Документ взят из кэша поисковой машины. Адрес оригинального документа : http://xray.sai.msu.ru/~polar/html/publications/reviews/nauka.koi Дата изменения: Wed Feb 10 12:36:28 1999 Дата индексирования: Sat Dec 22 04:55:47 2007 Кодировка: koi8-r Поисковые слова: второй закон кеплера

НАУКА В РОССИИ: мифы, гранты, проблемы.

В этой статье я попытался представить свое субъективное мнение о некоторых
процессах и тенденциях в функционировании современной российской науки.
Основная цель, которую я здесь перед собой поставил - развеять несколько
существующих в общественном сознании мифов, касающихся науки в России,
некоторые из которых появились недавно,
а некоторые существуют уже довольно давно.

Поскольку речь часто будет идти о проблемах, то следует вначале сделать
следующее замечание. Я не хотел бы представить действительность в чрезмерно
мрачных тонах, и очень далек от мысли, что 20 лет назад все в науке было
прекрасно, и только сейчас абсолютно все ухудшилось. Тем не менее, я не буду
пытаться уравновесить каждый мрачный мазок ярким и осознаю, что полученная
в итоге картина не может претендовать на всеохватность и полную объективность.

В существенной мере отечественная наука страдает сегодня от странной
неопределенности своего положения, т.е. от отсутствия продуманной и всем
понятной государственной политики в этой области. В результате наука несет
совершенно необоснованные потери, которых вполне можно было бы избежать.

В чем же в значительной мере состоит эта неопределенность? Как это ни
банально - в отсутствии уверенности в завтрашнем дне, в том что завтра
будет возможность полноценно заниматься наукой и норамльно жить.
Поясним это. Сейчас во многих
активно работающих научных группах главным источником финансирования стали
гранты, в первую очередь международные. Это было бы нормально, если бы под
финансированием не понималась также и заработная плата. Действительно, грант
должен представлять собой средства, выделенные на проведение исследований
(оборудование, расходные материалы и т.п.) и представление результатов этих
изысканий (поездки на конференции, публикации статей в ведущих журналах
и т.д.). У нас же гранты также являются и основным источником существования.
Причем, с отечественными грантами зачастую проделывается замечательный
фокус: деньги выделяются не по всем статьям, а в основном на заработную
плату, и из них значительная часть тут же возвращается обратно в виде
налогов и различных отчислений; вроде и грант профинансирован больше чем на
половину, и денег при этом реально выделено немного.

Международные гранты, даже сравнительно небольшие, могут существенно
превосходить зарплату ученого или, тем более, стипендию аспиранта (особенно
после кризиса). И получается, что человек получает 300 рублей постоянной
зарплаты и, скажем, 300$ грантов в месяц. Это не так уж мало, и вроде бы все
хорошо. Но это если смотреть назад, а если вперед? Гранты - вещь невечная и
нерегулярная. Это реально не 300$ в месяц, а 3600$ в год, появляющиеся ,
особенно после краха банковской систеы, в совершенно непредсказуемые сроки
(иногда уже после формального окончания действия гранта). Т.е. больше чем на
год, редко два, вперед никто о них даже в среднем ничего сказать не может.
Т.о. люди оказываются зависимыми от довольно неопределенных обстоятельств.
Стабильной зарплаты на жизнь заведомо не хватит, и начинаются поиски других
источников дохода.

Отмечу, что низкая зарплата часто приводит к очень негативным последствиям
и для работы, за которую эта плата начисляется. Мнение "я за такие деньги
горбатиться не буду" в нашей науке чрезвычайно распространено. Мысль
довольно естественная, однако она имеет печальное следствие. После
многолетнего следования этому девизу человек может просто разучиться
интенсивно работать. Дело не в потере навыка, а в принципиальной
невозможности сконцентрироваться на задании и выполнить его. Здесь хотелось
бы развеять миф о том, что если всем нашим научным работникам предоставить
такие же условия как у коллег в наиболее развитых странах, то открытия
пойдут одно за другим, а пока почти все,
как Илья Муромец, лежат на печи. Уверяю
вас, что если половину из тех, кто сейчас именуется каким-либо научным
сотрудником, вывезти в США и предоставить хорошо оплачиваемую работу по
специальности, то ничего путного они все равно не сделают.

Конечно, есть ученые, которым просто негде здесь развернуться: нет нужного
оборудования, нет средств и т.п. Но основную массу составляют не они.

В целом, как мне кажется, можно выделить следующие базовые типы современного
научного работника (реальные люди иногда могут представлять собой некоторую
суперпозицию двух из этих типов):

1. "Гений". Это тот, кто действительно может именоваться ученым. Человек,
чьи способности и желание работать несмотря на трудности позволяют ему
получать серьезные научные результаты и, главное, способствовать эффективной
работе других, особенно молодых коллег. На таких людях до сих пор и
держится наша наука.

2. "Маньяк". Человек, одержимый своей работой, но вот способностей маловато.
Из-за непрестижности профессии ученого такие люди имеют сейчас возможность
заниматься любимым делом, пусть и без существенных научных результатов,
хотя приверженность науке позволяет им порой добиваться заслуженного успеха.

3. "Любитель". Делится на два подтипа по возрастному признаку: "молодой
любитель" и "немолодой любитель". "Любитель" занимается наукой в свободное
от основной работы время. Особенно распространен тип "молодого любителя".
Как правило, именно на них держатся в институтах компьютеры и компьютерные
сети. Но быть "вечным любителем" тяжело. Это препятствует карьере на
"основной работе", появляется семья ... Лишь удивительно талантливые люди
могут успешно совмещать науку с другой серьезной работой. Кроме этих
замечательных исключений (для которых все-таки следовало бы создать
нормальные условия в научных учреждениях), "молодые любители" не смогут
вырасти в крупных ученых, ведущих за собой других и пестующих новые
научные поколения, хотя первоначально такие способности у большинства
"молодых любителей" имеются. В основном же, они исполнители, а не генераторы
идей, как и "немолодые любители". Таким образом, можно развеять еще один миф
о молодежи в науке. Ее не только мало, но и многие из молодых ученых уже
никогда не сделают выдающихся работ.

Здесь уместно заметить, что различные конкурсы и премии для молодых ученых,
призванные стимулировать среди мододежи занятия наукой,
не дают должного эффекта, если это не долговременные стипендии, потому что
никто, получив самую замечательную грамоту и даже десять минимальных
окладов, не оставит тем не менее работу, приносящую пятьсот долларов в
месяц.

4. "Отбыватель". Многочисленная категория тех, кто вроде и не работает
нигде, кроме своего института, но и толку от их научной деятельности
практически нет. На работе есть чай и такие же коллеги - "отбыватели".
Приходить можно не по звонку. Красота. Множество таких сотрудников научных
учреждений является укором тем, кто отвечает за государственную научную
политику и даже отчасти разлагающе действует на научные коллективы.

Итак, для основной реально работающей части ученых именно гранты являются
спасением (зарплата-то у всех примерно одинаковая). Т.о. имеет смысл
обсудить некоторые из грантов подробнее. Коснемся, например, ISSEP и
частично уже не действующий МНФ.

В целом, плохо отзываться об этих программах было бы крйней
неблагодарностью. В российскую науку совершенно безо всякого злого умысла
или надежды на выгоду были брошены колоссальные по нашим меркам средства.
Развеять миф о том, что Сорос ищет в этом материальной прибыли, чрезвычайно
тяжело, поскольку миф этот питается столь глубоко внедрившимися
предрассудками, что даже среди самих ученых разговоры о хитром умысле
нет-нет да и возникают. Миф о диверсии Сороса, на наш взгляд, вообще
находится в компетенции медицины.

Другое дело, насколько разумно средства этих программ распределялись. Т.к.
инициатива была сугубо частная, то вопрос уместен скорее не в плане критики
уже осуществленных проектов, а как возможность использовать чужой опыт,
чтобы улучшить работу других аналогичных иинститутов, в том числе и
государственных. Также важно и интересно рассмотреть эффект воздействия этих
программ на науку и образование в России.

Насколько мне известно, основные цели присуждения индивидуальных грантов
ISSEP и МНФ ставились следующим образом: в короткий срок с минимальными
организационными затратами предоставить возможность людям,
реально дающим высокие
результаты в естественных науках и естественно-научном образовании (сюда же
была отнесена и математика), продолжить свою деятельность, меньше отвлекаясь
на элементарные проблемы выживания. Эти цели были достигнуты. Разумеется, не
все достойные смогли получить гранты. Но вряд ли какая-то премиальная
система может похвастаться тем, что включила всех достойных. Важно, чтобы
было меньше недостойных. Проблемы с качеством отбора существуют, как
известно, и у Нобелевского комитета (только по физике было сделано, как
минимум, три ошибки, две из которых касались наших ученых). Но Нобелевская
премия лишь потому и получила такую известность, что в течение долгого
времени в подавляющем большинстве случаев присуждалась наиболее достойным
(есть в мире ведь и много других премий, и Нобелевская не самая крупная).

Стремление к простой и дешевой (добавим также открытой) процедуре привело
ISSEP к заметной, но осознанной неидеальности. Несмотря на совершенно
правильную попытку дифференцировать конкурсы по областям знаний и регионам
(студенту-физику в Москве в среднем проще иметь больше публикаций и
докладов, чем студенту-геологу в Восточной Сибири), остались неравные
условия и у претендентов, работающих в разных областях одной и той же науки.
Но избежать этого можно, видимо, только с помощью громоздкого и дорогого
аппарата независимых экспертных оценок, который тоже, кстати, работает
неидеально.

Другое дело, что люди стали подстраиваться под систему. Некоторые учителя
хотят работать только в 10-11 классах, чтобы с большей вероятностью
претендовать на грант. Студентов начинают включать в списки соавторов статей
даже когда их вклад для этого недостаточен. Так что, система может быть
улучшена, но так или иначе нелья не признать, что в среднем она работает
очень хорошо.

Иногда можно услышать мнение, что деятельность ISSEP способствовала отъезду
из страны талантливой молодежи, т.е. "утечки мозгов". Да, в какой-то мере
способствовала. Это совершенно нормальное явление, а деятельность ISSEP
вообще способствует нормализации деятельности науки и образования в России.
Государство должно само подумать о том, как сделать так, чтобы талантливые
люди возвращались. Не следует думать, что человек, получивший благодаря
ISSEP или МНФ возможность проработать лишний год в науке и поехать на
международную конференцию, где и был замечен и приглашен работать на Западе,
без Соросовского гранта так и работал бы у себя в лаборатории на благо
российской науки, живя за прожиточным минимумом (тогда стоит запретить и
деятельность INTAS, РФФИ и всех других подобных программ). Человек просто
ушел бы на другую, нормально оплачиваемую работу.

Вообще, "утечка мозгов" - это миф, придуманный на волне параноидальной
борьбы со всем миром. США, например, вовсе не горят желанием переманить всех
российских специалистов, и существует жесткие квоты на их въезд, чтобы
создать более благоприятные условия для национальных научных кадров.

Самая большая и обидная "утечка мозгов" идет вовсе не на Запад, а во
вненаучные области нашей жизни, в частности в коммерцию. Мы ни в коей мере
не призываем запретить это и вернуться в прошлое.
И в развитых странах зачастую человек с
дипломом ученого идет не в науку, а "за длинным долларом". Но у нас это
явление имеет угрожающий масштаб.

Ученый, уехавший на Запад, остается в науке. Как правило, такие люди много
помогают коллегам в России: и материально, и идеями. Они имеют возможность
вернуться и продолжать заниматься наукой здесь. Именно они постоянно
поддерживают престиж российской науки и образования в мире. А вот люди,
ушедшие чтобы работать клерками в какой-нибудь конторе, уже практически
совершенно не способны сделать что-либо для науки, в том числе и полноценно
вернуться в нее через несколько лет.

Конечно, это право людей - делать свой выбор. И в банках, к примеру, умные
люди нужны не меньше, чем в науке. Но как-то кажется разумным, если человек,
окончивший пединститут, работает учителем, а получивший диплом физическог
факультета университета - остается в физике.

Здесь особенно важно, чтобы возможности сочетались с желаниями. Хочется
надеяться, что общество и государство смогут создать условия для того, чтобы
молодые ученые и преподаватели имели и желание и возможность заниматься
своим делом.

канд. физ-мат наук
Сергей Попов
ГАИШ МГУ