назад в раздел "Биополе"

О.П.Мороз "Круглый стол" (1988)

Когда я писал о работах ИРЭ - Института радиотехники и электроники,- касающихся экстрасенсов, мне самому было все ясно: на тепловое излучение руки экстрасенса более заметно откликаются на теле больного зоны Захарьина - Геда, связанные с больным органом. Это позволяет ставить диагноз или хотя бы служит основой для него. Кроме того, воздействие тепла руки на кожную зону передается соответствующему органу. Тут уж рождается предположение: что, если такое воздействие может быть благотворным, лечебным? Две стороны - диагностика и лечение - обретают материальную основу. Остается все досконально проверить и доказать.

Письма читателей, однако, говорили: не всем все ясно. Некоторые не понимают, что такое зоны Захарьина - Геда, как это, водя рукой под лопаткой, можно воздействовать на печень. Основное же недовольство проистекало оттого, что слишком просто все оказалось. Никакого чуда. Недовольные подвергали сомнению достоверность результатов и ставили вопрос так: почему, вообще, о диагностике и лечении говорят физики?

Мы решили собрать в редакции ученых разных специальностей, организовать 'круглый стол'. (Не знаю уж, почему он так называется и кто первым придумал такое название. У нас в редакции ни одного круглого стола нет, хотя 'круглые столы' проводятся, считай, всякую неделю. Надо полагать, 'круглый' означает, что все участники находятся в равном положении, ни один не сидит на неудобном углу или на отдаленном торце.)

Вместе с Эдуардом Эммануиловичем Годиком мы стали перебирать, кого пригласить на 'круглый стол'. Критерии отбора были такие. Во-первых, надо, чтобы это был достаточно известный ученый (читатели любят известных). Во-вторых, естественно, чтобы интересовался проблемой. Ну и, в-третьих, чтобы знал о ней не понаслышке - чтобы были из числа побывавших в лаборатории Э. Э. Годика, своими глазами увидевших приборы, эксперименты (надо сказать, много ученого народа у него побывало). Впрочем, это третье условие было не обязательным, хотя и желательным.

Хлопотное это дело - собирать редакционный 'круглый стол'. Читатель раскрывает утром газету, пробегает глазами публикацию и ни единым помыслом не догадывается, каких она стоила трудов. Чтобы собрать в редакции человек десять, надо обзвонить пятьдесят - шестьдесят. Один в командировке, другой в отпуске, третий собирается в командировку или в отпуск, четвертого тема, оказывается, не интересует, хотя мы-то считали наоборот, потому и решили позвонить, пятый полагает, что ему не следует участвовать в обсуждении, поскольку он не специалист - коллеги могут счесть это легкомыслием, шестой - и таких много - шарахается от самого слова 'экстрасенсы', хотя прямо и не говорит этого (то, что в данном случае речь идет о работах академического института, дела не меняет)... Приглашаемые из других городов, понятное дело, взвешивают, а стоит ли предпринимать дальний вояж, и чаще всего отказываются.

Многие излагают свою позицию уже в ходе этих пригласительных разговоров, так что при желании стенограмму 'круглого стола' можно было бы слепить, даже не собирая самого 'стола'.

Позвонил в Киев Николаю Михайловичу Амосову. Отказывается:

- Нет, Олег Павлович, я в эти игры не играю. Не думаю, что в этом есть что-то, заслуживающее внимания. Некоторое время назад мы в своем институте проверяли одну тетку, которая называла себя экстрасенсом и говорила, что умеет лечить. И что же? Ничего она, конечно, не умеет, как и следовало ожидать. Ничего она не умеет.

Я возражаю, что вряд ли у него в институте есть такая аппаратура, какая имеется в ИРЭ. Николай Михайлович соглашается со мной: такой аппаратуры нет.

- Я, конечно, верю физикам,- добавляет он,- что организм может испускать всевозможные тончайшие излучения, что они регистрируемы и что кто-то может их воспринимать. Но чтобы они оказывали такое потрясающее лечебное воздействие,- вот в это я уже нацело не верю! То, что экстрасенсы прогревают органы, ничего не значит. Органы легко прогреть обыкновенной физиотерапией, и от этого никаких колоссальных сдвигов не получается. Для прогревания экстрасенсорные феномены не нужны.

Снова пытаюсь возражать: а как же иглоукалывание, электропунктура, вообще рефлексотерапия? Тоже ведь тонкие воздействия. Но Николай Михайлович решительно отвергает возражения: он, конечно, не специалист, но разговоры со специалистами все больше приводят его к заключению - иглоукалывание помогает лишь 'психопатам', значение его преувеличено.

Может быть, ошибаюсь, но хирургов сама их специальность побуждает без доверия относиться к различным тонким воздействиям на организм. Вот скальпель - это да! Отсечь - и вся недолга! Весомо, грубо, зримо. Даже у такого тончайшего человека, как Амосов, это слышится в разговоре. Что же говорить о менее тонких? Впрочем, повторяю, может быть, я ошибаюсь.

Михаил Владимирович Волькенштейн - давний стойкий борец против лженауки. Тоже наш старый автор, как и А. И. Китайгородский. Авторитетный специалист и в своей области - биофизике - и вместе с тем человек широких взглядов. На 'круглом столе' быть не сможет - уезжает в отпуск в Пицунду.

До некоторых - особенно академиков, людей важных,- просто трудно дозвониться. Александра Александровича Баева пришлось разыскивать в треугольнике: институт - президиум академии (он академик-секретарь одного из отделений) - дом. В институте секретарша неизменно отвечала, что Александр Александрович - в академии, а секретарша академическая - что в институте. Дома супруга первым делом задавала вопрос: 'А кто его спрашивает?' - и, узнав кто, говорила облегченно-радостно:

- Его нет. Его, конечно, нет. Наконец одна из секретарш сжалилась и соединила с академиком.

- Да-да, я знаю об этих работах,- Александр Александрович говорил как-то растерянно.-Там еще много неясного... Но не знаю, смогу ли я приехать. Когда вы предполагаете провести обсуждение? Кажется, у меня какое-то заседание...

В назначенный срок он так и не приехал.

В институте у Олега Георгиевича Газенко порядок: с прессой разговаривает не он сам, а его помощник. Впрочем, помощник оказался весьма любезным человеком и, как мог, склонял академика к участию в 'круглом столе', но тот легко от него отбился: предстояла поездка во Львов на съезд физиологов, а после еще куда-то.

Евгению Ивановичу Чазову я передал приглашение и вопросы, предназначавшиеся к обсуждению, через одну из сотрудниц Кардиоцентра, который Чазов, как известно, возглавлял. Эта сотрудница, психотерапевт по специальности, кандидат наук, пришла ко мне по чьей-то рекомендации, попросила дать задание: она-де хочет попробовать себя в журналистике. Я и дал: если академик не сможет прибыть на обсуждение, можно просто проинтервьюировать его, чтобы потом включить заполученный текст в стенограмму. Она согласилась охотно, но, как выяснилось потом,- легкомысленно: ее даже не пустили пред очи начальства.

Аркадия Бенедиктовича Мигдала,- хотя он тоже физик, а не медик и не биолог,- мы решили пригласить, поскольку он интересуется экстрасенсами, много писал об этом. Мы с ним мило поговорили, он тоже высказал свою точку зрения, сугубо положительную, о работах ИРЭ. Однако, узнав, что я собираюсь включить в стенограмму также мнение Волькенштейна, забеспокоился: Михаилу Владимировичу хорошо бы сначала побывать в лаборатории Годика, чтобы, критикуя эти работы, не оказаться в смешном положении (Волькенштейн же высказывал по поводу Мигдала беспокойство другого рода: он иногда бывает слишком доверчив). Мигдал согласился принять участие в 'круглом столе', но попросил позвонить ему еще раз накануне. Когда я позвонил второй раз, выяснилось, что настроение у академика резко переменилось, он стал говорить, что вряд ли стоит ему участвовать в обсуждении, что он и так уже 'в каждой бочке затычка' (накануне по телевизору прошла передача 'Кинопанорама' с участием Мигдала - ее вел писатель Нагибин,- и кто-то из друзей, видимо, попенял физику, что он превращается в телезвезду). Я уговаривал его, и он, по складу характера вероятно, будучи не в силах совсем отказаться, пообещал все-таки приехать, хотя, быть может, с опозданием: он в этот день будет в институте в Черноголовке. Но не приехал. А вскоре улетел в отпуск - тоже в Пицунду, так что и отдельное интервью я у него взять не смог.

С Костюком Платоном Григорьевичем, киевлянином, директором тамошнего Института физиологии мы месяца полтора терпеливо переговаривались по телефону. Я терпеливо его спрашивал, прочел ли он материалы, касающиеся работ ИРЭ, которые я ему послал, и может ли ответить на вопросы, которые в связи с этими работами письменно задал. Платон же Григорьевич терпеливо отвечал, что еще не прочел - времени не было,- но завтра едет во Львов (на тот же самый съезд физиологов, что и Газенко) и уж в поезде прочтет непременно. При следующем звонке выяснялось, что во львовском поезде он занимался более срочными делами, но послезавтра он едет в Москву... В Москве Костюк бывает по средам. Накануне я звонил в академическое отделение секретарше, и та мне советовала позвонить академику в среду после двух. В урочный час я снова набирал номер отделения.

- Он уехал в Киев,- отвечала секретарша.

- Как в Киев? Он же по средам в Москве.

- С утра был...

Еще один адрес междугородных переговоров-Ленинград. Физики очень просили пригласить Наталью Петровну Бехтереву. В ту пору она хворала, но к назначенному сроку обещала выздороветь. Предмет разговора ее, в общем-то, интересовал. Долго расспрашивала меня, как в Москве проехать в редакцию от гостиницы Академии наук. Как и Мигдал, просила еще раз позвонить накануне и при этом втором звонке подтвердила через секретаря (у нее шло какое-то совещание), что приедет. Но - не приехала. Грешным делом, я подумал: понедельник, дождь... Но при встрече Наталья Петровна усмехнулась: 'Неужели вы думаете, что я не приехала из-за дождя?'

Читатель, утомленный этим рассказом, может подумать: наверное, этот случай - исключение, другие 'круглые столы' собираются легче. Какие-то легче, а какие-то тяжелее. В среднем же - все примерно так. Хлопотное дело.

Это я рассказал лишь о переговорах с академиками. А еще ведь были - в удвоенном и утроенном числе - с учеными более низких ступеней научной иерархии.

Охотнее всего откликнулся на приглашение Николай Николаевич Блохин, президент медицинской академии. Приехать, правда, тоже не смог: в день 'круглого стола' он как раз вернулся из Юрмалы, где председательствовал на встрече советской и американской общественности, посвященной борьбе за мир. Но обещал изложить свое мнение на бумаге, что и сделал довольно быстро.

В этот же день должен был появиться у себя в кабинете председатель ученого медицинского совета Минздрава Олег Константинович Гаврилов. До того он недели две находился в отъезде. Его присутствие было важным: в сущности, физики проделали ту часть работы, которую они могли сделать без медиков; далее требовалось тесное сотрудничество с медиками. И вот я с утра сажусь за телефон, беспрерывно набираю номер Гаврилова. Не отвечает. Начинаю волноваться: времени остается все меньше. Звоню министру Сергею Петровичу Буренкову - он на приеме в каком-то посольстве. Передаю телефонограмму: во столько-то состоится 'круглый стол' по такой-то теме, просим прислать представителя министерства, желательно - академика Гаврилова. Все, звонки окончены. Можно не сомневаться, что Гаврилов приедет: министр внимательно относится к прессе.

Итак, 'круглый стол'. Яркий свет юпитеров. Кабели, вьющиеся по полу, точно змеи. К нашей затее подключилось телевидение, программа 'Очевидное - невероятное'. Как полагается, разговор начинает Сергей Петрович Капица:

- Мне кажется, та волна интереса к экстрасенсам, которую мы сегодня наблюдаем, есть свидетельство некоего духовного кризиса, переживаемого нами. Такое в истории случается не впервые. Вспомним хотя бы середину девятнадцатого века, когда расцвел спиритизм. Или вторую половину века восемнадцатого, когда приобрел популярность 'животный магнетизм' Месмера... Или, погружаясь в глубь истории, вспомним начало семнадцатого столетия, когда в Центральной Европе были сожжены несколько десятков тысяч тогдашних Джун (их называли ведьмами). Это был период Тридцатилетней войны, Реформации - очень сложный период в истории человечества. Каждый раз, когда мы переживаем такие кризисные эпохи, совершенно точным их симптомом является увеличение интереса к подобной мистике. И каждый раз этот интерес проявляется в обличии своего времени. Когда в семнадцатом веке открыли магнитные явления,- возникли и разговоры о 'животном магнетизме'. Спириты в девятнадцатом веке пользовались понятием 'эфир': это было самое модное понятие и в науке. Сегодня самое модное научное понятие - 'поле', поэтому мы слышим разговоры о 'биополях'. Это надо ясно видеть. Человеческая природа устроена достаточно стабильно, она мало изменилась, несмотря на весь научно-технический прогресс. Такова точка зрения С. П. Капицы. Действительно ли кризис? Что за кризис? Интерес к экстрасенсам и прочим подобным феноменам, по-моему, постоянный, он не исчезает. Взять телепатию. Любопытство к ней сохраняется примерно на одном и том же уровне с начала века до наших дней - это легко проследить по публикациям (исключение составляют годы войны, послевоенного неустройства, когда было просто не до того).

Кризис - это что-то глубинное. Землетрясение, столкновение великих духовных сил. Экстрасенсы - поверхностное, хотя и цепкое, упрямо держащееся на гребне волны. И потом - как сравнивать средневековую веру в колдунов и ведьм с нынешними парапсихологическими хороводами? Другой век, другая эпоха.

Впрочем, мы в редакции собрались не для общих разговоров - довольно их уже было,- а для обсуждения конкретной работы - той, что ведется в ИРЭ.

- Особенность сегодняшнего момента,- говорю я,- мне кажется в том, что благодаря работам физиков, может быть, впервые появилась возможность при помощи строгих научных методов потянуть за ниточку и окончательно распутать клубок, прояснить то, что было еще не совсем ясно. Наука, строгая наука, не чураясь материй, которые уже скомпрометировали себя в глазах ученых, занялась ими и дает нам информацию, на которую можно стать, как на твердую почву. Это твердая опора в болоте, которое не просыхает уже много лет.

Разговор поворачивается в конкретное русло.

О работах физиков рассказывают Юрий Васильевич Гуляев, организатор и вдохновитель этих работ:

- Интерес к так называемым экстрасенсам, которые якобы могут лечить какими-то способами, не входящими в арсенал современной научной медицины, периодически то ослабевает, то возникает. Но, согласитесь, все-таки, не дело, когда существует общественный интерес, высказываются разные суждения, а наука этим не занимается. Вот нас и попросили разобраться, есть ли какие-то отличия между физическими полями, которые создаются обычными людьми, и теми, кто считается экстрасенсами...

Почему выбор пал именно на этот институт? В Академии наук ИРЭ - головное учреждение по исследованию слабых сигналов (а физические поля человека, животных, понятное дело, очень слабы).

Хотя основной толчок к началу работ дали экстрасенсы, не они определили главное их содержание. И Гуляев, и Годик не устают повторять, что экстрасенсы занимают лишь незначительную долю их внимания - наверное, менее одного процента. Почему так? Если все ориентировать на феномен экстрасенсов, а после выяснится, что никакого феномена нет,- силы, средства окажутся потраченными впустую. Потому основным содержанием работ стало исследование физических полей обычных людей, животных... И - поиск применения получаемых результатов.

- Что это за поля? - уточняю я.

- Электромагнитные излучения разных диапазонов, электрическое поле, магнитное... - перечисляет Гуляев.- Акустические излучения... Проще говоря, разнообразные звуки, исходящие от организма. И наконец, химические выделения. Их условно можно назвать химическим полем.

- То есть, в общем-то, все известные поля?

- Ну конечно, известные,- отвечает Гуляев, словно бы раздосадованный моей непонятливостью.- Конечно, известные.

Дело не в непонятливости. Очень важно без устали повторять, о чем идет речь. О слабых физических полях, существующих вокруг всякого живого организма и не представляющих ничего таинственного. Дело в том, что здесь то и дело случается подтасовка. По незнанию ли, по недоброму умыслу без конца толкуют про биополе - загадочное, неуловимое, не постигнутое наукой и непостижимое для нее.

- Итак,- продолжает Юрий Васильевич Гуляев,- в одной из наших лабораторий был создан измерительно-вычислительный комплекс, основанный, естественно, на широком применении вычислительной техники и самых чувствительных, какие только известны сегодня в мире, датчиков, регистрирующих все эти поля и излучения...

Что же выяснилось? Выяснилось, что вот эти слабые излучения, на которые прежде не обращали внимания, несут немалую информацию о различных органах. Пользуясь ею, можно судить, как себя чувствует орган, 'здоров' ли он, болен ли. Благодаря работам ИРЭ открылось широкое поле для создания новой диагностической аппаратуры, новых методов диагностики.

Теперь, что касается экстрасенсов.

- В общем, больших различий между обычными людьми и экстрасенсами мы не нашли,- говорит Гуляев.- Скажем, Давиташвили обладает способностью изменять температуру кистей своих рук в пределах нескольких градусов. Но этого, как известно, может добиться любой человек с помощью аутотренинга. У нас в лаборатории многие сотрудники этому научились, хотя и в меньших пределах. Несколько отличается у разных людей и чувствительность к излучениям. По-видимому, благодаря тренировке Давиташвили лучше чувствует, например, более теплые участки тела...

- Вы только ее изучали из числа экстрасенсов? - интересуюсь я.

- Нет, не только,- отвечает Гуляев,- также ряд других - тех, кто сам себя считает экстрасенсом или кто был нам рекомендован. Соглашались на это дело, надо сказать, немногие.

- Точнее, мы соглашаемся работать с немногими,- смеется Годик. Гуляев поясняет:

- Большинство этих людей, как говорится, не совсем адекватного поведения. Едва только с ними начинаешь беседовать, они принимаются нести такую чушь...

- Как высшее достоинство мы рассматриваем молчаливость,- добавляет Годик.

- Сколько, все-таки, человек вы обследовали из тех, кто считается экстрасенсами? - продолжаю я допытываться,

- Думаю, человек десять,- после некоторой заминки отвечает Гуляев.

Забегая несколько вперед, скажу, что, когда я показал стенограмму 'круглого стола' Николаю Николаевичу Блохину, эта часть разговора вызвала у него такой комментарий:

'Часто говорят, что медицина не относится к точным наукам, но если на вопрос о количестве изучавшихся 'экстрасенсов' ответ академика Ю. В. Гуляева был: 'Думаю, человек десять', то даже мне, медику, хотелось бы иметь более точные сведения на этот счет, тем более что в большинстве публикаций речь идет преимущественно об одном 'экстрасенсе', которая 'принимала активное участие' в этих наблюдениях в должности старшего научного сотрудника академического института (не имея высшего образования)'.

В общем-то, число обследованных экстрасенсов не так уж важно. Физики, мы знаем, не ставили перед собой такую задачу - специально изучать людей с особыми способностями. Но и тех сравнений, которые они провели, оказалось достаточно для вывода: да, некоторая, небольшая разница в силе излучений, прежде всего теплового излучения, а также в чувствительности к ним имеется у разных людей, но что из этого следует - вот вопрос.

Что касается Давиташвили, о которой преимущественно шла речь в публикациях, тут дело вот в чем. Одно время в газетах и журналах стали вдруг появляться рассказы и стихи Давиташвили, причем автор неизменно представлялся как старший научный сотрудник Академии наук СССР. Расчет был простой - ошарашить читателя. До той поры о Давиташвили было известно, что она то ли официантка, то ли массажистка - и вдруг на тебе. Мы направили запрос в Управление кадров академии - действительно ли Давиташвили - старший научный сотрудник. В ответе начальника управления Г. А. Цыпкина говорилось:

'...Госкомитет по науке и технике и президиум АН СССР поручили Институту радиотехники и электроники АН СССР в качестве головной организации выполнение программы работ по исследованию физических полей биологических объектов с целью создания принципиально новых методов медицинской диагностики. В частности, ИРЭ АН СССР было поручено провести исследование возможных особенностей физических полей Е. Ю. Давиташвили. С этой целью, в соответствии с разрешением президиума АН СССР... она была зачислена в штат ИРЭ АН СССР в качестве старшего научного сотрудника без ученой степени с окладом 170 рублей в месяц'.

Туман рассеялся. Старший научный сотрудник оказалась обыкновенной испытуемой. Высокая академическая должность - далеко не все настоящие научные работники до такой дослуживаются - была ей предоставлена в качестве компенсации за труды.

Впрочем, на следующий наш запрос, в котором мы просили рассказать о научной работе Давиташвили, пришел ответ, что она в академии уже не работает...

...Но это так - к слову сказать. Разговор в редакции продолжается. Физики выяснили, что некоторые отличия в излучении и чувствительности у разных людей есть. Но имеют ли они значение для диагностики и лечения?

- Мы, как физики, ничего об этом сказать не можем,- говорит Юрий Васильевич Гуляев.- Это уже задача медиков. Главное сейчас - провести серьезные клинические испытания и выяснить две вещи: во-первых, есть ли вообще лечебный эффект при воздействии излучением рук и, во-вторых, сказываются ли как-нибудь установленные нами различия в интенсивности излучения и чувствительности у разных людей.

Ясное дело: физики - это физики, медики - это медики, всяк старается держаться границ отведенной ему территории. Нам же не с руки останавливаться на этой точке, хочется продвинуться дальше.

Несколько слов желает добавить к сказанному Эдуард Эммануилович Годик:

- Чтобы ответить на вопрос, могут ли люди взаимодействовать между собой при посредстве своих физических полей, мы измерили чувствительность кожи к инфракрасному тепловому и радиотепловому излучению, электрическим и магнитным полям. Оказалось, что она обладает высокой чувствительностью к тепловому излучению. Например, для ее физиологического отклика достаточно инфракрасного теплового излучения пальца, находящегося на расстоянии несколько сантиметров от кожи. Что касается магнитного и радиотеплового излучения, то здесь уровень сигналов, посылаемых человеком, во много десятков раз ниже, чем порог чувствительности кожи. Отсюда вывод: взаимодействие между людьми возможно лишь при посредстве инфракрасного теплового излучения и еще, пожалуй, при посредстве электрического поля. Вполне возможно также использование комбинации этих двух полей, а также изменения влажности...

Важное добавление. Отныне экспериментально установленной истиной признается:

человек может воздействовать на другого человека лишь с помощью двух видов излучений - теплового и электрического. И еще - через изменение влажности окружающего воздуха. Остальные излучения - магнитное, радиотепловое (идущее изнутри тела), акустическое - слишком слабы.

Многие из нас видели, как человек, именующий себя экстрасенсом и утверждающий, что он может ставить диагноз и лечить,- как этот человек обращается со своим пациентом. Он ведет рукой вдоль тела пациента и говорит: 'Вот здесь я чувствую...' Дальше может следовать объяснение, что он чувствует-тепло, холод, покалывание,- может также следовать истолкование этого ощущения, своего рода диагноз - поражена печень, почки, легкие,- а может ничего этого не быть. Затем экстрасенс производит рукой некие манипуляции возле отмеченного места, после чего пациент нередко говорит, что ему полегчало.

- Есть ли у вас какая-либо версия,- обращаюсь я к физикам,- что все это может означать - с точки зрения физики?

Собственно говоря, версию физиков я уже выяснил во время первой беседы с Годиком, но, как уже говорил, не для всех читателей все оказалось ясно.

Отвечает Эдуард Эммануилович Годик:

- Как можно себе представить структуру этого феномена? Если рука идет вдоль спины человека и он совершенно здоров, то за счет тепла, посылаемого рукой, спина нагревается равномерно - на десятые доли градуса. Но мы заметили, что в некоторых случаях какая-то область ведет себя не так, как другие,- нагревается значительно сильнее или слабее их. Еще мы заметили, что вот так необычно, или, как говорят, аномально, откликаются на тепловой поток так называемые зоны Захарьина - Геда. Например, если у человека больна печень, то во время движения руки у него преимущественно нагревается область под правой лопаткой - зона Захарьина - Геда печени.

- А что происходит в это время с самой печенью?

- Она тоже начинает греться - с опозданием не более минуты. Это фиксируется по усилению ее радиотеплового излучения. Далее. Рука чувствует этот температурный контраст, задерживается возле этого участка кожи, в результате воздействие на больной орган усиливается. Так что сейчас мы можем представить этот феномен как бесконтактный массаж с обратной связью.

Хочу подчеркнуть,- добавляет Годик,- что это всего лишь гипотеза, но не объяснение. Серьезное обсуждение различных механизмов взаимодействия возможно лишь на основе квалифицированных клинических испытаний.

Но вот вопрос: достаточно ли разогреть какой-то орган, чтобы оказать на него целительное воздействие?

Тут Юрий Васильевич Гуляев говорит еще одну очень важную вещь:

- Думаю, разогрев - это не причина, а следствие физиологической активации органа.

Многие считают, что речь все время идет о простом нагреве органа теплом, подводимым извне, тогда как на самом деле - о включении каких-то его собственных механизмов. Это включение и приводит к нагреву. Теперь - о возможности целительного воздействия.

- Для нас тот факт, что орган нагревается,- говорит Годик,- означает только, что он 'замечает' воздействие. Что касается того, может ли этот эффект быть лечебным или нет,- тут, как уже говорилось, свое слово должны сказать медики. Мы их давно уже просим поставить аккуратный клинический эксперимент.

Зал заседаний редколлегии, где происходит 'круглый стол', невелик. В комнате душно и жарко, хотя работает кондиционер. Телевизионные юпитеры, кажется, раскаляют воздух добела.

- Эдуард Эммануилович,- спрашивает кто-то, указывая на осветительные приборы,- в таком случае светового потока, которому мы сейчас подвергаемся, должно нам хватить на тысячу лет для лечения от всех недугов?

- Вы очень хороший вопрос задали,- подхватывает Годик.- Нам часто говорят: 'Чего вы хлопочете? Нагрейте орган рефлектором, как это делают в обычной физиотерапии,- и вся недолга'. Так вот, оказывается, удивительная вещь: человеческий организм, будучи саморегулирующейся системой, отвечает положительной обратной связью именно на слабые сигналы и отрицательной - на сильные. Отклик организма на слабое тепло коренным образом отличается от отклика на сильное. Обычная физиотерапия, как правило, использует тепловые потоки, в тысячи раз превышающие порог чувствительности рецепторов. Рецепторы, можно сказать, 'кричат' при этом, заставляя нашу систему терморегуляции бороться с внедрением тепла извне. А слабые сигналы воспринимаются как активирующие.

В письмах читателей, откликнувшихся на публикацию беседы с Годиком, были упреки: дескать, физики вторглись не в свою область; человеческий организм - не их сфера. Важный момент - как оценивают их работы физиологи - нет ли тут действительно дилетантизма и профанации?

- То, что сделали наши коллеги-физики,- говорит Александр Моисеевич Вейн,- мне кажется, может стать серьезной...- он подыскивает подходящее слово,- ну не эпохой, но серьезным событием в медицине - как в деле диагностики, так и в поисках путей лечения. Однако здесь нужен очень строгий, очень серьезный подход. Я бы даже сказал, что наши медицинские учреждения сейчас не готовы к интеллигентному решению вопроса о наличии или отсутствии лечебного эффекта, который физики перед нами ставят.

Мнение другого участвующего в разговоре физиолога, Григория Ивановича Косицкого, еще более восторженное:

- Я был в лаборатории Годика, провел там несколько часов и ушел оттуда в восторге. Ибо я увидел, как физика при помощи тончайших методов вторглась в мир живого и дает объективную информацию, значение которой бесценно. И здесь перед биологией и медициной открываются широкие перспективы. Перед медициной - прежде всего в диагностике. Появляется возможность при помощи датчиков-преобразователей увидеть то, что недоступно для других методов. Ни электрокардиография, ни даже компьютерная томография не могут сравниться с этим, потому что тут улавливаются удивительно тонкие сдвиги в организме. Это гигантский прорыв в новую область.

И Вейна, и Косицкого уговорил посетить лабораторию Годика я - незадолго перед 'круглым столом'. Все-таки лучше, если люди своими глазами увидят то, о чем предстоит разговор. Кого мне не удалось уговорить, так это Николая Николаевича Блохина. Он все время упирал на то, что его визит в лабораторию непременно будет использован экстрасенсами, которые и без того осаждают его. Ссылался на случай с Б. В. Петровским в бытность того министром здравоохранения: Петровский поддался на уговоры, посетил какого-то экстрасенса, и это мгновенно стало всем известно и было истолковано как шаг к признанию экстрасенсов.

- Но ведь это же не какая-нибудь 'лавочка' - академический институт,- возражал я.

Уговоры были напрасны. В письме, которое представил Н. Н. Блохин в редакцию, к соответствующему месту стенограммы дан такой комментарий:

'Мне непонятны восторженные высказывания профессора Г. И. Косицкого о преимуществах использования 'экстрасенсов' для диагностики заболеваний перед электрокардиографией и даже современной компьютерной томографией. Думаю, что таких энтузиастов, как профессор Г. И. Косицкий, целесообразно использовать для дальнейшего изучения 'экстрасенсов' в медицине, вместо того чтобы настойчиво требовать этого oт тех медиков, которые считают более полезным разработку других научных направлений'.

В этом отзыве, правда, есть неточность: Косицкий ведь говорит не о преимуществах экстрасенсов, а о преимуществах приборов, разрабатываемых физиками, перед существующими в медицине. Но, в общем, скептический смысл высказываний Н. Н. Блохина ясен.

Пока что мнения физиологов и медиков - и восторженные, и скептические - слишком общи. Снова стараюсь сделать разговор более конкретным:

- Физики говорят о том, что на тепло руки откликаются преимущественно зоны на коже, связанные с больным органом. Какова природа такого отклика? Это известное явление или их открытие?

Григорий Иванович Косицкий говорит неуверенно:

- Они показали, что зоны Захарьина - Геда совершенно по-другому реагируют на тепло руки, чем окружающие участки кожи. Я думаю, через эти зоны можно влиять на соответствующие органы. Обладают ли экстрасенсы этой возможностью в большей мере, чем прочие люди? Видимо, этот феномен присущ всем. Вернее, при надлежащей тренировке каждый, вероятно, может научиться делать то же самое, что и так называемые экстрасенсы.

- Все-таки отклик зоны Захарьина - Геда на тепло руки другого человека - это известное явление или нет? - продолжаю допытываться я.

Исчерпывающий ответ дает еще один участвующий в разговоре физиолог - Владимир Васильевич Сучков.

В 1889 году известный русский терапевт Захарьин обнаружил, что заболевания внутренних органов сопровождаются повышением чувствительности и даже болезненностью различных зон кожи. Несколькими годами позже, независимо от Захарьина, то же самое установил Гед. Были составлены карты распределения этих зон по телу человека. Оказалось, что эти карты, а следовательно, и связь между органами и кожей имеют весьма замысловатые очертания. Возможно, некоторые из вас замечали, как во время приступа стенокардии один с силой, до боли, сжимает мизинец левой руки, другой трет нос, третий надавливает на грудь. И боль в сердце проходит. Такое же действие может оказать лед, какой-либо горячий предмет, укол.

Каким же образом эти области кожи, или, как говорят, зоны Захарьина - Геда сердца, связаны с сердцем? Исследования показали, что кожа мизинца связана с восьмым шейным сегментом спинного мозга, крылья носа через лицевой нерв - с блуждающим нервом, кожа грудины - с грудными позвонками. Но именно от этих сегментов позвоночника и от ядер блуждающего нерва отходят основные нервные пути, регулирующие функцию сердца.

Изменение функции сердца (так же как и других органов) тотчас сказывается на состоянии кровообращения и чувствительности в соответствующих зонах кожи. Таким образом, на ее поверхности постоянно имеется отраженный, сложным образом распределенный по этой поверхности образ функционального состояния внутренних органов. При умелом прочтении этой функциональной 'топографической карты' можно сделать заключение о скрытом заболевании или просто об изменении функции того или иного органа. Об этом могут сигнализировать (в зависимости от того, какова степень отклонения от нормы) усиление или снижение кожного кровотока, увеличение или падение температуры данного участка кожи, изменение его чувствительности и электрического потенциала. Это и есть основа той информации, которую может получить человек или, что более предпочтительно, физический прибор, обладающий достаточной разрешающей способностью.

Возможность судить о состоянии внутренних органов по распределению тепла между участками кожи - это лишь одна сторона дела. Другая, не менее важная, связана с особой способностью зон Захарьина - Геда воспринимать внешние раздражения - тепловые, механические, радиационные и т. д.- и трансформировать их в нервные сигналы, изменяющие функцию внутренних органов. При этом совсем не обязательно, чтобы эти раздражения были сильными. Это даже вредно. В лаборатории Э. Э. Годика было установлено, что рецепторы кожи способны воспринимать тепловые потоки в сотни раз меньшие, чем излучает рука человека.

Одним словом, через зоны Захарьина - Геда можно управлять функцией внутренних органов, оптимизировать ее.

При этом, однако, надо добавить, что такое управление во многом зависит от психоэмоционального состояния пациента, его внушаемости, доминирующей в данный момент психологической мотивации. И доля всех этих психогенных компонентов, по-видимому, огромна.

- Что ж, мне кажется, мы приблизились к возможному механизму лечебного воздействия,- подвожу я, по праву ведущего, итог разъяснению Владимира Васильевича Сучкова.

После того как я опубликовал в газете очерк о работах Ю. В. Гуляева и Э. Э. Годика, в редакции поднялся трам-тарарам. Каждый день из института кто-то звонил и пенял газете на 'несерьезную' и 'ненужную' публикацию, говорил, что там все искажено и представлено в ложном свете.

В это время я был в отпуске, но мне все в подробностях передавали.

Пришло даже письмо от директора института Владимира Александровича Котельникова, в котором содержалась просьба впредь, во избежание неправильного освещения работ института, перед публикацией показывать в институте текст.

Вообще-то, мы всегда так и делаем - когда есть какие-то сомнения в чем-то. Но в данном случае никаких сомнений у меня не было: беседу с Годиком я записал на магнитофон, перед тем как печатать очерк, не раз прослушивал пленку.

Вернувшись из отпуска, я позвонил Владимиру Александровичу, поинтересовался, какие у него к нам претензии. Казалось, мой звонок застал его врасплох. Он сказал несколько общих слов о том, что вообще-то в самом деле неплохо было бы, если бы журналисты перед публикацией советовались, а то ведь они иногда такое напишут...

Выяснилось, что весь шум поднял Г. С. Ланцберг, начальник отдела научно-технической информации института, обеспокоенный тем, что публикация прошла мимо него; конечно, Ю. В. Гуляев и Э. Э. Годик - люди компетентные, но порядок есть порядок: все, что готовится к публикации, должно проходить через его отдел. Это Г. С. Ланцберг звонил в редакцию, он же подготовил письмо, подписанное В. А. Котельниковым.

Что до многочисленных 'искажений' и 'ложного света', мало-помалу выяснилось: в очерке в самом деле есть неточность, одна-единственная,- там был поставлен знак равенства между зонами Захарьина - Геда и точками акупунктуры, иглоукалывания. Каюсь: в этом месте магнитофонная запись слов Эдуарда Эммануиловича оказалась непонятной, прояснить их смысл с помощью его самого я не сумел - в ту пору, когда я готовил очерк к публикации, в отпуске был он,- поэтому я позвонил нескольким знакомым специалистам по иглоукалыванию, все они дружно подтвердили: зоны Захарьина - Геда и точки акупунктуры - совершенно одно и то же. Кто бы мог подумать, что у физиков на этот счет собственное мнение!

Среди других ученых я пригласил на 'круглый стол' директора Института рефлексотерапии Александра Ивановича Нечушкина и не без тайного злорадства наблюдал за выражением лиц Юрия Васильевича и Эдуарда Эммануиловича, когда пришла очередь ему держать речь.

- Я хотел бы сказать о том, что собой представляют так называемые точки аку-пунктуры, они же, если хотите, зоны Захарьина - Геда,- начал ничего не подозревающий Александр Иванович.- Называются они по-разному, но, в общем-то, представляют собой одну и ту же сущность. Мы пришли к выводу, что эти кожные зоны, по-видимому, играют определенную роль в поддержании энергетического равновесия между организмом и окружающей средой. И не только теплового равновесия, но и электрического. Поскольку эти зоны обладают пониженным электрическим сопротивлением, возможно, через них идет сток зарядов.

- В своей работе в области рефлексотерапии мы сейчас подошли к новому этапу,- продолжал А. И. Нечушкин.- До сих пор мы использовали грубые воздействия на точки акупунктуры - с помощью иглы, электричества и т. д. Теперь же мы начинаем воздействовать на эти точки слабыми, так называемыми подпороговыми раздражителями. И вот что самое интересное: выясняется, что эти раздражители оказывают на функции организма более выраженное воздействие, нежели раздражители грубые. Впрочем, этого и следовало ожидать: ведь процессы внутри организма протекают при чрезвычайно малых энергиях...

Не об этом ли только что вели разговор физики, когда речь зашла о свете телевизионных юпитеров?

- Мне кажется,- говорю я,- вы идете с физиками в одном направлении, приближаясь к цели с разных сторон.

- Без сомнения,- соглашается со мной Александр Иванович.

Наступает черед физиков.

- Я не согласен, что зоны Захарьина - Геда и точки акупунктуры - одно и то же,- говорит Годик.- Мы начали работу с того, что изучили электрические свойства кожи, представили ее электрическую модель. В принципе, если исходить только из электрических свойств, мы можем сделать точку акупунктуры в любом месте. Поэтому сами по себе электрические свойства - это еще очень мало. Морфологическая структура зоны Захарьина - Геда ясна: это участок кожи, имеющий общую иннервацию. [Иннервация - снабжение какого-либо органа или ткани нервными элементами (волокнами, клетками), обеспечивающими их связь с центральной нервной системой.] Нерв, который собирает сигналы с рецепторов, расположенных в этой зоне, идет в позвоночник и встречается там с нервом от того или иного органа. Об этом уже говорил Владимир Васильевич. Что касается точек акупунктуры - это для нас пока нечто непонятное, и мы о них не говорим. Мы говорим лишь о зонах Захарьина - Геда, надежно установленных морфологических структурах.

...Так что, вот такое вот 'искажение' и такой вот 'ложный свет'. Уж если между учеными нет согласия, для журналиста, думаю, простительно обронить неточное слово. Вопрос, как говорится, в стадии обсуждения.

Задаю еще один вопрос Нечушкину:

- Насколько я понимаю, вы пока не занимались специально вопросом о лечении руками, только собираетесь этим заняться. Можете ли вы заранее допустить, что среди многочисленных видов рефлексотерапии может быть и лечение теплом человеческих рук?

- Метод лечения руками,- отвечает Александр Иванович,- восходит к древности. Кажется, даже в Библии есть об этом упоминание; и возложил он руки свои и т. д. и т. п. в этом роде. В свое время, когда я впервые услышал об этом методе, я решил сам попробовать на знакомых, на пациентах. Чтобы исключить внушение, я делал это исподволь, ничего не говоря человеку. И с изумлением убедился, что действительно получается. Эффект какой-то был...

Когда углубляешься в размышления о каком-то предмете, нередко забываешь, с чего сыр-бор разгорелся. Экстрасенсы? Лечат? А откуда это известно? Для того и предлагается провести клинический эксперимент, чтобы строгими методами установить, действительно ли имеется лечебный эффект.

Сыр-бор разгорелся не оттого, что строго установлен факт лечения, а оттого, что кругом только и слышишь: этого вылечили, тому помогли... Трудно предположить, чтобы это были одни только выдумки да фантазии.

- Вот идут споры: могут ли экстрасенсы лечить и если могут - как? - говорит Владимир Абрамович Файвишевский, по специальности психотерапевт.- Признаюсь честно: до того, как я услышал о работах физиков, для меня все обстояло просто - да, могут. Самовнушением и внушением. И шаманы лечат. Они настраивают определенным образом физиологические процессы в организме пациента. Психика влияет на физиологию, управляет ею. Чтобы разобраться, есть ли тут что-нибудь еще, кроме психотерапии, надо каким-то образом исключить влияние внушения. Я считаю, что сделать это в клиническом эксперименте, то есть в эксперименте на взрослом человеке, практически невозможно. В то же время, есть простой и довольно точный способ решить эту проблему. Для этого надо взять биологический объект, у которого нет психики или сознания. Например, культуру тканей. Может ли экстрасенс воздействовать на нее? Или на животных? Или на детей в возрасте до одного-двух лет, которые еще не поддаются внушению? Если же вы будете проводить клинические испытания на взрослых больных, вряд ли тут что-нибудь удастся выявить. Лучше лечить будет тот, кто увереннее себя держит. Или у кого представительнее вид.

Случилось так, что за 'круглым столом' никто не возразил В. А. Файвишевскому. Но поскольку физики продолжают настаивать на клинических испытаниях экстрасенсов, а медики хотя и не очень охотно, но все же уступают их настояниям - готовится целая программа совместных исследований,- по всему по этому можно заключить, что В. А. Файвишевский не всех убедил.

Впрочем, когда Э. Э. Годик читал подготовленную к печати стенограмму, он вписал в нее такой комментарий к выступлению В. А. Файвишевского:

'Я не вижу большой проблемы в отделении эффекта внушения от возможной 'физиотерапии' под действием руки. Да, исключить внушение через обычные органы чувств непросто. Но зато совсем нетрудно решить обратную задачу - исключить воздействие возможных физических факторов - инфракрасного теплового излучения и электрического поля: если при этом лечебный эффект исчезнет, то дело в 'физиотерапии', если нет-во внушении. Можно использовать также технические устройства, имитирующие физические воздействия руки'.

Мне осталось привести мнения некоторых ученых, которые были приглашены на 'круглый стол', но не смогли в нем участвовать. Точку зрения Н. Н. Блохина я уже начал цитировать. Приведу полностью его письмо, исключая места, с которыми читатель уже знаком:

'...Полностью соглашаясь с тем, что многие люди одарены слухом, зрением, вкусом, обонянием и осязанием в разной степени и не отрицая возможностей более высокой степени осязания у некоторых из них, я не могу представить себе 'экстрасенсов' в качестве аналогов соответствующей физиотерапевтической аппаратуры. Тем более, не представляется возможной замена современной диагностической аппаратуры 'экстрасенсами', которые, по словам этих физиков, могут лишь отметить какие-то температурные колебания в разных зонах тела больного.

Изменения температуры тела в так называемых зонах Захарьина - Геда не могут определить характер заболеваний, если они действительно есть.

Изучать особенности высокоразвитых органов чувств у отдельных людей, безусловно, весьма интересно: откуда, например, такая гениальная музыкальность у Глинки или Чайковского, откуда такое особое видение красок у Коровина? Можно изучать компенсацию организмом недостатков одних органов чувств и развития других под влиянием тренировки - например, повышенное развитие слуха и осязания у слепых. Так же можно изучать и те особенности, которые приписываются 'экстрасенсам', но едва ли правомерно изучать это с позиции использования 'экстрасенсов' как аналогов диагностической аппаратуры в медицине...

В газете 'Известия' от 8 августа 1986 года мною была опубликована статья под названием 'Экстрасенс глазами медика', в которой изложена моя точка зрения по всем этим вопросам. В частности, я писал в этой статье, что успех, получаемый ими в некоторых случаях, в наибольшей степени связан с внушением. Поэтому мне импонируют высказывания В. А. Файвишевского по этому вопросу.

Моя статья в 'Известиях' вызвала сотни писем в Академию медицинских наук и в редакцию газеты. Наряду со многими письмами, поддерживавшими высказанные мною взгляды, выражавшими тревогу в связи с встречающейся в прессе пропагандой ненаучных методов врачевания, я получил большое число писем, содержащих упреки в мой адрес: говорилось об успехах парапсихологии, о том, что выступления против 'экстрасенсов' в медицине эквивалентны отрицанию генетики и кибернетики и т. д.

Само сравнение лечения больных 'наложением рук' с такими важными областями современной науки, как, например, кибернетика, выглядит, как мне кажется, достаточно нелепо.

Не имея возможности ответить всем, кто писал мне, хотел бы сказать, что долг ученого-медика - всегда быть строго объективным. Стоять на принципиальных позициях при обсуждении научных вопросов и не стремиться угодить некоторым увлеченным людям, пытающимся без должных оснований вводить в медицинскую практику неоправданные методы и средства'.

Еще один отзыв прислал, вернувшись из отпуска, Михаил Владимирович Волькенштейн:

'Экстрасенсы разделяются на две категории - это либо честные люди, искренне верящие в свои особые способности, либо сознательные жулики и шарлатаны, эксплуатирующие невежество и доверчивость пациентов. Вторые, по-видимому, находятся в большинстве.

Как это ни удивительно, больным помогают и те и другие. При некоторых заболеваниях, имеющих психоневрологическое происхождение, и честные экстрасенсы и нечестные иногда добиваются терапевтического эффекта - больному становится легче, правда ненадолго. Эффект этот, по-видимому, целиком сводится к внушению и самовнушению. Чрезвычайная опасность такого лечения состоит в подмене им нормальной медицины. Известно множество случаев, когда экстрасенсы обоих типов брались даже за лечение рака, и больные, естественно, погибали.

Казалось бы, никакой проблемы нет. Каждому культурному человеку ясно, что нельзя доверять свой организм экстрасенсу или хилеру, не имеющему профессиональных знаний в области медицины. Нельзя же посадить за руль автомобиля человека, не имеющего прав вождения. А организм неизмеримо сложнее машины. Задача сводится к элементарному ликбезу, к выведению доверчивых людей (большинство из них женщины) из мрака средневековья.

Однако задача эта непроста и реальная проблема социально-психологического характера существует. Я совершенно согласен с С. П. Капицей в том, что повышенный интерес к экстрасенсам и увлечение ими есть свидетельство духовного кризиса общества. Думаю, что О. П. Мороз напрасно оспаривает это положение. Конечно, стремление к чудесам всегда было и будет. Но возникают периоды резкого усиления таких стремлений. Никто не помышлял об экстрасенсах в тяжелые времена войны и послевоенного восстановления нашей страны. Расцвет экстрасенсов произошел в последние десятилетия. Экстрасенсы расцвели в атмосфере отсутствия гласности, начальственного неуважения к науке и культуре. За спиной каждого видного экстрасенса (и каждого лжеученого) стояло некое начальство - к счастью, во многих случаях уже таковым не являющееся. Времена меняются, но еще недавно деятельность экстрасенсов, телепатов, телекинетиков широко пропагандировалась недобросовестными и невежественными журналистами, а также, увы, некоторыми учеными, одураченными несложными фокусами. Разумная критика почти не публиковалась. К немногим органам печати, неизменно занимавшим достойную позицию, относится 'Литературная газета'.

Весьма типично, что каждое выступление против лженауки, против увлечения экстрасенсами встречается ее представителями с истерической злобой. Мне не раз приходилось слышать такие, например, слова:

'Вы, видимо, из тех, кто ранее запрещал генетику и кибернетику'. Забавная по-своему передержка - запреты генетики и кибернетики также исходили от начальства. В этом смысле экстрасенсы находятся в одном лагере с последователями Т. Д. Лысенко.

Теперь о работах Ю. В. Гуляева и Э. Э. Годика. То, что рассказано этими учеными, дает все основания считать, что они проводят серьезные исследования с помощью совершенной аппаратуры. Когда-то Э. Шредингер сказал, что организм является апериодическим кристаллом. Апериодичность, неоднородность человеческого тела означает и неоднородность выделения тепла - не все части тела находятся при одинаковой температуре. Перераспределение тепла происходит и при ряде патологических состояний: простой и грубый пример-разогревание воспаленной части тела. Современные физические методы исследования дают ценную информацию о состоянии организма - это и поглощение ультразвука, и рентгеновская томография, и даже ядерный магнитный резонанс. Нет оснований сомневаться в том, что тонкие измерения выделения тепла могут оказаться небесполезными для диагностики некоторых заболеваний, для нормальной и патологической физиологии. В то же время переоценивать значение этих работ для физиологии и медицины, по-видимому, преждевременно. Для того чтобы установить это значение, необходимы длительные, тщательные исследования, проводимые совместно с физиологами и врачами, не ослепленными совершенством физических приборов.

Убедительно звучит утверждение авторов о различном физиологическом значении сильного и слабого нагревания. Это, однако, не означает, что экстрасенсы лечат теплом своих рук.

Многое из того, о чем рассказали физики, представляется мне интересным, но еще не доказанным. Не доказано, что экстрасенсы чувствуют именно тепло. Не подлежит сомнению, что чувствительность к различным воздействиям и наблюдательность (сознательная или бессознательная) у разных людей разнятся. Опытный врач может зачастую поставить диагноз, просто глядя на больного. Не исключена такая способность и у некоторых экстрасенсов. Но связана ли она с рецепцией тепла, пока неясно.

Следует пожелать дальнейших успехов Ю. В. Гуляеву и Э. Э. Годику. Занявшись медицинской биофизикой, они вступили на трудный путь, двигаться по которому без помощи хороших врачей и физиологов невозможно'.

' То, что некоторые люди обладают изумительной наблюдательностью, позволяющей им довольно точно ставить диагноз,- сущая правда. Как-то упоминавшаяся уже мною Галина Владимировна затащила меня и другого моего знакомого - Алексея Борисовича Иорданского, доктора наук, известного микробиолога, к необычному врачу. В общем-то врач как врач, но в своей работе использует кое-что за пределами пяти чувств. Узнав об этом, Алексей Борисович отказался было к нему идти; в сверхчувственное восприятие он не верил. Однако Галина Владимировна принялась горячо уговаривать его, и он в конце концов согласился. Ко всему прочему он был человек любопытный. Да и болезнь сердца у него в ту пору все больше давала себя знать: ну как услышит от врача что-нибудь путное?

Врач, мужчина лет сорока с небольшим, необычайно бодрый и приветливый, принимал в обычной больнице, в кабинете, насыщенном какой-то техникой. Впрочем, он к этой технике не имел отношения. Ему помогал ассистент, человек простецкого вида с несколько воспаленными глазами. Звали его Толя. Галина Владимировна шепнула Алексею Борисовичу, что он 'всех нас видит насквозь'. 'Ясновидец' Толя корректировал действия врача.

Перед врачом верхом на стуле сидел обнаженный до пояса пациент. Врач массировал ему грудь и спину, а Толя говорил, что происходит у того 'внутри', где еще надо помассировать. Реплики он подавал такие:

'Ушло в глубину', 'Назад вернулось', 'Стало меньше', 'Колышется туда-сюда'...

Время от времени врач переспрашивал его со снисходительной улыбкой (другие пациенты, ожидавшие своей очереди, сидели тут же): 'Что колышется - поле либо же... мокрота?' - 'Это... поле...' - не очень уверенно отвечал 'ясновидец'.

Сеанс продолжался около получаса и закончился, когда Толя определил, что нечто, видимое им, уменьшилось до предела, а 'фон' сделался зеленым (прежде он был красным).

Затем наступила очередь следующего пациента. Им была моложавая женщина, как выяснилось, по профессии врач. Ей требовалась только диагностика (то ли она любопытствовала по поводу Толиных способностей, то ли хотела удостовериться, что действительно обладает известными ей болезнями). Женщина встала метрах в полутора от Толи. Врач положил перед ним листок со стандартным схематическим изображением человеческой фигуры - спереди, сзади, справа, слева,- дал ему свою ручку. Толя некоторое время смотрел на женщину, после нарисовал два маленьких кружочка на голове, кружочек на груди слева, провел две робкие волнистые линии по обе стороны позвоночника, на уровне груди поставил на нем точку... Врач стал докапываться, что он имеет в виду. После они вдвоем стали рассказывать женщине, чем она страдает. Женщина согласно кивала... 'Головные боли...' (кивок), 'Остеохондроз' ('Да-да. отсюда все и проистекает!'), 'Особенно затронут шейно-грудной отдел, а эти позвонки просто надо вправлять' ('Вправляли уже. Умница!'-похвала адресована Толе), 'В левой молочной железе утолщение' ('Мастит. Умница, Толя!').

Иорданскому вставать не потребовалось:

Толя, оказывается, уже рассмотрел его между делом. 'Значит, так... Сердце...' - начал он. Врач; 'Что именно происходит с сердцем? Вот я тебе его нарисую: вот правое предсердие, вот левое... вот правый желудочек, вот левый...' - 'Здесь...' - Толя нарисовал кружочек. 'Это на сердечной мышце или в глубине?' - 'На мышце'. Вопрос к Иорданскому: 'У вас был инфаркт?' - 'Был'. К Толе: 'Еще что?' - 'Что! Надо стресс с него снять! Иначе...' - 'Все ясно. Много работаете? Есть психологические проблемы?' 'Проблем' у Алексея Борисовича в ту пору было хоть отбавляй.

Выписывается довольно сложная лекарственная 'схема' против 'стресса'...

- Ну как?! - восторженно спрашивает Галина Владимировна, когда мы выходим из больницы.

Алексей Борисович пожимает плечами.

- Но ведь он стопроцентно все определяет, этот Толя!

- Во-первых, насчет ста процентов я сильно сомневаюсь... Тут сложная психологическая игра: стоит угадать у человека какую-то 'болячку', он тут же размягчается, становится как воск. Во-вторых...

Как всегда, Алексей Борисович тут же набросал теорию, объясняющую увиденное. В основе всего - великолепная Толина интуиция. И наблюдательность. Природа стремится компенсировать человеку, если она ему что-нибудь недодала. Этот Толя, наверняка, какой-нибудь увечный. Все эти люди не вполне... того... Начиная с Распутина. Зато многие из них - чемпионы по интуиции, по умению примечать то, что ускользает от нашего взора.

Среди участников нашей редакционной беседы не было невропатолога. Долго обещал мне изложить на бумаге свою точку зрения профессор Константин Григорьевич Уманский, но все, видно, недосуг было. Однажды вечером он позвонил мне домой:

- Написал. Как просили, полторы странички.

- Присылайте.

И тут - словно удар грома:

- Я в реанимации...

После этого сообщения я теряю дар речи. Константин Григорьевич объясняет, что у него инфаркт, что он лежит в Боткинской больнице...

Как это похоже на современного человека! Надо случиться инфаркту, чтобы у него выдалась минута набросать полторы странички, не относящиеся к его непосредственным делам.

Перед тем как случиться инфаркту, Константин Григорьевич недели две был на бюллетене: стенокардия. Надо бы поберечься, дело нешуточное, но Уманский продолжал работать дома, да и в институт наезжал. Неугомонный человек.

На следующий день я взял у супруги Константина Григорьевича написанное им. К тексту была приложена записка:

'Дорогой Олег Павлович!

Как со мной поступила диалектика жизни, Вы уже знаете. Но знаете и мой характер. Рассчитываю, что через месяц буду на ногах и колесах. Но не стоит загадывать. Доступ к телу открыт: я уже не в реанимации. С сердечным приветом...'

В этой записке весь человек.

Теперь что касается экстрасенсов.

'В конечном счете,- писал Константин Григорьевич,- речь идет о банальном, известном издревле феномене, который испокон века использовался при лечении, а теперь возводится некоторыми в культ. Профессор А. И. Нечушкин правильно говорит, что лечение руками упоминается в Библии. Могу уточнить: упоминание это содержится в 'Песне Песней', которую Куприн, как известно, положил в основу своей изумительной повести о любви 'Суламифь'.

Во все времена лечение руками сочеталось с психологическим воздействием. Библейский царь Соломон воздействовал на своих пациентов не только кистями рук, которые были нежны, белы и излучали силу необычную, но и взглядом, вызывавшим трепет. Он был, как известно, царем - наместником бога на земле, а это ко многому обязывало.

Весь этот комплекс работает и у современных экстрасенсов. В конечном счете каждый сам себе экстрасенс. Что он делает, если у него появляются боли в области сердца, печени, живота? Да просто прикладывает к этому месту ладонь. И почти всегда облегчает свое состояние.

С моей точки зрения, огромная заслуга физиков в том, что они наконец показали именно банальность явления, которое некоторые пытаются возвести в культ. Но не только в этом. Давно известно, что малые дозы тепла лечат, а большие калечат. Теперь это продемонстрировано строго экспериментально.

И диагностическое, и лечебное значение зон Захарьина - Геда известно давно, в первую очередь в невропатологии. Они используются и сейчас весьма широко: возьмите те же горчичники, сухие повязки, компрессы, облучение 'синим светом'... Все это применяется ежедневно и с неизменным успехом. Другое дело, что при этом многие склонны действовать по принципу 'кашу маслом не испортишь': грелки-так погорячей и подольше, компресс - пообширнее, горчичники - позлее, так, чтобы после их сдирать вместе с кожей...

Эффективность малых воздействий и дальше необходимо изучать и уточнять, но главное - магистральный путь ясен. И это прекрасно, ибо некоторым - и не только легковерным обывателям, но и вполне серьезным людям - еще недавно казалось, что 'экстрасенсификация' медицины и ее совершенствование суть одно и то же...

Однажды я решил посмотреть, насколько распространилась эта 'экстрасенсификация', и во время одного из обходов в клинике поинтересовался у больных, длительное время страдающих заболеваниями нервной системы, не обращались ли они к экстрасенсам. Результат был потрясающим: обращался каждый второй. О результатах этого обращения (разумеется, не бесплатного) говорить не стоит - безграмотное 'лечение' для нервной системы не проходит бесследно...'

Говорят, всякое новшество на пути к признанию проходит три ступеньки: сначала говорят, что этого не может быть, потом - в этом что-то есть, и наконец - кто же этого не знает? Воспользовавшись тем, что 'доступ к телу открыт', я навестил Константина Григорьевича в больнице и просил его назвать мне литературные источники, где бы говорилось об использовании зон Захарьина - Геда для диагностики и лечения. Он сказал, что назовет мне десяток книг, как только выйдет из больницы, но вообще это всем известно.

Потом, разумеется, и он, и я забыли об этом обещании, так что точных ссылок у меня нет до сих пор.

Я охотно допускаю, что медицине это известно, ибо трудно найти такое, что было бы ей неизвестно (другое дело, что многое забывается). Но то, что известно про эти зоны,- это, как говорится, знание эмпирическое (опять-таки - как многое в медицине). Знание же, добываемое ныне физиками,-строгое научное знание.

...Наконец дождался я отклика на посланную стенограмму и от Натальи Петровны Бехтеревой. Ее помощница продиктовала мне по телефону (а я записал на магнитофон) такой текст:

'Милая 'Литературная газета'!

Спасибо вам за присланные материалы. Прочла я их сейчас глазами человека, уже попавшего в ситуацию, когда пришлось поручить одной из лабораторий руководимого мной отдела строго и корректно, невзирая на советы и замечания, проверку еще одного 'чуда' - лечения алкоголизма так называемым методом дозированных центропитальных воздействий Столбуна - Стрельцовой (множественное воздействие хлорэтилом на зоны Захарьина-Геда в области и чуть выше заднего прохода). 'Чудо', к сожалению, не подтвердилось, о чем мы и сообщили в Минздрав СССР в форме серьезного отчета, содержавшего клинические наблюдения и данные объективных физиологических методов исследования.

Но боже мой, что произошло дальше! Сколько защитников нашлось у 'чуда'! Что они себе позволили в словах и в печати! Нет уж, на мою жизнь каких бы то ни было проверок, а также каких бы то ни было 'чудес' хватит. Сама не буду и 'детям' (сотрудникам) закажу.

Но это так, печально-веселая преамбула. А по существу... Могут ли отдельные люди обладать повышенной чувствительностью или, говоря более близким мне языком, более низкими порогами органов чувств? Конечно, могут! Могут ли отдельные люди (или даже многие) научиться по заданной ими самими программе (или с помощью обучения) делать свои ладони более теплыми, научиться лучше, чем другие, воздействовать на точки акупунктуры и зоны Захарьина - Геда и т. д. и т. п., лучше, чем другие, овладевать всеми приемами психотерапии? Конечно да. Возможна отсюда и диагностика, иногда очень удачная, особенно если человек с повышенной чувствительностью знает хоть приблизительно анатомию человека. Возможно и лечение, причем особенно с помощью различных вариантов древней акупунктуры оно получило и распространение, и признание. А слабым теплом рук, да еще с ореолом славы чудотворца у владельца этих рук, в организме отдельных больных можно вызвать к жизни и резервы, и защитные силы. Возможно, что делу помогают и слабые магнитные излучения 'целителя' и другие вполне реальные факторы. Но вот в чем, мне кажется, главный вопрос: может ли все это хоть как-то конкурировать с возможностями современной медицины? Акупунктура вошла в ее арсенал. Психотерапию нужно гораздо шире и, главное, грамотнее вводить во все клиники. А собственно 'чудеса'? Пусть живут. Это занятно. Но, дорогие товарищи журналисты, не берите греха на душу - не пробуждайте напрасных надежд у тяжелых больных, не затягивайте их порой срочное лечение. Представьте себе, как страшно врачам видеть больного, которого еще год, еще полгода назад можно было спасти... И кстати о чудесах - это уже к больным,- обращайтесь к врачам своевременно! Мы очень, очень стараемся, но далеко не всегда можем делать чудеса.

Академик Н. Бехтерева'.

Самый верный способ развеять все предрассудки - с помощью строгих научных методов выяснить, как все обстоит на самом деле. Лучшего способа не придумано. Уверен: физики стоят на верной дороге. Важно, чтобы им оказали помощь ученые других специальностей. Многое зависит, например, от ученого медицинского совета Минздрава. Его председатель Олег Константинович Гаврилов тоже побывал у нас на 'круглом столе'.

- Я думаю,- говорит Олег Константинович,- те работы, которые проведены в Институте радиотехники и электроники, имеют огромное значение для практической медицины. Может быть, мы не сразу сможем их реализовать в наших клиниках и больницах, но стратегический курс на это мы должны взять. То, что сделано в этом институте, на уникальной аппаратуре, расширяет наши представления о тех физических сигналах, которые постоянно продуцирует и посылает во внешнюю среду человеческий организм. Это новая ступень познания, на которую мы поднимаемся благодаря научно-техническому прогрессу, прогрессу в области фундаментальных наук. Упомянутые сигналы несут информацию о деятельности органов и систем. Их можно использовать для диагностики заболеваний. Но не только. По-видимому, эти физические излучения каким-то образом можно использовать и для лечения. Над этим мы должны работать в соответствии с той исследовательской программой, которая сейчас составлена.

Мне известны трудности физиков, которые никак не могут заинтересовать медицинские ведомства настоящим сотрудничеством, поэтому я стараюсь растормошить О. К. Гаврилова, побудить его к конкретным ответам, которые могли бы служить для физиков векселями.

- Что это за программа, нельзя ли сказать в двух словах?

Программа имеет целью разработку методов диагностики и методов коррекции нарушений с помощью физических излучений. Мы просим физиков разработать не только диагностическую аппаратуру, но и такую, которая бы имитировала сигналы, посылаемые человеком. Чтобы мы не обязательно использовали руки какого-то лекаря, а могли бы воспроизвести эти воздействия техническими средствами. В работу по этой программе мы хотим включить как можно более широкий круг наших клиницистов...

- Какие научные учреждения предполагается привлечь к работе по этой программе?

- В соответствии с приказом президента Академии наук и министра здравоохранения в этой работе участвуют восемь научно-исследовательских институтов. Это и кардиологи, и физиологи, и иммунологи, и нейрофизиологи, и рефлексотерапевты, и психиатры, и эндокринологи...

- А сроки какие?

- Программа утверждена на эту пятилетку, до 1990 года.

Краткое завершающее слово держит Сергей Петрович Капица.

- Что сказать в заключение? - говорит он.- Мне кажется, дискуссия была интересной. Во всяком случае, я с удовольствием ее выслушал. Важно то, что разговор об экстрасенсах был сегодня достаточно конкретен и не выходил за научные рамки. Воздерживаться от таких дискуссий, а тем более запрещать их вряд ли стоит. Ведь есть еще феномен сладости запретного плода. Стоит какую-то тему запретить, и здесь уже начинают расти такие чертополохи, которые нам никогда не выполоть. Надо об этом говорить, но говорить именно с научной точки зрения, опираясь на авторитет достоверного знания. В то же время надо отдавать себе отчет в том, что проблема довольно сложна и вряд ли можно рассчитывать сразу получить ответы на все вопросы. Хотя людям и хочется получить ответ. Хочется стать свидетелями чуда...

Заключительное слово перебивать не полагается, но я, не удержавшись, вставляю:

- Когда выяснится, что чуда нет, интерес к этим вещам сразу упадет...

Капица мгновенно парирует:

- Чудо есть. Чудо - это сам человек. Вечное чудо, которое всегда с нами.

Ничего не скажешь, молниеносная реакция. Эта же реакция двадцать пять дней спустя спасла Сергею Петровичу жизнь, когда на него бросился с топором какой-то маньяк. Капица в этот момент, закончив лекцию, подходил к дверям своего кабинета в Физико-техническом институте. Нападавшим, как выяснилось позднее, был 29-летний парень, специально приехавший в Москву из Ленинграда. Получив два удара, Капица нашел в себе силы вступить в схватку с безумцем, вырвал у него топор... Все же Сергей Петрович попал в палату реанимации...

Не ирония ли судьбы - произносящий перед телекамерой слова 'Человек - вечное чудо' получает от этого 'чуда' топором по голове?

Впрочем, сказано ведь: больной человек.

Теперь о моей не очень вежливой реплике. Я действительно считаю, что самый верный способ покончить с предрассудком - будь то стоустая молва об экстрасенсах или о снежном человеке - тщательно изучить все, что скрывается за этой молвой. Изучить строгими научными методами, а не усердием ученых-кустарей. Кустари лишь запутывают дело своими неряшливыми экспериментами и публикациями.

Другое дело, что не так-то легко наладить такое изучение. Требуются силы, средства. Требуется преодолеть брезгливость к предмету изучения, установившуюся в научной среде. Но рано или поздно наступает счастливый момент, когда настоящее, серьезное исследование становится возможным - как это было в Институте радиотехники и электроники, когда он обратил свои взоры к слабым физическим полям человека. С этого-то момента и начинается увядание предрассудка...

Да, да, такой вот парадокс. Физикам пеняют: зачем вы занимаетесь этой ерундой - вы ведь только возвеличиваете экстрасенсов, говоря, что они что-то, все-таки, там могут - что-то такое улавливать, как-то там воздействовать, осязать изображения... Журналистов упрекают: для чего вы пишете об этих работах физиков - этим вы только раздуваете интерес к экстрасенсам... Сколько раз я слышал такие упреки! Я твердо уверен: хорошо изученное чудо - это уже не чудо. Какие бы способности ни выявили ученые у экстрасенсов-это ведет не к возвеличению их, а к свержению с пьедестала. Ибо когда все объяснено и разложено наукой по полочкам, тут обыватель мгновенно скучнеет и отворачивается.

назад в раздел "Биополе"