был и прав, и не прав, отгоняя от казны тех, кто требовал увеличения госрасходов. Конечно, если бы деньги были бездумно проедены, то единственное, что мы могли получить, - еще более высокая инфляция. Но ведь есть и другие способы расходования этих средств. Они могли пойти на модернизацию экономики, на различные инфраструктурные проекты - без государственных средств тут, как ни старайся, не обойтись. В конечном итоге это, кстати, решило бы и проблему инфляции. Потому что основная причина высокого роста цен в России вовсе не монетарная: дело не в том, что у нас слишком много денег, а в структуре экономики. Нормальная экономика - с мощной инфраструктурой, богатым товарным предложением, сильной конкуренцией - реагирует на рост покупательной способности увеличением производства. А российская - ростом цен. В итоге мы получили обе беды одновременно: с одной стороны, консервация примитивной структуры экономики, с другой - разгон инфляции. Собственно, это результат экономической политики всех последних 17 лет, показавшей сегодня свою несостоятельность. Все эти годы нашу власть волновала исключительно макроэкономическая стабилизация, но ведь главный ее элемент - как раз низкая инфляция. Имея 15-процентный рост цен, говорить о рубле как о резервной валюте, мне кажется, несерьезно.

- Так же как и о мировом финансовом центре в Москве?

- Как светлая мечта, это, наверное, имеет право на существование. Но есть куда более важная проблема - необходимость перестройки технологической основы нашей экономики. Вот от этого никуда не деться в любом случае: без производства, без реального сектора мы не выживем как держава. Кризис, кстати, может сыграть в каком-то смысле положительную роль - заставит пересмотреть прежние концепции. До недавнего времени у нас царило убеждение, что государство вообще ни во что не должно вмешиваться. Промышленная, структурная политика считались чем-то отсталым и заскорузлым. Мол, есть у нас конкурентные преимущества - нефть, газ, - и хватит. А с остальным рынок как-нибудь сам разберется, достаточно создать в стране благоприятный инвестиционный климат.

- Но ведь так и не создали.

- Да, с этим у нас тоже проблема. Но для меня очевидно, что один только инвестиционный климат, даже идеальный - с 2-3-процентной инфляцией, независимым судом и полным отсутствием коррупции, - не поможет преодолеть наше отставание. Наивно полагать, что высокотехнологичные производства, способные на равных конкурировать с импортом, появятся в России сами по себе, стихийным образом. Частный бизнес просто не будет этим заниматься - слишком велики затраты и риски. И, стало быть, без государственной поддержки тут не обойтись.

- Создание госкорпораций не решает эту проблему?

- Это, безусловно, шаг вперед. Хотя, я знаю, многие мои коллеги другого мнения на сей счет. Да, возникают жуткие риски ввиду отсутствия демократического контроля. Да, есть очень большие опасения по поводу того, как будут расходоваться "закачанные" туда деньги. Но с другой стороны, с гигантами могут конкурировать только гиганты. Есть хорошее высказывание Брехта: "Если вы боретесь, вы можете проиграть. Если вы не боретесь, вы уже проиграли". Я не вижу других шансов на то, например, чтобы наши авиастроители смогли войти в тройку ведущих мировых производителей гражданских самолетов. Однако, конечно, о решении проблемы говорить рано. По моим представлениям, руководители того же авиахолдинга должны четко сказать, какие цели перед собой ставят, сколько самолетов мирового уровня и в каком году будет выпущено. Но пока никто не говорит ничего конкретного, и это очень странно. Потому что тогда непонятно - зачем все это?

- То есть сделали, что называется, для галочки?

- Не думаю. Мне кажется, очень велика инерция неверия в собственные силы. И это грустно. Время не ждет, а это сейчас самый важный для нас ресурс. Еще, слава богу, живы конструкторы, инженеры, высококвалифицированные рабочие, но они, увы, пребывают в весьма почтенном возрасте. Пройдет еще лет 5-7, и произойдет уже тотальное разрушение советского научно-технического потенциала. И тогда все придется начинать с чистого листа.

- Некоторых ваших коллег больше тревожит, напротив, угроза рыночным свободам. По мнению главы Института экономического анализа Андрея Илларионова, под прикрытием кризиса идет "зачистка экономического сектора": создается экономика, контролируемая даже не государством, а узкой группой лиц. Как вам такая трактовка?

- Риск, что так получится, есть. К сожалению, очень часто общественный интерес у нас приватизируется чиновниками, преследующими свои частные интересы. Тем не менее нет никаких оснований считать, что нынешние антикризисные меры - продукт чьей-то злой воли. Во всем мире идут сегодня похожие процессы, везде усиливается роль государства. В Германии, например, ажиотажный спрос на Маркса: "Капитал" нарасхват, издателям пришлось даже печатать дополнительный тираж. Упоение "свободной" экономикой прошло, мир "наелся" радикального, безудержного либерализма.

- Что же идет на смену?

- Я называю это "новым капитализмом". В чем причина нынешнего кризиса? Корень бед - в несовпадении интересов собственников и менеджеров: менеджеры рискуют не своими деньгами, и поэтому готовы пуститься на любые, самые опасные авантюры. Чему способствует в свою очередь недостаток регулирования. Все дело в соотношении кнута и пряника, частной инициативы и надзора со стороны государства. Если вы делаете упор на кнут, то получаете Северную Корею. Если на пряник - нынешний финансовый кризис. Оптимума пока не знает никто. Человечество только пытается найти его - методом проб и ошибок. В начале прошлого века господствовала концепция, в которой государству отводилась роль ночного сторожа. Но все закончилось биржевой катастрофой 1929 года и Великой депрессией. Ответом на нее были три модели: командная советская, где упор был сделан на социальную справедливость; командная гитлеровская - с установкой на национальную сплоченность; англосаксонская, или кейнсианская, - без растаптывания частной инициативы, но с мощным государственным регулированием. Гитлеровская и советская модели показали свою нежизнеспособность. Кейнсианская оказалась весьма эффективной, но и она к 70-м годам исчерпала себя: западный мир погрузился в череду кризисов. Поэтому возникла другая установка - "назад к Адаму Смиту, долой государственные интервенции и регламентации". "Апостолами" этого направления стали такие экономисты, как Фридман и фон Хайек, а политическими выразителями - Рейган, Тэтчер и Коль. Нам, считаю, сильно не повезло, что мировая мода на дерегулирование совпала с нашей перестройкой. Советская система хозяйствования была во многом иррациональной. Но после того как она рухнула, вместо того чтобы начать выпускать хорошие товары, мы вообще почти перестали производить готовые изделия в промышленных масштабах. "Невидимая рука рынка" позакрывала все, что не относилось к быстрому барышу и "экономике трубы". Сейчас в мире другая тенденция...

- Позитивная?

- Трудно пока сказать. Очевидно, что без мощной и систематической государственной активности теперь уже не обойтись. Но у "нового капитализма" будут свои проблемы, и, возможно, не менее серьезные, чем у "старого". Мир может удариться в другую крайность - гипертрофированное, ненормальное обобществление. Для России такая опасность особенно велика, поскольку мы исторически подвержены крайностям. У нас либо справедливость без свободы, либо свобода без справедливости. И то, и другое одинаково катастрофично.

- Приведет ли "новый капитализм" к наднациональному экономическому регулированию?

- Это особая тема. Да, мир сегодня жаждет мирового правительства. Но, к сожалению - или, может быть, к счастью, - в обозримом будущем он не получит такое правительство: все хотят, чтобы регулировали других, но никто не хочет, чтобы регулировали его. Для этого нужен, очевидно, совершенно иной уровень сознания. Вот и с международной валютной системой пока ничего не получается. Многие предсказывают, что доллар вот-вот рухнет, евро тоже скоро конец и поэтому, мол, надо срочно заводить новую мировую резервную валюту. Я даже придумал название - евроруань. Но это, разумеется, шутка, нелепость. С мировыми валютами, в том числе с доминированием доллара, еще долго все будет оставаться по-прежнему.

-От общемировых проблем вернемся к нашим. Из кризиса 1998-го мы выходили путем широкой политической дискуссии. Сегодня же антикризисные меры принимаются в закрытом режиме, что, по мнению многих экспертов, повышает риск принятия ошибочных решений. Разделяете эти опасения?

- Это самый тяжелый вопрос. С одной стороны, когда возникает финансовая катастрофа, нужно действовать быстро и решительно, и в этом смысле авторитарная модель управления имеет определенные преимущества. Демократия, как кто-то остроумно сказал, это бег улитки. Но решения, которые принимаются на демократической основе, заведомо более качественны. Возьмите тот же план Полсона. Как он обсуждался в Конгрессе, сколько поправок в него было внесено! Когда нет политической состязательности, решения могут быть самыми разными, иногда даже идеальными. Но вероятность ошибки, конечно, существенно возрастает.

- Насколько далеко может зайти кризис? Официальный прогноз темпов роста ВВП в России на будущий год - 5,5 процента, но некоторые предсказывают спад...

- Спада, думаю, не будет, 5,5 процента роста вполне реальны. Многое, конечно, зависит от мировых цен на нефть. Однако я отношусь к тем экспертам, которые считают, что ниже нынешнего уровня они вряд ли упадут. Скорее, даже вырастут. Спасибо ОПЕК, снижающей квоты, а также китайцам и индусам, которые пересаживаются с велосипедов на автомобили. Но вообще-то это крайне неприлично - так зависеть от цены на нефть. Важен не только экономический рост, но и его качество. Пусть даже будет ноль процентов, но если мы увидим что-то похожее на реструктуризацию экономики, это будет намного лучше, чем пять с половиной и никаких сдвигов. Рост без развития только ухудшает ситуацию, загоняя Россию в технологическое захолустье.

Андрей КАМАКИН

Комсомольская правда
24.10.2008

Директор Института экономики РАН, профессор Московской школы экономики МГУ им. Ломоносова Руслан ГРИНБЕРГ: 'Кризис - не столько зло, сколько очищение'

Осталось, чтобы в это поверили рынки капитала

Революция управляющих

- Руслан Семенович, в 1991-м нам приходилось пояса затягивать по понятной причине: развал страны, переход к рыночной экономике. Перешли, зажили, а тут 1998 год. Потом был еще 2004-й с его малым банковским кризисом. И вот 2008-й - снова кризис, теперь уже глобальный. Уж не специально кто-то эту спираль закручивает, чтобы народ жирком не обрастал?

- Ну что вы, специально кризисы никто не устраивает. Другое дело, что теперь мы очень открытая страна и представляем собой часть мировой экономики, а с нею действительно не все гладко.

- Но ведь кризис не вдруг разразился. Специалисты видели, какой у США огромный госдолг, как надувается там финансовый пузырь. А Россия в это время в американские облигации свои резервы вкладывала...

- Понимаете, в экономике все несколько сложнее, чем, например, в физике. Там мы знаем, что в принципе вода кипит при 100 градусах. А при каком объеме внутреннего и внешнего долга создастся кризисная ситуация в экономике - знать невозможно. Можно предполагать, что накапливаются проблемы и противоречия и когда-то пузырь должен лопнуть. Но когда точно это произойдет, не знает никто.

Помню, еще в школе учитель географии нам говорил, что скоро Америке придет конец. Тогда, почти 50 лет назад, государственный долг США составлял, насколько я помню, 300 - 400 млрд. долл. И считалось, что, если он достигнет 1 триллиона, Америку ждет кризис. За прошедшее время долг увеличился больше, чем в 20 раз, но ничего страшного не происходило. Поэтому нельзя винить в недальновидности финансовые власти - ни наши, ни европейские, ни США, хотя и они, конечно же, небезгрешны. Как бы то ни было, кризис в США, который стал спусковым крючком для финансовых неурядиц во всем мире, это, в сущности, проявление долго накапливавшихся противоречий.

- И в чем же они?

- Самое серьезное - в том, что поведение и мотивация менеджеров очень сильно отличаются от мотивации и поведения собственников.

- Но ведь менеджеров, управляющих нанимают как раз собственники?

- В 50-е была опубликована книга американского экономиста Адольфа Берли, в которой он писал о так называемой 'революции управляющих' и обратил внимание на одну очень важную вещь: когда вы владеете большим предприятием, 'Даймлер', например, или 'Крайслер', то вам уже трудно уследить, как реализуются интересы собственника.

Представьте, что вы владелец банка. Вы же не станете давать свои деньги в кредит любому человеку с улицы, вы тысячу раз его прежде проверите, потому что это ваши кровные деньги, и не только его кредитную историю, но и его связи, биографию и прочее.

- А наемные менеджеры?

- Перед менеджером стоит в основном техническая задача - обеспечить прибыльность фирмы. Вот они и обеспечивают, это мотив их действий. Им необязательно опасаться за собственность, за репутацию, авторитет фирмы, ее будущее. И они направо и налево раздают кредиты, обеспечивают хорошие балансы.

В общем, как устранить этот конфликт интересов собственника и менеджера - так и остается нерешенной задачей. Это первое.

- А вторая причина?

- А вторая сводится к тому, что в результате длительной эволюции капитализма получилось так, что финансовая сфера начинает жить собственной жизнью, все больше отрываясь от производства, от реального сектора экономики, из которого деньги, собственно, и берутся. Просто они иногда на некоторое время становятся 'лишними' и попадают в банковскую систему и на фондовый рынок. Скажем, у меня в данный момент эти деньги лишние, не надо платить ни поставщикам, ни рабочим, а кто-то строит завод, ему эти деньги нужны. Эти деньги работают уже в банке и кажутся не зависящими от производителя. Все очень логично работает.

Триллионы долларов обслуживают сами себя

- Отчего же тогда бывают кризисы?

- Потому что в какой-то момент отрыв финансов от реального сектора становится недопустимым. Ведь по разным оценкам, в современном мире только 2 или 3 процента всех финансовых операций связано с материальным производством. Остальные деньги, десятки триллионов долларов, обслуживают сами себя. В США, к примеру, реальный сектор экономики, который действительно что-то производит, это 15 - 18 процентов экономики. А остальное - сфера услуг, в том числе банковская система, страхование и так далее - все, что сейчас лихорадит.

И, пожалуй, третью причину можно добавить - это цикличность развития. В США последние 15 лет шел непрерывный рост благосостояния. В годы пребывания у власти Клинтона было 120 месяцев подряд экономического подъема. А когда пришел Буш, то он, вероятно, подумал: а почему не 140, 150 или 200 месяцев? То есть, когда какое-то позитивное явление длится долго, кажется, что оно не закончится никогда. И дело не в Клинтоне или Буше, это психология людей. Когда наблюдается мощная хозяйственная активность, а финансовые спекуляции направлены только в сторону повышения, люди все больше начинают играть на бирже.

- Рассуждают по принципу: соседи уже заработали, а я как дурачок сижу?

- Конечно. Все больше людей покупают ценные бумаги или не очень-то и ценные. Тут уже теряется представление - что за акции покупаются и что на самом деле за ними стоит. Продаются ценные бумаги, финансовые институты обещают по ним прибыль. Половина американцев прямо на своем рабочем месте следят за тем, как их акции растут в цене. Но ведь не может быть реального обогащения только за счет движения цен на бумаги - деньги создает реальное производство.

- Получается, как в казино или в финансовой пирамиде?

- Скорее все это можно сравнить с мыльным пузырем. В людях начинает говорить стадное чувство. Сейчас, когда пузырь лопнул, это чувство работает в минус: финансовые власти во всем мире столько обещаний дали не допустить кризиса, оказать поддержку банкам, а рынки все равно не верят, игроки выводят капиталы, избавляются от не обеспеченных ничем бумажек.

- Когда же рынок нащупает дно?

- А это зависит от того, насколько материальный сектор оторвался от финансового. Поэтому кризис - это не зло, а скорее, катарсис, очищение. Может быть, лучше даже, что он сейчас случился, а не через год или два. Чем раньше происходит 'схлопывание', тем кризис слабее.

Два варианта событий

- Как, по вашему мнению, будут дальше развиваться события?

- Есть два сценария. Первый - позитивный, если произойдет относительно быстрая стабилизация. То есть инвесторы, игроки на рынках должны поверить в правильность действий и мер, которые власти разных стран сейчас предпринимают. При этом следует иметь в виду, что многие банки и финансовые компании обанкротятся.

- Это и России касается?

- Несомненно. Думаю, для нас это даже полезно было бы. Большинство граждан при этом не пострадают, ведь их вклады в размере до 700 тысяч рублей после 1 октября 2008 года полностью застрахованы. Зато некоторые банки сменят владельцев, другие станут частями более устойчивых и крупных банков. Ведь сейчас едва ли не половина наших кредитных организаций, по сути, не являются таковыми.

Что касается занятости - в первую очередь работу могут потерять банковские клерки, финансовые аналитики, которых теперь ругают почем зря. Но это может быть и к лучшему, потому что они из финансового сектора могут пойти, например, в науку или реальный сектор, который в случае относительно быстрого преодоления кредитного паралича финансовый кризис сильно не затронет. В общем, это позитивный сценарий.

- А в случае негативного сценария?

- При негативном - рынки и инвесторы не поверят ни в какие спасательные операции. И это приведет к всеобщей мировой рецессии, тут уже и России может не поздоровиться. Если произойдет глобальный спад производства, то вместе с ним снизится потребление сырья и энергоносителей. И никакая ОПЕК не сможет удержать высокие цены на нефть. И вот тогда России уже будет не до создания мирового финансового центра и не до критики США. Ведь Штаты, как их ни ругают, продают мощные технологические системы, машины, самолеты, которые в цене не падают. Их разве что покупать меньше станут. А нефть может заметно подешеветь, в таком случае нам надо будет рубль поддерживать, тратить золотовалютные резервы. Я думаю, что тогда резко сократится импорт, без которого мы прожить не можем. Это плохой сценарий. Все надеются, что он не сбудется, но и такой вариант нельзя сбрасывать со счетов.

Упущенные возможности

- Получается, что последние годы, когда на страну лился дождь нефтедолларов, мы для перестройки своей экономики не использовали?

- В последние несколько лет власти правильно заговорили о производстве, об инновациях, но дальше риторики дело не пошло. Мы не смогли выработать систему, скоординировать внешнеторговую, кредитную, структурную политики для того, чтобы участвовать в мировой экономической гонке в качестве субъектов, а не объектов этого процесса.

- Сейчас, в разгар кризиса, правительство предлагает существенно поднять единый социальный налог. Стоит ли в этой непростой ситуации увеличивать налоги на бизнес?

- Правительство заговорило о повышении налоговой ставки, как мне кажется, из-за перестраховки: вдруг цены на нефть резко упадут. А насчет нагрузки на бизнес - к этому вопросу надо очень осторожно подходить. Бизнес у нас разный - у нефтяников и газовиков очень хорошая прибыль, они купаются в деньгах, поэтому, если мировая конъюнктура не изменится, они и более высокую налоговую нагрузку вполне осилят. А вот, к примеру, легкая промышленность, сельское хозяйство - этим отраслям придется тяжело. Поэтому налоги для разных предприятий и отраслей экономики должны быть строго дифференцированными.

- Некоторые аналитики говорят, что нынешний кризис стал неким наказанием за нашу экономическую политику последних лет. Когда на фондовом рынке и на рынке недвижимости надувались пузыри, топ-менеджеры миллионные бонусы получали, набирали за границей кредитов, иномарок накупили. А производство как нормально не работало, так и не работает.

- Потому и не работает, что нужно наладить оптимальный механизм регулирования экономики: добиться методом проб и ошибок правильного сочетания частных инициатив и государственной активности. Кризисы и в США, и у нас произошли оттого, что и американцы, и мы, каждый по-своему, но пренебрегали проблемой экономического регулирования, участием государства в экономическом процессе. Если бы американцы два года назад обратили внимание на то, что у них ипотекой злоупотребляют, что дают кредиты, да еще и необеспеченные, в 5 раз больше, чем давали до тех пор, то и кризиса, наверное, не было бы.

Похожая ситуация и у нас сложилась - мы ввели либеральную модель экономики без соответствующих институтов и в результате получили пузыри на рынках, бесконтрольное кредитование наших компаний на Западе, и это сейчас заставляет правительство принимать чрезвычайные меры.

А бюрократия - против

- Кстати, эти меры, накачивание ликвидности банков - это единственное, что сейчас можно предпринять?

- Думаю, что других сиюминутных, 'пожарных' инструментов просто не существует. Другое дело, что три триллиона, которые выдало правительство отечественной банковской системе, пока еще по назначению не дошли.

- Почему?

- Потому что бюрократия у нас большая. Если бы вам лично дали триллион и никто не знал об этом, то вы потихоньку разобрались бы, как его распределить. А когда все знают о выделении средств и все хотят денег, какой будет ваша реакция?

- Наверное, под сукно положить.

- Правильно. Под сукно, и никому не давать. Иначе начнешь раздавать, а потом проверки: Счетная палата, прокуратура. Поэтому естественная бюрократическая реакция тех, кому деньги достались для распределения, попридержать их.

- С началом кризиса мы как-то совсем позабыли об инфляции. Что с нею-то будет?

- Конечно, политика накачивания ликвидности полностью противоречит той, что проводилась раньше, когда Минфин, боясь инфляции, изымал все излишки финансовых средств. Теперь деньги попадут в потребительский сектор и вызовут инфляцию. Но о ней сейчас думают в последнюю очередь. Накачиваются ликвидностью банки, лишь бы восстановить доверие рынков. Ведь кризис парализовал кредитование. Не потому, что денег нет, а потому, что никто не хочет никому давать денег взаймы - не уверены, что их вернут.

- А без кредитов экономика остановится?

- Поначалу казалось, что людей, у которых нет акций, кризис не коснется, но, к сожалению, это не так. Финансовый кризис парализует кредитные операции, а кредиты - это стимулятор роста реального сектора экономики. И это касается всех.

- Некоторые автозаводы решили приостановить производство, строители пишут слезные письма с призывами о помощи. Значит, кризис вплотную подобрался к производителям, к реальному сектору?

- Подобные процессы связаны с кредитным кризисом. Понятно, почему финансовые неурядицы в первую очередь коснулись строительства. У нас недвижимость превратилась в инструмент инвестиций. Вкладывать деньги в дома и квартиры было очень выгодно. А теперь, поскольку и предприятиям, и гражданам кредит получить практически невозможно, отрасль может забуксовать. Помимо строительства, может пострадать и торговля, потому что люди станут покупать меньше товаров.

- Что-то пока незаметно, чтобы люди от покупок отказывались.

- Возможно, это станет заметно позже. В период смуты и неопределенности люди меньше тратят денег на развлечения, рестораны, покупку одежды, автомобилей.

ВОПРОС НА ЗАСЫПКУ
В чем хранить сбережения

- Руслан Семенович, но ведь у людей есть еще и сбережения. Как с ними быть?

- Думаю, самый лучший вариант сейчас - это участие в инвестиционном проекте.

- В каком? Малый бизнес?

- Малый или средний - не важно. Если инвестиционные проекты вас не привлекают, нет опыта такого инвестирования, то надо держать деньги в крупном банке, пользующемся господдержкой, какую бы политику он ни проводил. Ведь власти всегда помогают сильным и крупным. Я бы лишние деньги так сейчас поделил. 40 - 45 процентов вложил в доллары, а оставшуюся часть в евро и рубли.

- А может быть, в английские фунты, швейцарские франки, японские иены?

- Это тоже можно рассматривать как вариант. Сейчас, правда, многие обратились к золоту - всегда в период смуты есть недоверие к бумажным деньгам и большой спрос на драгоценные металлы. Но после кризиса они будут стремительно дешеветь.

- А доллар дешеветь не будет? Сейчас слухи ходят, будто Штаты могут вообще от него отказаться, заменив новой валютой.

- Я даже название придумал валюты, о которой мы все мечтаем. Это если бы объединились Европа, Россия и Китай и ввели бы свою валюту под названием евроруань. Но, конечно же, это немыслимо.

А потому надо перестать злорадствовать по поводу скорого конца доллара. Судя по всему, он еще долго будет господствовать, и мы ничего не можем поделать с тем, что когда-то после второй мировой войны эта национальная валюта стала мировой (резервной) и обслуживает мировую торговлю и мировое движение капиталов. В послевоенный период, когда просто не на что было опереться, доллар пустил такие корни, что поди их сейчас вытащи. За долларом стоит мощная, хотя и сотрясаемая кризисами экономика.

- То есть доллар будет расти?

- Будет. По отношению к евро он может подняться до 1,28 - 1,30.

- Руслан Семенович, а вы сами деньги в какой валюте храните? Что у вас сейчас в портмоне?

- Наличных практически не держу. Есть платежная карта крупного банка, ею в основном и пользуюсь - и в России, и за границей.

И вам советую сбережения в банке держать. В крупном банке. Не только в государственном, можно и в частном, но обязательно в крупном. В кризисные времена надо быть большим, чтобы тебе помогли.

Валерий БУТАЕВ

Еженедельная общенациональная газета 'Россия'
НОМЕР 24 (16.10.2008)

Время дилетантов прошло

'Выходы из кризиса есть, но они не будут бесплатными для страны', - считает вице-президент РАН, директор Московской школы экономики МГУ им. М. В. Ломоносова, академик Александр Некипелов.

'Выходы из кризиса есть, но они не будут бесплатными для страны', - считает вице-президент РАН, директор Московской школы экономики МГУ им. М. В. Ломоносова, академик Александр Некипелов.

- Александр Дмитриевич, оценки российского кризиса самые противоречивые: кто-то считает, что мы падем ниже других стран, кто-то уверен, что отделаемся легким испугом. А вы как думаете?

- Я согласен с тем, что мы находимся в относительно лучшем положении, чем США и Западная Европа. Наши банки, к счастью, не торговали серьезно ценными бумагами, основанными на ипотеке. У нас ситуация лучше и в том отношении, что экономика по-прежнему быстро развивается, темпы роста 7,5-8% ВВП очень высокие. К тому же правительство стало очень энергично действовать в августе-сентябре, когда события на нашем финансовом рынке начали приобретать неприятный характер.

Хорошо, что в это время мы не увлеклись абстрактными идеологическими дискуссиями, как произошло на Западе. Если возникает опасность для системных элементов экономики, надо решать, как выйти из острой фазы кризиса, а не заниматься идеологическими дискуссиями. Тем более что в мире есть масса примеров, когда правительство капиталистических стран при кризисе в банковской сфере национализировало ее, приводило в порядок, а потом приватизировало. Так поступили диктаторы в Чили, и никому в голову не приходило обвинять их в том, что они возвращают страну к социализму. Наоборот, везде подчеркивалось, насколько эффективно там решили эту проблему.

Ушла, к счастью, на второй план дискуссия о том, к какому росту инфляции приведут антикризисные меры. Важно, что была осознана несопоставимость этих вопросов - обеспечение нормального функционирования финансовой системы и повышение инфляции на один-два процентных пункта в связи с принимаемыми мерами. Это очень позитивный знак.

Да, отдельные реакции правительства на кризис были неоптимальными. Но я не вижу в этом ничего страшного. Лучше сделать ошибочные шаги в правильном направлении, чем правильные - в ошибочном. Когда вы понимаете общую проблему, то даже если сначала делаете не самый лучший шаг, все равно выигрываете время и в дальнейшем корректируете свои действия. Что же было неоптимально?

Данные Центробанка показывают, что с начала августа по 19 сентября наши валютные резервы уменьшились на 36 млрд долларов. Центробанк, как я понимаю, совершал интервенции на валютном рынке, чтобы не допустить быстрого падения курса рубля, который поначалу даже возрастал. Тот факт, что ЦБ совершал интервенции, означает, что фактически мы истратили часть своих валютных резервов на субсидирование вывода капитала из страны.

Может возникнуть вопрос: зачем ЦБ продавал доллары в это время? На самом деле ситуация не такая простая. Наша главная проблема - это большая задолженность российских компаний и банков иностранным кредиторам. Она составляет сегодня около 450 млрд долларов. Корпорации активно занимали под новые проекты, банки - потому что было выгодно: на Западе низкие процентные ставки, у нас - высокие, и все это на фоне укрепляющегося рубля. Получался выигрыш с двух сторон - на разнице процентных ставок и на падающем долларе и укрепляющемся рубле.

Но тут ситуация изменилась. Рефинансирование на Западе заметно осложнилось и стало значительно дороже, а курс рубля, если дать ему падать, резко бы повысил стоимость нашей национальной валюты в обслуживании кредитов.

Я полагаю, что Центробанк и правительство, опасаясь, что падение курса рубля нанесет сильный удар по нашим банкам и крупным корпорациям, пошли на такой вариант.

Конечно, жалко заплатить 36 млрд долларов просто за кризис и ни за что больше. За этими деньгами стоит огромное количество нефти и газа, вывезенное из страны. Но сейчас правительство гарантировало всем без исключения банкам рефинансирование их валютных кредитов. Когда с этой стороны убирается опасность, можно спокойно позволить курсу 'плавать' и не субсидировать вывод капитала из страны. Так что произошла нормальная корректировка подходов. Разумеется, и в этом случае валютные резервы уменьшатся. Зато сохранится долг банков по отношению к государству, который должен был погашен.

- Впечатляют размеры падения нашего фондового рынка. Сумеет ли он восстановиться в обозримом будущем?

- Само по себе это обрушение оказывает небольшое влияние на нашу экономику, потому что российский фондовый рынок относительно невелик, хотя и рос в последние годы. Значительную долю на нем составляют спекулятивные сделки, доля акций, которые реально обращаются на рынке, невелика. Понятно, что если акции 'Газпрома' или Роснефти упали, это никак не сказывается на текущей деятельности данных корпораций, разве что только на благосостоянии тех, кто эти акции держит. Другое дело, если акции компаний использовались в качестве залога, а он обесценился и кредитор требует пополнения залога - такую ситуацию мы сейчас наблюдаем.

Мне кажется правильным для государства открыто совершать интервенции на фондовом рынке, точно так же, как Центробанк делает на валютном рынке. Предпосылки для них создаются. Уже объявлено, что для этой цели зарезервированы 75 млрд долларов. Нужно всячески раскрывать информацию на этот счет - она станет серьезным сигналом для спекулянтов о том, что играть с государством будет сложно, учитывая его финансовые возможности. И опять-таки произойдет обмен валютных резервов на активы, стоимость которых явно возрастет. Даже с чисто фискальной стороны государство здесь не рискует проиграть. С моей точки зрения, это естественная и разумная мера.

- Министр финансов заявляет о том, что у федерального бюджета начнутся проблемы, когда мировая цена нефти упадет ниже 70 долларов за баррель. Однако эксперты прогнозируют ее падение до 45-50 долларов. Значит, нас ждет бюджетный дефицит?

- Знаете, 45-50 долларов за баррель нефти - достаточно серьезная цена. Никаких угроз для эффективности бизнеса она не создает. Что касается бюджета, то дело в том, что большая часть доходов от продажи нефти загонялась для стерилизации в Стабфонд. Очень незначительная часть этих средств имела отношение к бюджетным расходам. У нас в 2007 году профицит бюджета составил более 6% ВВП. Это гигантская цифра.

В чем проявлялся рост цен на энергоносители и сырье? В том, что у нас росли золотовалютные резервы. Я, кстати, никогда не поддерживал тех, кто говорил, что надо рубли из Стабфонда активнее тратить на инвестиции в экономику. Мне казалось очень странным, что одной рукой мы их изъяли из экономики, чтобы не было инфляции, а другой - хотим туда вбросить.

Представляет ли угрозу для российской экономики то, что происходит сегодня? Угроза есть, и степень ее опасности зависит от того, удастся ли достаточно быстро привести в рабочее состояние кредитную систему. Если нет, разумеется, неизбежно произойдет заметное снижение темпов роста. Я думаю, что есть возможности привести в нормальное состояние нашу кредитную систему. Но уже ясно, что выход из этого кризиса не бесплатный для страны.

Про 36 млрд долларов мы уже говорили. Однако мы должны шире взглянуть на проблему. Когда в начале 2000-х годов у нас в стране шла дискуссия о либерализации валютного режима и движения валютного капитала, одна группа экономистов выступала за скорейшую либерализацию, чтобы интегрировать Россию в мировую экономику. Другая группа, я к ней относился, говорила, что не надо с этим спешить. У нас есть внутренняя конвертируемость рубля, она решает все проблемы, связанные с внешнеторговыми связями наших организаций. А при свободном движении капитала мы резко повышаем риски, с которыми при неблагоприятных обстоятельствах российская экономика может столкнуться, тем более что наши финансовые институты все-таки не являются совершенными. И вот столкновение произошло. Правда, и в экономиках с более или менее совершенными институтами, как мы видим, тоже происходят такие неприятности.

Я не призываю затевать спор, кто был прав или не прав. Дело в другом. Сейчас все страны стараются думать о будущем. Что будет с общей финансовой системой? Что будет с системами национального регулирования? И я, честно говоря, не вижу ничего плохого, если будут рассмотрены возможности использования разного рода механизмов, цель которых - ограничить влияние спекулятивного капитала на экономику страны.

Сейчас на собственной шкуре мы ощущаем, какими опасными могут быть эти потоки спекулятивного капитала из страны. Но, кстати, и его массированные потоки в страну тоже бывают опасными, потому что они ведут к резкому укреплению валюты и к целому шлейфу связанных с этим проблем.

С моей точки зрения, надо очень серьезно сейчас задуматься и уже готовиться к внедрению мер, которые не исключили бы сотрудничество в области движения капитала между странами, но максимально обезвредили эту спекулятивную составляющую.

- Если глобальный кризис действительно перекроит финансовую карту мира, есть ли у нас шанс создать на территории страны новый мировой финансовый центр?

- Это очень серьезный вопрос, и у меня пока нет четкого ответа. Я понимаю, что ничего плохого в появлении подобного центра не было бы, развитие ситуации ведет к тому, что создаются предпосылки к более тесной интеграции в финансовой сфере стран СНГ. Хотя успех этого мероприятия будет зависеть от того, удастся ли договориться с участниками процесса. То, что такая задача ставится в принципе и идет ее проработка, нормально. Но вот бойцовский характер ее обсуждения меня смущает. Как бы это стремление не превратилось в какую-то нелепую компанию, когда даже если не будет получаться, мы все равно создадим мировой финансовый центр. Я вижу в этом риски.

Возникают серьезные проблемы с перспективной ролью доллара в международных расчетах. В США крупнейшая экономика, и после кризиса она останется крупнейшей. С другой стороны, авторитету США нанесен огромный удар. Однако ясно, что просто так изменить систему невозможно, потому что такие страны, как Япония, Китай, Великобритания и Россия, имеют достаточно большие резервы в долларах и меньше всего заинтересованы в том, чтобы они обесценились. Существует очень сложный клубок интересов, поэтому процесс будет идти мучительно и в неявном виде. По сути речь идет о том, чтобы в течение длительного периода времени эти резервные требования были возвращены в США в обмен на товары, причем возвращены таким способом, чтобы не вызвать там всплеск инфляции и соответственно повышения долларовых цен.

Беседу вела
Галина ПОЛОЖЕВЕЦ

Новая Газета
Цветной выпуск от 03.10.2008 ?38

Покупайте доллары, вкладывайте в банки
Прогнозы и советы экспертов на ближайшее экономическое будущее

Мировой финансовый кризис сравнивают с цунами. Где-то в Америке рушатся финансовые империи, разоряются банки, а для нашего телезрителя в Москве или Ульяновске это, как 'новости с Марса', ему кажется, что мировой кризис его не коснется. Так ли это на самом деле? Проблемы и перспективы отечественной экономики обсуждают в 'Свободном пространстве' сотрудники Российской академии наук (РАН).

Академик, директор Института экономики РАН Руслан Гринберг:

'Инфляция в России будет расти. Рост банковских ставок по вкладам тоже будет расти, но все же отставать от роста цен на товары'.

- Сразу скажу, что нынешний кризис принципиально отличается от дефолта 1998 года. Тогда произошло банкротство крупнейших банков страны. Многие граждане потеряли свои вклады. Сегодня такого нет. Дело в том, что в России фондовый рынок не очень большой. Падение акций отечественных компаний затронуло малый процент населения, так как большинство россиян ценными бумагами не владеют. Они с удивлением слушают драматические новости о финансовых фондовых катастрофах.

Наших граждан больше волнуют две вещи: рост цен и сохранность их банковских вкладов. Российское руководство пусть с опозданием, но все же поддержало отечественные банки, так что никаких проблем с деньгами россиян, хранящимися в банках, не будет. Инфляция в России будет расти. Рост банковских ставок по вкладам тоже будет расти, но все же отставать от роста цен на товары.

Обвального снижения курса рубля по отношению к доллару не произойдет. В ходе мирового финансового кризиса предпринимались спекулятивные атаки на рубль, но все они были с успехом отбиты. Золотовалютные резервы России очень велики, и Центральный банк в состоянии защитить валюту страны. Курс рубля может потихоньку снижаться, но этот процесс не будет носить лавинообразного характера.

Проблемой для наших граждан является внутреннее обесценение денег. Речь может зайти об индексации доходов населения. Народ пока молчит, но это только обостряет проблему. Инфляция установится на уровне 15-17%, может приблизиться к 20%. Это серьезные показатели. Они связаны с монополистическим сговором на внутреннем рынке, отсутствием конкуренции, узостью товарного предложения. Инфляция в России в 5-6 раз выше, чем в странах Запада. Кредит крупным банкам в 1,5 триллиона рублей, выданный государством для поддержания ликвидности, создает серьезный инфляционный риск.

Мировой кризис нанес удар по ипотеке в России. Число россиян, пользующихся кредитами на жилье, сократится, так как вырастут проценты. Вырастут и цены на недвижимость по стране. Не будет падения. Низкодоходные группы населения уйдут с рынка жилья. Высокодоходные группы в условиях финансовой нестабильности будут тратить сверхприбыль на приобретение недвижимости.

Я бы посоветовал держать сбережения на валютных счетах в крупных российских банках. Потому что финансовых монстров государство в случае кризиса будет спасать в первую очередь. Да и вклады будут защищены, так как в РФ уже действует мощная система страхования вкладов. Сегодня страхуются вложения до 300 тысяч рублей. Государственная дума хочет поднять этот уровень до 700 тысяч рублей.

Но нужно диверсифицировать валюты: большая часть вклада в долларах (потому что он сегодня дешевый), на втором месте - евро, на третьем - рубль. Гегемония доллара в системе мировых валют всерьез и надолго. Да, мировой финансовый кризис будет месяцев 16 еще продолжаться, но в итоге будет преодолен, и доллар продолжит лидировать и по отношению к евро, и по отношению к рублю.

Деньги граждан РФ на валютных счетах банков будут обесцениваться на 1-3% в год. Если оставлять деньги 'в чулках', они обесценятся на 15%.

- Около 80% лекарств, трети продовольственных товаров, многое другое поступает в Россию из-за рубежа. В связи с мировым финансовым кризисом возможен резкий скачок цен на эти товары:

- Такое повышение уже произошло почти год назад. Сегодня ничто не указывает на второй скачок цен.

- Профицит российского бюджета определяется высокими ценами на нефть. Могут ли они серьезно понизиться в результате финансового кризиса?

- Новый уровень цен на нефть будет стабильно высоким. Ничто в будущем не указывает на то, что серьезный перекос между спросом и предложением на нефтяном рынке мира будет меняться в сторону предложения. Возможны всякие спекулятивные взлеты и падения, но в целом цена будет колебаться у отметки 100 долларов за баррель.

Вице-президент РАН, директор Московской школы экономики МГУ, академик Александр Некипелов:

'Нам всем будет обидно, если полтриллиона долларов, за которыми стоит экспорт природных богатств России, уйдут в топку кризиса'.

- Международный финансовый кризис приобретает очень серьезные масштабы. Он оказывает серьезное влияние и на российскую экономику. Обострилась уже существовавшая проблема ликвидности в нашей банковской сфере. Мировой кризис повлиял через отток капитала из РФ на состояние фондового рынка. Многие иностранные инвесторы изымали капитал из нашей страны по той причине, что необходимо было выполнять свои долговые финансовые обязательства на Западе. Но в определенной мере сказались и события в Южной Осетии и Грузии. Как бы там ни было, отток капитала с фондового рынка России принял серьезные масштабы и привел к его крушению. Капитализация рынка упала в два раза. Это пока не оказывает существенного воздействия на реальный сектор российской экономики, но так бесконечно продолжаться не может. Относиться безразлично к тому, что происходит в мировой финансовой сфере, нельзя.

Крупные финансовые вливания, которые были произведены Центральным банком, являются на данный момент достаточными. Меры были приняты энергичные и правильные. В то же время, мне кажется, было бы правильным открыто осуществлять государственные интервенции на фондовом рынке России. Речь идет прежде всего о поддержке уровня курса акций крупнейших российских компаний. Цель - не допустить скупки по низкой цене эффективных предприятий. Эти меры будут противодействовать снижению котировок, помогут их подъему.

- Вы были сторонником вкладывания избыточных валютных резервов, полученных от сверхприбыли при продаже нефти, в модернизацию нашей экономики, а не в ипотечные фонды США. Сегодня ваша позиция не изменилась?

- Мы все заинтересованы в том, чтобы огромные валютные резервы, которые накоплены в нашей стране, применялись не только для погашения последствий мирового финансового кризиса, хотя это тоже необходимо делать. Нам всем будет обидно, если полтриллиона долларов, за которыми стоит экспорт природных богатств России, уйдут в топку кризиса. Я считал и считаю, что необходимо избыточные валютные резервы направлять на модернизацию экономики. Слишком большая экзотика держать полтриллиона долларов в ценных бумагах с низкой доходностью.

Руководитель Центра финансово-банковских исследований Института экономики РАН, профессор, доктор наук Вячеслав Сенчагов:

'Будет дополнительный рост цен прежде всего на продовольственные товары'.

- В ходе мирового кризиса будет расти инфляция. В США она вырастет с 3% до 5%. В России - до 20%.

Наша страна не смогла уберечься от кризиса. Несмотря на заверения госчиновников о наличии 'подушки безопасности'. Дело в том, что за годы реформ Россия стала частью мирового рынка. Осуществление модернизации нашей экономики тоже становится проблемой, так как оборудование и технологии после финансового кризиса повысятся в цене. Залоги по кредитам, а это ценные бумаги, сегодня обесцениваются. Так что потребительские кредиты станут менее доступны. Ставки по ним будут расти.

В российской экономике не возникнет проблем с деньгами благодаря устойчиво высокой конъюнктуре на углеводороды. Сверхприбыль от продажи нефти и газа компенсирует финансовые издержки в бюджете. Если крупные банки, получившие деньги от ЦБ РФ на поддержание ликвидности, переведут часть средств мелким и средним финансовым структурам, как это было задумано правительством, средний и мелкий бизнес не пострадает. Самая большая сложность для России сегодня - понять, как среагирует на кризис вся система внутренних цен. По моим прогнозам, будет дополнительный рост цен прежде всего на продовольственные товары и рост инфляции. Инфляция, выросшая в результате мирового финансового кризиса, больно ударит по бедным (богатые живут за счет высоких доходов на углеводороды, а мировые цены на эту группу сырья не снизятся). В такой ситуации правительство РФ должно будет компенсировать действие инфляции, чтобы сохранился платежеспособный спрос населения, который определяет возможность экономического роста страны. Произойдет ли это, я сейчас предсказать не могу.

Директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, профессор Московской школы экономики МГУ, академик Виктор Ивантер:

'Что касается российской экономики, то она от кризиса пострадать не может'.

- Фондовый рынок России невелик. Количество людей, от которых зависит его состояние, небольшое. Мировой кризис не затронул его всерьез. Другое дело, что наши крупные корпорации и банки делали финансовые заимствования на внешнем рынке. До последнего времени деньги там были дешевле, чем в России. Кредиты нашим компаниям давались под залог ценных бумаг. Сегодня в результате мирового финансового катаклизма эти акции потеряли в цене. Значит, кредиты стали дороже, отдавать их будет сложнее.

В это же время мы свои деньги, полученные от сверхприбыли при торговле природными ресурсами, отправляем в ипотечные фонды США. А оттуда получаем кредиты под большие проценты. Сегодня пришло время подумать, выгодна ли нам такая политика?

Что касается российской экономики, то она от кризиса пострадать не может. Потому что первые действия власти были адекватными ситуации. Хотя не нужно было нагнетать. Ведь когда по государственным каналам говорят, что на финансовом рынке РФ все хорошо, а проблемы решают президент и премьер-министр, то у народа возникает вопрос: если все спокойно, то почему урегулированием ситуации занимаются первые лица государства?

Думаю, что инфляция, ростом которой пугают обывателя, повысится не из-за кризиса, а по причине монополизма и отсутствия конкуренции на внутреннем рынке. Если эту ситуацию исправить, то рост цен остановится.

Мировая экономика сегодня развивается по моноцентричной модели, в центре которой доллар. Решение о признании американской денежной единицы резервной мировой валютой было принято после окончания Второй мировой войны, когда все крупнейшие экономики мира были разрушены. Сегодня появились мощные центры экономического развития в Европе, Китае, Японии, Юго-Восточной Азии. Противоречие между полицентричным характером мировой экономики и одной резервной валютой (долларом) породило нынешний кризис и будет провоцировать последующие. Думаю, в течение нескольких лет будет решен вопрос о создании мировой полицентричной модели финансовой системы.

- Какие уроки должны извлечь мы из мирового финансового кризиса?

- Первое: если на фондовом рынке 60% иностранных инвесторов, вы должны подготовиться к тому, что они в любой момент могут сбежать. Второе: не нужно пугать людей, в России и так слабая финансовая система, народ каждый август спрашивает, не будет ли дефолта. Третье: не нужно пугаться самим. Убежали инвесторы? Кто убежал? Крупнейший автомобильный концерн 'Рено', держатель блокирующего пакета Автоваза? Нет. Может быть, 'Бритиш Петролеум' продает свою долю? Тоже нет.

Да, убежали 15 миллиардов долларов представителей спекулятивного международного капитала. Кто их купил? Кто их продал?

Сегодня мы успешно вывели 70 миллиардов долларов из ипотечной системы США. А когда государство вкладывало туда российские деньги, не знали о надутом пузыре американских финансов и проблемах с ликвидностью? Тогда почему вложили? На все вопросы нужно открыто и публично ответить.

Кризис 'на местах'

Сергей Шиндин, генеральный директор группы компаний, занимающихся прямыми инвестициями в промышленность РФ, 55 лет:
- Последствия мирового финансового кризиса это, во-первых, рост после 16-17 сентября (когда произошло резкое снижение котировок акций крупнейших российских компаний на РТС) процентных ставок по кредитам на 1,5-2%. Во-вторых, это отказ банков под различными предлогами от выдачи кредитов и мелкому, и среднему бизнесу, и рядовым гражданам.

Мировой кризис фондового рынка никак не сказался на работе наших машиностроительных заводов в Ульяновске и Чувашии. Спрос на их продукцию не упал. Мы, как обычно, произвели сезонное снижение цен на их продукцию.



Анна Федотова, топ-менеджер американской фирмы, специализирующейся в сфере высоких технологий, 24 года:
- В нашей фирме идет сокращение штата на 7%. Это коснулось не только московского филиала, но и отделений по всему миру. В том числе и в США. Наш бюджет существенно сократился. Даже средства на зарубежные деловые поездки урезаны. Зарплаты сотрудников не снижены, так как это противоречит закону. Нам удалось отстоять размер медицинских страховок. Но средства на внутриофисное питание выделяются в меньшем размере.

Александр Тимофеев, генеральный продюсер, 51 год:
- Пока не чувствую последствия кризиса. Кредиты мы не берем. Западное оборудование, которое я использую в своих лазерных шоу, не поднялось в цене. Спрос на зрелища в Москве, по России и в Западной Европе не упал.

ПОД ТЕКСТ

Леонид Брежнев:

'Нынешний кризис необычен: Рост дороговизны неумолимо сокращает реальные доходы населения'.

'Особую остроту кризисным процессам придала инфляция. Подогреваемая постоянно растущими военными расходами, она достигла невиданных для мирного времени размеров. Усилились соперничество, раздоры, каждый норовит получить преимущество за счет других, навязать свою волю. Все это говорит о том, что нынешний кризис необычен. Теперь все видят: опровергнут один из главных мифов, созданных реформистами-идеологами. Обещания создать общество всеобщего благоденствия потерпели очевидный провал. Тяжкое бремя легло на плечи народных масс. Рост дороговизны неумолимо сокращает реальные доходы населения. Усилился идейно-политический кризис общества. Он поражает институты власти. Расшатывает элементарные нравственные нормы. Коррупция становится все более явной, даже в высших звеньях государственной машины. Продолжается упадок духовной культуры. Растет преступность. Это общество, лишенное будущего'.

Речь на XXV съезде КПСС, 1976

Беседу вела

Лариса СИНЕНКО

22-28 сентября / ОГОНЕК ? 39 / 2008
Время больших падений
Владимир КВИНТ, заведующий кафедрой финансовой стратегии Московской школы экономики МГУ им. М.В. Ломоносова, член Бреттон-Вудского комитета

С весны российский фондовый рынок упал на 40 процентов. Кто выиграл от этого падения и не пора ли начинать покупать?

Если фондовый рынок-это зеркало экономического здоровья нации, то индекс РТС-Российской фондовой биржи-это достаточно кривое зеркало. Именно так можно сказать о ситуации, сложившейся на закате лета 2008 года.

Страна находится на экономическом подъеме: темп роста национального дохода приближается к 8 процентам, крепнут как минимум номинальные доходы населения, продолжается строительный бум, хотя и наметилось некоторое замедление инвестиций в новые проекты. Не мелеет поток в Россию иностранных инвестиций в объемах, о которых ведущие страны глобального возникающего рынка, такие как Бразилия, могут только мечтать. В то же время наметился негативный баланс притока и оттока прямых иностранных инвестиций. Инфляция приближается к 15 процентам в годовом исчислении. Тем не менее в условиях в целом позитивных индикаторов экономического здоровья страны происходит падение, даже не сокращение, фондового рынка до уровня 2006 года, когда экономика России вступила в фазу финансовой зрелости.

Чаще всего в качестве наиболее типичного объяснения этого называется нестабильность, связанная с началом военных действий в Закавказье. Но цифры говорят о другой временной шкале отрицательной динамики. Снижение российского фондового рынка началось за 3,5 месяца до операции 'по принуждению к миру'. Со скоростью 1-2 процента в день этот процесс продолжался до начала боевых действий. И хотя дневное падение фондового рынка после начала боевых действий ускорилось приблизительно в два раза, в целом это изменение не нарушает общей трехмесячной динамики фондового рынка и стоимости акций компаний, прошедших через так называемые народные IPO и акции компаний, предопределяющих динамику рынка и прежде всего 'Газпрома' и других сырьевых компаний. Если наложить кривую индекса РТС на кривую изменения индекса 'Газпрома', то не проявятся никакие принципиальные различия между ними. Понятно, что рынок падает, потому что владельцы акций выбрасывают их на биржу, даже в том случае, если они теряют по сравнению с ценой приобретения. Иностранцы также сохраняли свои инвестиции в России до тех пор, пока риски можно было прогнозировать.

Другое объяснение падения российского фондового рынка, которое захлестнуло российские новостные каналы, особенно в очередной 'черный вторник', 16 сентября, это то, что падение российского рынка вызвано 'катастрофой' американского рынка. Этот тезис уходит в мусорную корзину под давлением самой элементарной сравнительной статистики двух рынков за один день. Если 16 сентября российский рынок коллапсировал и федеральные финансовые структуры России вынуждены были приостановить торги на всех площадках, то американский рынок, так же как и японский, в этот же день поднялся. Индекс Доу-Джонса вырос на 1,3 процента, индекс 500 ведущих компаний Америки 'Стандарт энд Пуэрс'-на 1,75 процента (в России за этот же день цены на акции всех ведущих компаний упали), поднялся индекс электронной биржи NASDAQ. Российский же рынок упал за этот же период на двузначное число, превысив за один день и без того быстрое падение за предыдущие две недели сентября. 'Эксперты' все еще говорят о продолжающемся замедлении экономического роста американской экономики. Между тем за второй квартал ВНП США вырос на 3,2 процента. Не понимая причин ситуации или неправильно их объясняя, Федеральная служба по финансовым рынкам России просто остановила торги 17 сентября.

Анализ любой тенденции, наблюдающейся на фондовом рынке, нужно начинать с вопроса: кому это выгодно? Понятно, что снижение стоимости компаний невыгодно так называемым миноритариям-простым людям, владельцам небольшого числа акций 'Газпрома', Сбербанка и других 'голубых фишек'. Это невыгодно и вкладчикам ПИФов-паевых инвестиционных фондов. Это прежде всего относится к людям, которые в период пропаганды народных IPO в надежде на долгосрочные гарантированные доходы вложили свои небольшие трудовые сбережения в акции, а теперь продают их за полцены. Может, это выгодно иностранным участникам биржевого российского рынка? Именно иностранные валютные и биржевые спекулянты разогревали российский рынок совместно с доморощенными скоробогачами. Но ведь эти люди прежде всего зарабатывали на росте и первыми начали терять. Испугавшись такой перспективы, они быстро начали освобождаться от акций, но не они породили эту динамику падения. Кому же это выгодно? Можно предположить, что в этом могут найти интерес те российские совладельцы компаний, которые хотят усилить свой корпоративный контроль за счет приобретения акций у других собственников, которые, испугавшись падающей вертикали рынка, стали продавать свои акции и уходить в более спокойные воды других регионов глобального финансового рынка. Предприниматели, покупающие падающие акции, приобретают таким образом контроль над компаниями. Логику этих участников рынка понять нетрудно. Конечно, падение рынка сокращает номинальное состояние российских миллиардеров и мультимиллионеров. Многие из них вылетят из престижного списка 'Форбса'. Но в условиях непрозрачного рынка любая оценка их состояний вызывает большие вопросы. С другой стороны, так называемых олигархов мало волнует оценка их состояний, а вот реальный контроль над компаниями и финансовыми потоками-вполне ими осязаем.

Можно сказать, что российские олигархи не заинтересованы в растущем фондовом рынке и участии в нем иностранных инвесторов. Проблема заключается в том, чтобы умудриться покупать акции ближе к моменту прекращения их падения. Можно предположить, что через месяц после окончания боевых действий негативное политическое воздействие на рынок ослабело. Позитивные экономические показатели, о которых сказано выше, способствуют стабилизации фондового рынка. Но бесспорно и то, что Россия уже является частью глобального финансового рынка и любые изменения в финансовом океане мира, как круги на воде, волнами приходят в Россию. Однако в силу инерции динамика мирового и российского финансового рынков явно не совпадает. Если европейские рынки в среднем упали за лето на 20 процентов и, начиная с августа, их динамика стабилизировалась, то российские рынки с середины июля упали более чем на 40 процентов. Можно предположить, что скорее российский рынок негативно влияет на мировой, хотя влияние это все еще незначительно в силу малого объема российского рынка. Стабильный рост доллара можно ожидать лишь в начале весны, хотя доллар уже на подъеме. Негативные тенденции на РТС связаны и со снижением цен на нефть ниже психологической отметки в 100 долларов. Однако любые осложнения в отношении с Ираном приведут к новому росту цен на энергоносители и относительному ослаблению доллара, поскольку энергоносители все еще в основном торгуются в долларах.

Как любая война заканчивается миром или перемирием, так и любое падение рынка заканчивается подъемом. Таким образом, люди, приобретающие акции российских компаний в условиях быстро снижающегося рынка, скорее всего преумножат свои состояния. Ориентацией же для желающих приобретать акции должно быть соотношение потенциальной прибыли компании к стоимости их акции. Если это соотношение 8 и более, то акции, скорее всего, принесут прибыль. Хотя это прежде всего определяется квалификацией и честностью менеджеров компаний.



А как же должно реагировать государство? Может быть, уже пора предпринять инвестиционную интервенцию? На мой взгляд, сейчас, в середине сентября, делать это несколько рановато, поскольку такое финансовое вливание лишь увеличит поступления в карманы тех людей и компаний, которые сейчас освобождаются от акций и в значительной степени перенаправляют вырученные деньги на зарубежные счета. Поскольку за первые две недели сентября рынок вновь упал приблизительно на 10 процентов, то дно хоть уже и видно, но рынок его еще не достиг. Возможно, государственная интервенция на фондовый рынок может сыграть свою позитивную роль где-то в конце сентября.

На мой взгляд, Министерство экономического развития должно скорректировать проект подготовленной им Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации. Ведь существующий его сценарий был ориентирован на существенный приток инвестиций. Но этот тренд российского фондового рынка, видимо, надолго прекратился. Надо понимать, что в мире помимо развитых стран за рынок капитала соревнуются более 80 государств глобального возникающего рынка.

EMERGING MARKETS REPORT
Russia moves to stem crisis; stock markets closed
18.09.2008 / By Polya Lesova, MarketWatch

Vladimir Kvint, an expert on emerging markets, discusses the escalating financial crisis in Russia, the outlook for its battered stock market and the impact of political risk on investor sentiment. (Sept. 18)

NEW YORK (MarketWatch) -- The Russian government moved to stem the country's financial crisis Thursday by keeping the two main stock exchanges closed for a second day, vowing to inject $20 billion into the markets and announcing a cut in oil taxes.

Stock trading remained closed Thursday on Russia's two main exchanges, the RTS and the Micex, giving the government time to come up with market stabilization measures after Russian stocks went into a freefall earlier this week.

The RTS and Micex exchanges said that they will reopen for trading on Friday.

The dollar-denominated RTS stock index has tumbled about 54% this year, making it one of the worst-performing markets in the world.

Sharp drops in Russian share prices have sparked fears of a replay of the country's 1998 financial crisis. Investor confidence has been hurt by the global credit crisis, the recent sharp decline in oil prices and the fallout from Russia's war with Georgia last month.

Government measures

Russian President Dmitry Medvedev said Thursday that 500 billion rubles, or $20 billion, will be injected into the financial markets, according to media reports.

"The market should be given all the necessary support," Medvedev was quoted as saying by the ITAR-TASS.

In addition, Finance Minister Alexei Kudrin said Thursday that the government will cut the duty on crude oil exports to $372 from $485.8 per ton as of Oct. 1, which should help Russian oil companies to save a total of $5.5 billion, according to reports.

"The government did absolutely the right thing -- they stepped in when the market failed," said James Fenkner, principal and portfolio manager of Red Star Asset Management, a hedge fund that invests primarily in Russian assets.

"I would expect the Russian market to be extremely volatile over the next few days as participants see whether or not the government support works," Fenkner said in emailed comments.

Although Russia has solid economic fundamentals -- including strong economic growth rate and the world's third largest foreign exchange reserves -- its markets have been hit by a liquidity squeeze as external shocks coincided with an escalation of domestic risks. That combination of factors has prompted investors to pull billions of dollars out of Russia in recent weeks, with analysts estimating the capital outflows at about $20 billion.

The central bank said Thursday that Russia's foreign exchange reserves fell by $13.3 billion to stand at $560.3 billion during the week ending Sept. 12. Since Aug. 1, when they stood at $597.3 billion, Russia's reserves have declined by $37 billion.

"The only thing to me that Russia has going for it are the foreign exchange reserves they have," said Reiner Triltsch, head of international equities at Federated Investors. "That's the only thing. Investors' confidence has been totally sapped by Mr. Putin," he said, referring to Russian Prime Minister Vladimir Putin.

Putin, who was Russia's president for eight years until this May, has pursued a very aggressive foreign policy and expanded the government's control of strategic economic sectors, raising concerns about state interference in the economy. Those concerns were underscored in July when Putin's criticism of steel company Mechel (MTL: 21.16, +2.41, +12.9%) precipitated a sell-off in its shares and wiped out billions of dollars of its market capitalization.

"Serious institutional investors do not like this [turmoil]," Triltsch said. "I'd bet that most of the long only investors have probably exited Russia and sold their positions to hedge-fund type entities."

Triltsch said that his firm has reduced its exposure to Russia to the bare minimum.

As for the government's market stabilization measures, Triltsch said that "they sound good on the surface, but I'm not sure they can necessarily achieve something."

Thursday's government measures came after the finance ministry said yesterday that it will loan the country's three largest banks up to 1.3 trillion rubles, or $44 billion. In addition, Russia slashed banks' reserve requirements by 4% Wednesday to boost liquidity. Read more.

"Geopolitical tensions have increased risk premiums, declining oil prices have reduced the attractiveness of Russian assets and the 'meltdown' on Wall Street is encouraging market participants to dump any kind of risk nowadays, including Russian assets," said Lars Rasmussen, an analyst at Danske Bank.

Several minor and medium-sized Russian banks face an especially difficult environment, and there will likely be consolidation in the Russian banking sector as large state-owned banks, such as VTB, Sberbank and Gazprombank, absorb smaller players, Rasmussen said in a research note.

"This is not 1998 all over again, even though equity market performance resembles what happened 10 years ago," Rasmussen said. "We do not expect the panic in financial markets to bring down Russia's real economy although most Russian economic observers will probably have to adjust their expectations for it significantly lower going forward."

Polya Lesova is a New York-based reporter for MarketWatch.

Еженедельная общенациональная газета 'Россия'
НОМЕР 20 (18.09.2008)

Финансовый коллапс или новый финансовый миропорядок?

Чем закончатся бури на мировых рынках? Об этом спорят наши эксперты - первый заместитель директора Московской школы экономики МГУ Сергей Шакин и директор Центра экономических исследований Московской финансово-промышленной академии, кандидат экономических наук Сергей Моисеев

- Что происходит на фондовых рынках мира сегодня? Может быть, это начало глобального кризиса мировой финансовой системы?

Сергей Моисеев:
- С лета прошлого года ключевые фондовые индексы по всему миру, включая Dow Jones (США), FTSE (Великобритания), DAX (Германия), Nikkei (Япония), неуклонно снижаются из-за проблем с американской ипотекой. Объясняется это тем, что рынок американских ипотечных облигаций носил международный характер и в них вкладывали инвесторы из разных стран. После того как выяснилось, что многие из долговых обязательств погашены не будут, акции кредиторов американского рынка, включая Mizuho Financial Group, Deutsche Bank, Credit Agricole, Credit Suisse и других известных банков, обрушились и потянули за собой весь рынок.

Глобальный фондовый индекс, рассчитываемый банком Morgan Stanley и отражающий ситуацию во всем мире в целом, упал более чем на 20% с октября 2007 г. Безусловно, происходящее можно назвать глобальным финансовым кризисом. Однако это далеко не финансовый апокалипсис. Подобные финансовые кризисы повторяются в каждом десятилетии. Стоит вспомнить японский кризис 1991 г., азиатский кризис 1997-1998 гг. и многие другие. Ряд участников рынка не пережили потрясений, и видимо, еще многие недотянут до его конца. Однако говорить о полном коллапсе и изменении финансового мироустройства я бы не стал. Глобальная экономика проходит чистилище, избавляется от просроченных долгов и неудачных игроков. По окончании кризиса можно быть уверенным, что финансовая система станет более здоровой, консолидированной и надежной.

Сергей Шакин:
- Кризис финансовой системы уже налицо, другой вопрос, что за ним может последовать экономический кризис. Начавшись в США, он покатился по всем странам. А иначе и быть не могло: мир стал глобальным, компании - транснациональными, а регуляторы остаются национальными, они просто не могут справиться с происходящими в экономике процессами. Вот в этом-то и состоит противоречие. Два объективных фактора спровоцировали нынешний кризис - рост цен на энергоресурсы, которые никто не хотел ограничивать, и американская система, накопившая обязательства и настолько глубоко спрятавшая риски по ним, что до них практически было не докопаться. В итоге все взорвалось.

- Нет ли в происходящем преднамеренных действий биржевых спекулянтов?

Сергей Моисеев:
- Спекулянты всегда играют роль зачинщиков обвала, поскольку игра на понижение рынка является классической инвестиционной стратегией. Происходящее на отечественном фондовом рынке можно назвать двойной игрой. Участники рынка одновременно ставят на падение курсов российских акций и обесценение рубля. В результате происходит вывод капитала из страны в иностранные активы. О спекулятивной составляющей говорит динамика международных резервов Банка России. Объемы резервов падают с августа 2008 г., хотя в стране положительное торговое сальдо и нет признаков фундаментальных макроэкономических проблем. Специально как-то наказывать или ограничивать спекулянтов нет смысла - они своего рода 'санитары' финансовых рынков и ищут наиболее уязвимые жертвы.

Сергей Шакин:
- Ни о каких заговорах и речи быть не может! В рыночной экономике каждый игрок стремится к максимализации прибыли. Для того чтобы уравновешивать желания и возможности участников рынка, и существуют регуляторы. Но, судя по всему, им это не очень-то удалось. Последние события говорят о том, что центробанкам стоит активнее вести диалог и обмениваться планами по выходу из предкризисных ситуаций.

- Какие последствия может иметь нынешняя ситуация на финансовых рынках для инвесторов и экономики?

Сергей Моисеев:
- Обвал на фондовом рынке будет иметь незначительные последствия для российских банков и некоторые ощутимые потери для финансовой системы в целом. Объясняется это тем, что банки имеют минимальные вложения в акции: всего 1,3% активов. Население также слабо вовлечено в игру на фондовом рынке. Для реального сектора экономики последствия будут незначительны. Дело в том, что за счет выпуска акций в России финансируется всего 1,1% инвестиций в основной капитал. Иными словами, никакого влияния на экономический рост падение фондовых индексов не окажет. Кто же окажется проигравшим? Это игроки, специализирующиеся на торговле ценными бумагами, и первая жертва среди них - инвестиционный банк КИТ Финанс. Однако таких игроков, глубоко вовлеченных в фондовый рынок, у нас мало. Значительно больше потерь понесут сами иностранные участники, на которых приходится до трети оборота на российском фондовом рынке.

Сергей Шакин:
- Ситуация, конечно, неприятная, но драматизировать не стоит. В долгосрочной перспективе верится, что все будет нормально и для людей, и для экономики. Ведь все развивается циклично: после поражений наступают победы. Главное в данной ситуации - избежать паники инвесторов и вкладчиков. Об ухудшении ничего не свидетельствует. Финансово-экономическая ситуация в стране нормальная, золотовалютных резервов достаточно. Сейчас многое зависит от поведения властей, от их помощи именно тем компаниям, которые в ней серьезно нуждаются.

- Если возникнет новая мировая финансовая система, о чем сейчас говорят, какое место займет Россия в этом мироустройстве?

Сергей Моисеев:
- Я думаю, что о создании новой глобальной финансовой системы говорить преждевременно. Конечно, некоторые правила игры изменятся, особенно в отношении рейтинговых агентств, использования обеспеченных облигаций, регулирования инвестиционных банков и инструментов денежно-кредитной политики. Однако все эти изменения носят технический, рабочий характер. В кардинальной перестройке глобальная финансовая архитектура не нуждается; признаком ее устойчивости является тот факт, что, несмотря на регулярные кризисы, она быстро восстанавливается, демонстрируя высокую жизнеспособность. Роль доллара и американского финансового рынка уменьшится, но произойдет это не по политическим мотивам, а благодаря естественному влиянию рыночных событий.

Сергей Шакин:
- Разновекторный кризис, вызванный ростом цен на энергоресурсы, продовольствие и падением американского ипотечного рынка, может породить новый миропорядок. Какое место займет Россия в нем, зависит от ее продуманного финансово-экономического поведения - выйдет ли она из кризиса потрепанной, но окрепшей или станет калекой. Думаю, что хорошее экономическое положение страны дает шанс достойно выйти из этой ситуации. Но коли речь идет о глобализации, то уместнее преодолевать это цунами, как говорится, всем миром - чаще встречаться и обсуждать выходы из создавшегося положения руководителям министерств финансов и центробанков разных государств.

Беседу вела Лариса СИНЕНКО

МГУ и СПбГУ получили больше прав
Теперь они смогут сами устанавливать стандарты обучения
09.09.2008 / Игорь Сергеев
Материал опубликован в МК

Президент Дмитрий Медведев подписал указ 'Об утверждении перечня федеральных государственных образовательных учреждений высшего профессионального образования, самостоятельно устанавливающих образовательные стандарты и требования для реализуемых образовательных программ высшего профессионального образования'. В этот перечень вошли МГУ им. Ломоносова и Санкт-Петербургский госуниверситет.

Это значит, что сделан еще один шаг на пути превращения главных вузов страны в федеральные университеты (ФУ). Раньше Дмитрий Медведев заявлял, что в России слишком много учебных заведений, в которых уровень образования оставляет желать лучшего. Поэтому следует создавать сеть федеральных университетов по образцу Сибирского и Южного ФУ. Это должны быть отдельные научно-образовательные комплексы с особым финансированием, научными программами и управлением.

Справка. Сибирский и Южный федеральные университеты были созданы в рамках нацпроекта 'Образование'. Сибирский - на базе Красноярского госуниверситета путем присоединения к нему Красноярской госархитектурно-строительной академии, Красноярского гостехуниверситета и Государственного университета цветных металлов и золота, а Южный - путем слияния Ростовского госуниверситета с Ростовской госакадемией архитектуры и искусства, Ростовского госпедуниверситета и Таганрогского госрадиотеха. Ректоры ФУ назначаются Правительством РФ, а их деятельность контролируется Попечительскими советами. Зато новые университеты имеют дополнительное финансирование - по 3 млрд. руб. в год.

Цели перед новыми сверхвузами ставятся высокие. 'Эти учебные заведения должны действительно стать университетами XXI века, в которые стремились бы студенты со всей России, а также иностранцы', - заявил Дмитрий Медведев. Через пять лет федеральные университеты обязаны войти в пятерку лучших в России, а через 10 - в сотню лучших в мире. Программы обучения в ФУ (или хотя бы часть из них) к 2015 году должны получить международную аккредитацию, а дипломы выпускников - международное признание.

Помимо СФУ и ЮФУ, в России скоро появится Дальневосточный федеральный университет. Указ о его создании президент уже подписал. На очереди - появление Центрально-Черноземного ФУ (Воронеж), Калининградского (Калининград), Уральского (Екатеринбург), Казанского (Казань), Северо-Восточного (Якутия) и Северного ФУ (Архангельск).

Но раньше, очевидно, 'федеральными' станут МГУ и СПбГУ. Согласно указа президента, они уже получили право самостоятельно устанавливать образовательные стандарты и требования для учебных программ высшего образования. До полного превращения в ФУ осталось всего ничего.

- МГУ обладает уникальным научным потенциалом - десять тысяч кандидатов и докторов наук, - сказал ректор главного вуза страны Виктор Садовничий. - И этот потенциал необходимо максимально использовать. Мы могли бы дополнительно, сверх существующего, взять на себя проведение стажировок, подготовку в аспирантуре, создание крупных центров по ведущим научным направлениям, например, по нанотехнологиям. Логично, что, взяв на себя повышенные обязательства, мы попросили и больше самостоятельности. Мы должны иметь широкие возможности в подготовке новых учебных планов, в научной подготовке, при обучении в аспирантуре. Одним из моих предложений было также в виде эксперимента выдавать университетские дипломы. При этом перед нами не стоит задача любой ценой увеличить общее финансирование, мы понимаем, что дополнительные средства необходимо использовать под решение каких-то конкретных задач.

Свободные университеты
09.09.2008 / Анастасия Новикова, опрос подготовили Александр Саргин и Алексей Cмирнов
Материал опубликован в "Газете" ?171 от 2008-09-10г.

Президент Дмитрий Медведев вчера своим указом наделил Московский государственный университет (МГУ) и Санкт-Петербургский государственный университет (СПбГУ) правом самостоятельно устанавливать стандарты и требования для своих образовательных программ.

Теперь на эти вузы не будут распространяться государственные образовательные стандарты (ГОС), которые сейчас разрабатывает Министерство образования и науки.

МГУ и СПбГУ и раньше фактически сами определяли, как учить студентов. Эти университеты разрабатывали собственные образовательные программы, писали учебники, которыми пользовались другие вузы, их дипломы считались знаком высшего качества. Указ президента просто закрепил за МГУ и СПбГУ особый статус, и они станут ядром сети научно-образовательных центров.

Указ президента предоставил МГУ и СПбГУ практически полную автономию в организации учебного процесса и исследовательской деятельности. Свобода университетов - это в первую очередь свобода формировать образовательные программы, определять, какое количество часов отвести на каждую дисциплину, сколько времени уделить научным и исследованиям и многое другое.

МГУ и СПбГУ становятся первыми номерами в списке создающихся научно-образовательных центров.

В МГУ об указе президента узнали от корреспондента "Газеты". Директор центра СМИ МГУ (пресс-службы) Светлана Решетникова заявила корреспонденту "Газеты", что в принципе Московский университет и до указа президента самостоятельно определял свои образовательные стандарты, но формализация статуса лишней не будет.

Претенденты на автономию

С просьбой наделить МГУ и СПбГУ особым статусом к президенту обратился еще в июле министр образования и науки Андрей Фурсенко. На совещании по вопросу формирования в России сети научно-образовательных центров он заявил, что уровень этих университетов настолько высок, что позволяет им вполне самостоятельно определять формы обучения и устанавливать собственные стандарты. Реальными претендентами на включение в перечень подобных вузов можно считать Московский инженерно-физический институт (МИФИ) и Московский институт стали и сплавов (МИСиС). Эти вузы уже представили помощнику президента Аркадию Дворковичу свои проекты по реорганизации: МИФИ станет Нциональным ядерным университетом, а МИСиС - Технологическим.

Задачи научно-образовательных центров формулируются так: поднять отечественную науку и вывести Россию в мировые лидеры в области фундаментальных и прикладных исследований.

Кроме названных вузов самостоятельно определять стандарты образовательных программ уже к концу года смогут федеральные университеты. Это право будет закреплено в федеральном законе, определяющем порядок их деятельности. Сейчас проект закона находится на рассмотрении в Госдуме. По планам думского комитета по образованию он будет принят в ноябре. Пока существуют два федеральных университета - Южный в Ростове-на-Дону и Сибирский в Красноярске. Следующим в этот список попадет Дальневосточный госуниверситет во Владивостоке. Президентского указа о присвоении ему нового статуса в Минобрнауки ждут сразу после принятия закона о федеральных университетах. В эту категорию хотят попасть и другие учебные заведения. Например, в Челябинске федеральный университет может быть организован на базе Южно-Уральского университета, в Екатеринбурге, Казани и Калининграде - на базе нескольких вузов, колледжей и техникумов.

Согласно законопроекту о деятельности федеральных университетов, решение о присвоении такого статуса вузам будет приниматься правительством после указа президента.

Конкурентное преимущество

Фактически задачу создания сети научно-образовательных центров президент поставил еще 7 мая в день своей инаугурации в указе "О федеральных университетах". На практике ее будут решать в рамках госпрограммы 'Образование и развитие инновационной экономики: внедрение современной модели образования в 2009-2012 годы', которую сейчас дорабатывает Минобрнауки. До 20 сентября программу внесут на рассмотрение в совет при президенте по реализации нацпроектов и демографической политике. Она станет продолжением нацпроекта "Образование". Согласно задачам, поставленным в госпрограмме, к 2012 году в России должно быть создано не менее пяти научно-образовательных центров мирового уровня, в которых будут объединены передовые научные исследования и образовательные программы. Центры будут решать не только исследовательские, но и кадровые задачи. По планам Минобрнауки вовлечение студентов и преподавателей в фундаментальные и прикладные исследования должно стать способом приобретения навыков поиска, анализа, освоения и обновления информации. Но главная задача, которая перед ними стоит, - сохранить известные в мире российские научные школы и поставить исследования на службу инновационной экономике.

Хотя МГУ и СПбГУ стабильно занимают первые строчки в российских рейтингах вузов и побеждают в конкурсах инновационных образовательных программ, на мировом уровне их позиции не так сильны. Ректор института проблем образовательной политики "Эврика" Александр Адамский считает, что новые возможности по определению стандартов образовательных программ дадут МГУ и СПбГУ огромные конкурентные преимущества, в том числе и за рубежом. "Теперь у них есть возможность опередить существующие государственные образовательные стандарты и выйти на уровень требований рынка и работодателей, - сказал Адамский корреспонденту "Газеты". - Как они этим воспользуются, мы еще увидим. В любом случае это очень сильное конкурентное преимущество".

То, что образовательные программы МГУ и СПбГУ будут приближены к уровню требований рынка, позволит им конкурировать с западными вузами и увеличить долю научно-исследовательских проектов, считает Адамский.

Студентов, абитуриентов и их родителей вряд ли ощутимо коснутся изменения в жизни МГУ и СПбГУ. Поступить в эти вузы будет так же сложно, как и раньше. Они сохраняют наряду с ЕГЭ дополнительные вступительные испытания, и попасть туда смогут только действительно одаренные абитуриенты, которые сформируют научную элиту. Однако Госдума собирается наделить правом льготного поступления в эти вузы не только победителей международных и спортивных олимпиад, но и их призеров. Проект такого закона сейчас находится на рассмотрении в думском комитете по образованию и будет принят уже в осеннюю сессию, сообщил председатель этого комитета Григорий Балыхин.

ВАШЕ ОТНОШЕНИЕ К!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

ЕЛЕНА ВАРТАНОВА, декан факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова, профессор:

- Этот перечень имеет право на существование именно в том виде, в котором он сегодня и утвержден президентом. Ведь и исторически, и интеллектуально эти два вуза (МГУ и СПбГУ) находятся на вершине российской образовательной иерархии. Нужно помнить, что у нас единая страна, и понимание образовательных программ тоже должно быть единым. И в этом смысле очень важным является то, чтобы этот список не расширялся до бесконечности. Понимаю, почему туда попал МГУ. Ведь это вуз, при котором традиционно действуют очень много учебно-методических советов (УМС), фактически разрабатывающих стандарты обучения (в этом смысле Санкт-Петербург тоже очень близок нам). То есть УМС формулируют эти стандарты, а потом они в значительной степени утверждаются министерством. Думаю, что всегда должен быть один орган, формулирующий стандарты, и это связано не только с образованием. Наверное, в этот перечень не могут попасть те вузы, уровень научных исследований которых не соответствует современным требованиям. Современное высшее, эффективное образование - это не начетничество и дидактизм, и существует оно только в условиях тех вузов, где есть развитые научные школы.

ЛЮБОВЬ ДУХАНИНА, зампред комиссии Общественной палаты по образованию и науке:

- Теперь эти два российских вуза смогут оперативно реагировать на развитие науки и требования работодателей, не ожидая три-четыре года, пока необходимые документы пройдут экспертизу и будут утверждены министерством. А это дает возможность реальной модернизации и создания системы мобильного высшего образования.

СЕРГЕЙ КОЛЕСНИКОВ, зампред комитета Госдумы по охране здоровья (фракция 'Единая Россия'), академик РАМН:

- МГУ и СПбГУ являются настоящими городами науки и образования и во многом выступают законодателями моды. Если им дается самостоятельность, то в будущем толковые программы этих университетов вполне могут лечь в основу федеральных, то есть общегосударственных программ, которые в свою очередь перенесутся и на другие вузы. Но функции Рособрнадзора указом президента не снимаются. Это ведомство и должно следить за соблюдением законодательства в области образования. Здесь вопрос касается не только программ, но и поступления, ЕГЭ, аккредитации и аттестации вуза, качественного и количественного состава преподавателей, профессуры.

ГЕОРГИЙ МАЙЕР, ректор Томского государственного университета:

- Данный вопрос обсуждался достаточно давно, и хорошо, что наконец началось движение в вопросах предоставления большей независимости вузам в выборе образовательных программ. А то, что первыми такое право получили МГУ и СПбГУ, вполне оправданно, ведь они идут в авангарде образования и науки и давно доказали высокий уровень предоставляемого образования. Причем доказали это в первую очередь обществу, а не президенту или правительству.

РОСТИСЛАВ ГОЛЬДШТЕЙН, зампред комитета Госдумы по проблемам Севера и Дальнего Востока (фракция "Единая Россия"):

- В этом постановлении есть логика. Принят нацпроект "Образование", и, чтобы его успешно реализовывать, необходимо делать ставку на лидеров, которые хорошо известны в научной и образовательной сфере России: МГУ и СПбГУ. Им в первую очередь и должна оказываться государственная

поддержка. Уровень этих двух вузов позволяет самостоятельно определять формы обучения и устанавливать соответствующие образовательные стандарты. Но в списке только два вуза. Подозреваю, что их перечень будет продолжен. Я имею в виду те вузы, которые представили в Минобразования собственные инновационные программы развития. Это Московский инженерно-физический институт, который предложил программу подготовки кадров для всего ядерного комплекса страны, и Московский институт стали и сплавов, ориентированный в первую очередь на рыночные отрасли экономики. Единственное, что не радует: в числе претендентов на внедрение инновационных программ - только вузы двух крупнейших городов страны. Я не могу не тревожиться: а где же будут получать высококлассное образование наши северные студенты? Каким ожидается уровень подготовки в национальных вузах? Насколько станут востребованными и готовыми к реальной работе специалисты с "непрестижными" дипломами? Это вопросы без ответа, а детальные предложения по реформированию системы образования пока не готовы и ожидаются лишь к 2010 году.

Как определяются образовательные стандарты за рубежом

В Великобритании существует закон о высшем образовании. Кроме того, правительство публикует доклады, в которых излагаются цели и приоритеты высшего образования. Правда, носят эти доклады, как правило, рекомендательный характер и больше влияют на финансирование образования государством, чем на внутреннюю политику учебных заведений. Каждый вуз самостоятельно определяет свою систему обучения, которая, безусловно, должна быть согласована с государством. Существуют также государственные документы, которые регулируют порядок сдачи экзаменов или посещения занятий во время обучения, однако окончательное решение принимает руководство каждого вуза.

В США политику государственных вузов также определяет руководство каждого учебного заведения, а общий контроль за вузами осуществляет правительство штата.

В основном правление каждого вуза самостоятельно разрабатывает программу и методику обучения, учебные стандарты, а также правила приема студентов, которые зависят прежде всего от престижности вуза. Если, к примеру, в некоторых учебных заведениях для поступления достаточно лишь иметь среднее образование, то в других необходимо сдавать вступительные экзамены. Распределением денежных средств по различным направлениям обучения вузы также занимаются самостоятельно.

В Сингапуре образовательную политику, в частности в сфере высшего образования, определяет государство. Министерство образования контролирует не только развитие и учебный процесс в государственных вузах, но и имеет право влиять на политику частных учебных заведений. Во всех учебных заведениях Сингапура действует билингвальная система обучения, что позволяет большинству жителей страны свободно говорить на английском и китайском языках.

В Сингапуре существуют два крупнейших университета - Национальный университет Сингапура и Наньянгский технологический институт. Существует также несколько других вузов, в том числе филиалы таких известных университетов, как Чикагский, Университет Стэнфорда или Массачусетский технологический университет.

Еженедельная общенациональная газета 'Россия'
НОМЕР 12-13 (31.07.2008)

Зачем предпринимателям налоговая амнистия?

'Деловая Россия' предлагает объявить налоговую амнистию для малых и средних предприятий. Идея продуктивная, но небесспорная. Зарубежный опыт показывает, что она радикально не меняет привычек налогоплательщиков. На вопросы корреспондента 'России' отвечают Борис Титов, председатель общероссийской организации 'Деловая Россия', и Сергей Шакин, первый заместитель директора Московской школы экономики МГУ имени М. В. Ломоносова.

Стоит ли проводить налоговую амнистию? Как можно простить одним, в то время как другие платили?

Б. Титов: Компании в 90-е годы не могли работать на сто процентов честно и не разоряться. Это было связано прежде всего с условиями правовой неопределенности. К тому же налоговый пресс был такой, что уплачивать все налоги в полном объеме было просто невозможно. Кто больше виноват в той ситуации - бизнес, минимизирующий налоги, или государство, которое разрешало ему это делать, - сказать сложно. Сегодня уже другая экономика, другие налоги и многие предприниматели готовы перейти к прозрачным схемам, но вынуждены отвечать за налоговые прегрешения прошлых лет. В итоге многие фирмы находятся на грани разорения. Разрешить эту ситуацию поможет налоговая амнистия. Она даст предприятиям шанс и к тому же благоприятно скажется на снижении коррупции в стране. Сегодня чиновник ради личного корыстного интереса может угрожать бизнесмену его старыми 'грехами'. Это повышает риски и для фондового рынка, поскольку соответствующий дисконт закладывается в стоимость компаний.

С. Шакин: Да, у этой идеи, безусловно, перспективы есть. Действительно, в течение последних 15 лет малый и средний бизнес развивался в 'серой' зоне. Сегодня ситуация изменилась, пришло время вывести малые и средние предприятия из серой зоны и для этого можно облегчить им налоговое бремя. Но, думаю, этого недостаточно. Для нормального развития бизнеса необходим целый комплекс мер. Они нужны хотя бы для того, чтобы большинство предприятий поверили, что налоговая амнистия - это не очередная кампания, за которой последуют совсем иные правила.

Не приведет ли налоговая амнистия к тому, что честные налогоплательщики будут задерживать выплаты, надеясь на очередную амнистию?

Б. Титов: Теоретически после налоговой амнистии в страну могут вернуться десятки миллиардов долларов. При этом от государства ожидается достаточная твердость как в соблюдении определенных гарантий, так и в намерении упорядочить налоговую сферу. Нужно создать такую систему, когда уклонение от налогов станет невыгодным. Если этого не сделать, то действительно сразу после амнистии может появиться новая армия налоговых нарушителей.

С. Шакин: Для начала неплохо бы разобраться, много ли тех, кто был кристально честен с налоговиками в России 90-х. Напомню, что все эти годы в стране действовало крайне запутанное налоговое законодательство. Налоговая амнистия, проведенная сегодня, освободит бизнес от негативного груза прежних долгов, к тому же принесет дополнительные миллиарды долларов в бюджет страны. Будут ли после нее предприятия вновь задерживать выплаты? А зачем тогда действующие законы совершенствуются? Оптимальна ситуация, когда налоговое законодательство упрощается, но требования становятся жестче. Если ничего не менять, то средний и малый бизнес будет продолжать жить так, как жил, а это серьезный тормоз для развития цивилизованного рынка.

При проведении налоговой амнистии каков оптимальный процент выплаты по долгам? За какой период нужно проводить амнистию?

Б. Титов: 'Деловая Россия' предлагает амнистировать нарушения, допущенные до 1 января 2007 года в отношении уплаты НДС, налога на прибыль и НДПИ. Причем наши предложения рассчитаны только на малый и средний бизнес.

Мы считаем, что предпринимателям лучше погасить часть долгов, нежели потерять бизнес. Тогда их может миновать статья 113 Налогового кодекса, устанавливающая трехлетний срок давности привлечения к ответственности за налоговые правонарушения. Однако статья 199 Уголовного кодекса ('Уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с организации') предусматривает наказание в виде шести лет лишения свободы, то есть относит уклонение к категории тяжких преступлений, срок давности по которым - десять лет. Это значит, что объявлять амнистию целесообразно за десятилетний период. Проводить ее следует по налоговым декларациям, где должны быть записаны все виды имущества, включая деньги на банковских счетах, акции иностранных компаний, офшорные структуры, владеющие российскими активами. Ставку для оплаты мы предлагаем в размере 13 процентов от неучтенного дохода компаний.

С. Шакин: Думаю, оптимальными являются 10-13 процентов, более высокие ставки попросту удавят мелкий бизнес. А вот по поводу периода - это спорный вопрос. Существует масса статей, где сроки за налоговые и уголовные наказания существенно расходятся. А где грань между ними? Дискуссии по этому поводу сводятся к анализу статей: к примеру, 'по этой статье простим', а 'по этой - не простим'. Чтобы не запутаться в клубке законодательных противоречий, нужна политическая воля, чтобы сказать: 'Этот срок не считается'. Другое дело, если есть налоговые нарушения, связанные с махровой уголовщиной, здесь ни о какой амнистии и речи быть не может! Если компания была замешана в уголовных преступлениях, то ее владельцы должны отвечать по закону.

Почему провалилась налоговая амнистия 2007 года, проводимая для физических лиц?

Б. Титов: Потому что она была недостаточно проработана и не коснулась юридических лиц. Руководители предприятий как физлица не рискнули вывести из 'тени' свои доходы, иначе налоговики предъявили бы к ним претензии как к юрлицам и директора фактически подставили бы под удар свои предприятия. Провал амнистии 2007 года произошел из-за отсутствия четких гарантий государства. Не было установок и относительно того, какое наказание ждет тех, кто не одумался. При четкой же расстановке акцентов амнистия, по нашим оценкам, принесет в бюджет порядка семи миллиардов долларов.

С. Шакин: Провалилась? Это как посчитать. Она дала в бюджет порядка 130 миллионов долларов. Причем с физических лиц. Это неплохие результаты для начала. Если говорить о налоговой амнистии для юридических лиц, то, на мой взгляд, нужна поэтапность ее проведения. Вот в Казахстане объявленная указом президента Назарбаева весной 2001 года налоговая амнистия одновременно для юридических и физических лиц длилась всего 20 дней. Те, кто за это время легализовал свои капиталы и перечислил их на спецсчета казахских банков, освобождались от уплаты налога вообще. И что же? Власти рассчитывали получить 500 млн долларов, реально получили 480 млн, из них более 80 процентов - наличными. Полагаю, что при проведении амнистии у нас на первом этапе раскроют свои доходы 20-30 процентов компаний, остальные займут позицию наблюдателей. Если увидят, что карательных мер не последует, то в последующие два-три этапа амнистия получит свои результаты. Конечно, сроки ее проведения должны быть максимально сжатыми.

Борис Титов: 'Легализация предприятий и амнистия их руководителей - важный шаг, который поднимет экономику и повысит доверие бизнеса к государству'.

Сергей Шакин: 'Одной амнистии недостаточно для нормального развития бизнеса. Нужен целый комплекс мер'. Беседу вела Лариса СИНЕНКО

Огонек ? 34
Дефолт - урок правительству дилетантов
Владимир КВИНТ, заведующий кафедрой финансовой стратегии Московской школы экономики МГУ им. М.В. Ломоносова

10 лет назад кризис показал, что Россия стала частью мировой глобальной экономики со слабым правительством и коррумпированной властью

Как и во всем, в причинах экономических и финансовых трудностей России есть своя национальная специфика. Возникающие проблемы или не связываются с глобальными экономическими процессами или, наоборот, объясняются только ими. Так происходит и с анализом российского финансового кризиса, так называемого дефолта рубля. Что особенно важно, такой подход использовался в течение более чем года до случившегося 17 августа 1998 года краха финансовой системы новой России. Он и до сих пор анализируется как чисто российское явление. Между тем уже к тому времени Россия была частью нового экономического феномена-глобальной экономики, со всеми ее трудностями и преимуществами.

В начале 90-х я работал директором департамента возникающих рынков в то время самой крупной аудиторской и консалтинговой фирмы мира 'Артур Андерсен'. Мой департамент был новым подразделением. Его появление было связано с громадными возможностями, открывающимися в странах Юго-Восточной Азии, Латинской Америки, Северной и Южной Африки, Центральной Евразии и Восточной Европы. Рушившиеся тоталитарные режимы, военные хунты, персональные или коммунистические диктатуры открывали новые возможности для международного капитала. До начала 90-х инвесторы из приблизительно 20 развитых стран мира соревновались за участие в немногочисленных международных проектах. Некоторые страны, как Италия, США или Япония, были переполнены капиталом. Возникновение новых возможностей в странах, строящих национальные рынки, изменило ситуацию на 180 градусов. Вновь избранные лидеры и правительства в этих странах, пришедшие к власти более или менее демократическим путем, искали срочные и легкие меры завоевания популярности у населения, прежде всего через насыщение рынков товарами первой необходимости и подъем уровня жизни народа.

Строительство основ национальной экономики-процесс долгосрочный, а привлечение иностранных инвесторов к потенциально прибыльным денационализируемым предприятиям-путь быстрый и относительно легкий. Малоопытные лидеры приблизительно в 50 странах новых рыночных отношений устремились в конкуренцию за привлечение иностранного капитала. К 1995-1997 годам эти страны были уже тесно интегрированы в глобальные финансово-экономические отношения. В условиях столь связанной глобальной экономики изменение ситуации в одной части мира доносится быстрым эхом, а иногда и могучим цунами до экономик стран другого континента.

В конце июня 1997 года я прибыл в Гонконг для участия в исторической церемонии: после 100 лет имперского владычества Великобритания передавала Гонконг коммунистическому Китаю. В Гонконг я летел полупустым самолетом, и среди моих попутчиков были европейцы и китайцы. Но китайцы-граждане европейских государств, США и даже Бразилии. В отличие от меня они летели не на церемонию, а быстро оценить открывающиеся инвестиционные возможности. Я попытался улететь из Гонконга в связи с неожиданной деловой необходимостью 31 июля. Это оказалось невозможным. Во все направления улетали богатейшие люди Гонконга с чадами и домочадцами, предварительно перенаправив свои капиталы за рубеж. Банки в анклавах китайских граждан в большинстве стран Юго-Восточной Азии были переполнены вновь открывающимися счетами, на которые лились миллионные поступления из Гонконга. Такая ситуация была в Таиланде, Южной Корее, на Филиппинах, в Малайзии, Сингапуре, в меньшей мере в Японии и даже диктаторской еще в то время Индонезии.

Таиланд пострадал от новой ситуации первым. 20-летие строго установленного соотношения национальной валюты-бата-к доллару рухнуло под ударом массивной волны валютных спекуляций. Правительство, находящееся под влиянием ветров свежих идей, наивно полагало, что рынок справится сам со своими проблемами, и не вмешивалось в ситуацию с переоцененной валютой, подскочившими до небес ценами на недвижимость и реально падающим спросом на национальную купюру в связи с громадным интересом к американскому доллару и японской иене. Передача Гонконга вступила в законную силу в ночь на 1 июля 1997 года, а 2 июля 1997 года таиландский рынок коллапсировал, и правительство было вынуждено пустить свою валюту в свободное плавание. Международный капитал, и прежде всего капитал, так или иначе связанный с Гонконгом, начал метаться по странам Юго-Восточной Азии, а затем устремился в страны новых возможностей-Россию, Казахстан, Аргентину, Бразилию. Международные валютные спекулянты, оценив ситуацию, начали эффективно зарабатывать на ней деньги, скупая и продавая валюты. Видя особую финансовую нестабильность на региональном рынке, лидеры 10 стран АСЕАН (Ассоциации стран Юго-Восточной Азии) стали говорить на своем заседании не только об отсутствии скоординированных и грамотных усилий, а объяснять, как принято, свою неспособность стабилизировать ситуацию 'заговором' мировых финансовых спекулянтов.

В отличие от них диктатор Сухарто решил воспользоваться помощью Международного валютного фонда (МВФ) и требовать создания в Индонезии управляющей структуры этого фонда. Я помню, как в феврале 1998 года в Бреттон-Вудском комитете в Вашингтоне проходило совещание по этому поводу. Присутствовали глава Международного валютного фонда и госсекретарь США Мадлен Олбрайт. Выслушав мнения членов комитета, которые не поддержали идею создания структуры МВФ в стране, где так называемый президент Сухарто терял власть на глазах, Олбрайт поддержала это мнение. Но, к моему удивлению, затем изменила его, и управляющая валютная структура МВФ в Индонезии была создана. Президент Сухарто практически ликвидировал национальный банк Индонезии, но тем не менее через три месяца, в конце мая 1998 года, его власть была свергнута, МВФ вынужден был прекратить свое присутствие в стране, и национальная валюта по отношению к доллару упала в 9 раз. Индонезия потеряла почти 14 процентов своего годового валового продукта. В это время капитал в поисках спасения и быстрого успеха устремился в Россию, Сингапур, Восточную Европу и в еще больших объемах в Китай.

Надвигающийся кризис, бесспорно, задел Сингапур, Китай и Японию. Но правительства этих стран, не обращая большого внимания на идеи псевдолиберализации рынка - полного невмешательства государства в происходящие на рынке процессы, - приняли решительные меры. Они ввели жесткие программы, ограничивающие инфляцию, рост цен, забастовки. В результате экономики этих трех стран относительно легко справились с наплывом капитала. Сингапур оправился через год, а Китай сумел, слегка девальвируя свою валюту, практически трансформировать спекулятивный капитал в долгосрочные инвестиции. Значительная часть спекулятивного капитала пришла и в США. Так называемый Азиатский кризис стал влиять на снижение уверенности американских потребителей, и в США начался процесс замедления роста национальной экономики, особенно проявившийся в 2000 году, задолго до трагедии 11 сентября 2001 года.

В России этот спекулятивный капитал нашел замечательную среду. Страна пыталась зарабатывать на облигациях ГКО (государственные краткосрочные обязательства), и международные валютные спекулянты это с удовольствием использовали. Их представления о России отличались инертностью: они все еще надеялись, что в России действует железная сдерживающая сила решений власти. А власть была вялой и коррумпированной. С 1993 года ГКО гарантировали все больший заработок финансовым спекулянтам, как внутренним, так и внешним. Азиатский кризис только усилил приток этого, спекулятивного по своей сути, капитала в Россию. Ситуация обострялась каждую неделю. Налоги почти не собирались. Заработанные спекулятивным путем на основе высоких, гарантированных государством, процентов деньги немедленно увозились за границу, прежде всего в офшорные зоны Кипра, Каймановых островов, а также в Австрию, Лихтенштейн и даже Панаму. Эти процессы совпали на временной шкале с падением цен на нефть и другие сырьевые ресурсы. Российский, как всегда, сырьевой экспорт перестал даже в самых необходимых размерах обеспечивать доходную часть бюджета. Правительство не могло выплачивать госслужащим заработную плату и по примеру других стран обратилось в МВФ за помощью. Представляющие Россию в этой организации с советских времен бюрократы, не предложив продуманной стратегии, 13 июля пробили для России почти 23 миллиарда долларов финансовой помощи, которая, как известно, не дается безвозмездно и не доходит до мест назначения, оседая в 'правильных' карманах. Не понимая ситуации, российское правительство не изменило обменный курс рубля к основным мировым валютам, и в стране, по сути дела, развернулся финансовый кризис. Не получающие долгие месяцы минимальную компенсацию работники многих отраслей выходили на забастовки. Поскольку деньги МВФ не дошли до целей, а Россия вынуждена была платить по своим ГКО огромные проценты, достигающие почти половины собираемых налогов, не видя никакого выхода, российское правительство приостановило большинство выплат по этим обязательствам.

Уже в начале августа 1998 года все эти процессы стали явными и практически наступил дефолт по внутреннему долгу, а 13 августа российский рынок акций, валюты и ценных бумаг рухнул. Всеми возможными и невозможными методами иностранные фирмы и спекулянты начали вывод своих капиталов за границу. Именно 13 августа Московская валютная биржа прекратили работу через полчаса после открытия. 17 августа Центральный банк России, потратив с конца 1997 года около 27 миллиардов долларов, исчерпал возможности поддержки рубля. Российское правительство совместно с Центральным банком приняло решение о приостановке торгов и обмена рублей и долларов, о намечающейся деноминации рублевых долгов России и объявило 90-дневный мораторий. 26 августа торговля рублей за доллары на Московской межбанковской валютной бирже прекратилась. Курс рубля упал приблизительно в три раза. Рублевые накопления граждан были ограблены в такой же пропорции. Действия правительства, возглавляемого Кириенко, в этот момент были неумелы. Не надо думать, что иностранные инвесторы не пострадали. Россия выплатила им лишь около процента взятых в долг средств.

Таковы основные причины российского дефолта. Как видно, глобальный финансовый кризис начался не в России, но и не закончился российским дефолтом. Он прокатился по странам Центральной Европы, замедлив экономическое развитие Евросоюза, и закончился в декабре 2001 года обрушением валют и долговых рынков Аргентины и Бразилии. Можно с уверенностью сказать, что Азиатский кризис имеет неправильное название. Это был первый финансовый кризис глобальной экономики, к которому правительства были явно не готовы. Глобальный кризис, по сути, похоронил главный постулат романтического либерализма о том, что рынок со всеми своими трудностями справится сам, без вмешательства государства. Влияние этой идеи замедлило действия лидеров большинства стран. Их нерешительность, в свою очередь, позволила кризису пронестись всеразрушающей волной от Азии до Латинской Америки, а многонациональные институты, создаваемые на руинах Второй мировой войны, еще раз продемонстрировали свою неспособность эффективно действовать в условиях глобального рынка. Российский дефолт предопределил окончание эры дилетантских правительств в России, но не устранил и даже не ограничил коррупцию и кумовство.

За прошедшие 10 лет многое можно было изменить. Разработать финансовую стратегию страны, диверсифицировать доходную часть бюджета и прекратить практику директивной конвертируемости рубля, когда его курс устанавливается бюрократами из кабинетов, а не рынком. Импотенция государства по отношению к финансовым процессам внутри страны была излечена, но возникла другая болезнь. Вместо регулирующей роли государство настолько усилило свою хирургическую интервенцию в экономику, что его скальпеля стали бояться законопослушные участники рынка.

Комсомольская правда
05.08.2008

Директор Института экономики РАН Руслан ГРИНБЕРГ: 'Экономике и народу нужны не мизерные прибавки, а доступные цены'
Для борьбы с инфляцией ученые предлагают правительству: производителей дотировать, монополистов жестоко карать, богатых обложить прогрессивными налогами

Инфляцию разгоняют

Индия и Китай?

- Руслан Семенович, инфляция в последние месяцы стала у нас проблемой номер один. Правительство уверяет, что мы ее импортируем с западных рынков вместе с дорогими продуктами. Это действительно так?

- Резкое ускорение роста цен происходит повсюду: в каких-то странах оно больше, в каких-то меньше, но в любом случае это дает основание говорить, что мы вступили в полосу высокой инфляции.

В последние лет двадцать мир отвык считать инфляцию серьезной проблемой. Речь не идет о России и некоторых других странах с развивающейся экономикой, где избыточная инфляция - скорее правило, чем исключение. Для большинства же развитых стран нормальным считается темп роста цен от 1,5 до 3 процентов в год. Но сейчас в ЕС это условие нарушено, у них уже 4 процента.

- Почему же так происходит?

- Это связано с явлением, которое я называю 'бумеранг глобализации'. В свое время Запад предложил остальному миру такую модель поведения: будете поступать по нашему примеру и рекомендациям - и у вас начнется экономический рост.

И вот в двух крупнейших по численности населения странах мира - Индии и Китае - последние десять лет быстро растет средний класс. То есть десятки миллионов людей в этих странах переходят от ежедневных двух-трех мисок риса к мясу, молочным продуктам, овощам, фруктам, другой качественной пище, и это вызывает дополнительный глобальный спрос.

- Причина только в этом?

- Продовольственный кризис переплелся с энергетическим, баррель нефти доходил недавно до ста сорока долларов. Начинаются поиски альтернативных энергоносителей - из рапса, кукурузы. Количественно биотопливо вытесняет с продовольственного рынка всего 1 - 2 процента сельхозкультур, не больше. Но важен психологический эффект. А он огромен. Посевные площади становятся плацдармом нового вида конкуренции: кого кормить - людей или двигатели внутреннего сгорания? Вот вам и глобальный рост цен.

- Но в России нефти полно, так что биотопливо нам пригодится, наверное, еще не скоро. А цены на продовольствие у нас растут быстрее, чем в Европе. Почему?

- Тут несколько чисто российских причин. Во-первых, деградация сельского хозяйства - в России она катастрофическая. В последнее время сельхозпроизводство растет, но в целом на селе ведь по-прежнему и работать некому, и пашни пустуют, и других бед хватает.

Во-вторых, наши производители, импортеры, вообще любые компании, которые устанавливают внутренние цены, привыкли жить сегодняшним днем, и другому их никто не обучает. Если руководитель компании видит, что рынок в лихорадке, что импорт дорожает, он и сам начинает взвинчивать цены. На Западе ориентируются на массу прибыли, там принято долгосрочно планировать, стремиться произвести и продать побольше товаров, а цены повышать, только когда производственные мощности заполнены под завязку.

- А в России?

- У нас в стране во главе угла - так уж, к сожалению, исторически сложилось - норма прибыли: все равно, может компания увеличить выпуск продукции или нет, она старается воспользоваться любой удобной ситуацией и задрать цены.

Прилавки российских магазинов заполнены, и нам трудно себе представить, что товаров стало меньше, - но на самом деле это именно так. К тому же из-за роста реального курса рубля в России засилье импорта. В развитых странах его доля обычно значительно меньше, вот еще и поэтому нас накрывает более мощная инфляционная волна.

Из пушки - по воробьям

- Центробанк уже четвертый раз за год поднял ставку рефинансирования. Такая мера помогает справиться с инфляцией?

- В условиях развитой экономики - да. В западных странах привычно сильна конкуренция, товаров и производится, и завозится много, действует мощное антимонопольное законодательство. Все это существенно ограничивает возможности для сговора производителей и импортеров. Поэтому, когда в этих странах все же случается всплеск цен, корни его так или иначе связаны с чисто денежными (монетарными) факторами.

Иначе говоря, если денежная масса разбухает больше допустимой нормы, власти повышают процентную ставку на получение кредитов. Их удорожание при прочих равных условиях уменьшает общий денежный спрос и соответственно давление на цены, которые перестают увеличиваться.

- Что-то не видно, чтобы цены у нас после повышения банковской ставки перестали расти.

- Потому что у нас капитализм еще неразвитый, роль банков в финансировании экономики сравнительно невелика, кредитами, особенно длинными, пользуются относительно мало. И применять в таких условиях денежно-кредитную политику - все равно что бомбить не занятую войсками территорию противника: толку мало, а вреда можно нанести довольно много.

Разгул инфляции в России - очень серьезная экономическая и социальная угроза, и основной вклад в нее вносят неденежные факторы...

- Какие же?

- Те, что мы называем немонетарными, то есть непосредственно не связанные с денежно-кредитной политикой. Тут наша экономика вынуждена держать тройной удар. С одной стороны, завозим все больше импортного продовольствия, которое все больше дорожает.

С другой - наши монополии. Для них любой инфляционный ветерок на рынке - причина для повышения цен, причем не с целью компенсировать уже понесенные от этого убытки, что в общем-то было бы справедливо, а 'в упреждающем порядке' - то есть у них даже слухи, ожидания наступающей инфляции становятся основанием для повышения своих цен.

И третий удар - его наносит, как ни странно, рост мировых цен на нефть, который как будто должен был бы нас обогатить, а мы этого почему-то не ощущаем. Потому что в условиях открытой экономики, в которых мы живем, есть и необходимость, и искушение продать как можно больше своих товаров на мировом рынке. И это становится проблемой: ведь торгуем-то мы в основном нефтью и газом.

- Наши компании перекачивают сырье за границу, оставляя внутренний рынок на голодном пайке?

- Именно так. Государство, конечно, пытается с этим бороться, повышает пошлины, но решения эти принимаются с опозданием, и эффективность их далеко не стопроцентная. И получается: чем больше мы продаем нефти за рубеж, тем дороже бензин у нас в стране. Добавьте к этому устаревшее оборудование на нефтеперерабатывающих заводах, монополизм на рынке, сговоры компаний. В результате дорожает топливо - дорожают перевозки, вслед за этим - и все остальное. Оригинальный рецепт

- Сейчас власти стараются компенсировать людям потери от растущих цен, индексируют зарплаты, пенсии. Но впечатление такое, что буквально назавтра этих небольших прибавок как будто и не было. Тоже съедает инфляция?

- Конечно, инфляция, но дело не только в ней. Точность экономической политики здесь важна как никогда. У нас инфляция далеко выходит за 2 - 3 'западных' процента, в России ее темпы измеряются двузначными цифрами. При этом Росстат подсчитывает 'среднюю температуру по больнице', у него получается 10 процентов, в то время как для половины населения инфляция составляет минимум 20 процентов, ведь у этой половины зарплаты и пенсии уходят в основном на еду и 'коммуналку', дорожающие ударными темпами. Сыр, растительное масло, овощи подорожали на 40 - 50 процентов, граждане проявляют недовольство, правительство вынуждено как-то компенсировать их потери.

И вот мы наблюдаем порочный круг: темпы инфляции высоки, правительство на это не может не реагировать, но у него пока один ответ - прибавка к зарплатам. Это, разумеется, лучше, чем ничего, но проблему не решает. Даже скорее наоборот. Смотрите, власти прибавляют зарплаты и пенсии, но в соответствии с логикой исключительно 'монетарного' происхождения инфляции постоянно говорят, что цены растут от растущих правительственных расходов.

- И где же выход?

- Его надо искать в производственной сфере, в недостатках деформированной модели нашей экономики. Рецепт в российских условиях один: любыми средствами поднять предложение товаров и услуг, увеличить их производство и этим погасить инфляционную лихорадку. Сразу это не получится, но именно поэтому начинать надо немедленно: время не ждет, дальше будет только труднее.

- Так что же, выходит, повышать зарплаты вредно?

- Не примите за уклончивость, но короткий ответ здесь очень затруднителен. Все же попробую объяснить общей схемой. Зарплаты и пенсии у большинства населения нищенские, и в то же время я сильно опасаюсь, что бесконечные прибавки дадут нам зимбабвийский вариант инфляции (там рост цен за год составляет до 1,5 млн. процентов! - Ред.). Даже если этого и не произойдет, все равно очень вероятно раскручивание спирали цены - доходы - цены...

- Что же делать?

- Экономика у нас не простая, оригинальная. И рецепт борьбы с инфляцией нужен тоже оригинальный. В западных странах малообеспеченных граждан - 10 - 15 процентов от общего количества населения. И когда власти компенсируют им рост цен - деньгами или теми же продовольственными талонами, - это не вызывает значительного роста денежной массы и, значит, не подстегивает инфляцию, не раскручивает ее спираль.

- В России бедных все-таки больше?

- В нашей стране доля тех, кто тратит на еду 50 - 70 процентов доходов, едва ли не половина всего населения, и поэтому для компенсации их потерь от инфляции потребуются громадные бюджетные средства, что лишь ускорит уже раскрученный маховик инфляции.

Поэтому в нашем случае необходим перенос основных антиинфляционных мероприятий из сферы обращения в производственную сферу. Чтобы выскочить из убийственной инфляционной воронки, нужно дотировать не население (за исключением самых бедных), то есть потребителей, а производителей и продавцов, причем систематически. Нужно давать адресные субсидии и сельхозпроизводителям, и даже тем же 'богатым' нефтяникам - на модернизацию и строительство новых нефтеперерабатывающих предприятий.

Рост производственных издержек в данном случае будет оплачен государством, но зато страна получит доступные и более или менее стабильные цены на жизненно важные товары и услуги. Важно, что такой механизм субсидирования производителей не только перекрывает один из самых мощных ценоповышательных каналов, но и стимулирует рост предложения данных благ на рынке, что также блокирует инфляцию.

За сговор - в тюрьму

- Допустим, сегодня мы выплатим из бюджета дотации сельхозпроизводителям. Завтра они соберут урожай и продадут его за границу, а цены в стране вновь вырастут.

- А за такое нужно в тюрьму сажать. Деньги-то затрачены государственные.

- Прямо так и в тюрьму?

- Здоровая политика - это комбинация кнута и пряника, и ничего лучше никто пока не придумал. Да Россия и не первая в этом плане, развитые страны тот же путь прошли раньше, когда были в том же положении, в каком мы находимся сейчас. Поэтому мы и не можем, права не имеем применять те же антиинфляционные механизмы, что они сейчас применяют, нам до уровня этих стран нужно сперва дорасти. ЛИЧНОЕ ДЕЛО

ГРИНБЕРГ Руслан Семенович. Директор Института экономики Российской академии наук, член-корреспондент РАН, доктор экономических наук, профессор.

Р. С. Гринберг - известный специалист в области экономической теории, мировой глобализации, экономических и политических проблем постсоветского пространства, роли государства в современной экономике.

Автор около 350 работ, опубликованных в России, Австрии, Великобритании, США, ФРГ и других странах.

В последние годы успешно разрабатывает новую теоретическую модель поведения государства в рыночной экономике.

ВОПРОС - РЕБРОМ

Футбол или зарплаты?

- Руслан Семенович, а с монополиями как быть? Ведь они у нас повсюду - начиная от крупных нефтяных компаний и заканчивая любым продуктовым рынком.

- Рецепт один: с монополиями следует бороться так же, как и с коррупцией. Сговоры, картели должны караться жестоко - вплоть до уголовного наказания. Как это делается в развитых странах. И нечего тупо бояться нарушить рыночные условия. Нам нужна настоящая рыночная среда, рыночная конкуренция.

- Не так давно РАО 'ЕЭС' объявило о самоликвидации. Долго жить приказала одна из самых крупных монополий страны. Вы бокал за это подняли?

- Не вижу повода. РАО реформировали, но боюсь, что в результате взамен одной большой госмонополии мы получили множество поменьше и частных. Не знаю, что лучше и кому стало удобнее. Я совсем не уверен, что с традициями, какие сейчас сложились в России, эти маленькие частные монополии начнут конкурировать между собой и снижать цены.

- Так что, по-вашему, вся эта реформа затевалась зря?

- Есть очень простой принцип, которому в таком деле надо следовать. Если вы твердо уверены, что после разгосударствления монополии тарифы останутся неизменными или увеличатся процентов на 5, но качество при этом возрастет, тогда - вперед.

Если же уверенности нет и сомнения ваши не беспочвенны, есть единственный разумный способ. Пусть компания остается государственной, но нужно с утра до ночи изучать менеджмент этой компании и ее бухгалтерские документы. Следить, куда тратятся деньги, - на 'Челси', на 'Реал', на баснословные премии топ-менеджерам или на модернизацию оборудования.

Вы смотрите: у нас топ-менеджеры стали вдруг получать по 70 тысяч долларов в месяц, да еще миллионные в долларах бонусы по результатам года. А рядовым работникам хорошо, если платят по 15 тысяч рублей, да еще и приговаривают: вы и этого не заработали, у вас производительность труда не растет.

- Но ведь любую прибавку надо заработать, производительность должна расти?

- В теории правильно. Если производительность труда не растет, а вы хотите получать все больше денег, экономически это необоснованно. Но задайте себе простой вопрос: кто должен в первую голову заботиться о производительности труда? Простой машинист, шахтер, слесарь или все-таки управляющий ими менеджер? За что руководитель получает огромную зарплату, многократно превышающую оклад рядового сотрудника, если на производстве оборудование и технологии каменного века? В общем, насчет низкой производительности и непомерно растущих доходов рядовых работников - это все мифология, от которой пора отказаться, тем более если сопоставить нашу производительность со средними зарплатами.

Гораздо продуктивнее обратить внимание на неравномерность распределения доходов в стране. Просто чудовищно: один получает миллион долларов в месяц, другой - 10 - 20 тысяч рублей, а налог у обоих 13 процентов.

- Минфин настаивает, что плоская шкала подоходного налога - это одно из главных наших достижений последних лет.

- Минфин еще настаивает, что деньги, которые в Россию приходят за проданные нефть и газ, вредны для нашей экономики. Так, может, нам спокойнее будет отказаться получать с покупателей эти деньги?

Кроме России и еще двух-трех стран, нигде в мире богатые и бедные не платят одинаковых налогов. Меня, кстати, один западный экономист упрекнул: мол, если, как вы предлагаете, дотировать не население, а производство, господдержка распространится и на богатых - они ведь тоже будут покупать продукцию по сохранившимся низким ценам. Ответ ясен: главное для нас сейчас - остановить инфляцию и запустить собственное производство товаров и услуг, стоимость которых определяет общий уровень и пропорции цен в стране. А выгода, которую получат богатые из-за субсидируемых цен, в конце концов окажется в казне, если будет введена прогрессивная шкала налогов.

Словом, простому народу нужны не прибавки, не очень щедрые и тут же пожираемые инфляцией. Ему нужны стабильные доступные цены и достойный общий уровень жизни.

Беседу вел Валерий БУТАЕВ

Тверская, 13
? 86

С самолета лучше прыгать с парашютом!

Прошло почти двадцать лет с момента введения в оборот американским экономистом Джоном Уильямсоном модели экономического развития получившей название 'Вашингтонский консенсус'. Это особый тип макроэкономической политики, которую ряд экономистов обычно рекомендуют к применению в странах, испытывающих финансовый и экономический кризис.Пытались навязать эту модель и России в трудные 90-е годы в качестве панацей от развала экономики. Академик Александр Некипелов был одним из тех, кто выступал с критикой такого пути выхода из трудного экономического положения. Почему? Какой путь развития ученый предлагает сегодня? Что уже сделано и что предстоит сделать? На этот и другие вопросы отвечает вице-президент РАН, директор Московской школы экономики МГУ, академик Александр НЕКИПЕЛОВ

Так называемый 'вашингтонский консенсус', разработанный в недрах Международного валютного фонда и Мирового банка, представлял собой набор стандартных мер - решительную, 'шоковую' либерализацию хозяйственной деятельности и приватизацию государственных активов, сопровождаемых ограничительной денежно-кредитной и бюджетной политикой. Эти меры предписывались любому государству, входящему в группу стран с переходной экономикой. При этом не делалось различия между самыми отсталыми полупатриархальными экономиками развивающихся государств и государствами бывшей социалистической системы, совершавшими переход от плановой к рыночной экономике при наличии весьма развитых научных и производственных потенциалов.

Я действительно был одним из тех, кто выступал против безрассудной реализации установок 'вашингтонского консенсуса' в России. И делал это, конечно, не потому, что не понимал значения поддержания макроэкономической стабильности в условиях сложного трансформационного процесса. Просто мне было ясно, что сведение многогранного процесса глубоких социально-экономических преобразований в постсоциалистических государствах к упомянутому набору мер должно было неизбежно привести к серьезному недоучету специфики этой группы стран, а, следовательно, и к масштабным дополнительным издержкам. С моей точки зрения, необходимо было принимать во внимание следующие два важнейших обстоятельства.

Обстоятельство первое. Для того, чтобы нормально заработал рыночный механизм, совершенно недостаточно было в шоковом режиме провести комплекс либерализационных мероприятий. Ведь важно не только наличие свободы в принятии решений у хозяйственных субъектов, но и подлинной рыночной мотивации в их деятельности. Казалось бы, после- днюю задачу и призвана была решить форсированная приватизация государственных активов. Но лихорадочная спешка, как это обычно и бывает, дала во многом противоположные результаты: вместо экономики, нацеленной на эффективное использование ресурсов, мы получили в начале 90-х годов мутантную хозяйственную систему, ориентированную на растаскивание государственных активов. Глубокий институциональный разрыв между такой экономикой и обычной рыночной экономикой не мог не вести к тому, что привычные для второй методы регулирования давали совершенно неожиданные результаты в условиях первой. В частности, проведение ограничительной денежно-кредитной и финансовой политики давало не снижение инфляции, а нарастание системной проблемы неплатежей, котерая терзала нашу экономику большую часть 90-х годов.

Вот почему в тот период я постоянно пытался привлечь внимание к необходимости рационального управления теми активами, которые оставались в руках государства. Тогда это многими воспринималось как стремление обратить реформы вспять. Но ведь когда крупный собственник, в данном случае - государство, не управляет активами, это приводит к деформации всей хозяйственной системы, подрывает легитимность складывающихся новых отношений собственности, способствует распространению раковой опухоли коррупции. И хотя с тех пор многое изменилось в лучшую сторону, последствия 'рыночного романтизма' 90-х в сфере преобразования прав собственности мы ощущаем до настоящего времени.

Обстоятельство второе. Самого серьезного внимания заслуживала, но, увы, не получила, работа по оценке последствий шоковой либерализации хозяйственной деятельности. Ведь структура нашей экономики формировалась в принципиально иных условиях плановой социалистической экономики. Поэтому должно было быть ясно, что мгновенный перевод такой экономики на рельсы свободного рынка не может не вызвать мощного структурного шока. Можно, разумеется, утешать себя тем, что рынок в .конечном счете приведет все в нормальное положение. Но после Кейнса как-то неудобно игнорировать значение краткосрочной перспективы. Напомню, что у выдающегося английского экономиста одно из высказываний по этому поводу звучало примерно так: 'Долгосрочная перспектива очень важна, если останешься жив в краткосрочной'.

Под влиянием такого рода рассуждений я уже в начале 90-х годов стал использовать образ 'парашюта'. Смысл метафоры -да, конечно, с самолета намного быстрее можно спуститься без парашюта. Однако, если хочешь достичь земли живым и здоровым, лучше все-таки от парашюта не отказываться. И такой аналог 'парашюта' был нужен и российской экономике, чтобы минимизировать ущерб от структурной ломки. Именно поэтому я активно выступал за проведение с самого начала реформ серьезной промышленной политики.

Таким образом, с одной стороны, совершенствование институтов должно было создать условия для нормального действия рыночного механизма. А с другой стороны - в то же самое время надо было активно использовать инструменты экономической политики, которые, не ломая рыночные механизмы, делали последствия их действия приемлемыми для страны, как в структурном аспекте, так и в социальном.

Ирония судьбы состоит в том, что мы действовали прямо противоположным образом. Последствия шоковой либерализации в краткосрочном плане смягчались деформированными экономическими институтами, тем же кризисом неплатежей. Однако в долгосрочной перспективе такая 'терапия плохими институтами' привела к деградации нашего научно-производственного и кадрового потенциала. Ее полное банкротство зафиксировала финансовая катастрофа 1998 года.

Надо признать, что после кризиса 98-го года в России начали происходить важные изменения в экономической политике. Серьезным стал подход к вопросам 'институционального строительства'. В частности, прогресс был достигнут в управлении государственными активами. Не могу сказать, что в этой

сфере была реализована предлагавшаяся мною еще с конца 80-х годов концепция, нацеленная на перевод основной части госсектора в полноценный коммерческий режим функционирования. Но по крайней мере этими активами стали управлять, и с этой целью была создана определенная система. Появились крупные рыночные игроки с участием государственного капитала. Такие, как Газпром и Роснефть. Все это не могло не оказать оздоравливающего влияния на экономическую систему в целом. Можно сказать, что основные институты рыночной экономики сегодня сформированы и российская экономика стала адекватно реагировать на стандартные для рыночной системы меры денежно-кредитного и финансового регулирования. Начали появляться серьезные элементы промышленной политики. И это при том, что в 90-х годах представители власти даже не хотели слышать такого словосочетания -'промышленная политика'. У наших сторонников либерального образа действий было даже такое любимое выражение, заимствованное у одного из восточно-европейских реформаторов, - 'лучшая промышленная политика -никакой промышленной политики'. А сегодня уже никого не удивляет, если правительство на своем заседании рассматривает планы государства по развитию, скажем, сельскохозяйственного машиностроения. Разработан и начал реализовываться ряд крупных программ. Скажем, программа развития Дальнего Востока. Потому 'что рынок рынком, но рынку-то все равно, кому принадлежит Дальний Восток. А обнаружилось, что экономически он уже России не принадлежит, поскольку, по сути дела, не связан с нею хозяйственными отношениями. Появилась далее идея частно-государственного партнерства. Она нацелена на соединение усилий бизнеса и государства для решения значимых для российского общества проблем.

Таким образом, уже в новом тысячелетии произошли важные, хотя и не всегда афишируемые изменения в экономической политике государства. Их содержание можно сформулировать очень просто -мы являемся свидетелями постепенного перехода российской власти от идеологизированной к прагматичной линии в хозяйственной сфере. И это, как мне кажется, можно только приветствовать.

Понятно, что сохраняется огромное количество проблем. В 90-е годы мы потеряли многие высокотехнологичные производства, ощущается острая нехватка квалифицированных рабочих и инженерного персонала. Серьезный ущерб нанесен научному и образовательному потенциалу страны. Крайне неравномерно развивается хозяйственная деятельность в различных частях России, чрезвычайно велика дифференциация личных доходов.

Положение усугубляется тем, что мир все это время не стоял на месте. И теперь нелепо возвращаться к тому, что было. Надо постараться использовать то, что называется 'эффектом позднего старта'. Мы должны приложить огромные усилия, чтобы в обозримый период выйти на самый высокий или близкий к нему уровень технологического развития.

Масштабность и сложность этой задачи трудно переоценить. В ходе ее реализации будут наверняка и отдельные неудачи. Их не стоит драматизировать. Но важно, чтобы по всем ключевым вопросам экономического развития шла активная дискуссия специалистов.

Понятно, что решение стоящих перед российской экономикой задач требует мобилизации всех имеющихся ресурсов. Поэтому в заключение хотел бы вновь - а я это постоянно делаю в течение последних четырех с половиной лет - привлечь внимание к тому, что мы не используем в полной мере возможности, открывшиеся для нас в этом столетии в связи с благоприятной конъюнктурой цен на мировых рынках. В страну поступают огромные ресурсы; их значительная часть концентрируется в валютных резервах Центрального банка. Величина последних уже превысила полтриллиона долларов. Это огромная сумма, многократно превышающая оптимальный уровень валютных резервов. Оптимальный - с точки зрения потребностей регулирования валютного рынка. И тот факт, что мы эти 'избыточные' резервы не используем для модернизации нашей экономики, с моей точки зрения, представляет собой серьезную ошибку. Нас не должны убаюкивать благоприятные макроэкономические показатели, которые Россия имеет уже почти десятилетие. Острота проблемы модернизации, технологического обновления столь остра, что мириться с неэффективным использованием громадных средств неправильно.

Определенная позитивная динамика властей в отношении к этой проблеме имеется. Вспомните, вначале всех уверяли: эти средства вообще трогать нельзя. В дальнейшем часть средств из валютных резервов была потрачена на погашение внешнего долга, и ничего страшного не произошло. Сейчас проведено разделение стабилизационного фонда на две части. Часть, которая называется фондом будущих поколений, разрешено инвестировать. Правда, в основном из-за боязни инфляции намечаются инвестиции в зарубежные компании.

Здесь мы заимствуем модель, которая применялась арабскими нефтедобывающими странами в 70-е годы прошлого века. Поскольку их экономика, в отличие от нашей, была совсем неразвитой, они не могли самостоятельно переварить хлынувшие к ним в обмен на подорожавшую нефть огромные валютные ресурсы. Поэтому они и вкладывали их обратно в Европу, в Соединенные Штаты. Конечно, и для нас это лучше, чем держать средства в бумагах американского казначейства. Но это явно хуже, чем использовать их в рамках продуманной концепции модернизации нашей экономики.

Но существует ли корректная, с макроэкономической точки зрения, модель использования для этих целей накопленных валютных ресурсов? Да, существует, и ее общий смысл состоит в создании не влияющих на курс рубля механизмов импорта современного оборудования и технологий за счет 'избыточных' валютных резервов. Проще всего эта задача решается при помощи организации централизованного импорта, призванного обеспечить обновление оборудования в государственном секторе науки, образования, здравоохранения. Но важно создать также и механизм использования в сугубо коммерческом режиме значительной части этих ресурсов. Для этого нужна государственная финансовая структура, которая предоставляла бы в конкурентном режиме

долгосрочные валютные кредиты под проекты модернизации производства, связанные с импортом современных технологий и оборудования.

Не приходится сомневаться, что при разумной политике 'избыточные' валютные резервы станут мощным дополнительным фактором процесса модернизации российской экономики.

Подготовил Юрий КОНОРОВ

В жанре заклинания
Концепция предлагает судостроителям обеспечить к 2020 году рост производства в 4 раза

Владимир Львович КВИНТ, заведующий кафедрой финансовой стратегии Московской школы экономики МГУ

После бесславного конца централизованной системы исчезнувшего с политической карты мира Советского Союза весь его опыт государственного планирования в новой России был предан анафеме. Вместе с водой выплеснули и ребенка. Между тем советское планирование изучалось и изучается во многих странах мира. Оно широко используется во Франции, Италии и Германии, но наиболее популярно долгосрочное планирование в странах с возникающими рынками. Работая в начале 90-х в 'Артур Андерсен', крупнейшей аудиторской и консалтинговой фирме мира, я участвовал в анализе стратегического плана '2020' для Малайзии. Сегодня, 17 лет спустя, программа до этой же даты разрабатывается в России.

Это очень важно, что лидеры страны вновь вернулись к стратегическим вопросам долгосрочного развития России, и таким образом со слова 'план' практически снято табу. Хотя подготовленная 'Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации' недостаточно использует советский опыт прогнозирования и долгосрочного планирования, тем не менее министерства и ведомства проделали большую работу по определению перспективных ориентиров, а Министерство экономического развития проявило свою роль координатора разработки этой долгосрочной Концепции. Концепция является хорошей основой для нескольких разделов будущей стратегии России, но саму ее назвать стратегией или даже основой цельной стратегии, к сожалению, нельзя. Этот документ в 165 страниц прежде всего страдает болезнью, свойственной работам, подготовленным экономистами без участия социологов, политологов и правоведов-экономическим детерминизмом. В результате в Концепции упущены очень серьезные характеристики, предопределяющие успех будущей стратегии. В ней ничего не говорится о тех задачах, которые необходимо решить для социального сплочения общества и повышения его толерантности. Упущение вопросов этнической, национальной и религиозной терпимости, взаимопонимания могут привести к дестабилизации общества, ведущей, в свою очередь, к снижению инвестиционной привлекательности. В результате декларируемые показатели и пожелания Концепции окажутся недостижимыми.

Другой серьезной проблемой Концепции является отсутствие ресурсной оценки. А это абсолютно обязательный элемент любой стратегии. В результате предложенная Концепция носит лозунговый характер пожеланий, достижение которых весьма проблематично.

Третья проблема Концепции-это недостаточная системность ее методологии. Многие обязательные элементы системы стратегии упущены, а имеющиеся: прогноз, анализ прошлого, цели, задачи, приоритеты-представлены вне взаимоочередности и взаимозависимости. В Концепции, к примеру, не определено, как достижение отраслевых ориентиров будет обеспечиваться в регионах страны с разным уровнем экономического и социального развития.

Закладываемые темпы роста российской экономики существенно отличаются друг от друга в разных разделах Концепции. Если в целевых ориентирах отмечено, что производительность труда 'должна будет' повыситься в 2,4-5 раз, то в разделе рынка труда этот показатель уже существенно ниже и составляет 6,7 процента в год в период 2011-2015 годов и 7,5 процента в год в следующую пятилетку, до 2020 года. Такие темпы, естественно, не смогут компенсировать существенное отставание от экономически развитых стран.

Концепция правильно ставит задачу перехода от использования преимущественно природных ресурсов в качестве факторов роста к инновационному характеру экономического развития. Понятно, что это требует существенных увеличений инвестиций в образование и науку. В Концепции об этом много говорится (без упоминания рублей), но в разделе о налоговой политике никак не просматривается возможность использования мировой практики освобождения от налогов пожертвований частного бизнеса на образование и науку. Получается, компании должны помогать науке и еще платить налоги на ту сумму, которую они выделяют в виде помощи.

А осуществим ли вообще переход к инновационной экономике до 2020 года? И кто будет осуществлять инновационный прорыв в будущее? Этого можно было бы добиться, только если в 2008/09 учебном году инвестиции в российские университеты и лаборатории были бы увеличены в три-четыре раза. Те, кто в этом году приходят учиться в высшую школу, закончат двухступенчатое образование через шесть лет. Еще три года им потребуется на обретение необходимого опыта. И, таким образом, в 2017 году им останется всего три года для осуществления инновационного прорыва. Но такой революции в образовании и науке Концепцией не предусмотрено.

Вообще не объяснимо, как заложенные темпы роста валового внутреннего продукта-ВВП могут быть обеспечены при приблизительно равном им планируемом росте производительности труда в условиях 10-процентного снижения численности населения. Арифметически это невозможно. Также необъяснимо, как достичь заложенных в разделе 'Экологизация экономики и экология человека' ориентиров снижения уровня негативного воздействия на окружающую среду в 3-7 раз. Для этого требуется темп роста технического перевооружения, в 5-8 раз превышающий нынешние темпы, а в ряде отраслей необходимо обновлять существующий парк оборудования почти на 40 процентов в год. Реально ли это?

Особой декларативностью отличается раздел 'Демографическая политика', в котором определяется, что население к 2025 году должно вырасти вновь до 145 миллионов со средней продолжительностью жизни 75 лет. Как? За счет чего? Возможно ли это? В разделе 'Модернизация здравоохранения' также провозглашается снижение смертности в полтора-два раза. На основе каких инвестиций, каких методов? Напоминает заклинание провозглашение среднего соотношения трудовой пенсии и заработной платы на уровне 30 процентов. И это при снижении трудоспособного населения и провозглашенном удлинении продолжительности жизни. Каким образом это можно обеспечить, да еще и гарантированно? Также характер заклинания носит провозглашенный рост потребительских цен в 2015 году на 4,5 процента, а в 2020-м-на 3 процента. Здесь можно даже не спорить, достижимы эти показатели или нет. Но прогнозировать в 2008 году рост цен 2020 года? Да это просто не корректно.

Некоторые взятые в Концепции ориентиры, наоборот, выглядят крайне скромно. Так, указывается, что Россия достигнет к 2020 году 10 процентов рынка высокотехнологичных товаров всего лишь по 4-6 позициям. Не очень оптимистично. Но, с другой стороны, это можно понять, если учесть, что фундаментальной науке уделено крайне мало внимания, а о Российской академии наук и ее роли даже не упоминается. Вообще тенденция пренебрежения фундаментальной наукой в ущерб прикладной проходит красной нитью через всю Концепцию, а это большая ошибка.

В Концепции указывается, что объем продаж гражданской продукции российского авиапрома достигнет 15 процентов мирового рынка к 2020 году. Реально ли это и какими методами достижимо-в Концепции не объяснено, а профессионалы отрасли, с кем я обсуждал этот показатель, считают его необоснованным. То же самое касается судостроительной промышленности, где ориентир еще круче-обеспечить к 2020 году рост производства в 4 раза.

Многочисленные процентные показатели Концепции вызывают сомнения, а отсутствие ресурсного обеспечения приводит к недоверию этому документу. Раздел о нефтегазовом комплексе не уделяет внимания горно-геологическим и оценочным работам. А ведь нынешние экспортные объемы нефти и газа базируются на достижениях геологоразведки советской поры. В этом же разделе используется несколько неверных ориентиров. Например, то, что по добыче нефти на душу населения Россия опережает США в 3 раза. Но ведь у США совершенно другая политика. Там разведанные месторождения консервируются и рассматриваются как стратегические резервы будущих периодов. Совсем недавно конгресс США отклонил предложение администрации президента Буша начать добычу нефти из давно утвержденных месторождений на шельфе.

Практически полностью Концепция игнорирует возможности производства в России биоэтанола. На 165 страницах лишь дважды упоминается слово 'биотопливо'. В разделе 'Лесные ресурсы' отмечается, что расчетная лесосека используется только на 23 процента. Но при этом не ставятся задачи, связанные с производством биотоплива на основе использования валежника и отходов лесопереработки. Только что закончившийся саммит 'Большой восьмерки' в Японии вновь уделил существенное внимание производству этанола, прежде всего из отходов сельскохозяйственного и лесного производства.

В разделе внешнеэкономической политики среди приоритетов справедливо названо повышение роли России в формировании международного экономического порядка. Но при этом не предлагается мер по изменению инерционной, малообозначенной роли России во Всемирном Банке и особенно в Международном валютном фонде. Всемирный Банк вообще в Концепции не упоминается. Россия не задействует мощный ресурс международных экономических организаций, что может привести к упущению даже нынешних позиций. Это связано с тем, что страны нового экономического развития, конкуренты России-Китай, Индия, Бразилия, ЮАР и Египет-уже требуют большего участия в руководстве этих институтов. В предложениях по взаимодействию с США в Концепции упущено перспективное для России научно-техническое сотрудничество.

Вообще, Концепция не согласована с аналогичными долгосрочными программами других стран, что создает впечатление, будто только Россия будет двигаться вперед. А ее конкуренты замрут на нынешних позициях.

'РБК daily'
N 119 от 1 июля

Лучшие фондовые аналитики 2007 года
Рейтинг актуален на 01.01.08

Лучшие аналитики определялись по 11 номинациям: 'Лучшие аналитики по текущей ситуации на рынке'; 'Лучшие аналитики по стратегии'; 'Лучшие аналитики по электроэнергетике'; 'Лучшие аналитики по нефтегазовой отрасли'; 'Лучшие аналитики по потребительскому рынку'; 'Лучшие аналитики банковского сектора'; 'Лучшие аналитики по телекоммуникациям'; 'Лучшие аналитики по транспорту'; 'Лучшие аналитики по металлургии'; 'Лучшие аналитики по машиностроению' и 'Лучшие аналитические команды'.

Текущая ситуация

?	Компания	Имя	Балл	Место прошлом рейтинге
1	Альфа-Банк	Ангелика Генкель	24	2
2	Брокеркредитсервис	Максим Шеин	18	9-10
3	Велес Капитал	Михаил Зак	15	3-4
4	АнтантаПиоглобал	Александр Потавин	12	8
5	Тройка Диалог	Евгений Гавриленков	11	13-14
6	Банк Москвы	Владимир Веденеев	10	3-4
7	Ист Кэпитал	Александр Фетисов	9	7
8-9	Дойче Банк	Ярослав Лисоволик	8	6
8-9	Банк Москвы	Кирилл Тремасов	8	н.д.
10	КИТ Финанс Инвестиционный банк	Мария Кальварская	7	24-25

Основным критерием при отборе потенциальных претендентов стало присутствие инвестиционной компании или банка в top10 рейтинга 'Крупнейшие брокеры России по итогам 2007 года', который рассчитывается на основе данных по объемам торгов на российских биржах ММВБ и РТС (без учета сделок РЕПО). Вместе с тем, мы не стали ограничиваться исключительно 10 компаниями, предложив всем профучастникам принять участие в рейтинге, прислав заявку и список своих аналитиков для включения их в первичную выборку. В итоге, всего в рейтинге приняло участие около 30 компаний, а общее количество аналитиков превысило 100 человек. Все аналитики (согласно предоставленным спискам) были разнесены по отраслям (каждый в своей отрасли). Далее была составлена анкета, направленная для голосования экспертному совету. В качестве экспертов мог выступить любой не являющийся аналитиком представитель компании, не участвующей в рейтинге. Для вхождения в список экспертного совета необходимо было прислать заявку на участие. В рейтингах 'Лучшие фондовые аналитики' в качестве экспертов принимали участие представители следующих компаний: УК 'Альянс РОСНО Управление Активами', УК 'Лидер', УК 'АГАНА', 'StockRF.ru', УК 'СОЛИД Менеджмент', УК 'Элби-Траст', УК 'Райффайзен Капитал', УК 'Максвел-Капитал', УК 'Альянс Континенталь', ЗАО 'ИПА' УК 'НРК-Капитал' и др. Предпочтение отдавалось сотрудникам с должностями: заместитель генерального директора, управляющий портфелями, начальник инвестиционного управления и т. д. Иными словами, в роли экспертов выступали те, кто принимает свои инвестиционные решения, в том числе и на основе аналитических отчетов и обзоров. Им было предложено проставить каждому аналитику во всех отраслях балл от 1 до 3 (3 - наивысший балл) или не голосовать - поставить 0. Полученные баллы суммировались, тем самым выявлялся лучший аналитик в своей отрасли.

Источник таблиц: РБК.Рейтинг

Новая Газета
? 37 от 26 Мая 2008 г.

Предвыборная борьба - это нормально. Ненормально грубое вмешательство в нее
Академик Александр Некипелов высказал свое мнение по поводу ситуации вокруг выборов руководства РАН

С 26 мая по 2 июня 2008 года состоится Общее собрание Российской академии наук, на котором будут выбраны новые российские и иностранные члены РАН, Президиум и президент РАН, состоится вручение Больших золотых медалей и золотых медалей имени выдающихся российских ученых за 2007 год.

В этом году уже состоялось избрание президента РФ, кардинальная смена Кабинета министров страны. Выборы главы Академии наук можно смело поставить в этот ряд важнейших событий в жизни России, потому что все надежды на будущее связаны с переходом экономики на инновационные рельсы новых технологий. Двинуть этот процесс по силам только Большой российской науке.

Вокруг выборов руководства РАН разгорелись нешуточные страсти. Свое мнение по самым острым вопросам, поставленным журналистами, высказал 'Новой' вице-президент РАН, академик Александр Некипелов.

Выборам Президиума и президента РАН предшествовали шесть с половиной лет работы нынешнего руководства Академии наук, вместо привычных пяти. На проведенных ранее общих собраниях региональных отделений и Санкт-Петербургского научного центра РАН были выдвинуты три кандидата на пост президента: Юрий Сергеевич Осипов, Владимир Евгеньевич Фортов и Валерий Александрович Черешнев. Это - выдающиеся ученые. Последние два кандидата входят в действующий состав Президиума РАН, а прежде выполняли и функции вице-президентов академии. Юрий Осипов, как известно, уже 17 лет возглавляет РАН. Так что речь идет о людях, которые долгое время вместе работали (и работали весьма эффективно) в Президиуме Российской академии наук. Сегодня они конкуренты и ведут предвыборную борьбу. Это - нормально.

Ненормальной же мне представляется попытка беспрецедентно грубого и некомпетентного вмешательства в академическую выборную кампанию автора статьи 'Ленинский проспект, 14: тупик имени Осипова' (Новая газета, ? 36, 22.05-25.05), запрятавшегося под псевдонимом 'Редация 'Кентавра', научной вкладки 'Новой газеты''.

Статья, на мой взгляд, полна очевидных нелепиц, причем автор явно не утруждал себя поиском аргументов.

Если бы не 'г-н Кентавр', то широкая общественность так бы и не узнала, что академия самым бесстыдным образом игнорирует поручения президента страны и не осуществляет функций независимой экспертизы. Могло бы пройти мимо внимания упомянутой общественности и то, что прикладная наука в стране понесла ужасающий урон не в силу грубейших ошибок в процессе реформирования экономики, а 'с молчаливого согласия академии'. Руководство РАН, оказывается, 'не информирует президента, правительство и российское общество о кризисном положении в российской науке', проявляя в этом отношении 'преступное бездействие'. 'Академия упустила ВАК' (заметим, что речь идет об организации, подчиненной Министерству образования и науки РФ), в силу чего 'лжеученых нынче пруд пруди'. Наконец-то выяснилось, почему 'даже ВГИК перестал готовить режиссеров научного кино': само собой за этим тоже стоит Российская академия наук и ее руководство. Невольно на ум приходит незабвенный Шурик из 'Кавказской пленницы': 'Часовню тоже я разрушил?'

С ужасом узнал из статьи, что в академии запрещено совместительство, и это ведет к 'разрушению горизонтальных связей между различными научными и учебными организациями'. Что теперь делать - ума не приложу: ведь я четыре года возглавляю (незаконно, как теперь выяснилось) факультет МГУ им. М.В. Ломоносова - Московскую школу экономики.

О безобразиях, которые творятся при определении лауреатов Государственной премии и думать не хочется. Если бы не бесстрашный разоблачитель, общественность так и не узнала бы, каким образом даются 'черные метки' выдающимся ученым. Оказывается, мы, члены Совета по образованию, науке и технологиям, под руководством Ю.С. Осипова дошли до того, что выбрасываем неугодных из числа совместно выдвинутых на премию ученых. И не важно, что было два выдвижения: одно, в котором вместе фигурировали два всемирно известных российских математика - академики В. Арнольд и В. Маслов, а второе, в котором содержалась фамилия одного академика В. Арнольда. Никакого значения не имеет и тот факт, что рекомендация совета выносилась на основе тайного голосования его членов. Пора, в самом деле, положить конец стремлению решать 'все келейно, как любит Ю.С. Осипов'!

Не стоит верить своим глазам и считать, что 'Ю.С. Осипову и руководству РАН удалось сохранить академию'. Почему не стоит? Ведь вот же она, академия, собирается Общее собрание проводить, руководство переизбирать. А не стоит и все, потому как 'тезис этот неверен'. Перед интеллектуальной мощью этого 'аргумента', разумеется, меркнет тот факт, что в ноябре 2007 г. при открытии заседания Совета по науке президент В.В. Путин счел нужным специально выразить благодарность тем, кто в тяжелые годы сохранил науку для страны?

Все в академии делается неправильно в течение этих 15 лет. Вот и исследования ведутся 'широким фронтом', чтобы ублажить 'академические кланы, интересы которых очень далеки от научной деятельности'. И невдомек 'Кентавру', что возможность вести фундаментальные исследования широким фронтом дорогого стоит: именно она позволяет быстро концентрировать ресурсы на прорывных направлениях, предугадать которые заранее, в силу величайшей степени неопределенности, сопутствующей фундаментальным исследованиям, практически невозможно. Поэтому формулирование и реализация приоритетных направлений исследований не только не противоречат комплексности фундаментальной науки, но и базируются на ней.

Да чего там говорить о приоритетных исследованиях, когда 'многие направления, появившиеся в математике, компьютерных науках, биологии, физике в последние 15 лет, академия просто не замечает'. 'Неужели и впрямь не замечает?' - спросит возмущенный налогоплательщик, на чью спину бесцеремонно взгромоздились бюрократы от науки, прикрывающиеся академическими званиями. 'И не сомневайтесь', - лишает российское население последних иллюзий прозорливый 'Кентавр' и в порядке исключения снисходит до аргумента: 'Неужто не знаете, что на конгрессе по криптографии не было российского доклада?'

Коварство президента и Президиума РАН не знает границ, и наконец-то это стало достоянием гласности. Оказывается, все эти годы они мирились с разрушительными реформами ради того, чтобы - никогда не догадаетесь! - 'поставить директоров академических институтов в положение мелких жуликов', заставить их 'сдавать площади, ловчить, 'решать вопросы''. Ну, а дальше - дело техники: 'на каждый директорский 'роток', разумеется, можно без церемоний накинуть 'платок''. Жаль не подсказал ясновидящий, что еще дальше-то делать:

Чувство глубокого раскаяния вызвало у меня лично разоблачение 'Кентавром' скрытого смысла пилотного проекта повышения оплаты труда научных сотрудников, к которому я, как ни крути, имею прямое отношение. Неужели сам не мог понять, что пятикратное за три года повышение уровня оплаты труда из федерального бюджета до добра не доведет? Как вовремя не осознал, что избавление от накопившегося по понятным причинам в 90-е годы балласта будет способствовать не оздоровлению кадрового потенциала академии, а разрушению науки. Зачем доверился результатам многочисленных дискуссий по этим вопросам, поддержке профсоюза? Вот уж воистину 'палил свечку с двух концов'!

И в заключение уже совершенно серьезно хотел бы обратиться к редакции 'Новой газеты'.

Уважаемые друзья! И нынешнее руководство РАН, и, я уверен, - будущее открыто к дискуссиям, к обсуждению самых острых проблем, касающихся развития российской науки, ее академического сектора. Но только в том случае, когда речь идет именно о серьезном и уважительном обсуждении, а не выходящем за общепринятые рамки анонимном доносе.

Искренне ваш,
вице-президент РАН, академик
А.Д. Некипелов
26.05.2008

Новая Газета
? 36 от 22 Мая 2008 г.

Ленинский проспект, 14: тупик имени Осипова
Что выбирает российская наука

В РАН - телефонный перезвон (за счет бюджета, кстати): в губернии и на континенты летят уговоры сохранить Ю.С. Осипова на посту президента любой ценой. И все 'Осипов', 'Осипов', 'Осипов': О науке ни слова. Может быть, это диагноз?

Академия в последние 15 лет - корабль без руля и без ветрил. Приоритеты ее деятельности так и не были сформулированы (об этом заявлял сам Ю.С. Осипов). А сейчас, когда выполнялось 30 приоритетных программ Президиума РАН и столько же программ отделений РАН, ситуация еще хуже. Нельзя одновременно 'приоритетно' двигаться ни в 60, ни в 30, ни даже в 10 направлениях: И если бы академии было бы непонятно, что надо делать, может быть, и следовало бы в течение некоторого времени идти 'широким фронтом', пока не проявятся прорывные направления. Но реально программы даются не под проекты и перспективы, а под влиятельных академиков, под имеющуюся бюрократическую структуру, под конкретные группировки. Академия стала ареной местечковых разборок, местом борьбы академических кланов, интересы которых очень далеки от какой-либо научной деятельности.

- Академия, в отличие от советских времен, не занималась не только крупными, имеющими стратегическое значение проектами, но и текущей работой, требующей научных масштабов. Президентом РФ 03.02.2001 были поставлены перед РАН две основные задачи: независимая экспертиза государственных решений и прогноз бедствий, кризисов и катастроф; отработка сценариев перехода от нынешней 'экономики трубы' на инновационный путь развития. Руководство РАН во главе с Ю.С. Осиповым задачи проигнорировало. Естественно, возникает вопрос: то ли академия во главе с ее нынешним президентом не хочет и не может заниматься необходимой для страны работой (и вести связанные с нею исследования), то ли президент РАН просто не услышал президента России.

- Тезис о том, что Ю.С. Осипову и руководству РАН удалось сохранить академию, неверен. Академия наук не нашла места для себя и для фундаментальных исследований в новой России. С молчаливого согласия академии была практически ликвидирована прикладная наука, а без нее результаты фундаментальных исследований для экономики страны и ее развития стоят недорого.

- В академии произошла 'возрастная катастрофа' - по существу, выбито поколение научных сотрудников возраста 30-50 лет. В итоге в течение ряда лет академия была армией с генералами и рядовыми, но без офицеров. Особенно драматично отсутствие младших офицеров. Такая армия небоеспособна. Однако в связи с последними реформами, одобренными руководством академии, ситуация еще более ухудшилась - теперь нет и рядовых. Сокращение ставок в академических институтах, на которые зачислялись старшекурсники, аспиранты, молодые кандидаты, выбивает молодежь из науки, лишает академию перспективы. Огромные академические институты, насчитывающие тысячу и более сотрудников, сейчас имеют возможность брать всего по десятку с небольшим аспирантов в год. Академические общежития для аспирантов и молодых сотрудников - неразрешимая проблема (оставим пока в стороне вопрос, кем эти общежития сегодня заняты). В результате научный потенциал тает. Молодежи нет. Примечательно, что раж сокращений одолел академических чиновников в преддверии демографической ямы, которая вдвое сократит количество молодежи. Сейчас, пока еще не поздно, и надо было бы набрать молодежь. Но если дела и далее будут идти так, как во время президентства Ю.С. Осипова, то академия исчезнет безо всяких реформ.

- Руководство РАН, будучи представлено в правительстве РФ, не информирует президента, правительство и российское общество о кризисном положении в российской науке, лакирует картину, дает о ней неполную информацию. Преступное бездействие.

- Наука и религия несовместимы. Это основа, на которой наука стоит со времен Просвещения. Ю.С. Осипов и руководство РАН решили подорвать эту основу, делая многочисленные реверансы в сторону РПЦ, в конце концов избрав Патриарха всея Руси почетным доктором РАН. Попытки протащить религиозное мировоззрение в систему образования России, крайне опасные для страны, не получили официальной оценки Академии наук. Академия также не взяла на себя труд разобраться в сути реформ российского образования, сформировать свою позицию и защитить лучшие традиции отечественной школы.

- Ситуация с Государственными премиями (заместителем председателя Комиссии по госпремиям Российской Федерации в области науки и техники является Ю.С. Осипов) и другими, к которым причастна академия, разочаровывает. Раньше Госпремия по крайней мере присуждалась за конкретную работу. Ее достоинства могло оценить и общество - о кандидатах писали газеты, они и сами что-то сообщали о собственной науке. Теперь все келейно, как любит Ю.С. Осипов. По сути, он - полновластный распорядитель. Нынче, например, 'черную метку' получил талантливейший российский математик академик Виктор Маслов. Поскольку, по указу президента страны, оценивается не конкретная работа, а некий 'вклад' (как они определяют, чей больше: взвешивают, что ли?), вклад претендента Маслова был сочтен отрицательным. Рассматривались кандидатуры двух ученых, выдвинутых совместно. Премию дали одному. Тем самым признали: вклад двух известных ученых меньше, чем вклад одного из них. Нелепость: два меньше, чем один, решила комиссия, хотя в ней есть и математики. Надо заметить, что у всей комиссии, принимающей решение, нет и малой доли тех действительных научных заслуг, что есть у Маслова. Достаточно вспомнить хотя бы тот факт, что именно Маслов дал первый пример наноструктуры (история с планарным лазером) и выполнил блестящие работы по расчетам чернобыльского саркофага, не говоря уже о развитии многих классических теорий в своей и смежных научных специальностях, что позволяет нынче говорить: 'метод Маслова', 'цикл и коцикл Маслова', 'число Маслова', 'цепочка Гюгонио - Маслова', 'сейсмограмма Маслова' и т.д. А что у Юрия Сергеевича Осипова? Давно уже только кремлевские паркеты. И Маслов нынче - аутсайдер. Кому это нужно? И государственный ли подход осуществляет г-н Осипов с комиссией?

- Упал престиж науки в целом и членов академии в частности. Членов стало очень много - 1500 (в сталинские времена академиков было 80, а сейчас - более 500). Может быть, у нас даже гораздо больше ученых, достойных членства, но академиков, всерьез занимающихся наукой, в нынешней академии кот наплакал. Наметилась опасная тенденция: научный труд уже не главное основание при выборе действительных членов и членов-корреспондентов РАН. Академия публикует списки претендентов и не сообщает, чем они отличились в науках. Поскольку часто и сообщить-то не о чем. Потому и выстраивается очередь из банкиров и госчиновников - первый и самый достоверный признак деградации РАН, превращения ее в обычную чиновничью контору. Так общество скоро дождется не выборов, а назначения академиками угодных власти.

- Академия упустила ВАК: лжеученых нынче пруд пруди. Защищаются кандидатские и докторские, бесстыдным образом переписанные с уже опубликованных зарубежных и отечественных исследований. Дипломы кандидатов вообще можно приобрести в переходе метро. Ученым у нас в стране при таком ведении дел безо всяких преувеличений может наконец стать каждый. И становится.

- Распались многие всемирно известные научные школы, откочевали за рубеж многие ученые. Но еще хуже, что российская наука отстает - многие направления, появившиеся в математике, компьютерных науках, биологии, физике в последние 15 лет, академия просто не замечает. Руководство РАН не организует исследований в этих направлениях и не избирает исследователей. Уже никого не удивляет отсутствие докладов российских ученых на крупнейших и авторитетнейших мировых конгрессах, симпозиумах и конференциях. (недавний пример - Европейская конференции по криптографии в Санкт-Петербурге). Это находится в разительном противоречии с заявлением Ю.С. Осипова, что академия выявляет точки роста в мировой науке и стимулирует исследования в соответствующих направлениях. РАН приобрела ярко выраженную феодальную структуру - в ней практически не ведутся междисциплинарные и межотделенческие исследования.

- Пятнадцатилетнее соглашательство президента и Президиума РАН с разрушительными реформами, отсутствие денег на инфраструктуру, на оборудование поставила многих директоров академических институтов в положение мелких жуликов. Чтобы сохранить свои институты, они вынуждены были сдавать площади, ловчить, 'решать проблемы'. В результате руководители многих институтов оказались легко уязвимыми, и на каждый директорский 'роток', разумеется, можно без церемоний накинуть 'платок'.

При Ю.С. Осипове существенно пострадала организация научной деятельности в Академии наук. Если раньше считалось, что вице-президенты должны иметь отношение к конкретным сферам науки, координировать деятельность в них, то сейчас эти обременительные, конечно, профессиональные обязанности упразднили. Один вице отвечает за молодежь, другой - за инновации, третий - за публикации и выставки РАН. Вместо руководства в сфере науки мы получили типичную административно-хозяйственную пирамиду.

- Избираясь на свой пост, Ю.С. Осипов не имел программы и просто обещал защищать академическое научное сообщество. Это обещание он не исполняет. Согласие руководства РАН с нынешним сокращением на 21% за 3 года, с ликвидацией и приватизацией ряда институтов, на чем настаивает власть, показывает, что нынешнее руководство не способно защищать ученых и науку, которая делается в институтах, в лабораториях и экспедициях, а не в коридорах президиума.

- Сущность нынешних реформ академии сводится к двум пунктам. Первый - это подрыв материальный базы исследований. Повышение зарплат ученым, призванное сгладить негативные последствия сокращения штатов и ликвидации ряда институтов, осуществляется за счет средств, предназначенных на приобретение научно-исследовательского оборудования. Учитывая, что обслуживающему научные исследования персоналу зарплата фактически не повышается, скоро работать будет не на чем - палят свечку с двух концов. Тезис Ю.С. Осипова, что достаточно заплатить каждому ученому по тысяче долларов и проблем у российской науки не будет, несостоятелен. Второе направление удара - это разрушение горизонтальных связей между разными научными и учебными организациями за счет отмены совместительства. Эксперимент, связанный с запрещением совместительства, уже был проведен в хрущевские времена, привел к тяжелейшим последствиям, ликвидация которых потребовала огромных ресурсов. Сейчас решено наступить на эти грабли еще раз. Зато, вероятно, очень укрепится 'академическая вертикаль'.

- Академия не заботится о популяризации науки. Жалкое существование влачат научно-популярные журналы, закрыта киностудия научно-популярных фильмов, нет литературы по науке для школьников, и даже ВГИК перестал готовить режиссеров научного кино.

- Российской академии наук нужны перемены, в ней должно быть больше науки, а также больше устойчивости относительно административного нажима. Требуются перемены. Но осуществить их, что очевидно, могут только другие люди в Президиуме РАН, другой президент РАН.

Редакция 'Кентавра',
научной вкладки 'Новой газеты'
22.05.2008

Радио Свобода
03 июня 2008

Александр Некипелов о судьбе российской науки

Михаил Соколов: В Московской студии Радио Свобода - вице-президент Российской Академии наук академик Александр Некипелов.

И поговорим мы о судьбе российской науки. В структуре Российской Академии наук 450 (если я не ошибся) научных учреждений, работают 112 тысяч человек. И вот после сессии, которая только что завершилась, сессия общего собрания РАН, - 515 действующих членов и 771 член-корреспондент.

Ну что ж, вот завершилась сессия. Александр Дмитриевич, а что считать главным итогом? Я вот перечислю немножко: стабильность руководства - Игорь Осипов остался президентом, обещание премьера Владимира Путина прибавить финансирования фундаментальной науке, сохранение относительной самостоятельности Академии наук. Что для вас главное?

Александр Некипелов: Это общее собрание включало две основные группы вопросов. Первая - это связанная с избранием новых членов академии, членов-корреспондентов и членов академии, и действительных членов академии. И второй вопрос - это отчет руководства академии за 6,5 лет, прошедших с предыдущего избрания руководства, и выборы нового руководства.

А об общем собрании очень много писали, показывали. Нам грех жаловаться на недостаток внимания. Я думаю, самое главное - что общее собрание прошло в свободной, конструктивной обстановке. Были, как вы знаете, три кандидата на позицию президента Российской Академии наук. Все они, а также их сторонники, имели возможность высказать свои позиции. Голосование в Академии наук всегда проходило, и на этот раз тоже, по персональным вопросам в режиме тайного голосования.

Ну и результатом стало избрание, конечно, Юрия Сергеевича Осипова, но не только его, сформировано руководство. Президиум Российской Академии наук сейчас состоит из 58 членов, раньше их было на 4 человека меньше - 54. 10 вице-президентов, из них трое - это люди, которые не были вице-президентами в прежнем составе. Это Садовничий Виктор Антонович, ректор МГУ, Сергей Михайлович Алдошин, который возглавлял наш Черноголовский научный центр и был руководителем совета директоров в академии, это химик очень известный, и наконец, Асеев Александр Леонидович, который одновременно был избран руководителем Сибирского отделения и также избран вице-президентом. 35, так сказать, условно говоря, рядовых членов президиума, хотя все они, конечно, члены руководства Российской Академии наук. И это было избрано помимо вице-президентов, академиков-секретарей, председателей региональных отделений. В целом из 58 членов президиума 17 - это новые члены. Так что примерно на треть президиум обновился.

Так что мне кажется, что здесь можно говорить, с одной стороны, и о сохранении преемственности, с другой стороны - и об известном обновлении.

Михаил Соколов: Александр Дмитриевич, вот Юрий Осипов переизбран президентом, но конкуренция со стороны академика Владимира Фортова была достаточно существенной. Собственно, разрыв-то, в общем, не такой уж большой - 52 процента голосов, где-то 37-38. То есть, в принципе, значит, есть альтернативная позиция. В чем есть различия между позициями как бы большинства и меньшинства, господина Осипова и господина Фортова? Я вот прочитал, что новый старый президент собирается использовать какие-то предложения своих конкурентов. А что он может использовать?

Александр Некипелов: Вы знаете, Владимир Евгеньевич Фортов, он выдающийся ученый, человек с большим опытом организационной работы. Он был и вице-премьером, и министром науки в свое время, руководил Фондом фундаментальных исследований. Поэтому я, честно говоря, ничего удивительного не вижу в том, что он составил серьезную конкуренцию Юрию Сергеевичу.

Мне кажется, не стоило бы преувеличивать различия в программах. Ну, Юрий Сергеевич программу свою не опубликовал. Он, вообще, так сказать, придерживался той точки зрения, что академия должна отличаться по характеру своих действий от тех механизмов, которые работают в политической сфере. И в этом смысле он, так сказать, кампании выборной вообще не вел. Вот я лично критиковал его за это и советовал ему все-таки давать разъяснения. Ну, такая у него была принципиальная позиция. Но оказалось, что этого достаточно, чтобы выиграть. Хотя, конечно, Владимир Евгеньевич завоевал достаточно серьезное количество сторонников. Валерию Александровичу Черешневу это удалось в меньшей степени, но тоже все-таки где-то, по-моему, порядка 80-90 человек проголосовали и за него.

Что касается программ. Ну, понимаете, и Владимир Евгеньевич, и Валерий Александрович, они ведь те люди, которые работали и в прежнем составе президиума, и перед ним в составе президиума. То есть они участвовали и в принятии тех решений, которые делались. И поэтому, конечно, нюансы в позициях есть, но считать, что это нечто совершенно новое, мне кажется, было бы неверно. Собственно говоря, ознакомление с программами кандидатов свидетельствует о том, что это добротные документы, вполне идущие, в общем, в продолжение того, что делалось и до этого. И ничего странного в этом нет.

Михаил Соколов: Вот сенсацией посчитали то, что Михаил Ковальчук, исполнявший обязанности вице-президента, крупный ученый, член-корреспондент, не был избран академиком. Поскольку он отвечает за всякие теперь модные нанотехнологии, пописывают, что теперь некоторые инвестиции государственные могут пройти мимо Российской Академии наук. Александр Дмитриевич, вы этого не опасаетесь?

Александр Некипелов: Ну, вы знаете, мне трудно судить (тем более, я экономист), о том, как будут использоваться инвестиции на цели нанотехнологий. Мне кажется, что все-таки речь идет о крупной государственной программе, и государство заинтересовано в том, чтобы получить наибольшую отдачу от вложений, которые оно делает. Ну, поживем - увидим.

Что касается неизбрания Михаила Валентиновича, то опять-таки я не специалист в этой области, но, по отзывам коллег, он очень серьезный, действительно, известный, знаменитый ученый, очень хороший организатор. Ну, помимо того, что он в последние годы является генеральным директором Курчатовского центра, он ведь возглавляет и академический Институт кристаллографии. А институт, по отзывам коллег, блестяще оснащен, хорошо работает, очень сильный персонал научный. К сожалению, вот неизбрание Михаила Валентиновича основывалось не на критике тех или иных его возможных профессиональных недостатков - об этом не было сказано ни слова, просто молча проголосовали так, как проголосовали.

Михаил Соколов: Есть такое подозрение, что против него голосовали как против потенциального питерского рейдера. Знаете, они приезжают из Петербурга и заполняют все...

Александр Некипелов: Вы правы, к сожалению, это именно так. Потому что, в общем-то, несмотря на полную абсурдность, распространилась достаточно широко такая идея о двухходовке, о том, что якобы Осипов участвует в борьбе для того, чтобы через год или два передать власть Михаилу Валентиновичу. Я сказал, что это нелепая вещь, потому что ее невозможно реализовать. В академии действует Устав, а Устав утвержден правительством. И никто никому власть передать не может. Юрий Сергеевич может назначить исполняющего обязанности на время своего отсутствия. Если президент уходит со своего поста, то тогда президиум избирает исполняющего обязанности, и в течение короткого периода времени - то ли четырех, то ли шести месяцев - должны быть проведены новые выборы.

Поэтому вот эти разговоры, которые, с моей точки зрения, тоже сыграли, в общем-то, определенную роль в результатах голосования, это уж никакого отношения к его профессиональным качествам, конечно, не имеет. И это обидно. Потому что несколько случаев было, к сожалению, на этом собрании, когда общее собрание руководствовалось, как мне кажется, эмоциями, а не профессиональной оценкой.

Михаил Соколов: Знаете, я все-таки еще один краткий персональный вопрос задам. Вот меня, честно говоря, несколько избраний (как я считаю, по вашей части) немножко удивили. Хабаровский губернатор Виктор Ишаев, ну, он, конечно, человек уважаемый и руководит своим регионом чуть ли не с 1990 года, и есть определенные экономические успехи, но его научных достижений, честно говоря, я больших не замечал. А вы их заметили?

Александр Некипелов: Я Виктора Ивановича знаю с середины 1990-ых годов. И так получилось, что я присутствовал и на защите его докторской диссертации. Этот человек очень сильный. У него базовое образование инженерное. И он в советское время еще возглавлял одно из современнейших, крупных предприятий, после чего стал руководителем исполкома Хабаровского края. И вот с тех пор, так сказать, он находится в руководстве. И находится в руководстве потому, что обладает, в общем, для меня совершенно загадочными качествами. Он в голове держит, с одной стороны, колоссальное количество деталей, касающихся самых разных сфер как жизни на Дальнем Востоке, в Хабаровском крае, так и в Российской Федерации. А с другой стороны, он обладает ярко выраженным стратегическим мышлением. И этот человек, он сыграл вообще выдающуюся абсолютно роль в формировании стратегии развития Дальнего Востока экономической. Причем он непосредственно участвовал и организовывал эту работу.

Михаил Соколов: Но это же управленческие, а не научные достижения.

Александр Некипелов: Нет, он пишет книги, он участвует в обсуждениях, он трижды выступал на президиуме Российской Академии наук за последний период 6,5 лет. Я считаю, что это очень большое приобретение.

А мне довелось с ним участвовать еще в подготовке доклада о стратегии социально-экономического развития страны, когда он был Государственным советом утвержден в качестве руководителя этого доклада. И коллектив, который он возглавлял, причем возглавлял не формально - это не такой человек, который позволит себя, так сказать, использовать таким образом, - он состоял из достаточно разных и, в общем-то, очень амбициозных людей. Туда входил целый ряд академиков, туда входил Шохин Александр Николаевич, ну и целый ряд людей. И был подготовлен доклад. И доклад, в общем-то, был представлен на Государственном совете, доклад, который, в общем-то, не повторял отнюдь, а во многих отношениях шел вразрез с тем, что в то время делалось. И доклад, который, я уверен, в общем-то, оказал довольно серьезное влияние на дальнейшие перемены в экономической политике.

Поэтому мне кажется, что нужно все-таки... Вот что важно нам? Ну, наверное, сказываются здесь и 1990-ые годы тяжелые, и политизированность, возникшая тогда. Вот нам важно все-таки исходить не из той должности, которую человек занимает, а то, что он реально в науке сделал.

Михаил Соколов: А Герхард Шредер тоже сделал много для российской науки?

Александр Некипелов: Герхард Шредер не выдвигался на должность члена Российской Академии наук.

Михаил Соколов: Но он теперь избран иностранным членом РАН.

Александр Некипелов: Он избран иностранным членом Академии наук, и это, разумеется, в известном смысле, ну, символическое признание его заслуг как мыслителя, политика и так далее. Ну, у него есть, так сказать, и книги, монографии, есть и статьи.

Михаил Соколов: Да, книга 'Моя жизнь в политике' вышла с предисловием Дмитрия Медведева. На это обратили внимание журналисты.

Александр Некипелов: Ну, конечно, в данном случае это, в общем, дань уважения этому политику. И откровенно говоря, мы не считаем... ну, большинство из нас не считают, что это способно нанести какой-то ущерб научному имиджу Российской Академии наук.

Михаил Соколов: И такой вопрос пришел от радиослушателя: 'Средний возраст российского академика - 72 года. Не старовата ли РАН?'.

Александр Некипелов: Вы знаете, вот проблема среднего возраста академиков - это не самая серьезная проблема. Значительно серьезнее проблема возрастных деформаций в корпусе научных сотрудников.

Михаил Соколов: Вот ваши критики писали, что отсутствует поколение научных сотрудников возраста 30-50 лет.

Александр Некипелов: Вот я специально взял материалы (которые я, кстати, на общем собрании докладывал) в отношении того, что у нас происходит с распределением по возрасту научного персонала и какова динамика. Я взял три крупные группы: до 40 лет, 40-60 лет и больше 60 лет. У нас вот за годы, как мы говорим сейчас, когда началась реализация пилотного проекта, то есть с мая 2006 года, произошло следующее. У нас доля 'до 40 лет' немного выросла, но она остается низкой - с 25,8 процента до 26,7, то есть почти на 1 процентный пункт. Но это как бы хорошо. Это свидетельствует о том, что, по крайней мере, прежняя тенденция... прекратилось сокращение в этой части. У нас достаточно сильно сократилась за это время доля 'от 40 до 60 лет'. Она составляла 45,1 процента на 1 декабря 2005 года, а на конец 2007 года составляла 40,4 процента, то есть почти на 5 пунктов сократилась. И у нас, что, конечно, не здорово, увеличилась доля сотрудников старше 60 лет - с 29,1 процента до 32,9.

Вот как эти цифры интерпретировать? Они отражают достаточно противоречивую ситуацию. Вот довольно серьезное сокращение доли 'от 40 до 60 лет' - это, в общем-то, с моей точки зрения, характеризует вот то, что мы и стремились сделать в рамках пилотного проекта - освобождение от балласта. Потому что балласт научный оказался именно в этой возрастной группе сосредоточен. Увеличение доли наших сотрудников свыше 60 лет, ну, связано не с тем, что кто-то проводил сознательную политику привлечения людей этой возрастной группы в академию, а с тем, что, вообще-то, общая численность у нас сокращалась в рамках пилотного проекта, а люди этого возраста оставались. В ряде случаев они оставались на неполную ставку. Так что объективная ситуация такая.

Но что все-таки при всей противоречивости этой ситуации внушает некий оптимизм? Оптимизм внушает то, что мы сейчас перешли, кажется, в ситуацию, когда со всех сторон идут сигналы о том, что нет ставок для приема молодежи. Еще пару лет назад ситуация была такой, что ставок - хоть пруд пруди, а молодежь не шла. В этом смысле это нечто похожее... вот мне, как экономисту, такая аналогия приходит, как переход от экономики предложения к экономике спроса.

Михаил Соколов: Утечка научных кадров из России интересует одного из наших слушателей. 'Продолжается ли эмиграция ученых на Запад?', - Андрей из Одинцова спрашивает.

Александр Некипелов: Ну, случаи, конечно, когда наши ученые едут на Запад, они есть и сейчас, но практически как серьезная, массовая проблема 'утечка мозгов' сегодня не существует.

Михаил Соколов: Ну да, Китай и Индия более конкурентоспособными стали.

Александр Некипелов: Нет. Более того, мы сейчас сталкиваемся, ну, пока еще с немногочисленными, но случаями возврата наших ученых. Вот я вам могу сказать как руководитель Московской школы экономики, что у нас согласился и преподает, и является заведующим кафедрой наш бывший соотечественник Владимир Квинт, который жил в Соединенных Штатах, а сейчас живет примерно половину времени здесь, а половину - там. Есть и более многочисленные случаи, когда ученые начинают прощупывать возможности возврата.

Михаил Соколов: И вот еще вопрос от радиослушателя. 'Почему Российскую Академию наук так сильно волнуют лженауки?', - спрашивает Сергей. Видимо, он обратил внимание на выступление, в том числе, и Владимира Путина, который призывал вас бороться с лженаукой, мракобесием и почему-то с экстремизмом.

Александр Некипелов: Вот я как раз и хотел сказать, что, видимо, не только Российскую Академию наук эта проблема волнует. Мне кажется очень естественным, что людей, исповедующих научное отношение к миру, к закономерностям его развития, разумеется, волнует ситуация, когда в качестве реальных фактов выдается то, что никакой проверки не проходит. И мне кажется, это, вообще говоря, с точки зрения любого общества, очень важно, чтобы информация о фактах была адекватной.

Михаил Соколов: Вот вас опять же критики перед собранием (это в 'Новой газете') критиковали за то, что руководство Академии наук решило подорвать ту основу, что наука и религия несовместимы, что избрали патриарха всея Руси почетным доктором РАН, и вот это, мол, очень опасно. Не мракобесие ли это как раз, Александр Дмитриевич?

Александр Некипелов: Вы знаете, я, например, являюсь атеистом. Но целый ряд моих коллег по академии, они верят в Бога. И это никак не мешает им пользоваться абсолютно научными методами в своей основной деятельности. Есть некая грань у них, касающаяся того, что относится к сфере веры и что относится к сфере науки. Подчеркиваю, я как бы не являюсь верующим человеком, к церкви, кстати говоря, как к институту общественному, отношусь очень позитивно, полагаю, что она играет очень важную роль в нашем обществе. Поэтому такое почетное звание, которое было присуждено Российской Академией наук Его Святейшеству, патриарху всея Руси, я, честно говоря, в этом никакого проявления мракобесия не вижу.

Михаил Соколов: Давайте подключим к разговору слушателей. Сергей из Москвы, пожалуйста, ваш вопрос Александру Дмитриевичу Некипелову. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Вот я поддерживаю то мнение, что все-таки, конечно, академический возраст 70 лет - это не помеха, потому что расцвет человеческой мудрости, в которой, кстати, так нуждается человечество на данном этапе, это, действительно, налицо. А вот что касается уже профессорских должностей, то тут более подходит французский вариант, где профессоры в основном работают до 60 лет, ну, чуть больше.

И маленький вопрос вам. Вот у нас в самых трудных случаях обычно часто прибегают к мнению обозревателей-политологов. А вот ученые политической философии, что-то в последнее время о них совсем ничего не слышно. А ведь это очень важный этап развития, по крайней мере, в том, чтобы они чаще советовали нашим практикам, как продвигать, например, наше сельское хозяйство. Ведь есть блестящие возможности при любой модели экономики. А вы посмотрите, какие цены у нас. Вы уж извините, но тут, действительно, принцип, можно сказать, демократичности подхода к своему народу. Благодарю вас.

Александр Некипелов: Спасибо большое за тот комплекс вопросов, который вы поставили, Сергей. Вот по поводу возрастных цензов. Да, есть разные подходы к этому вопросу. Вы знаете, по моему опыту и моим ощущениям сегодня, возрастные цензы, например, для профессоров - это вещь довольно опасная просто в силу тех искажений в возрастной структуре этой категории работников, которые у нас на сегодня сложились. Может быть, через какой-то период времени, когда баланс будет достигнут, это и будет целесообразным. Сегодня, я боюсь, просто мы останемся без профессоров, если, так сказать, будем жестко применять возрастные цензы.

Что касается... действительно, политологов сейчас очень много, но есть и люди среди них, в том числе, и тех, кто достаточно серьезные исследования ведут. В том числе есть такие люди и в Российской Академии наук, хотя не только. И вот вы затронули такой вопрос философского осмысления, допустим, процессов, происходящих в сельском хозяйстве, в других сферах нашей жизни. Но я вот хочу сказать, что один из заместителей директора Института философии Сергей Никольский является одновременно специалистом в области сельского хозяйства. И он как раз пытается в своих исследованиях взглянуть на эту проблему вот с таких философских высот.

Михаил Соколов: Я бы, кстати говоря, вспомнил... хотя вы его в иностранные члены Академии наук еще не избрали, но могли бы избрать вполне Теодора Шанина, который работает в России, британский профессор и замечательный специалист по истории российского крестьянства.

Александр Некипелов: Полностью с вами согласен, Михаил Владимирович.

Михаил Соколов: И еще вопрос. Вас спрашивают, Александр Дмитриевич, как вы относитесь к Единому государственному экзамену.

Александр Некипелов: Я сложно отношусь. Ну, ко мне как бы сейчас это имеет прямое отношение, поскольку я возглавляю Московскую школу экономики. Этот факультет относительно новый, ему четыре года, в МГУ, и уже с этого года два экзамена будут засчитываться по итогам ЕГЭ. У меня большие сомнения вообще в отношении того, что угадывание, где поставить галочку, является адекватным способом проверки знаний и способностей человека мыслить. Ну, не говоря уже о возможных наших условиях - подтасовках и так далее, связанных с использованием не вполне корректных технологий при самом получении ЕГЭ. Так что я здесь скептик.

Михаил Соколов: Интересуются, насколько выросли зарплаты в Академии наук. И кстати говоря, указывают еще (видимо, в курсе), что ученым повысили, а вот всяким инженерам, обслуживающему персоналу мало дали.

Александр Некипелов: Да, это правильно. Я вот принес те данные, которые я докладывал также и на общем собрании, так что я готов вам просто привести цифры. Если мы возьмем зарплату научных сотрудников среднюю за 2005 год из федерального бюджета, то есть не считая того, что на коммерческой основе было заработано, то в 2005 году, то есть до начала пилотного проекта, она составляла 6 тысяч 25 рублей. В 2006 году, уже после того, как пилотный проект начался, в среднем за год она составила 10 тысяч 19 рублей. И наконец, в 2007 году, в конце года она уже составляла 18 тысяч 941 рубль. Так что вот за эти два с небольшим года в 3 раза увеличилась бюджетная заработная плата научных сотрудников.

Если брать показатели зарплаты всех сотрудников наших, включая и специалистов, о которых говорили, из федерального бюджета, то здесь от 5 тысяч 235 рублей до 13 тысяч 923 рублей. А если брать их же зарплату с учетом того, что институты зарабатывали дополнительно, то она составила в 2007 году 21 тысячу 145 рублей против 8 тысяч 691 рубля в 2005 году.

Но абсолютно правильно был поставлен вопрос насчет специалистов. Дело в том, что когда готовился пилотный проект, мы вообще ставили задачу вывести уровень оплаты труда этой группы до 18 тысяч рублей в месяц. К сожалению, в этом вопросе нам не удалось найти понимания власти. И в общем, у нее был аргумент, надо сказать, достаточно серьезный. Аргумент этот заключался в том, что власти будет очень трудно объяснить таким же специалистам, работающим в других отраслях, почему в Академии наук бухгалтеру или инженеру платят существенно больше...

Михаил Соколов: Ну, в каком-нибудь физическом институте, знаете ли, инженер или мастер, он такими вещами занимается, которые на заводе не делают.

Александр Некипелов: Михаил Владимирович, я знаю, и я с вами согласен. И для нас это огромная проблема. Я говорю только о том, что какая-то своя правда в этом вопросе была и у власти. Мы не могли ставить под угрозу срыва сам этот проект, поэтому мы вот что предприняли. Мы, с одной стороны, рекомендовали всем нашим институтам по возможности использовать внебюджетные доходы для того, чтобы как-то сглаживать эти диспропорции, которые, действительно, возникли. И надо сказать, многие наши институты, у которых... конечно, те, у которых такая возможность была, таким образом поступали. Кроме того, сейчас, когда пилотный проект заканчивается и, вообще, все те, кто работал на ИТС, в отношении них надо формировать отраслевую систему оплаты труда, сейчас мы постараемся в ближайший год-два-три эту диспропорцию ликвидировать, используя на это часть того увеличения финансирования в академии, которое будет в ближайшие годы довольно ощутимым.

Михаил Соколов: Давайте еще вопрос послушаем. Майя Юрьевна из Белгорода, пожалуйста, ваш вопрос. Здравствуйте.

Слушатель: Добрый вечер. Меня зовут Селянина Майя Юрьевна. У меня к вам первый вопрос по поводу шарлатанства и прочего. Сохранились ли традиции в Российской Академии наук по поводу идеологизации, коррумпированности и прочего, прочего? А особенно - идеологизации. Имеется в виду, когда выбор стоит у человека о профессиональной работе, в том числе и в науке, естественно, как бы прошлое... раньше смотрели: из числа репрессированных или нет, - и вот сейчас. Как это все выглядит? То есть сохранилась ли идеологизация науки или нет? Это первый вопрос.

Второй вопрос. Вот как бы люди не уезжают за границу, потому что им просто не дают уехать такими методами, как арест документов и прочее, которые еще до сих пор существуют. Вот я, например, направляла письмо...

Михаил Соколов: Майя Юрьевна, это уже все-таки не имеет прямого отношения.

Вопрос об идеологизации. Вот Владимира Мау, между прочим, на выборах прокатили, я так понимаю, за то, что он принадлежит к такой яркой либеральной школе, один, так сказать, из соратников или учеников Егора Гайдара, хотя и замечательный специалист в области экономической истории. Вам, Александр Дмитриевич, как экономисту, не обидно было? Идеологизация ведь, на самом деле.

Александр Некипелов: Мне было очень обидно. Более того, я Владимира Александровича ценю и как экономиста высоко, хотя мы нередко с ним и дискутировали, и дискутируем по различным вопросам. И я его поддерживал на всех этапах этих выборов и выступал в его защиту на общем собрании, которое, к сожалению, его и не пропустило. Я не думаю, что речь идет об идеологизации, в прямом смысле слова. Дело в том, что и экономисты, и обществоведы проголосовали за Владимира Александровича, а именно как бы там можно было бы ожидать идеологизации подхода. Фактически его забаллотировали представители, ну, в значительной степени естественных наук, а их меньше всего идеологические и экономические вещи интересуют. Просто, к сожалению, над ними довлела память о тяжелых 1990-ых годах, о том ударе, который был нанесен по науке, в том числе и в тех областях, которыми они занимались. Это понять можно, но это, с моей точки зрения, неправильно. Это примерно то же самое, как если бы мы сейчас перестали выбирать физиков, ссылаясь на Чернобыль.

Михаил Соколов: Александр Дмитриевич, вот интересуются: 'Как вы относитесь к нынешней политике власти, когда правители не знают, что делать с нефтегазовыми деньгами?'.

Александр Некипелов: Ну, наверное, знают...

Михаил Соколов: Знают, наверное, но не нравится человеку...

Александр Некипелов: Я в этой части, по-моему, с 2004 года постоянно выступал за то, чтобы использовать избыточную, то есть сверхнеобходимую часть валютных резервов для финансирования модернизации страны через импорт оборудования, технологий и так далее, осуществляемой в коммерческом режиме. И предлагал конкретные механизмы. Поэтому я считаю, что это, действительно, одна из тех сфер, где мы могли бы серьезно улучшить положение дел. Хотя, в общем, ситуация была, конечно, для экономики очень благоприятной. И те показатели макроэкономические, которыми она характеризовалась, ее развитие, они одни из лучших в мире. Но, тем не менее, конечно, неиспользование очень серьезных резервов - это, на мой взгляд, справедливо может ставиться в упрек.

Михаил Соколов: Ну а как вы оцениваете ситуацию сейчас с ростом инфляции, а особенно на потребительском рынке? Вот есть такой спор: она импортирована откуда-то из-за границы или она своя, родная из-за перегрева, из-за каких-то ошибок, из-за вливаний?

Александр Некипелов: Ну, я думаю, что, конечно, неправильно было бы отвлекаться от тех процессов, которые на мировом рынке продовольствия происходят. Ну, действительно, цены растут. Но полагаю также, что и в определенной степени она как раз связана с тем, о чем мы только что говорили, а именно: огромный прилив валюты в страну, связанный с очень высокой конъюнктурой на нефть и другие сырьевые товары нашего экспорта, и неспособность в полной мере справиться с этим приливом, - и вот это тоже усиливает инфляционное давление. Хотя я, честно говоря, не делал бы каких-то крайних заявлений о перегреве российской экономики. На мой взгляд, пока ситуация является очень благоприятной для нас.

Михаил Соколов: Евгений из Калужской области, ваш вопрос Александру Некипелову, пожалуйста. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. В 1928 году были исключены из числа академиков Михаил Ростовцев, который изучал античность, и Петр Струве, который изучал экономики. Скажите, пожалуйста, восстановлены ли они? И у меня есть второй вопрос.

Александр Некипелов: Спасибо за вопрос. Вы знаете, по-моему, нет. Но с полной уверенностью не могу вам сказать. Но думаю, что нет.

Михаил Соколов: А как же насчет восстановления исторической справедливости?

Александр Некипелов: Ну, мне очень сложно отвечать. Тем более что я не знаю, как обстоит в действительности дело.

Михаил Соколов: Просто, видимо, вам тут намекают, что у вас там выступал некий товарищ и предлагал исключить член-корреспондента Бориса Березовского из состава Академии наук.

Александр Некипелов: Вы знаете, в академии эта идея не была принята, хотя он не просто предлагал, ради справедливости надо сказать, исключить Бориса Абрамовича из Академии наук, а в том случае, если он откажется явиться в суд по обвинениям, которые ему предъявлялись. Но, тем не менее, и это большинство членов академии считает неприемлемым. Кстати говоря, в академии это уже некая традиция... В одних случаях решения могут нравиться, в других - не нравиться, но они постоянно за этот последний период одни и те же. Не исключила Академия наук, несмотря на давление, академика Лысенко, хотя при этом академики очень хорошо понимали, что речь идет не о науке, а о шарлатанстве. Но, тем не менее, из принципа, чтобы не создавать прецедент, он не был исключен. И это, кстати говоря, помогло потом удержаться на позициях неисключения Андрея Дмитриевича Сахарова.

Михаил Соколов: Ну, там был еще один аргумент, что Гитлер исключил Эйнштейна, и Политбюро не стоит выглядеть таким же образом.

Александр Некипелов: Разумеется, и это тоже. Но, тем не менее...

Михаил Соколов: И Евгений хотел второй вопрос задать. Пожалуйста.

Слушатель: Существует на Западе собрание сочинений полное Петра Струве, 15 томов, но всего лишь 35 экземпляров. В России его нет. Сможете ли вы его издать? И как с вами связаться?

Александр Некипелов: Нет, я лично его издать никак не могу, это немножко выходит за рамки моей компетенции. Но, вообще говоря, Струве, конечно...

Михаил Соколов: Ну, грант надо, может быть, искать на это.

Александр Некипелов: Да, надо искать грант. Сейчас, к сожалению (или к счастью, я не знаю), действующие правила не позволяют нам даже напрямую финансировать наше издательство 'Наука', потому что оно является федеральным государственным унитарным предприятием и должно действовать в коммерческом режиме.

Михаил Соколов: Должен сказать, что к этому издательству у меня лично большие вопросы. Вы знаете, вот издают научные журналы, предположим, по истории, тираж смешной, и не выкладывают их даже в Интернет. Пытаются продать вот этот тираж, заработать совершенно копейки, и лишают информации массу людей, и теряют цитирование. В общем-то, это очень странная политика, она просто безумная.

Александр Некипелов: Ну, наверное... Я, к сожалению, не владею...

Михаил Соколов: Ну какая тут коммерция? Это странно просто все.

Александр Некипелов: Но есть целый ряд, надо сказать, изданий у Российской Академии наук вполне рентабельных. Значительную часть изданий совместно с МАИК 'Наука' издательство 'Наука' переводит на английский язык, и они реализуются за рубежом, пользуются авторитетом. Но есть, к сожалению, и такие, которые мы считаем своим долгом сохранять, хотя коммерческого тиража они, конечно, достичь не могут.

Михаил Соколов: Ну, наверное, человеку, который звонил, надо подавать заявку в Фонд фундаментальных исследований, да?

Александр Некипелов: Или в Российский фонд гуманитарных исследований тоже.

Михаил Соколов: И вполне возможно, рассмотрят. И сайт есть в Интернете. Так что смотрите и пробуйте.

Юрий из Москвы, пожалуйста, ваш вопрос. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Уважаемый академик, я научный сотрудник в области железобетона, на пенсии. Я создал емкость для упаковки радиоактивных отходов. Минатом, Росатом. Принципиально новой конструкции. Сосковец дал деньги. Разработали в 1995 году уникальный, не имеющий аналогов в мире. Мой соавтор - президент Российской инженерной академии Гусев - 14 патентов. Я говорю: 'Борис, дай мне членкора РИА'. 'Нет, Юрий Васильевич, возрастной ценз'. Шла бы ты домой, Пенелопа. Извините.

Михаил Соколов: Вот обижаются, видите, на возрастные цензы.

Александр Некипелов: Ну, я, честно говоря, даже не знаю, как быть. Вот в Российской Академии наук...

Михаил Соколов: Баллотируйтесь в Российскую Академию наук.

Александр Некипелов: ...нет возрастных цензов.

Михаил Соколов: У вас есть шанс.

Александр Некипелов: Хотя быть избранным очень сложно. И большое количество достойных людей, к сожалению, просто по условиям, так сказать, этих правил игры не попадают. Но это нисколько не должно менять отношения к их достижениям и к ним лично.

Михаил Соколов: А вот такой простенький вопрос. Скажите, а почему надо быть обязательно доктором наук или профессором, чтобы стать, например, членом-корреспондентом? Я вот помню, был академик Зельдович, он чуть ли не высшего образования формального не имел, хотя был гениальным физиком. А сейчас вот эти все формальности у людей отнимают массу времени. Вместо того, чтобы докторскую защищать, может быть, лучше бы книгу написали одну-другую.

Александр Некипелов: Вы знаете, ведь нет формального условия... Михаил Соколов: Вот нет, но практика...

Александр Некипелов: Ну, люди, по-моему, опираются на то, что подготовка, скажем, докторской диссертации - это не просто формальность, а в ходе этой работы, в общем-то, люди приобретают тоже очень важный опыт в плане подготовки работ крупных.

Михаил Соколов: А вам не кажется, что это дедовщина: 'Вот я прошел, пусть и остальные помучаются'?

Александр Некипелов: Нет, я вам говорю, что формально нет. Например, формально нет требования, чтобы действительным членом академии избирать членов-корреспондентов. Но вот в большинстве случаев так происходит. Вот вашему покорному слуге, ему повезло - его избрали прямо в академики. Ну, определенное стечение благоприятных для меня обстоятельств было. То есть нет здесь жестких никаких ограничений.

Михаил Соколов: Юрий Осипов сказал сегодня, что займется созданием в академии мощной пресс-службы, которая расскажет обществу о наиболее важных научных открытиях. А может быть, не пресс-служба все-таки нужна, а как-то пробивать телеканал, например, 'Просвещение', 'Образование', 'Наука'? Вот 'Культура' есть, а 'Науки' нет.

Александр Некипелов: Ну, я присутствовал на пресс-конференции Юрия Сергеевича, и даже принимал в ней некоторое участие. Там он не совсем так сказал. Он сказал, что он, наоборот, предпринимал несколько раз попытки создать, но пока не удалось, потому что, к сожалению, у нас нет таких финансовых возможностей. Но, конечно, мы стараемся увеличивать объем информации в Российской Академии наук и через наш сайт, который, по-моему, за последнее время существенно улучшился, сайты наших институтов. А что касается программ по телевидению, ну, конечно, это было бы очень здорово и очень важно.

Михаил Соколов: Вот спрашивают: 'Нужна ли перестройка Академии наук по типу западной науки для достижения большего научного эффекта?'. Я так понимаю, соединение большего с вузовской наукой. Другого, наверное, нет варианта.

Александр Некипелов: Ну, видите ли, мы считаем базовые принципы, лежащие в основе академической организации науки у нас, очень эффективными. Потому что, в сущности, они основаны на том, что распределение ресурсов, выделенных обществом на фундаментальные исследования, осуществляют не чиновники, а осуществляет само научное сообщество.

Михаил Соколов: Ну, чиновники-то немножко вмешиваются в последнее время активно, пытаются вас прижать.

Александр Некипелов: А в каком смысле?

Михаил Соколов: Ну, с Уставом были всякие споры академии. И теперь президента академии утверждает президент России. Так что не все так просто, наверное.

Александр Некипелов: По-моему, все были свидетелями абсолютно демократических дискуссий и выборов в Российской Академии наук только что. У меня, честно говоря, нет никаких сомнений в том, что президент страны утвердит избранного президента. Так же как их не было бы, если бы был избран другой человек. Поэтому Устав, мы считаем, он сохранил все базовые основы, нисколько не сузил, а по ряду направлений и расширил права Академии наук.

Что касается связей с высшей школой, то они были, есть, их надо расширять, надо снимать всякие технические препятствия, которые, к сожалению, еще сохраняются.

Михаил Соколов: Спасибо. Всего доброго!

Аргументы и факфы
14 мая 2008

Кризис завершен?
Откроется ли у доллара второе дыхание

ПОЧТИ год мир трясет от экономической неразберихи в Америке. Она потянула за собой кучу проблем и в других странах. До нас это докатилось в виде обесценивания долларовых заначек и подорожания кредитов. Но наконец глава Минфина США официально объявил о том, что 'нижняя точка пройдена' - проблем станет меньше. Значит ли это, что пора снова скупать 'зеленый'?

Владимир КВИНТ, зав. Кафедрой финансовой стратегии МШЭ МГУ, член РАН, профессор

- МОЙ прогноз на ближайший год: к марту-апрелю 2009 года начнется рост доллара. Не намного, но постепенно он будет возвращать свои позиции. Полностью реанимироваться ему вряд ли удастся, но до уровня 25 рублей он поднимется точно.

Недавнее снижение ставки рефинансирования (ставки, по которой выдаются кредиты коммерческим организациям) в Америке (с 2,25% до 2%) постепенно начнет укреплять доллар. Ставка такой величины уже была в США в 2002 году, что позволило 'привести в чувство' экономику страны после трагедии 11 сентября. Уменьшение ставки позволит банкам выдавать новые кредиты людям. Те, в свою очередь, смогут перекредитоваться и вернуть первые займы банкам, погасив тем самым ипотечный кризис.

Вопреки ожиданиям многих аналитиков, рецессия (полугодовое снижение национального дохода. - Ред.) в экономике США так и не началась. Почему это важно для всего мира, в том числе и для России? Потому что до сих пор около 40% валютных запасов России хранится в долларах. И до сих пор большой объем денежных средств самих граждан также хранится в американской валюте. А в условиях высокого уровня инфляции очень важно, чтобы эти средства совсем не обесценились.

К чему все это приведет? Прежде всего к постепенному снижению цен на золото. Из-за того, что доллар по цене сейчас более доступен и есть все предпосылки для его роста, валютные спекулянты изменят драгметаллам и начнут вкладываться в 'зеленый'. В результате спрос на Золото несколько снизится, а значит, упадет и его цена. Это важно для тех, у кого на руках есть металлические счета.

Следует понимать, что неизбежны скачки - то удорожание, то удешевление доллара. Валютным спекулянтам это на руку - они на этом зарабатывают. Но читателей 'АиФ' это волновать не должно. Не надо уподобляться профессиональным финансовым игрокам - больше потеряете. Для вас главное - если есть на руках (или на вкладе) доллары, оставьте их там до лучших времен. Если есть кредит в долларах, попытайтесь его побыстрее выплатить. А если нет ни того, ни другого, держите деньги в рублях или евро. Рубль считается перспективной валютой. А для удешевления евро есть предпосылки, например, высокий уровень безработицы в Европе.

'Русский репортер' ?14 (44)
17 апреля 2008


Антикризисное партнерство

Жак Сапир. Руководитель исследовательского центра Высшей школы социальных наук (EHESS), Франция; руководитель Центра исследований индустриализации (CEMI). В 1976 году закончил Институт политических исследований в Париже, в 1986-м получил государственную докторскую степень по экономическим наукам в университете Париж Х Нантер. Один из ведущих французских экономистов. В настоящее время является членом редколлегий нескольких французских научно-исследовательских журна-лов и научным советником ряда европейских организаций и программ (Европейская комиссия, TACIS, PHARE и др.)

Фото: Валерий Нистратов/agency.photographer.ru

Мы, европейцы, слишком долго воспринимали экономическое сотрудничество с Россией как обмен 'их' углеводородов на 'наши' деньги и оборудование. Такой подход - серьезная ошибка, кастрирующая как Европу, так и Россию.

Мировой финансовый кризис напрямую отразился на темпах роста европейских экономик. Прогноз на 2008 год плох: 1,1% для Германии, 1,5% для Франции и 0,8% для Италии. Вряд ли стоит ожидать более впечатляющих цифр и в 2009?м. Однако рядом с нами, европейцами, сущестѓвует страна, которую кризис практически не затронул. Рост ее ВВП - 7,5% (в производящих отраслях промышленности - 10%), а реальные показатели потребительского спроса выросли за последний год на 14%. Эта страна - Россия.

Не замечать роста российской экономики и перспектив, которые он открывает для Европы, было бы недальновидно. Сегодня именно партнерство с Россией даст Европе возможность покончить со стагнацией и воссоздать условия для устойчивого экономического роста, а усиление взаимных инвестиций очевидно даст положительный эффект для промышленности обеих сторон. Пришло время наладить настоящее внутриотраслевое торгово-экономическое партнерство наподобие того, которое является двигателем отношений между странами Европы.

Да, европейские инвестиции идут в Россию и сейчас. Но их количество очень ограничено, а инвестиций из России в старую Европу и того меньше. А ведь сфер, в которых сотрудничество представляет взаимный интерес, огромное количество: это нано- и биотехнологии (и высокие

технологии вообще), и энергетика, и 'зеленые' разработки повышения эффективности использования топлива. К сожалению, серьезное препятствие на пути взаимопроникновения наших экономик - их непрозрачность и зарегламентированность. С обеих сторон на пути инвесторов встают явные или негласные запреты. В результате инвестиции не идут единым потоком: они односторонни, разрозненны и фрагментарны.

Для того чтобы исправить положение, необходимо сделать две простые и логичные вещи. Во-первых, не мешать притоку иностранных инвестиций, то есть ликвидировать если не все, то большинство из тех многочисленных препон, которыми изобилует как российское, так и европейское законодательство. Во-втоѓрых, помогать этим самым инвестициям, причем делать это на самом высоком уровне. Например, правительства Франции и Германии могли бы пригласить российские предприятия и правительство поучаствовать в европейских начинаниях в сфере высоких технологий. Со временем это привело бы к возникновению своего рода 'континентальной программы инвестиционного партнерства в области инноваций', которая бы явилась мотором развития и экономического роста всех ее участников.

Для России в налаживании такого партнерства есть и дополнительный смысл. Очевидно, что, будучи одной из немногих стран, не слишком пострадавших от нынешнего финансового кризиса, Россия обречена на рост стоимости своей валюты относительно доллара, а возможно, и евро. Чтобы избежать негативных последствий этого роста для своей промышленности, Россия остро нуждается в повышении ее производительности и эффективности. Для реализации этих целей масштабное технологическое партнерство с Европой подходит как нельзя лучше. Оно сделает российскую экономику значительно более конкурентоспособной. Мало того, повышение промышленной производительности приведет к снижению инфляции - прекрасный 'бонус' от взаимодействия с Европой.

Сегодня, несмотря на то что все больше европейцев начинают осознавать огромный потенциал экономики восточного соседа, в отношении России еще сохраняется немало предубеждений. Одна из причин этого - элементарное невежество: для огромного количества журналистов, представителей бизнеса и даже некоторой части политиков Россия - это терра инкогнита - пугающая, нищая и непредсказуемая. (Чему тут удивляться, если количество школьников, изучающих русский язык, только во Франции за последние 20 лет уменьшилось почти в шесть раз: с 70 до 13 тыс.) Да, сведущих европейцев с каждым годом становится все больше - и это вселяет оптимизм. Однако тех, кто разбирается в современных российских реалиях, все еще явно недостаточно для того, чтобы искоренить существующие стереотипы и предрассудки.

К сожалению, негативное отношение к России демонстрируют не только отдельные граждане, но и некоторые страны Европейского союза. Мы видим, как Чехия и в особенности Польша нередко занимают очень жесткую позицию по вопросам, связанным с Россией. В этом смысле консенсусный принцип принятия Евросоюзом решений несколько усложняет положение: весь ЕС иногда оказывается в заложниках у одного-двух государств-членов. Именно поэтому, говоря о необходимости развития партнерства между Европой и Россией, на самом деле я имею в виду набор двусторонних соглашений между странами Западной Европы (прежде всего Францией и Германией) и РФ. На практике Брюссель и его институты для подобной миссии слишком инертны, их наверняка удастся парализовать силам, вопреки здравому смыслу не желающим сближения с Россией. Что ж, их не переделаешь: если кто-то предпочитает оплакивать свое прошлое вместо того, чтобы смотреть в будущее, - это его право. Но все остальные ждать не обязаны и не будут - для этого и сущестѓвуют двусторонние соглашения. Самостоятельная политика стран - членов ЕС, конечно, не поощряется Брюсселем, однако, если в качестве отдельных членов выступят Франция и Германия (а ведь в отношении партнерства с Россией к ним, вероятно, примкнут также Италия и Испания), Евросоюз вряд ли решится возражать. История показывает, что Франция и Германия имеют достаточно веса в ЕС, чтобы продавить солидарное решение.

Изнутри сближение с Россией также вряд ли смогут торпедировать. Атлантисты, входящие в политическую элиту Франции и Германии (главный из которых, несомненно, президент Саркози), сейчас находятся в очень трудном положении. Американский ипотечный кризис, рецессия экономики США и их влияние на европейские рынки настолько драматичны, что фактически лишили евроатлантистов всяческих козырей. Их образец для подражания слишком дурно выглядит, чтобы предъявлять его оппонентам. В результате даже президент Саркози рано или поздно будет вынужден вести себя почти как Ширак и повернуться лицом к востоку, то есть к России.

Нынешний кризис мировой финансовой системы обязывает искать новых партнеров. Долгие годы бывшие безоговорочным лидером мировой экономики США сегодня теряют позиции так стремительно, что становится очевидно: мировая финансовая архитектура требует изменений, Америка больше не справляется, планете нужен новый регулятор. Им мог бы стать Международный валютный фонд (МВФ), но надежд на это, откровенно говоря, мало. Ведь МВФ обречен оставаться инструментом неповоротливым и неэффективным, пока его полностью контролируют все те же американцы. С их стороны было бы очень мудро начать в МВФ структурные реформы и добровольно поделиться властью с развивающимися странами, но на такое развитие событий вряд ли можно рассчитывать. А кроме МВФ кандидата в универсальные регуляторы попросту нет. Отдельные страны (или группы стран) будут вынуждены бороться с последствиями кризиса поодиночке. Их разрозненные действия лишь усугубят трудности и приведут к формированию на планете нескольких региональных регуляторов. Ими, вероятно, станут: азиатский (Китай, Индия, Япония), евразийский (ЕС и Россия), североамериканский и, возможно, латиноамериканский. Каждый из них будет управляться со своим 'куском' планеты и оперировать своим набором валют, что не будет способствовать развитию глобальной экономики, которой придется подождать еще несколько десятилетий, прежде чем этим регуляторам удастся вновь объединиться в универсальную и эффективную структуру.

Дмитрий Великовский, корреспондент отдела 'Политики' журнала 'Русский репортер'

Журнал "Экономика и управление собственностью"
?3 2007 год

Р.С. Гринберг

НЕВЫУЧЕННЫЕ УРОКИ

Россия все еще находится в суровых условиях системной трансформации. И, судя по всему, окончание перехода состоится не завтра и даже не послезавтра. К тому же это переход к 'нормальности', которой не было. Тем не менее шансы на движение страны к гражданскому обществу, плюралистической демократии и социальному рыночному хозяйству (при всех задержках и даже откатах) сохраняются. Главное - уметь извлекать уроки из недавнего прошлого и не делать новых ошибок. К сожалению, говорить о такой опасности приходится. Но прежде попытаюсь кратко охарактеризовать итоги пятнадцатилетней 'русской трансформации'.

Чего хотели и что получилось?

Надо признать целый ряд положительных итогов состоявшихся рыночных преобразований. Их очевидная позитивная сторона в том, что преодолена изолированность страны от внешнего мира и демонтированы механизмы командной экономики и внешнеторговой монополии. В результате исчезли унизительные дефициты товаров и услуг, значительно расширился их ассортимент. С прекращением идеологической войны с 'вещизмом' восстановлено право людей на 'уют'. Особенно отрадно, что раскрепощена ранее скованная личная инициатива. Происходит становление предпринимательского класса, призванного сформировать основу благополучия страны. Население стремительно изживает исторически приобретенные иждивенческие комплексы. Вопреки разного рода предсказаниям, россияне быстро усвоили 'рыночный' образ мысли и действия.

Устранена типичная для советского строя уравнительность в личных доходах, и виден ощутимый прогресс в дисциплине и этике труда: есть смысл зарабатывать деньги, когда появилась возможность беспрепятственно обменивать их на ранее недоступные товары и услуги. Наконец, нельзя не отметить, что после 70 лет принципиально иной экономической системы в стране достаточно быстро были созданы и худо бедно начали функционировать формальные институты рыночной экономики, то есть коммерческие банки, товарные и фондовые рынки, валютные биржи, качественно новые налоговые механизмы, правила антимонопольного регулирования и так далее.

И все же результаты рыночных преобразований с отрицательным знаком более зримы и очевидны, они явно преобладают над успехами. И дело здесь не только в том, что за годы реформ страна утратила половину своего экономического потенциала. Хуже то, что пока никак не удается приостановить процессы примитивизации производства, деинтеллектуализации труда и деградации социальной сферы. Сюда же надо добавить появление массовой бедности, которая за годы радикальных перемен стремительно расширялась за счет размывания сложившегося в СССР пусть не слишком богатого по западным критериям, но все-таки среднего класса. В 90-е годы недавно завершившегося столетия Россия явно отдалилась от желаемых социально-экономических стандартов евро-атлантических наций и приблизилась к усредненным характеристикам типичной страны 'третьего' мира с громадной поляризацией личных доходов. Разного рода подсчеты и исследования материальных возможностей российских домо-хозяйств свидетельствуют о том, что реально плодами проведенных преобразований пользуется не больше четверти населения страны, а половина ее жителей ведет еще более суровую борьбу за существование, чем в советские времена.

Конечно, на результативность отечественных реформ продолжают влиять весьма мощные объективные факторы, делающие системную трансформацию в России намного труднее, чем у наших партнеров по бывшему СЭВ. Если в странах Центральной и Восточной Европы социалистическое бытие длилось 40 лет и в большинстве случаев было навязано извне, то в России социализм господствовал более 70 лет и был, так сказать, целиком отечественным, а не 'импортированным продуктом'. Далее надо иметь в виду, что, в отличие от стран ЦВЕ, перед российскими реформаторами стояла задача продолжить системную трансформацию при стремительном, правда, ими же и инициированном распаде ранее единого государства. Полиэтничность населения бывшего СССР в условиях демократизации общественной жизни существенно облегчила реализацию своего рода национально-хозяйственного шовинизма, который часто игнорирует соображения экономической целесообразности. Каковы бы ни были намерения лидеров новых независимых государств (избавимся от 'грабительского' центра, и легче будет проводить реформы), действительность показала, что разрыв единого экономического пространства затруднил, а не облегчил переход к рыночной экономике каждой суверенной республики бывшего СССР, и Россия отнюдь не стала исключением. Наконец, на старте реформ серьезным испытанием для перестройки экономики России оказалось огромное бремя военного производства.

Тем не менее, без особого риска преувеличения можно утверждать, что разочаровывающие итоги системной трансформации в России по преимуществу рукотворны и только во вторую очередь предопределены специфическими неблагоприятными стартовыми условиями. Во всяком случае, чрезвычайно высокая социальная цена реформ стала главной причиной того, что в российском общественном сознании сами понятия демократии, рынка и свободы оказались в значительной мере дискредитированными.

Утрата социальной солидарности, социальное разобщение - еще один плачевный итог трансформации российского общества. Среди составляющих той непомерной социальной цены, которую пришлось заплатить за радикальные экономические реформы в России, -пренебрежение нравственно-психологическим миром человека. Интенсивное искоренение морально-этической компоненты из социального бытия деформирует повседневную жизнь человека. Демографические исследования показывают, что более двух третей причин депопуляции России связано с такими возникшими в постсоветский период социально-психологическими феноменами, как социальная депрессия, апатия и агрессия. Резкий поворот массового сознания к обогащению любой ценой оказался для значительной части населения России тяжелой психологической травмой, источником как личных трагедий, так и различного рода общественных патологий.

Хуже всех пришлось представителям прежнего среднего класса, который к началу реформ был весьма многочисленным (профессионалы с высшим образованием, руководители среднего звена, служащие, высококвалифицированные рабочие). Их жизненный уровень по сравнению с другими группами населения упал особенно резко.

Начиная с конца 1950-х гг. в СССР стали зарождаться если не элементы, то определенные предпосылки гражданского общества: появился широкий слой преподавательской, технической и научной интеллигенции, управленческого персонала среднего звена, деятелей культуры. Характерными чертами многих представителей этого класса были не только общественный статус, высокий уровень образования и денежных доходов, но и самостоятельность мышления, высокая самооценка, умение противостоять политическому манипулированию, чувство собственного достоинства, то есть все те признаки классового сознания, которые отличают средний класс от среднего потребительского слоя. Представители этого класса были особенно заметны в крупных промышленных центрах. Россия располагала такими ареалами концентрации научно-технической и творческой интеллигенции, как Москва, Ленинград, Новосибирск, Свердловск, Горький, Казань, Томск и другие, наличие которых выдвигало ее на первые позиции в мировой иерархии интеллектуальных стран.

Однако инновационный кадровый потенциал не был задействован реформаторами в строительстве новой России. Более того, именно представители среднего класса испытали в наибольшей мере экономическую и социальную депривацию в ходе проведения реформ. Российские реформаторы постарались как можно быстрее избавиться от этой социальной группы. Большинство ее представителей было выброшено на обочину социальной жизни, очень многие эмигрировали. Таким образом, один из главных факторов успешного перехода к либеральному рынку и демократическому государству - творческий ресурс населения, вместо того чтобы быть использованным, оказался в значительной степени разрушенным. Резкое ослабление научно-технического и человеческого потенциала - невосполнимая и с экономической, и с социальной точки зрения потеря, которую понесла Россия за эти 15 лет.

Следует указать и на такое важное социальное последствие российских реформ, как растущая пропасть между властью и народом. Отчуждение населения от государственного аппарата, характерное для тоталитарного режима, не только не исчезло, но в итоге трансформации в 1990-е гг. даже усилилось. Фактически государство превратилось в замкнутую самодостаточную корпорацию, а значительная часть населения, в первую очередь бюджетники, наемные работники, пенсионеры, дети и инвалиды, - в обузу для членов этой корпорации. Таков перечень основных составляющих той социальной цены, которую платит страна за радикальные рыночные реформы. Теперь об их политических итогах.

В России, в отличие от других европейских государств, либеральные идеи традиционно не имели широкой социальной базы. Обращение к либеральным ценностям характерно лишь для отдельных периодов российской истории XIX-XX вв. Именно таким периодом оказалось десятилетие, охватывающее вторую половину 80-х и первую половину 90-х гг. XX столетия. Вряд ли можно отрицать, что тогда в российском обществе стремительно возрастала популярность идей свободы личности и частной инициативы. К началу 90-х гг. они захватили значительную, если не большую, часть населения, причем самую продуктивную его часть. Словом, возникла широкая социальная и психологическая основа для практической реализации либеральных и демократических идей. А государственной власти был предоставлен серьезный шанс для развития демократических процессов, формирования гражданского общества, создания цивилизованной свободной рыночной экономической системы.

Но российские реформаторы не только не воспользовались этой уникальной возможностью; фактически они сделали все, чтобы опорочить ценности свободы в глазах населения. Происходившее в России в 90-е гг. вызывало в общественном мнении нарастающее негативное и даже враждебное отношение и к ценностям свободы, и к самому понятию 'демократия'. Оно стало синонимом воровства и коррупции, а либеральная идея оказалась настолько скомпрометированной, что уже к концу 90-х гг. масштаб агрессивного неприятия либеральных и демократических ценностей создал реальные предпосылки для возврата к авторитарному режиму. Дискредитация демократии и создание предпосылок авторитаризма - главный общественно-политический итог деятельности российских реформаторов в 90-е гг. Сейчас общество пожинает посеянные ими плоды. С грустью приходится констатировать, что нынешняя политическая надстройка логически безупречно венчает созданный в годы реформ экономический базис.

'Магическое мышление', или почему они 'такие'

Есть, по-видимому, веские основания полагать, что появление на российской политической сцене радикальных реформаторов - результат традиционного и, как всегда, неоправданного нетерпения западнического крыла российской интеллектуальной элиты, волею судеб оказавшейся у власти в стране в начале 90-х годов. Сегодня это важно подчеркнуть, потому что в наши дни, по прошествии периода 'бури и натиска', стало хорошим тоном если не демонизировать состав первой бригады 'шокотерапевтов', то, по крайней мере, открещиваться от них. На самом деле и интеллигенция, и так называемые простые люди в своем подавляющем большинстве просто обожали тогда молодых энергичных реформаторов, а если уж быть совсем точным - их патрона, первого президента России, обещавшего в короткие сроки 'осчастливить' народ. Ведь это только сегодня трудно обнаружить людей, голосовавших за Ельцина и безоговорочно поддержавших его юных соратников. А в решающем 1991 году все было иначе. И если 'глас народа - глас божий', то их не в чем упрекать. В ловушку очередной, на этот раз неолиберальной утопии угодила мыслящая часть народа, к сожалению, сыгравшая решающую роль в формировании и распространении новых социальных иллюзий.

Нелепо также осуждать радикальных реформаторов за то, что они якобы положили начало разбалансированности экономики страны. К 1992 году она в своей подавляющей части уже была разбалансирована как результат губительного для всех противоборства российских властей и союзного Центра. Несомненно, правы те из реформаторов, которые утверждают, что ко времени их вхождения во власть управляемость экономикой - советской вообще и российской в частности - уже в значительной мере была утрачена, а товарно-денежное неравновесие достигло огромных размеров. Правда, им придется признать, что тем и другим страна главным образом обязана их покровителям и им самим.

Некорректна, на мой взгляд, и весьма распространенная в обществе огульная критика так называемой 'шокотерапии', под которой обычно понимают состоявшуюся 2 января 1992 года одномоментную либерализацию цен. Для сторонников рыночной экономики в принципе не должно быть сомнений в том, что большинство цен нужно было отпускать, иначе просто не был бы запущен механизм рыночного саморегулирования. Можно, правда, спорить о соотношении твердых и свободных цен в тогдашних российских условиях. Но это сюжет для особого разговора. Как бы то ни было, явно несостоятелен упрек реформаторам в том, что они не учли монополистическую природу советской экономики. Многие и сейчас считают, что сначала будто бы нужно было сформировать конкурентную среду и лишь после этого приступать к отпуску цен. Такое представление насквозь утопично, так как в принципе невозможно создать конкурентные отношения при фиксированных ценах.

Что касается не мнимых, а действительных ошибок 'действующих лиц и исполнителей' российских реформ, то здесь, казалось бы, уже так много сказано и написано, что трудно добавить что-то новое. И все же имеет смысл обратить особое внимание на мировоззренческую природу просчетов и упущений в политике реформ, как, впрочем, и в экономической политике в целом. Вопрос этот, к сожалению, так и не утратил своей актуальности.

Начну с ярко выраженной склонности как вчерашних, так и сегодняшних реформаторов к 'магическому мышлению', представляющему собой смесь неоправданных надежд и распространенных заблуждений, иллюзий и мифов. Среди иллюзий я отметил бы, прежде всего, принятие в качестве руководства к действию текущих мировоззренческих императивов Запада, оправдывающих погоню за его экономическими и социальными стандартами, а также абсолютизацию так называемых универсальных экономических закономерностей, не учитывающих требования 'места и времени'. Сюда же следует отнести убежденность в необходимости максимально высокой скорости перемен как решающего фактора их необратимости, чем реформаторы имели обыкновение объяснять опасениями коммунистического реванша. Кроме того, в разряд иллюзий уместно включить наивно-благостное отношение к порядкам в современном мировом хозяйстве, где будто бы царят только отношения дружбы и взаимопомощи. С самого начала радикальных реформ верным считался тезис: быстрая открытость экономики России благотворна, постепенная и дозированная - вредна.

Теперь о мифах Во-первых, это стойкое представление, что в современном мире благоденствуют нации, которым удалось до минимума свести государственное участие в экономике. Речь идет об антиэтатистском синдроме, пронизывающем 'основное русло' современной экономической мысли, но имеющем мало общего с реальной действительностью. Во-вторых, сюда же следует отнести возведение в ранг безусловной закономерности тезиса об органической слабости государства в 'транзитных' странах и особенно в России. Из этого тезиса вытекал вывод, что здесь вмешательство государства в хозяйственную жизнь должно быть еще более ограниченным, чем в зрелых рыночных экономиках. И, наконец, в-третьих, в качестве мифа надо рассматривать приверженность реформаторов теории 'обузы', согласно которой Россия быстрее вольется в лоно цветущего Запада без былой обузы - слабых сателлитов в лице постсоветских республик. При этом почему-то господствовало представление, что новые суверенные государства, бывшие республики СССР, не смогут выжить без новой России.

Здесь как будто бы напрашивается возражение, что все это уже в прошлом, что в постдефолтной России экономическая политика утратила свою сугубо идеологическую направленность и приобрела исключительно прагматический характер. Этого и хотелось бы, но что-то мешает так думать.

Трудно избавиться от ощущения, что экономическая философия, положенная в основу конкретной политики, сегодня никак не изменилась по сравнению с началом 90-х годов. Установка на разгосударствление экономики по всем линиям продолжается, хотя и создаются мощные холдинги, о которых разговор особый. Попытки 'маркетизации' всей российской жизни продолжаются, несмотря на, казалось бы, богатейший печальный опыт 'либерализма без берегов', из которого давно пора бы извлечь хоть какие-нибудь полезные уроки.

С упорством, достойным лучшего применения...

В соответствии с представлением, все еще очень живучим и у нас, и на Западе, сформированный в начале 90-х годов неолиберальный план трансформации командной экономики в рыночную провалился в России только потому, что разные 'непредвиденные' обстоятельства не давали его осуществить, хотя сам-то план был безукоризненный. Разные обстоятельства - это 'плохие' коммунисты, всегда жаждущие реванша, популистский левоориентированный парламент и, наконец, инертное, в патернализме воспитанное население, которое еще не утратило надежду выжить после проведенных реформ.

Примечательно, что даже после событий 1998 года официальная оценка Международным Валютным Фондом причин провала российских реформ оставалась неизменной. Руководители МВФ нехотя признавали отдельные ошибки в советах, дававшихся российским реформаторам, например, просчетом считается согласие на жесткий 'валютный коридор'. В целом же, 'если бы русские (здесь я почти буквально цитирую Фишера, Сми и Камдессю) полностью выполняли рекомендации, которые они сами для себя выработали с нашей помощью, реформы были бы успешны'. А рекомендации эти, как известно, были предельно просты: максимальная приватизация, минимальный уровень инфляции, максимальная открытость внешнему миру и минимум государственного интервенционизма.

Сейчас все указывает на то, что на страну накатывается новая волна людоедского, по сути, либерализма. Особенно заметна нацеленность экономических ведомств на дальнейшее сокращение бюджетных расходов в социальном секторе, которые и так снизились до недопустимого для нашей страны уровня. В 90-е годы еще были какие-то иллюзии спонтанного роста внебюджетной поддержки отраслей социальной сферы, какие-то наивные надежды, что часть бюджетной ноши перехватят новоиспеченные частные хозяйствующие субъекты. Теперь же совершенно отчетливо просматривается стратегическая установка на сокращение числа организаций, деятельность которых требует постоянного, я подчеркиваю, бесперебойного государственного финансирования. Абсолютно игнорируется объективный характер убыточности подавляющей массы организаций социальной сферы при любой степени зрелости рыночной экономики. Именно из факта врожденной убыточности этой сферы, собственно, и вытекают конституционные гарантии и бюджетные обязательства современного государства по систематической поддержке учреждений здравоохранения, фундаментальной науки, культуры и образования. Здесь замечу, что такая поддержка осуществляется на регулярной основе во всех зрелых рыночных экономиках и относительно успешных постсоциалистических странах.

Но наше правительство, скорее всего не только из идеологических, но и фискальных соображений, этого делать не хочет и ведет, судя по всему, дело к тому, чтобы избавиться от конституционных гарантий 'социального' государства (это ли не насмешка над конституцией?) и перейти к договорным отношениям, которые по природе своей носят преходящий характер. Итог такой политики более или менее очевиден и не заставит себя долго ждать: деградация социальной сферы стремительно приблизит ее коллапс, а намерения построить новую экономику, основанную на знаниях (knowledge-base economy), останутся лишь прекраснодушными мечтами.

Вообще говоря, все мы должны считаться с одним любопытным глобальным интеллектуальным феноменом наших дней. Я имею в виду громадное влияние, если не сказать, тотальный 'террор' идеологической составляющей основного русла современной экономической мысли. А содержание этой составляющей, коротко говоря, сводится к следующей максиме: 'ошибки государства всегда хуже ошибок рынка'. Отсюда следует, что лучше 'переборщить' с дерегулированием, чем с чрезмерным распространением государственных интервенций с их неизбежными бюрократическими извращениями.

В то же время существует громадный разрыв между идеологической составляющей и реальной практикой самых 'рыночных' западных стран. Достаточно сказать, что сейчас через совокупный государственный бюджет стран ОЭСР, то есть самых богатых государств мира, перераспределяется половина валового внутреннего продукта, в то время как сто лет назад этот показатель нигде не превышал 10 процентов. Уместно заметить, что сто лет назад никакого среднего класса не существовало, а появился он лишь во второй половине прошлого века, именно тогда, когда участие государства в экономической жизни общества достигло своего апогея как в количественном, так и в качественном отношении.

Совершенно очевидно, что начавшаяся на Западе четверть века назад 'демонизация' государства как такового связана исключительно с 'пересоциализацией' зрелых рыночных экономик, то есть с определенной гипертрофией социальных функций государства. Тем не менее ограничение там государственного интервенционизма, причем чаще всего мнимое или очень незначительное, нужно рассматривать лишь как коррекцию 'государства всеобщего благосостояния', но отнюдь не как его демонтаж.

Но нашим реформаторам реальная, а не выдуманная жизнь 'эталонных' стран, как видно, не особенно интересна. Им подавай идеологически чистые режимы свободного рынка, где государство низведено до роли 'ночного сторожа' образца 18 века. Создается впечатление, что для них любая государственная активность порочна за исключением обеспечения 'единства правил игры для всех' и принуждения к их соблюдению. Правда, все это легко сочетается с причитаниями по поводу 'слабого' государства и желанием укрепления авторитаризма власти. Словом, у нас в России антиэтатистская риторика - не просто риторика. Она по-прежнему - руководство к действию. И в этом я вижу большую опасность.

Сказанное не означает, что социальная политика не требует обновления. Но в ее основу должно быть положено принципиально иное мировоззренческое представление, в соответствии с которым именно развитие социальной сферы в ее широком значении определяет перспективы устойчивого экономического роста, а не наоборот, как это сегодня принято считать у федеральной и региональной элит. При оптимизации социальной политики, разработке ее параметров предстоит решительно отмежеваться от широко распространенного мнения, что расходы на социальные цели - всегда вычет из национального богатства и препятствие для экономического роста.

Опыт Запада и успешных постсоциалистических стран однозначно подтверждает правоту следующего тезиса: правильно выстроенные приоритеты и институты социальной политики не только не препятствуют экономической активности, а, наоборот, стимулируют ее, обеспечивая к тому же необходимую политическую поддержку реформам. Так что, как бы банально это ни звучало, основное требование сегодняшнего дня - прекратить разрушение человеческого потенциала и создать условия для его возрождения и всестороннего развития, имея в виду квалификационно-образовательные характеристики человека, его культурный уровень, реальный доступ к эффективному здравоохранению и достойному социальному обеспечению.

Экономическая наука имеет значение

Насколько мне известно, нигде в мире ни либералы, ни интервенционисты не ставят под сомнение отмеченную ранее действовавшую на протяжении всего двадцатого века тенденцию поступательного расширения участия государства в экономической жизни любого социума. Есть, разумеется, различия по странам: где-то государственная квота, то есть отношение национального бюджета к ВВП, больше, где-то меньше. Но факт ее роста на протяжении большей части прошлого века в мировом научном сообществе не оспаривается. Споры начинаются при интерпретации самого факта 'разросшегося' государства. Одни считают, что это плохо, другие - хорошо, третьи же (к ним я причисляю и себя) призывают относиться к систематической государственной активности как к некой объективной закономерности, имея в виду, что здесь так же закономерны свои приливы и отливы.

Я хотел бы несколько подробнее остановиться на вопросе о роли экономической науки в социально-экономическом развитии вообще и о соотношении теоретического знания и практической политики в частности. Ведь это только на первый, поверхностный взгляд кажется, что академические споры не имеют отношения к конкретной экономической политике. На самом же деле практикующие политики, их советники и консультанты всегда вольно или невольно руководствуются в своих действиях и рекомендациях более или менее целостной теоретической конструкцией. Она оказывает мощное воздействие на принимаемые решения, которые в зависимости от ее содержания и восприятия могут быть благотворными или не очень.

Сегодня стало особенно очевидно, что увлечение ложно понятой концепцией экономической свободы способно порождать эффекты, прямо противоположные ожидаемым, и тем самым серьезно противодействовать оздоровлению ситуации в стране. Если, скажем, исходить из справедливости предположения, что 'чем меньше государства, тем лучше для экономики', или, как писал Мизес, 'любая государственная деятельность есть зло, навязываемое одними о 'правильных' или 'неправильных' государственных интервенциях'. Иначе говоря, раз они все вредны в принципе, надо просто от них избавляться. Я считаю, что отнюдь не случайно в России большие проблемы с более или менее консолидированной влиятельной силой, способной выявлять и реализовывать интересы общества как такового.

Сама категория 'общественный интерес' оказалась здесь в значительной мере дискредитированной, что в общем-то вполне можно понять. Трудно было ожидать чего-то иного после длительного притеснения индивидуума государством в условиях коммунистической диктатуры. Но понять не значит принять. Совсем не обязательно было вместе с грязной водой выплескивать и ребенка. А случилось именно так. И в результате место лицемерного 'раньше думай о родине, а потом о себе' заняло не менее лицемерное 'эгоизм каждого - благо для всех'. Причем неизвестно, что в этой последней формулировке преобладает: установка на необузданную свободу по чисто мировоззренческим мотивам или вынужденная преданность ей в силу якобы закономерной слабости власти в условиях радикальной системной трансформации.

Вообще мне кажется, что непропорционально большое влияние радикального либерализма в 'обслуживании' конкретной экономической политики в сегодняшней России связано в первую очередь с устаревшим и потому явно неадекватным пониманием современного основного потока в экономической теории. Судя по всему, фаза упрощенного неолиберализма либо завершена, либо близка к исчерпанию. Новейшие теоретические изыскания макроэкономического характера и на Западе, и на Востоке прямо признают наличие некоего особого общественного интереса, который далеко не всегда сводится к интересам частных хозяйствующих субъектов. В этой связи новую интерпретацию получает участие государства в современной экономике. Оно уже не вмешивается в экономическую жизнь социума, а действует в нем в качестве равноправного рыночного игрока, стремясь реализовать этот особый общественный интерес. А раз государство становится рыночным игроком, его деятельность должна подчиняться правилам рационального поведения. Иначе говоря, в каждый данный момент времени максимизация того или иного общественного интереса достигается при строго ограниченных ресурсах. Отсюда вытекает новый, более широкий взгляд на формирование рыночного равновесия, предполагающий включение в число самостоятельных субъектов рынка государства, стремящегося максимизировать собственную функцию социальной полезности. Все это составляет некую целостную концепцию, которую мы (совместно с профессором А. Я. Рубинштейном) излагаем в недавно вышедшей монографии 'Экономическая социодинамика'.

Как бы то ни было, если общественный интерес воспринимается только как сумма личных интересов и никак иначе, государство с его разнообразной экономической активностью неминуемо должно быть оттеснено на обочину социального устройства. Но черт, как известно, прячется в деталях. И некоторые из них особенно отчетливо высвечивают разницу между либерально-прагматическим и либерально-идеологическим подходами к экономической политике. Попытаюсь кратко обозначить, что я имею в виду.

Проклятье или благодать?

На протяжении последних лет на Россию неожиданно пролился золотой дождь нефтедолларов, что вызвало в рядах влиятельных 'чистых' либералов если не панику, то, по крайней мере, что-то на нее похожее. Чего только по этому поводу не приходится слышать! Стремительное увеличение экспортных доходов ведет будто бы и к консервации теперешней структуры хозяйства, и к ускорению инфляции, и к параличу творческой энергии народа и т.д. и т.п. Возникало даже впечатление, что при высоких ценах на нефть и другое топливо и сырье лучше все это импортировать, чем экспортировать. В общем, внушалась мысль, что 'деньги - зло' или уж совсем что-то сюрреалистическое типа 'доходы скоро кончатся, потому что сейчас их слишком много'. С точки зрения здравого смысла 'невезение' такого рода понять очень трудно. Вроде в стране столько нерешенных проблем и сфер, где можно было бы с пользой потратить, как говорят англосаксы, 'прибыль, принесенную ветром' (windfall profit). Взять хотя бы сокращение огромного внешнего долга, обновление предельно изношенной городской инфраструктуры, обустройство границ с новыми независимыми государствами; не говорю уже о правительственных расходах на какие-то инвестиционные нужды или на восстановление социального сектора экономики.

Но не тут-то было. Для доктринерского либерализма все это лишено смысла. И дело здесь не в том, что его адепты неверно Оценивают последствия внезапного улучшения платежного баланса: при его хроническом активе действительно возникают побочные эффекты, включая так называемую импортируемую инфляцию и рост реального курса национальной валюты, чреватый увеличением импорта и снижением экспорта. Может быть, найдутся даже какие-то основания (я, правда, их не вижу) для рассуждений об опасности пресловутой 'голландской' болезни. Но мы не первые испытываем такого рода проблемы. Мир сталкивается с ними давным-давно и применяет для их решения весьма надежный набор инструментов. При этом я что-то не помню, чтобы где-нибудь так же сильно, как у нас, переживали по поводу мощного притока свободно конвертируемой валюты. При рациональном, а не идеологическом отношении к делу ему, как правило, радуются, не забывая при этом изымать у хозяйствующих субъектов сверхдоходы и направлять их на разнообразные общественные нужды. Сошлюсь здесь только на известный мне опыт Великобритании и Норвегии. Мы же, судя по всему, упускаем такую возможность, причем вполне сознательно. Ведь доктринерский либерализм априори исходит из того, что индивидуумы всегда эффективнее потратят денежные средства, чем 'бюрократическое' государство.

Что впереди?

Судя по всему, и президент, и правительство отдают себе в этом отчет, понимая, что фактически Россия стоит перед дилеммой: останется ли она и впредь экспортером преимущественно топлива и сырья или все же сможет занять достойное место в постиндустриальной глобальной экономике. С высоких трибун постоянно говорят, что в последние годы зависимость страны от экспорта энергоносителей и сырья достигла критического уровня, и это уже представляет собой угрозу для ее национальной безопасности. Утверждают также, что, не снижая объемов поставок сырья, необходимо целенаправленно, год за годом изменять структуру российского промышленного производства и экспорта в пользу готовых изделий, прежде всего в пользу наукоемкой продукции. Но какие же средства предполагают задействовать для достижения данной цели?

В кругу лиц, ответственных за экономический блок в правительстве, по-прежнему принято считать, что модернизация российской экономики наступит сама по себе, в результате активизации рыночных сил саморегулирования. А чтобы эти силы 'работали' без помех, правительство сосредоточит свое внимание на завершении формирования законодательства, адекватного цивилизованной рыночной экономике, и позаботится о пресечении так называемых неформальных, неправовых экономических отношений и, соответственно, о создании условий для равного применения правовых норм ко всем физическим и юридическим лицам. Справедливо говорят в этой связи о повышении эффективности антимонопольного регулирования, соблюдении прав собственности и контрактного права, а также о существенном ограничении сформировавшейся в 90-е годы 'экономики льгот и привилегий'. Наконец, предусматривают сделать особый акцент на мероприятиях по снижению налогового бремени инвесторов в сочетании с курсом на последовательную индивидуализацию и приватизацию социальной сферы (так называемые структурные реформы).

Если конкретная политика будет ограничиваться только этими задачами (а они разумны за исключением антисоциальной направленности 'социальной' политики), и если считать, что помимо резкого повышения мировых цен на нефть в долгожданный экономический рост страны вносят вклад независимые от этих неожиданных стимулов факторы, вряд ли удастся радикально изменить социально-экономическую ситуацию в стране. Российская экономика и впредь будет структурироваться чисто стихийно, во-первых, отчасти в соответствии с интересами транснациональных корпораций, во-вторых, если, конечно, сохранится теперешняя (беспрецедентно высокая) степень ее открытости.

Спонтанность формирования хозяйственной структуры в России в принципе не имеет ограничителей, ибо в отличие от стран ЦВЕ ей не 'грозит' принятие институциональных норм Европейского Союза хотя бы потому, что она не будет ее членом даже в долгосрочной перспективе. Нужно понимать, что ее хозяйство, как, впрочем, и экономика других государств постсоветского пространства, становится объектом других, более мощных экономических игроков без каких-либо шансов на укоренение здесь 'еэсовского' институционально-правового каркаса. Тенденция утра- ты субъектности, а, следовательно, и примитивизации российского хозяйства при таких условиях становится необратимой независимо от того, удастся или не удастся добиться прорыва в соблюдении законов и стабилизации условий ведения бизнеса. Даже при сохранении положительной экономической динамики решающий вклад в нее будут вносить энергосырьевые отрасли промышленности, обладающие экспортным потенциалом, в то время как значительная часть обрабатывающей промышленности утратит всякие перспективы для развития.

Изложенному варианту развития событий все еще сохраняется реальная альтернатива, которая заключается в активизации имеющегося научно-производственного потенциала в целях достижения и поддержания приемлемого международного уровня конкурентоспособности отобранных отраслей и секторов российской экономики. Но данная альтернатива не может реализоваться спонтанно, без соответствующего рационального поведения государства. А это предполагает разработку и проведение соответствующей государственной структурной и инновационной политики. Кстати, только тогда появляется шанс для сознательного структурирования постсоветского пространства или, по крайней мере, его большей части. И только тогда здесь начнут формироваться и развиваться собственные конкурентоспособные ТНК, способные участвовать в глобализации мировой экономики в качестве субъектов, а не объектов процесса.

Не допустить другой крайности!

В теперешних российских условиях приходится считаться с другой крайностью, а именно - с вполне вероятным разрастанием государственного экспансионизма, грозящего прийти на смену безбрежному либерализму 90-х годов. А опасность такая есть, так как в российском социуме явно зреет идея инициировать выполнение некой величественной мобилизационной программы, осуществление которой якобы вернет стране статус великой державы. Должен заметить, что у меня есть большие сомнения по поводу желания нашего народа приступить к выполнению величественной мобилизационной программы, какую бы благородную цель она ни преследовала. Так что очередная попытка 'принуждения народа к счастью' скорее всего провалится.

Конечно, в теперешнем российском обществе широко распространены ностальгические чувства и общее раздражение в связи с плачевными результатами реформ и распадом великой державы. Но это, скорее, месть за собственные иллюзии и эйфорию конца 80-х - начала 90-х годов. Тогда 'народ и партия' были, как уже отмечалось, едины. Страна хотела, прежде всего, не хлеба, а свободы, а хлеба должно было прибавиться как бы автоматически. Думали, что к преимуществам социалистического общежития добавятся прелести рынка и демократии, и мы все довольно быстро устроимся на солнечной стороне жизни, где уже обитает так называемый 'золотой миллиард'.

Наступившее сегодня разочарование в идеалах рынка и демократии (будем надеяться, временное) совсем не обязательно означает, что в обществе есть тоска по реваншу или коллективная готовность включиться в строительство чего-либо величественного. Скорее, надо согласиться с теми социологами, которые утверждают, что освоение россиянами индивидуалистических ценностей состоялось. Правда, связано это не с развитием сознания в духе протестантской этики, а с, так сказать, атомизацией социума, а проще сказать, с разобщением людей, в своем большинстве занятых чистым выживанием.

Насколько мне известно, реализация всех великих 'телеологических' государственнических проектов в России, независимо от того, были ли они утопичны или реализуемы, как правило, сопровождалась ужасающим угнетением личных свобод. И наоборот, как только в стране раскрепощалась личная инициатива и человек получал право на выбор, государство как таковое начинало стремительно утрачивать свое величие и подчас даже суверенитет. Совсем не обязательно, что и сегодня перед нами та же фатальная дилемма. У истории нет сослагательного наклонения, но всегда есть альтернативы. Практическое заключение из сказанного для России очевидно: укреплять государство, не жертвуя демократическими ценностями. Звучит почти как банальность. Но, как точно заметил Фридрих Ницше, 'дороже всего нам приходится платить за пренебрежение банальностями'. Добавлю только, что так же дорого нам обходятся невыученные уроки.

7-13 февраля 2008 г. ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК 'РОССИЯ', ? 4


Интервью А.Д.Некипелова для еженедельной газеты РОССИЯ


СТАБФОНД ПОРОДИЛ МЕРТВЫИ КАПИТАЛ
Главную нефтяную копилку страны поделили

Пойдет ли это во благо эко номики и населения или бу дущим поколениям доста нется дырка от бублика?

Четвертый год 'бурлит' тема Стабилизационного фонда. Основные споры касаются траты его огромной суммы. Не да ет покоя большинству россиян и его заграничная прописка, а также отчего 'заначка' хранится, к при меру, в долларах, а не в рублях или уссурийских енотах, или еще в чем-либо? Каким образом Стаб фонд оказывает влияние на рост или падение нашей экономики? Директор Московской школы экономики МГУ им. М. В. Ломо носова, академик Александр НЕ КИПЕЛОВ против омертвления капитала, припасаемого 'на чер ный день'.

- Александр Дмитриевич, за всю историю российского государ ства в его казне еще ни разу не бы ли сосредоточены такие огромные финансовые резервы, как сейчас. Что привело к рождению Стабфон да? Какое он оказал влияние на раз витие российской экономики?

- В начале 90-х годов у страны была большая валютная задол женность. Вполне могла реализо ваться угроза дефолта по внеш ним обязательствам. И учитывая неравномерность платежей, кото рые нам предстояло осуществить, я выступал за создание подобного фонда. В начале 2004 года такой институт появился. Его основной задачей была компенсация расхо дов в случае снижения цен на нефть. Он рос, как на дрожжах, и если на первом этапе это воспри нималось как положительный момент, то со временем накоп ленные в нем средства уже требо вали управления. Кстати, пра вильнее этот фонд называть не Стабилизационным, а стерилиза ционным. Фонд служил своеоб разной 'ловушкой' рублевых средств, выводя их из реального сектора, дабы не перегреть эконо мику и не раскрутить инфляцию внутри страны. Денег на счетах скапливалось все больше, муску лы нарастили, а выхода им не бы ло. В результате началось омертв ление капитала, накопленные рубли стали обесцениваться. Су ществование Стабфонда в перво начальном виде стало бессмыс ленно. Лучшим способом стра ховки от падения цен на нефть и газ на мировых рынках является диверсификация экономики. Но правительство считало, что день ги Стабфонда нельзя трогать ни при каких обстоятельствах, за ис ключением часа 'Х'. Затем посте пенно позиция его стала менять ся. В частности, часть средств на правили на погашения валютной задолженности.

- Может быть, не стоило таки ми темпами гасить внешние долги?

- Наоборот, изумление вызы вала невероятная ситуация, когда держали без отдачи огромные средства и в то же время платили проценты по долгам. Поэтому хоть такое использование - это уже было прогрессом! Наша эко номика перестала терять на раз нице получаемых и выплачивае мых процентов. Другое дело, что это не идеальное решение, но мы получили хоть какую-то отдачу, пользу от накоплений.

- Кстати, после этого в 2006 го ду правительство позволило на средства фонда приобретать ино странную валюту и размещать ее на счетах Центробанка, а также раз решило покупку долговых обяза тельств иностранных государств.

- Действительно, средства фонда начали вкладываться по примеру золотовалютных резер вов - в низкодоходные, но с высо кой степенью надежности госбу маги таких стран, как США, Ве ликобритания, Франция, Герма ния, Австрия. Часть накоплений была размещена на депозите в Центробанке в соотношении 45 процентов - в долларах США, 45 процентов - в евро, 10 процентов - в фунтах стерлингов. Формиро вание этих портфелей - в руках Минфина.

- А есть ли предел накоплений, ведь они становятся малоэффек тивными и вместо роста по сути на чинают съедать сами себя?

- Мы уже потеряли миллиарды средств из-за бездарности их упра влением. В правительстве не лю били поднимать тему предела за пасов валютных средств. Сегод ня они составляют около 480 мил лиардов долларов. К примеру, стране необходимо 200 миллиар дов. Все, что сверху, - упущенная выгода, разница между вложением и процентными ставками - четы ре-пять миллиардов рублей. Часть 'избыточных' валютных резервов можно было бы направить на финансирование импорта высо котехнологичного оборудования, которое бы использовалось для мо дернизации нашей экономики.

- Выходит, такова плата за макроэкономическую стабиль ность?

- Нелепо, когда страна омерт вляет колоссальные деньги и не использует их для своего разви тия! С моей точки зрения, власти играют в узком диапазоне. Эко номическая политика требует серьезных корректив. Сегодняже правительству и Центробанку приходится постоянно баланси ровать между двумя опасностями: взрывом инфляции и резким по вышением курса рубля, пользуясь весьма ограниченным набором инструментов кредитно-денеж ной политики. В данном процес се есть и позитивный момент - совместная денежно-кредитная политика между Центробанком и правительством. Функции банка и власти разделились. Обратная же сторона данного тандема - увеличение в экономике количе ства рублей. Так правительство налогами и таможенными по шлинами на природные ресурсы, изымая рубли из экономики, пы тается блокировать инфляцию, не допустить резкого укрепления рубля. Но несмотря на то, что Минфин переводит рубли в валю ту, а не в Центробанк, как раньше, способ работы с валютными ре зервами остался прежний - инве стиции в ценные бумаги. Акту альным остается вопрос избыточ ности средств.

- Насколько опасно это для экономики? Правомерны ли призывы держать 'нефтяные деньги' за границей?

- Резкое усиление рубля сыг рает с нашими производителями ту же шутку, что и с их коллегами в зоне евро: цены на российские то вары будут такими высокими, что их за рубеж не продашь. И ес ли бы Центробанк не выку пал нефтедоллары, то мы име ли бы сегодня 20 рублей за дол лар. Это означало бы, что про мышленность не в состоя нии конкурировать с быстро де шевеющим импортом, способ ным захлестнуть российский ры нок. У нас и без того в стране при рост производства составля ет в год шесть-семь процентов, а импорта - 24 процента. В резуль тате товары, произведен ные в стране, становятся доро же иностранных. С этим и связа ны повторяемые, как заклинание, призывы держать 'нефтяные' деньги России за рубежом, тра тить их там на что угодно, лишь бы избавиться от валюты и осла бить курс рубля. Иными словами: рост реально го курса рубля ведет к снижению эффективности экспорта и повы шению эффективности импорта. Сокращение экспорта негативно воздействует на экономический рост, соответственно и на уровень занятости, и на связанные с этим социальные проблемы.

- Некоторые экономисты пре дупреждают, что на так называемые прибыли, 'принесенные ветром', нельзя опираться.

- Опираться, наверное, не сто ит, но глупо не использовать ре сурсы, которые пришли в страну. Если вы нашли деньги на улице, это не значит, что их не надо тра тить. При правильном распреде лении денежных ресурсов Стаб фонда Россия из экспортера неф ти может стать экспортером про дукции, а российская экономика перейдет на качественно новый этап. Но это возможно при усло вии высокоэффективных вложе ний средств, приводящих к суще ственному росту ВВП, повыше нию благосостояния населения. Нонсенс, когда страна с одной стороны - ставит задачу активи зации и повышения темпов эко номического роста, а с другой - проводит такую макроэкономиче скую политику, которая выводит из оборота, омертвляет колос сальные финансовые ресурсы. Тем самым замедляя экономиче ский рост, а развитие экономики направляет в топливно-сырьевой сектор. Я считаю, что мы бездарно используем благоприятные воз можности, которые неожиданно открылись для страны, блокируем - если не полностью, то в значи тельной мере - модернизацию экономики. Высокие экспортные доходы - это шанс для страны со вершить рывок в экономическом развитии, окончательно распро ститься с последствиями кризиса 90-х годов, возвратив России по зиции передовой научно-техниче ской державы, одного из главных участников мирового рынка вы соких технологий.

- Но до высоких экспортных доходов крупным предприятиям на до каким-то образом добраться, по скольку Минфин и Центробанк от реальной экономики отгородились глухой стеной. У отечественных коммерческих банков на долгосроч ные кредиты 'длинных денег' нет. Получается, что мы так и будем об лизываться по поводу упущенных возможностей, а деньги таять на счетах?

- Центробанку ничего не ме шает капитализировать специаль но созданный для этих целей фи нансовый институт из своих из быточных резервов, который бу дет предоставлять долгосрочные кредиты под реальные проекты модернизации экономики стра ны, ее серьезное переоснащение. Им может стать и 'дочка' Цент робанка, и тот же Внешэконом банк. При этом речь идет о сугубо коммерческом варианте и креди тах исключительно валютных на цели импорта, а не рублевых. Со ответственнопроцентная ставка по этим кредитам будет той, кото рая сложится на мировом финан совом рынке. Таким образом, с одной стороны - появились бы значительные средства на модер низацию экономики, с другой стороны - создали бы достаточно крупный сегмент долгосрочных кредитов, которых сейчас практи чески нет. Ведь в стране растут на копления, пропорционально им увеличиваются валютные долги российских банков за рубежом. Когда же компании занимают деньги на внутреннем рынке, го сударство сохраняет стабильность экономики. И что характерно - ни одного 'лишнего' рубля в эко номике не прибавляется!

- Какова реакция правительст венных структур на ваши предло жения?

- О них власти знают, но при этом никто не говорит, что мои предложения невозможно реали зовать или они противоречат эко номическим законам. Представи тель Международного валютного фонда согласился, что предлагае мая мной схема абсолютно рабо тающая. Специалисты Всемирно го банка также признают, что из быточные резервы - слишком большая роскошь для России.

- Надолго ли хватит запасов, чтобы выдержать удар 'черного дня' - падения цен на энергоноси тели или другие форсмажорные обстоятельства? Стоит ли так без удержно накапливать средст ва для финансирования непредви денных расходов?

- Сегодня на правительство идет давление, чтобы Фонд нацио нального благосостояния аккуму лировался в рублях, но у нас суще ствует уже рублевый Инвестицион ный фонд. Парадокс в том, что средства Стабфонда никогда нель зя будет использовать в рублях. До пустим, цены на нефть резко упа ли, наблюдается нехватка поступ лений в бюджет, экономиче ский рост или замедляется, или вообще переходит в спад. В этот момент вбрасывать в эконо мику огромные деньги - бо лее серьезная опасность, чем де лать это в растущую экономи ку. Инфляционный эффект бу дет очень большой. При стече нии таких обстоятельств бу дущему поколению накоплен ных средств хватит только на под держание нищенского существова ния. Вот почему при том, что пра вительство движется в правильном направлении, надо тщательно про считывать каждый шаг финансо вой политики.

Беседовала
Лариса СИНЕНКО

24-30 декабря / ОГОНЕК ? 52 / 2007

Итоги 2007 экономика
Цены: все выше, выше и выше
Главные экономические тенденции и события уходящего года

В.Л. Квинт
заведующий кафедрой Московской школы экономики МГУ, профессор


Первой и главной экономической тенденцией уходящего года в России, на мой взгляд, бесспорно, надо признать политическую и экономическую стабильность. Именно она усиливает предсказуемость экономических процессов, а вместе они усиливают приток иностранных инвестиций в Россию, усиливают интерес российских предпринимателей сохранять или увеличивать свои инвестиции дома, а не только вывозить их за рубеж. Все это создает новые рабочие места и стимулирует рост экономики.

Какие цифры могут подтвердить усилившуюся стабильность и предсказуемость российской экономики 2007 года? Прежде всего беспрецедентный рост поступлений иностранных инвестиций в Россию. За последний год он увеличился в 2,5 раза. Ни одна из 15 крупнейших экономик мира в уходящем году не имеет таких результатов. Бесспорно, что в 2007 году Россия перешагнула психологический и исторический рубеж-100 миллиардов долларов новых иностранных инвестиций за один год.

Легко доказать и сокращение оттока иностранных инвестиций из России. Однако в последние 6 месяцев отток снова увеличился. Это прямая реакция на сигналы экономической политики, которые тревожат инвесторов. Возможно, что за год накопленные иностранные инвестиции в Россию увеличились приблизительно на 55 процентов. Из них долгосрочные инвестиции в прямые российские проекты увеличились более чем на 50 процентов. Таким образом, главным экономическим рекордом года я считаю прирост и накопление иностранных инвестиции в реальном секторе экономики. Это обеспечивает позитивные национальные интересы России. Обратите внимание, осложнение политических отношений с Великобританией не помешало тем не менее стать этой стране лидером в общем объеме инвестиций в Россию. Хотя по прямым иностранным инвестициям она в 10 раз уступает Нидерландам. Крупные инвестиции поступили из Кипра, а это значит, что 'серый' капитал, когда-то вывезенный из России, потянулся обратно. И это хорошо, поскольку это в основном прямые долгосрочные вливания в экономику, а значит, новые рабочие места и в конечном счете стимулирующие улучшения уровня жизни населения.

Второй тенденцией, но уже явно негативной, можно назвать стабильное ускорение роста цен на все потребительские товары, товары первой необходимости и, самое главное, неостановимый рост цен на продукты питания. Потребительный индекс цен вырос приблизительно на 12 процентов за 12 месяцев, а цены на некоторые продукты питания увеличились намного больше: на подсолнечное масло-более чем в 1,5 раза, на сливочное-на 40 процентов, молоко-на 30, на крупы и хлеб-на четверть. Это не может быть объяснено ростом цен на мировых рынках, потому что российский рост цен

Бесспорно, что в 2007 году Россия перешагнула психологический и исторический рубеж-100 миллиардов долларов новых иностранных инвестиций за один год опережает как мировой, так и рост цен в соседних странах с возникающими рынками-в Китае и Индии. Это может быть объяснимо прежде всего популистскими увеличениями денежных выплат населению и увеличением денежной массы, находящейся на руках у населения и в кассах, на счетах граждан и организаций. Есть и такой новый фактор, как перевод колоссальных средств на счета госкорпораций. Только за 11 месяцев этого года объем денежной массы увеличился на 30 процентов! Денег в карманах населения стало больше, а их покупательная способность снизилась, я думаю, на 20-25 процентов.

Это третья экономическая тенденция 2007 года. Рост денег в обращении приблизительно в 4 раза опережает рост национальной экономики. Это нашло отражение и в темпах роста цен на бензин. Но государство ввело здесь существенные ограничения, что привело к замедлению роста цен на бензин, продаваемый людям, по сравнению с ростом отпускной цены у производителей бензина. Значит, на будущий год эта сжатая пружина приведет к дальнейшему росту потребительских цен на бензин.

Четвертой бесспорной тенденцией 2007 года является рост цен на нефть, что обеспечивает стабильный приток валюты в страну, поскольку доля нефти в общем экспорте страны составляет приблизительно 34,5 процента. Еще 12 процентов экспорта страны занимает природный газ, хотя его экспорт несколько снизился. Несмотря на рост цен на природные ресурсы, позитивный торговый баланс,- который Россия сохраняет, тем не менее снизился, поскольку рост импорта, то есть ввоза из-за границы, опережает темпы роста российского экспорта.

А вот это пятая, и уже опасная тенденция, которая, на мой взгляд, будет продолжаться, поскольку Россия не способна более быстрыми темпами увеличивать производство и соответственно экспорт природных ресурсов. Что касается нефти и газа, то выход есть и он находится на пути создания и последовательной реализации в России национальной программы производства и потребления этанола. Например, в США рост цен на сырую нефть не сопровождается соответствующим ростом цен на бензин, поскольку стимулируется добавление в бензин, продаваемый на заправках, этанола, что одновременно снижает и загрязненность окружающей среды, особенно в крупных городах. В семи штатах США добавление 10 процента этанола в бензин обязательно.

Шестое-это наметившийся рост оборонных расходов. Возникает тенденция к милитаризации экономики, но что-либо комментировать здесь пока рано.

В качестве седьмой тенденции можно отметить начало бурного роста кредитных задолженностей россиян банкам. Причем долги в рублях растут в 2 раза быстрее долгов в валюте. Учитывая неискушенность граждан в реализации своих кредитных обязательств, многих задолжников впереди ожидают банкротства.

Хочу отметить некоторые события, которые, на мой взгляд, являются симптомами недалекого будущего: диверсификация поставок газа в Европу, в которой существенную роль начинает играть Туркменистан; невступление России в 2007 году во Всемирную торговую организацию; рост экономических связей России и Китая. Беспокоит провал амнистии капитала, который не то что был ожидаем, а был, на мой взгляд, запланирован. Ни одна из программ амнистии капитала ни в одной стране мира не была ориентирована на сбор налогов. Все они ориентированы на возвращение капитала в страну с целью последующего инвестирования и создания новых рабочих мест. В том или ином качестве я участвовал в работе амнистии капиталов в нескольких странах, и ни одна из них не требовала с людей, возвращающих капитал, уплаты 13 процентов налогов. Обычно при возврате капиталов налог равен нулю или максимум 3-5 процентам. Благодаря этому за 6 месяцев 2002 года Италия, например, вернула в страну 61 миллиард евро. То, что было осуществлено в России, было не экономической, а бухгалтерской амнистией, которая и закончилась провалом. Сейчас предполагается провести амнистию имущества. И опять говорят прежде всего о налогах за прошлые периоды. Хотя нужно ориентироваться на выведение незарегистрированных предприятий из тени, но это уже событие 2008 года.

В целом же экономические итоги 2007 года можно назвать, бесспорно, позитивными для России.

Forbes Нью Йорк 27 ноября 2007 г.

В.Л. Квинт

Растущая инфляция: проблемы России или всех возникающих рынков?
Перевод с английского

Спустя десять лет после Азиатского кризиса, последовавшего за ним дефолта рубля в 1998 году и аргентинского финансового кризиса 2001 года ситуация на возникающих рынках мира во многом стабилизировалась. Хотя последние месяцы 2007 года на некоторых возникающих рынках - и особенно в России - слово 'инфляция' стало вновь популярным и зазвучало зловеще.

В России пустые полки продуктовых магазинов и универмагов, которые были столь распространенным явлением в самом начале 90-х, сейчас остались лишь в далекой памяти. И такое положение сложилось не только в Москве и Санкт-Петербурге; магазины в сибирском Новосибирске и прикаспийской Астрахани заполнены товарами так же хорошо, как и супермаркеты в Сан-Пауло или в американских пригородах.

Но цены начинают расти достаточно быстрыми темпами, что имеет очень существенное влияние на себестоимость производства предприятий, особенно основанных на прямых иностранных инвестициях. Инфляция сильно снижает покупательную способность национальной валюты, работникам приходится платить больше, что увеличивает себестоимость. Предприниматели и стратеги должны понять растущую себестоимость производства и сокращающуюся покупательную способность населения и быть в состоянии отреагировать на них.

Российское правительство, как и во многих других странах с возникающими рынками, ошибочно в своих внутренних финансовых проблемах обвиняет рост потребления в Китае и Индии, игнорируя тот факт, что уровень инфляции в обеих этих странах редко превышал 4% и 7,5% соответственно. С 2000 по 2006 годы индекс потребительских цен в России вырос на 119%, в то время как тот же показатель в мире, США и ЕС вырос на 21%, 17% и 15% соответственно.

В мировом рыночном пространстве большинство правительств сталкиваются с теми же тенденциями. Что их существенно отличает, так это сложность стратегий, которые они применяют для того, чтобы справиться с этими тенденциями, что отражено в вышеприведенных цифрах.

Очень часто определенный рост цен может вызвать глобальное инфляционное давление. Например, в 2007 году возросшая покупательская способность потребителей на Глобальном возникающем рынке (ГВР) привела к росту цен на продукты питания. В Китае средняя цена на яйца выросла на 20%, овощей на 23%, а всех остальных продуктов на 18,5%. Это вызвало рост цен на продукты питания в Японии, Индии и даже в столь далеких странах как Чили. Однако, в отличие от России, правительства этих стран нашли механизмы удержания общей инфляции под контролем. Инвесторам важно понять финансовые стратегии (или их отсутствие) национальных и региональных правительств.

Россия оказалась не в состоянии контролировать инфляцию во многом потому, что слишком полагалась на импортные продукты. Приблизительно 35% ежедневного рациона россиян импортируется, несмотря на то, что 27% ее рабочей силы занято в сельском хозяйстве. Для сравнения, менее 2% рабочей силы США и около 4% в Европейском Сообществе заняты в сельском хозяйстве. Неэффективность российского сельскохозяйственного производства является результатом нескольких факторов.

Во-первых, частная инициатива и экономические интересы до сих пор страдают от наследия командно-административной системы управления, которая никогда не предлагала нормальных экономических стимулов.

Второй фактор - недостаток западных технологий и опыта. В результате многие фермеры и предприниматели из США и Западной Европы начинают извлекать выгоды из высокодоходных возможностей для прямых иностранных инвестиций в сельское хозяйство на глобальном возникающем рынке. Многие региональные и национальные правительства этих стран установили льготы для восстановления сельских областей, что может обеспечить финансовую поддержку предпринимателей и инвесторов из развитых стран. Нет ничего необычного в том, что фермеры из возникающих рынков импортируют коров или овец для повышения производительности своих стад.

Кроме того, недостаток соответствующей транспортной и телекоммуникационной инфраструктуры еще более препятствует повышению производительности на возникающих рынках. Это затрудняет местным фермерам процесс доставки их продукции на городские рынки. Недостаток топлива для тракторов и автомобилей еще более обостряет проблему инфраструктуры. Эта проблема может быть решена благодаря производству этанола и других видов биотоплива из отходов сельскохозяйственного производства. К сожалению, налоговая система многих возникающих рынков существенно препятствует развитию этих отраслей. В России налог на топливо из этанола составляет почти 200% от его производственной себестоимости, что выше налогов на алкоголь. По крайней мере, в России производство этанола не является причиной роста цен на продукты питания, поскольку оно практически не существует.

Большинство правительств возникающих рынков не имеют стратегии замещения импортных продуктов продукцией внутреннего сельскохозяйственного производства и были не в состоянии мотивировать внутреннее производство. Несмотря на это, в мире растет роль сельского хозяйства на возникающих рынках. В некоторых случаях продуктовые кризисы вызваны растущим экспортом в развитые страны. Так было с растительным маслом и рыбной продукцией. Производство растительного масла в России за последние шесть лет удвоилось, но из-за роста экспорта цена растительного масла подскочила на 13,5% за первые восемь месяцев 2007 года.

Иногда местный продовольственный кризис может быть вызван совершенствованием стандартов жизни. По мере того как растет благосостояние людей, они все больше заботятся о своем здоровье. Многие потребители на возникающих рынках осведомлены о риске для здоровья, который несет употребление трансгенных и насыщенных жиров и уже начали замещать их растительными маслами. Некоторые правительства в Восточной Европе и Латинской Америке инициировали ограничения на вредные жиры. В результате, благодаря росту внутреннего потребления, экспорт из этих стран растительного масла и высококачественного сливочного масла сократился, вызвав дефицит в других местах

Вопреки многим индикаторам инфляционных ожиданий, реальному росту инфляции и росту цен на продукты первой необходимости, правительства возникающих рынках часто, по политическим причинам, осуществляют дополнительную иммиссию денег. Так происходит в таких странах как Венесуэла и Россия.

В России парламентские и президентские выборы вынудили правительство увеличить количество рублей в обращении на 27,8% за 10 месяцев 2007 года. Эта тенденция, к сожалению, будет продолжена, помещая в карманы россиян все больше мало обеспеченных рублей. В 2003 году, который также был годом выборов, предложение денег увеличилось на 50,5%. В 2007 году потребительский спрос вырос по крайней мере на 15%, вдвое больше роста объема внутреннего валового продукта России. Все это послужило причиной настоящей ползучей инфляции, при которой существует опасность перехода на галоп.

Обычно инфляция на возникающих рынках поражает средний класс и наиболее бедных в этих странах. Цены на товары первой необходимости и продукты питания растут быстрее цен на предметы роскоши и продукцию высокого качества. Если эти цены растут более чем на 1% в месяц в течение длительного периода времени, вероятность перехода инфляции на галоп очень высока. Инвесторы очень внимательно следят за этими ценами, для того чтобы защитить себя от быстрого роста и быть готовыми к производству товаров, на которые спрос неожиданно вырос

Динамика цен в развитых странах совершенна другая. В периоды финансовой нестабильности более крупные и богатые средний и богатый классы немедленно инвестируют в золото и предметы роскоши. В результате цены на эти товары растут быстрее, чем на товары первой необходимости. Тем не менее, при любом типе экономики правительство несет серьезную ответственность по предотвращению инфляции, которая является наиболее чувствительным нервом экономики.

Среднемесячная зарплата россиянина в 1992 году приблизительно равнялась 22 долларам в рублевом эквиваленте. В прошлом году эта цифра достигла 395 долларов, то есть выросла приблизительно в 18 раз. Но если соотнести эти же показатели среднемесячной заработной платы с ценами 1991 года, то ежемесячная зарплата даже снизилась на 5 процентов. Изменилась структура доходов россиян. В 1991 году доходы от собственности составляли 0,1 процента от общих доходов, сегодня - 7,5. Доля оплаты труда с 1992 года в общих доходах населения снизилась, так же как и доля социальных выплат. Но доля доходов от предпринимательства выросла с 8 до 11,5 процента. Так что Россия становится страной предпринимателей, какой она и была 100 лет назад.

Если говорить о том, что россияне тратят слишком много, то и это не так. Например, в Бразилии затраты населения составляют около 60 процентов национального дохода, в Европе - около 58. Америка - один из лидеров по этому показателю. Здесь затраты населения составляют около 70 процентов национального дохода. А в России - 49 процентов и имеют с 2002 года стабильную тенденцию к понижению в национальном доходе России, поскольку темп роста инвестиций в российскую экономку значительно опережает темп роста расходов населения. В целом Россия в статистических показателях не выглядит транжиром. Если национальные сбережения в Бразилии составляют приблизительно 11 процентов национального дохода, в Европе - 6 процентов, в Америке - около процента, то в России чистые сбережения составляют приблизительно 25 процентов и имеют тенденцию к повышению с 2002 года. Но тем не менее сбережения на руках у граждан в процентном отношении к общей сумме денежных расходов и сбережений значительно снижаются, поскольку практически с нуля, по сравнению с 1992 годом, растет приобретение жилья и другой недвижимости, а в связи с этим растут и обязательные платежи и разнообразные регулярные взносы. Анализ доходов россиян - это сфера сумрачная, поскольку по прозрачности российская экономика относится к числу самых закрытых и коррумпированных и занимает место рядом с такими 'продвинутыми' странами, как Сирия, Того и Индонезия.

Коррупция - одна из главных причин расслоения населения по доходам, один из главных факторов бедности в России. Был такой замечательный экономист Саймон Кузнец, а по-русски - просто Семен Кузнец, получивший когда-то экономическое образование в Харькове. Впоследствии Кузнец получил Нобелевскую премию за исследования, связанные с распределением доходов населения. В соответствии со знаменитой кривой Кузнеца, с первоначальным ростом производительности труда доходы населения распределяются все более неравномерно, но затем эта кривая переламывается, и дальнейший рост производительности труда в обществе сопровождается все более равномерным распределением доходов среди граждан. В России, пытаясь построить эту кривую на примере имеющихся цифр, я получил очень несимметричную параболу. Причину этого я нашел в коррупции и протекционизме-кумовстве. В результате кривая Кузнеца в условиях России, как, впрочем, и многих других стран с возникающими рынками, достигает симметрии в 2 - 4 раза медленнее роста производительности труда в стране. Это подтверждают и другие показатели: только 21 процент населения имеет какие-либо сбережения. Однако и здесь Россия имеет свои особенности. Если в большинстве стран пожилые люди чаще всего пытаются сделать сбережения, то в России - это молодежь между 18 и 30 годами. Замечательно, что Россия сегодня - это страна молодежи, но печально наблюдать социальную незащищенность пожилого населения.

Борьба с бедностью в России - социальная проблема номер один. Качество жизни в Москве или Санкт-Петербурге, к сожалению, мало сравнимо с качеством жизни в большинстве других городов страны. Необходимы национальные и региональные программы не только раздачи прямой помощи бедным. Это в основном не способствует ликвидации бедности. Нужны крупные программы микрокредитования, когда индивидуальным предпринимателям из наиболее бедных слоев населения, и особенно одиноким женщинам и матерям-одиночкам, выдаются небольшие беспроцентные или малопроцентные кредиты от 500 до 4000 долларов на период от 6 до 24 месяцев для того, чтобы они могли создать свои малые предприятия. Я наблюдал, как эти программы работают во многих странах мира, и результаты их феноменальны. Недалеко от Благоевграда в Болгарии я был в районе, где значительная часть населения не имела работы, но внедренная программа выдачи микрокредитов изменила ситуацию кардинально. Вот, например, семья получила небольшой кредит на создание швейной фабрики и через два года, производя нижнее и спортивное белье, обеспечила работу не только всем членам семьи, но еще и наняла десять человек. Я видел десятки парикмахерских и фотоателье, тепличных хозяйств в Уругвае, Бразилии и Китае, созданных на основе микрокредитов. Кстати говоря, реализация программы микрокредитования в самых коррумпированных странах практически реализуется без каких-либо признаков этого зла, поскольку решение по распределению средств принимается на самом местном уровне, исключительно советами, состоящими из наиболее уважаемых людей на улице и в поселке. Микрокредитование - социальное открытие Мохаммеда Юнуса, отмеченного Нобелевской премией мира в 2006 году.

В России растет средний класс, и именно его представители приобретают сегодня квартиры, мебель, машины и холодильники. А как выживать людям, находящимся у подножия потребительской пирамиды, людям с наименьшими доходами? В странах с возникающими рынками сегодня реализуются специальные программы производства товаров, ориентированных именно на эту группу населения, но в России такой программы нет. Страна только начинает быть обществом потребления. Не считая десятка миллионов населения, остальные 130 еще только вступают, или даже не мечтают вступить, в это славное время, время потребления и первоначального накопления. И именно здесь должно работать партнерство частного сектора и государства, для того чтобы предотвратить дальнейшее расслоение общества и вполне возможные социальные взрывы.

Профессор Владимир Квинт является президентом Международной академии возникающих рынков, обладателем премии им. Фулбрайта (США) и иностранным членом Российской академии наук.

'Эксперт' ?44(585) / 26 ноября 2007

Виктор Ивантер

Лакуны бизнеса и фобии власти

Либерал он или консерватор? Кейнсианец или монетарист? Как и любой нестандартный ум, академика Ивантера трудно однозначно определить в таких простых координатах. Прежде всего это просто очень разумный человек - трезвый, опытный, мудрый. С ярко выраженной жизненной и научной позицией, которую не боится высказывать 'начальству'.

И позиция эта не умозрительна. Возглавляемый Ивантером Институт народнохозяйственного прогнозирования совсем не похож на академическую 'башню из слоновой кости'. Это одна из немногих действительно профессиональных и рабочих контор, занимающихся экономическим анализом, - ведущая не только фундаментальные исследования, но и забитая под завязку заказами на прикладные работы. Люди пашут как следует, прилично зарабатывают, а главное - имеют дело с реальным предметом, а не с 'кабинетной экономикой'.

Именно за этим 'полевым' знанием мы и пришли к Виктору Ивантеру. Хотели поговорить о текущей экономической конъюнктуре, но рамки разговора были быстро сметены нашим собеседником.

- Виктор Викторович, летом-осенью нынешнего года мы наблюдаем сочетание ускорения роста ВВП и всплеска инфляции, при этом промышленность, судя по помесячным индексам, заметно притормаживает. Есть ощущение, что экономика входит в какой-то новый режим функционирования. Так ли это?

- Сейчас для аналитика есть непростая проблема - понять и внятно объяснить, нет, не обществу, а для начала самому себе, отчего вдруг экономика поехала в таком ритме. Когда мы в институте делали недавно впервые за постсоветское время долгосрочный прогноз, мои коллеги упирались в предельные темпы роста ВВП 5,5-6,5 процента. Я им говорил: ребята, будет восемь процентов. По итогам первого полугодия 2007 года почти восемь процентов роста показала промышленность, которой мы выше шести процентов никак не давали в самых оптимистичных прогнозах. Что означает такой разброс оценок? Он означает ровно то, что мы не вполне понимаем движущие силы экономического роста. И это не просто академическое непонимание. Мы не понимаем, какие сектора экономики поддерживать надо, а какие не надо.

- Можно как-то пощупать этот рост? Где он? В каких секторах хозяйства?

- Когда мы смотрим статистику, то видим, что нет такой монотонности: вот эти сектора растут, а эти падают. Идет живая реструктуризация - вчера рывок дали вагоны, сегодня - электромоторы, завтра еще что-то. Ритм улучшения хозяйственной конъюнктуры во всех регионах разный, но везде чувствуется позитивная динамика. Даже в совсем неожиданных на первый взгляд местах.

Одно из моих самых сильных свежих впечатлений - посещение завода по производству редукторов в городе Майкоп. Советский завод был, должен был погибнуть. Но не погиб, выжил. Сегодня это просто другое предприятие. Номенклатура была восемь наименований, сейчас триста. Валовой объем производства в штуках, конечно, сократился. Завод имеет 28 представительств по России и СНГ, которые проводят реализацию. Работают только по заказам. Они сохранили площади, корпуса, отремонтировали частично, привели в порядок. Есть свое КБ. Директор, окончивший Харьковский авиационный институт, местный человек. Председатель совета директоров тоже местный человек. Развиваются темпами 30 процентов в год. Кредиты семилетние под новое оборудование привлекают. Своя столовая с дотируемыми обедами для работников. Что, спрашиваю, мясо с подсобного хозяйства? Нет, отвечают, мясо покупаем. Но свое сельское производство есть. - Зачем оно вам? - А вот так, довели до безубыточного уровня и все. - Зачем?? - Как зачем? Просто я там родился.

- Хорошая мотивация!

- Мотивация нормальная. Кстати, при всей их 'рыночности' руководители завода поддерживают общую численность работающих, очень аккуратно относясь к сокращению неэффективных рабочих мест. Питать безработицу в этом прикавказском регионе никто не хочет.

Интересен их главный конкурент на рынке. Это Китай. Версия про то, что Китай производит только плохие вещи, неверна. По крайней мере редукторы Китай производит хорошие. И дешевые. С Китаем у хозяев завода большая головная боль. Поэтому от власти они хотят не денег. Они хотят равных условий конкуренции на рынке.

- Откуда все-таки идут наиболее мощные импульсы роста?

- Интенсивнее всего развивается та часть экономики, которая связана со спросом. Причем именно с промежуточным производственным спросом, а вовсе не с потребительским, где прирост спроса в основном покрывается импортом. Бум производства 'наших' телевизоров не должен вводить в заблуждение: там только корпуса наши, а вся начинка импортная. Но это вроде бы не стыдно - американцы поступили со своей телевизионной сборкой ровно так же.

- А автосборка еще не успела выстрелить?

- Я бы сказал так: автосборка - это все-таки пока больше протокол о намерениях, чем факт. Действительно массовые производства развернуты только во Всеволожске и в Таганроге. Остальные проекты пока макроэкономически незначимы либо вообще не запущены. Кроме того, реальный эффект даже от массовой автосборки будет получен только в том случае, если нам удастся создать эффективную локализацию по комплектующим. Именно по комплектующим, прежде всего электронному оборудованию, а не по штамповке собственных кузовов.

- Это пока даже не цель, а мечта. Для начала надо научиться пресекать псевдолокализацию. Ведь доходило до абсурда - на одном из крупнейших автосборочных производств в локализованные расходы умудрились вписывать зарплату рабочих!

- Одно не исключает другого. Мы должны всячески стремиться к глубокой технологической локализации. И это касается не только автосборки, но и многих других отраслей. Есть версия, что мы должны прекратить этим дурацким делом заниматься - газ и нефть добывать. И все будем писать компьютерные программы и ими торговать. Как Индия. Но, господа, позвольте, Индия делает так от большой беды - у них просто нет таких ресурсов. А у нас сырье есть. И это сырье надо добывать и перерабатывать. Основной рыночный платежеспособный спрос на инновации у нас в сфере добычи и переработки нефти, газа, металлов, леса и так далее. Представим себе, что на основе революционных технологий коэффициент извлечения нефти из недр поднимется до 60 процентов. Результат - дополнительно 200 миллионов тонн нефти в год. Беда? Рост сырьевой ориентации экономики? Нет. Это инновационный прорыв. И дополнительные 200 миллионов тонн нефти - это наукоемкие продукты.

- Как можно объяснить скачок темпов роста инвестиций в основной капитал с двенадцати процентов в прошлом году до неполных двадцати в нынешнем?

- Действительно, рост инвестиций налицо. Инвестирует государство. Только не через Инвестфонд - там реальные объемы пока мизерные, а через регионы. Инвестирует бизнес. Причем инвестирует вдлинную, не на полгода. Он идет на существенные лаги. Значит, он верит в будущее. Все кричали: ай, посадили Ходорковского, и бизнес спрячется. Что-то он пока не прячется. И верит в будущее. Это, на мой взгляд, феномен политический. В стране самым корявым способом, который можно было только придумать, учудили рыночную экономику. Она состоялась.

Кроме того, в активную самостоятельную жизнь вошло поколение с абсолютно рыночной мотивацией. Эти ребята не знают, что такое очереди. Они готовы напряженно работать. Естественно, за приличные деньги. У них выработан свой стандарт потребления. Не западный, не китайский, а свой, российский. Они твердо знают, чего хотят. А значит, сформированы две главные фигуры для рыночной экономики - покупатель и сберегатель. И сумасшедшая, агрессивная система потребительского кредитования основана ровно на этих людях. А кредиты эти дают новые потребительские ориентиры и, помимо всего, серьезно дисциплинируют.

- Выходит, по-вашему, нынешний рост - просто продукт стабильности и вменяемости власти?

- За семь последних лет власти не натворили в экономике никаких безобразий. Кроме монетизации, которую быстро поправили. И экономика не могла не откликнуться на снижение системных рисков.

Я думаю, что ключевое слово - доверие. Система стабилизировалась. Она несовершенна, но понятно устроена. Я доверяю этой системе. И могу планировать свою деятельность.

- А неэффективный, коррумпированный госаппарат - разве он не препятствует росту? Не сковывает предпринимательскую инициативу?

- Проблема коррупции действительно существует. Но я бы не стал ее абсолютизировать. Проблема коррупции решается, на мой взгляд, одной непопулярной идеей. Это привилегия. Чиновник, госслужащий должен иметь привилегии. Военные должны иметь привилегии, милиционеры должны иметь привилегии, сотрудник министерства должен иметь привилегии. В чем его привилегия? Главная привилегия должна состоять в том, что его нельзя завтра уволить. В частном секторе все понятно - в одно прекрасное утро тебе говорят: 'Мы в вас больше не нуждаемся, благодарим за сотрудничество'. А у госслужащего должна быть привилегия именно по занятости. Потому что соревноваться с частным сектором по зарплатам - заведомо обреченный путь. Конечно, чиновник должен иметь свой стандарт потребления: дом, образование, пенсия. Но должно неукоснительно действовать правило. Если ты, паскуда, попался на мздоимстве, то лишаешься всего. Не свободы - всех вороватых чиновников в тюрьму сажать хлопотно и накладно, - а лишаешься служебной квартиры, других служебных благ и вылетаешь со службы с пожизненным 'волчьим билетом'.

Кроме того, есть такая неприятная, антилиберальная вещь, как контроль за расходами. Если ты частное лицо, ты можешь тратить деньги как заблагорассудится - пропить, прокуршевелить. Но если ты на госслужбе, изволь смириться с общественным контролем за твоими расходами.

Куда более неотложная, нежели борьба с коррупцией, задача - это дебюрократизация экономики. Система бюрократических процедур, которая была задумана как ограничитель коррупции, не сработала по назначению. Зато сработала против экономики. Бюджетные кассовые остатки достигли полутора триллионов рублей, но с ними по действующему бюджетному кодексу ничего нельзя сделать. Я уверен, скажем, что деньги в Невельск, на восстановление разрушенного землетрясением города, ушли на Сахалин незаконно, по личному распоряжению Зубкова.

- Кто обеспечивает в основном рост? Крупняк? Госкомпании?

- Сейчас рывок дает именно средний бизнес. Почему? Среднему бизнесу не очень нужна власть. Его оградили от крупного бизнеса, который его давил - он нормально живет самостоятельно. И развивается.

А вот с малым бизнесом все иначе. Вокруг него много водят хороводов, но реально ситуация такая. Часть малого бизнеса должна умереть, у него шансов нет никаких. Я имею в виду, к примеру, мелкую торговлю. Ларьки уберут. Останется несколько нишевых компаний, аффилированных с крупными розничными сетями.

Но главное поле для развития малого бизнеса у нас пока до сих пор совершенно пусто - та часть, которая на Западе, да и в Японии, работает с крупным бизнесом, служит его 'окаймлением'. И это не венчурные компании, ничего похожего. Это абсолютно не рискованное дело - ты делаешь конкретную деталь, чертежи производства которой тебе выдали. Тебе диктуют технологии. Тебе гарантируют сбыт. Твой страх и риск состоит лишь в том, как ты производство организуешь. Классический пример - автомобильное обслуживание.

И такой огромный пласт экономики у нас просто отсутствует. А это потенциально огромное количество рабочих мест. И как раз для людей, которые к предпринимательству никакого отношения вообще не имеют. Человек просто хочет сам командовать своим временем - не более того. В пределах заказа. Человек этот фактически своеобразный рабочий.

- Это единственная хозяйственная система, которая у нас отсутствует?

- Да нет, конечно. Это скорее обслуживающая подсистема, важная в социальном смысле. На ее основе никаких качественных прорывов в экономике не совершишь. Чтобы построить современный качественный самолет, восстановить на новой основе качественное станкостроение, развивать инфраструктуру, требуется вмешательство государства. Бизнес, даже крупный, в одиночку такие задачи решать не будет.

- Либо будет решать только 'под себя', как, например 'Русал', который восстановил на базе советских заделов проектную базу для строительства своих новых производств.

- Да, какие-то корпоративные очаги проектно-изыскательской деятельности есть, но системы того, что называется красивым словом 'инжиниринг', - нет. Кто ее будет создавать? Бизнес? Ничего подобного. У нас по-прежнему живет отношение к бизнесу как к благотворительному обществу: стране надо - бизнес сказал 'есть'. Ничего он не сказал, и не будет он этим заниматься. Должна быть государственная программа восстановления проектного дела. Потом уже бизнес может купить какие-то готовые куски этой системы. Но с нуля ничего он создавать не будет. У власти есть возможность наладить цепочку между сохранившимися исследовательскими организациями, вузами. Это принципиальная вещь для ускорения нашего индустриального развития.

Не менее важно создание специфической финансовой инфраструктуры, а именно системы поддержки несырьевого экспорта. Что такое внешнеторговые кредиты? Это кредиты, которые даются покупателю на закупку оборудования, сложной продукции, строительство сложных объектов - заводов, электростанций. Вроде бы всем уже понятно, что за наличные продаются только нефть, газ и военная техника, а все остальное - в кредит. Сколько машиностроительных тендеров в мире мы уже проиграли по причине главным образом отсутствия системы финансовой поддержки и сопровождения таких проектов. Внутри страны должна быть создана нормальная лизинговая система. И это тоже задача государства - создание системы финансовой поддержки машиностроения. А вовсе не создание мифической госкорпорации по станкостроению.

- Мне кажется, что у государства в экономической сфере ощущается дефицит целеполагания. Так, что касается железных дорог, государство готово софинансировать с бизнесом сравнительно небольшие участки на условиях частно-государственного партнерства. Но больших самостоятельных проектов железнодорожного строительства власть не затевает.

- А какие дороги вы имеете в виду?

- Сейчас в стадии активного обсуждения проекты 'Урал промышленный - Урал Полярный' и 'Белкомур', которые предполагают строительство протяженных железнодорожных магистралей. Причем в определенной мере проекты конкурируют друг с другом. Есть сталинские недострои, приходящие в упадок. Трасса Салехард-Игарка, например.

- А надо ее достраивать?

- Не знаю. Лично мне будет приятно, если достроят. В любом случае государство должно принять решение - строить или нет. Как в 1974 году решили: будем строить БАМ.

- Здесь важно не только определиться, строим или нет. Самое страшное, что может случиться, если вдруг власть решит за три года потратить 100 миллиардов долларов на инфраструктуру. Это будет большая беда, потому что мы абсолютно не готовы переварить такой объем госинвестиций.

С другой стороны, вообще не вкладывать в инфраструктуру, ссылаясь на риск инфляции, просто преступно. Значительная часть наших экономистов считает, что макроэкономика - это упражнения по делению ВВП на денежную массу и обратно. Они ошибаются. Макроэкономика - это совершенно другое. Вот решение строить БАМ - это макроэкономика. Достроить трассу Чита-Хабаровск - это макроэкономика.

Мне очень понравилось, как Валентина Ивановна Матвиенко недавно по телевизору резонилась с Алексеем Кудриным по поводу инфляции. Она говорит: надо строить дороги. Кудрин отвечает: нет, нельзя - будет инфляция. А она ему: зачем вы на меня перекладывает свои заботы? Очень, кстати, адекватный вопрос. Да, действительно, пока я построю дорогу, а потом она раскрутит бизнес в этом районе, и последует прирост товарного предложения, проходит определенное время. В течение этого времени, Алексей Леонидович прав, инвестированные в строительство деньги создают опасность инфляционного давления. Так что я хочу от Матвиенко? Я от Матвиенко хочу, чтобы она построила дорогу, чтобы дорога была качественной и дешевой. А что я хочу от Алексея Леонидовича? А я хочу, чтобы он, зная это заранее, создал систему финансовых инструментов, которые оттягивали бы этот спрос от того рынка, где у меня недостаток предложения. Совершенно понятно, что в приросте доходов склонность к сбережениям выше, чем в базе. Вот вы посчитайте и поймите, что делать. Вы, министр финансов, а не она, губернатор. Ее дело дорогу строить. Но не строить дороги из-за того, что может возникнуть инфляция? Это абсурд.

- В чем причина такого панического страха власти перед госинвестициями?

- У власти есть два синдрома. Они у всех - и у Кудрина, и у Путина. Первый: чего не дашь, все украдут. И второй: это синдром 1998 года - 'погибнем без резерва'. Избыточные госрезервы - это результат 1998?го, эхо девяностых годов.

- Почему же власть находится до сих пор в плену девяностых? Ведь бизнес уже давно смог вырваться из него, скорректировав, что называется, по рынку свои риски и свои резервы?

- Потому что бизнес - это люди, отвечающие перед своей семьей, а на семью у них деньги всегда есть. Как удачно сформулировал мой коллега из института Вячеслав Панфилов, у нас было много обанкротившихся банков, но почему-то не было ни одного обанкротившегося банкира. Никто не стрелялся, не выбрасывался из окон. А власть отвечает за всю страну. Я лично искренне верю, что у людей во власти именно такой уровень ответственности. И с этим надо считаться. Все это накладывается, конечно, на тотальное, катастрофическое недоверие власти к своему аппарату. Эти болезни, где психиатр помочь не может, это ты сам должен вылечиться. Ты должен сам избавиться от этих синдромов и подобрать тот аппарат, который бы работал и которому бы ты доверял.

- Какие еще стратегические задачи стоят перед государством?

- Стратегическая задача - реформа оплаты труда. Казалось бы, средняя зарплата у нас и так в последние годы растет двузначными темпами, в чем тут проблема? Тем не менее уровень оплаты труда в нашей экономике все еще недостаточен для создания действенных стимулов к массовому внедрению трудосберегающих технологий.

Возникает интересный вопрос. Как может государство диктовать частному сектору уровень оплаты труда? На первый взгляд не может. Ну разве что только регламентировать законодательный минимум оплаты. Диктовать не может. Но может создать стимулы, заинтересовать частника поднимать зарплаты. Если ты не можешь платить достойную зарплату, значит, ты неэффективный, не умеешь организовать дело, уходи с рынка. Конечно, экстремизм неуместен - с завтрашнего дня всем сверху установили уровень оплаты труда. Должна быть шкала штрафов за недоплату.

Решив проблему зарплаты, мы сможем подступиться к решению проблем пенсий. Потому что попытка внедрить накопительную пенсионную систему в условиях мизерных зарплат заведомо обречена на провал.

- Все-таки глобальная реформа системы оплаты труда кажется мне малореальной.

- Ее реализация упирается в серьезный барьер, в отсутствие двух гражданских систем - союзов работодателей и профсоюзов. Мы ругаем государство, оно такое, сякое, дурное. Но государство же одно за всех. Оно и за военных, оно и за предпринимателей, и за наемных рабочих. А это потому, что базовые институты гражданского общества не созданы. Нет ответственных представителей важнейших сословий, в частности наемных рабочих и предпринимателей, которые бы выражали интересы этих сословий и несли определенные обязательства по достигнутым договоренностям. Гражданское общество, оно из чего состоит? Из правозащитных организаций, что ли? Да чепуха это. Профсоюзы и отраслевые союзы работодателей - это и есть гражданское общество.