Престольный праздник

10 октября 2006 года

В гимназии была организована выставка, посвященная новомученикам.

Все классы к Престольному празднику оформили стенды.

Речь отца Владимира на торжественном акте
в день престольного праздника в Традиционной гимназии 10 октября

Мы, когда обдумывали, как проводить сегодняшний наш праздник, или торжественный акт, как это называется в учебных заведениях, то решили посвятить его, может быть, самому главному событию юбилейного 2000-ного года, - прославлению новых мучеников и исповедников Российских. Мне поручили сделать небольшое вступление, и я могу рассказать о подготовке к этому великому торжеству - к дню канонизации собора новых мучеников и исповедников Российских.
Эта канонизация является удивительным, в каком-то смысле почти невероятным чудом. Почему это так? Вам, наверное, кажется, что это вполне естественно, что мучеников канонизируют. А это так потому, что в течение десятков лет и государственная власть, и общественное мнение старались сделать все, чтобы о гонениях на Церковь, о мучениках забыли. Старались нигде не упоминать ни Царскую семью, ни тех, кто был расстрелян из епископов и священников, и даже самого патриарха Тихона старались по возможности забыть. Даже в "Журнале Московской патриархии" в юбилейную дату кончины патриарха Тихона появилась только крохотная заметочка, что исполнилось столько-то лет со дня его смерти; и известный собиратель церковных документов той эпохи Михаил Ефимович Губонин, который всю жизнь собирал материалы о патриархе Тихоне, с возмущением написал: как же можно забывать такого великого святого, неужели в день юбилея нельзя было хотя бы какую-то статью опубликовать о нем в журнале. Но даже в церковном журнале боялись вспомнить о нем. Точно так же как старались изгладить из памяти народа имя отца Иоанна Кронштадтского - о нем нельзя было даже упоминать, это было опасно в те годы. И мало кто сохранил его книги.
Поэтому сейчас, когда уже осталось совсем мало людей, живших в те годы и помнящих это гонение, теперь такая канонизация, конечно, явилась необыкновенным чудом. Но чудо это совершилось не случайно, не просто. Предшествовала ему некоторая, если хотите, борьба, потому что не все думали, что нужно канонизировать собор новомучеников. Сначала была мысль такая: нужно канонизировать, конечно, тех, про кого мы все очень хорошо знаем. А про кого мы знаем? Ну вот канонизировали патриарха Тихона, канонизировали митрополита Владимира Киевского, канонизировали митрополита Вениамина Петроградского, канонизировали великую княгиню Елизавету Федоровну, потом еще двух священников: отца Александра Хотовицкого, отца Иоанна Качурова. А про большинство других мы не знаем, как они умерли, где. А может быть, они не были святыми, вдруг они пред смертью вели себя не так, как нужно, что с ними было в последние годы, где они пропадали в ссылках и тюрьмах? Никто ничего не знает. Поэтому собором новомучеников называли только несколько человек, которых уже канонизировали, а остальные вроде - не новомученики.
В 94-ом году собралось несколько священников и написали письмо Патриарху и на архиерейский Собор о том, что необходимо канонизировать, во-первых, Царскую семью, во-вторых, всех новомучеников и исповедников Российских - не только тех, кто известен, а всех, ведомых и неведомых, явленных и неявленных, как это бывало раньше. Чтобы убедить в этом, пришлось взять календарь и посчитать, сколько раз в году в нем поминаются безымянные мученики. Оказалось, что 70 дней в году на отпусте в храмах вспоминаются безымянные мученики. Например: "мученица Татиана и иже с нею в Риме пострадавшии" или "20 тысяч мучеников, в Никомидии сожженных", "14 тысяч младенцев, в Вифлееме избиенных", и имен их нет, и ничего о них неизвестно. Это мученики, неизвестные по именам, как говорят, безымянные, но тем не менее Церковь о них помнит и чтит их память, чтит их подвиг. Так вот в письме была высказана мысль о том, что необходимо канонизировать всех новых мучеников и исповедников Российских, чтобы никто не был забыт, чтобы нельзя было сказать, что канонизировали только двоих, троих, может быть, тысячу, может быть, две тысячи, но зато осталось сто тысяч, а может быть, миллион тех, о которых забыли. Нужно, чтобы было сказано, что все, кто за Христа пострадал, по правде, честно, без порока, - все они наши святые. Всех мы их чтим, молимся им и вспоминаем их в своих молитвах постоянно.
Потом была еще одна очень трудная проблема. Среди этих мучеников были такие епископы, такие священники, монахи и миряне, которые в конце 20-х или в начале 30-х годов отделились от митрополита Сергия, который в то время был заместителем патриаршего местоблюстителя, митрополита Петра - митрополит Петр был арестован, сослан, а потом заключен в тюрьму, а вместо него заместителем остался митрополит Сергий. И митрополит Сергий в 27-ом году выпустил декларацию очень компромиссную, которая многим епископам и священникам показалась неприемлемой. Потом он пошел на другие компромиссы, и получился как будто бы раскол. Митрополит Сергий их запретил в служении, а они отказались митрополита Сергия поминать на молитвах. Но когда говорилось, что такой-то епископ не поминает своего главу, поэтому его запрещают в служении, - то сейчас же приходили чекисты - тогда называли их ОГПУ, НКВД - арестовывали этого епископа или священника и бросали его в тюрьму, а потом обычно расстреливали. И среди таких отошедших от митрополита Сергия было очень много пострадавших за Христа, тех, кто отдал свою жизнь за Христа; но в течение долгих лет, даже долгих десятилетий они официально считались раскольниками. Значит, их нельзя канонизировать? В том письме в 94-ом году было написано, что нельзя считать раскольниками тех, кто отдал свою жизнь за Христа без всякого порока, без всякого компромисса, без всякого предательства, кто отошел от митрополита Сергия, потому что хотел, чтобы Церковь шла чистой, бескомпромиссной линией, чтобы она не заключала с властью никаких недолжных соглашений. И больше никаких других проступков у них не было. Нельзя их считать раскольниками, тем более, что все они поминали главу Церкви - митрополита Петра. Какой же раскол? Раскол - это когда откалываются от своего законного главы, а возглавлял Церковь митрополит Петр, а не митрополит Сергий. Митрополит Сергий был только заместителем митрополита Петра; они от Сергия откололись, а от Петра нет. Далее было сказано, что такие разделения в Церкви бывали и в древности, и Церковь всегда эти разделения врачевала тем, что канонизировала святых людей с обеих сторон. Например, Кирилл Александрийский и Иоанн Златоуст, Иосиф Волоцкий и Нил и другие.
В том же письме было сказано, что необходимо канонизировать тех русских подвижников благочестия, которые прославились еще до революции и были известны как святые старцы, прежде всего старцы Оптинские и многие другие. Их, хотя они не были мучениками и исповедниками, тоже необходимо канонизировать, потому что от того, будем ли мы почитать наших святых, зависит судьба нашей страны, нашего народа. Это ведь - страшная неблагодарность, если мы наших святых не будем чтить, не будем молиться им, не будем их помнить.
Под тем письмом собрали 70 подписей разных священников, архимандритов, настоятелей монастырей, старцев. И подписали это письмо замечательные люди: отец Кирилл из Лавры, наместник Троице-Сергиевой Лавры, наместники Данилова монастыря, Донского монастыря - многие благочинные, многие священники подписали. Это письмо с подписями послали на Собор. Но все, что там было написано, было тогда очень трудно принять, и на Соборе письмо не стали обсуждать. Через некоторое время в газете появилась большая статья о том, что все, написанное в этом письме, все неправильно.
Но потом прошло время, и комиссия по канонизации начинает канонизировать Оптинских старцев; потом стали публиковать решения, почему-то дословно взятые из того письма, буквально слово в слово; те же самые формулировки, которые были в письме, те самые ссылки: ссылки на мученицу Татиану, и в Никомидии сожженных, и в Вифлееме избиенных, и что 70 дней в году безымянные мученики поминаются в церкви.
Деяния комиссии по канонизации подготавливались в течение нескольких лет, и они сначала были теоретически обоснованы, при этом были использованы аргументы, приведенные в упомянутом письме. Теперь нужно было собрать материал о возможно большем числе подвижников. В Богословском Свято-Тихоновском институте с самого его начала стала действовать кафедра информатики, а Николай Евгеньевич Емельянов построил там базу данных по новомученикам. В этой базе данных очень быстро накапливаются сведения о всех, пострадавших за Христа. На сегодняшний день уже больше 15 тысяч имен , очень много фотографий, очень много документов; кое-что уже опубликовано в первом томе, который называется "За Христа пострадавшие", который дошел до буквы К, а следующие тома готовятся к печати.
Из нашей базы данных и отовсюду, откуда могли, мы эти данные предоставляли Комиссии по канонизации. Очень много сделал отец Дамаскин Орловский, он очень много дал материалов для канонизации. Много сделали подвижники в разных концах России. Особенно много сделала одна женщина, Вера Королева, в Алма-Ате; она нашла очень много сведений о пострадавших за Христа в архивах Казахстана. И в других епархиях велась такая работа, хотя все же далеко не везде.
В результате больше восьмисот имен мучеников были подготовлены к канонизации. Нужно было еще составить их жития, это тоже не так просто - их написать. Сначала жития писали очень подробно. Житие митрополита Кирилла пришлось редактировать и буквально бороться за то, чтобы он был канонизирован. Потом давать редактировать житие владыки Афанасия Сахарова, житие отца Алексия Мечева, отца Сергия Мечева и другие.
По мере приближения Собора и напряжение в работе возрастало, стало очевидно, что жития мы всем написать не успеем. И уже дальше стали просто проверять все документы. А документы эти нужно было брать в архивах ФСБ. Это очень длинная, очень скрупулезная, трудная и порой тяжелая работа, потому что такие документы там встречаются, что можно просто плакать над ними: так живо предстают мученики в своих страданиях. И документы эти по праву можно было бы назвать, как в древней Церкви их называли, мученическими актами. Это допросы следователей, документы о расстрелах, о ссылках, о заточениях, о предательствах, которые очень часто лежали в основе страданий наших мучеников.
Документы собирались во множестве разных архивов, велась напряженная подготовительная работа, многие люди работали подвижнически, забывая выходные дни, не беря отпусков, разъезжали по всей России, чтобы найти какую-то справку, какую-то бумагу, чтобы собрать эти сведения. Находились некоторые мощи, какие-то вещи, принадлежавшие мученикам, фотографии - это была огромная работа.
Наконец, встал вопрос: а как же будет совершаться прославление? Обычно зачитывается церковный акт прославления, а потом патриарх берет икону святого и ею благословляет весь молящийся народ. Поют тропарь, кондак и величание, и это считается моментом канонизации. И вот тогда митрополит Ювеналий, который возглавлял комиссию по канонизации, сказал: "Надо скорее писать икону, мы же не успеем. Кто будет писать икону?" И поручили нашему институту писать иконы одного епископа, другого, третьего - сразу же набрали человек десять. И я в растерянности говорю: "Хорошо, хорошо, мы напишем, мы, конечно, сделаем". Прихожу в институт, зову иконописцев, говорю: "Вот нужно написать срочно икону: вот этого епископа, этого, еще этого, этого:". Очень скоро стало понятно, что написать такое множество икон просто невозможно. Пришлось сказать митрополиту Ювеналию: "Владыка, представьте, сколькими иконами Патриарх будет благословлять? Да и сколько времени это потребует? Надо написать одну икону - собор новомучеников и исповедников Российских". Митрополит подумал, помолчал, а на следующий раз говорит: "Вот что: нужно написать икону "Собор новомучеников и исповедников Российских", Вы правильно сказали. Вот вы и напишите". И благоcловил нашему институту написать эту икону.
Я прихожу и сообщаю радостную весть, что все иконы отдельных святых писать уже не надо, хотя их начали уже писать, кое-что уже написали, а надо писать одну огромную икону собора новомучеников и исповедников Российских. А как? Я говорю: "Не знаю, как. Давайте думать". И вот тут самая смелая Танечка Кауц приходит с бумажкой и на ней карандашиком что-то такое нарисовала: "Батюшка, я думаю, может, вот так написать эту икону?"
Началась работа по созданию образа. Создать образ новый очень трудно, а тем более такой образ: в этом образе должно быть изображено очень много людей, святых, и в то же время они должны быть видны. И нужно понять, где епископы, а где просто священники, где монахи, где миряне; а где должна быть Царская семья? Мы на комиссии решили, что нужно канонизировать ее обязательно. Митрополит Ювеналий пришел к этому выводу и об этом говорил нам, надо сказать, со слезами. Я даже был удивлен, как он это глубоко почувствовал, как он полюбил Царскую семью А потом митрополит Ювеналий говорит: "А что если Царскую семью Собор возьмет и не захочет канонизировать? Я не знаю, согласится ли Собор с этим. Поэтому вы напишите две иконы: одну - собор вместе с Царской семьей, а другую - без Царской семьи". Спорить с начальством таким высоким нельзя, поэтому я промолчал.
А потом нужно было принести эскиз иконы. Прошло долгое время, мы этот эскиз долго и подробно обсуждали. Придумали, что для красоты и большей значимости этой иконы нужно не просто написать ту часть, где стоят все святые, а нужно что-то еще. Как сделать так, чтобы эта икона изображала всероссийский масштаб гонений? Можно, конечно, пустые нимбы нарисовать и этим обозначить, что бесчисленное множество безымянных мучеников присутствует здесь, что это собор всех,- так можно сделать. Но нужно было, чтобы в иконе чувствовалось, что эти гонения были повсюду и что подвиги были самые разные - подвиги новомучеников и исповедников Российских. Как это сделать? И вот тут родилась идея - сделать клейма. Но как вы знаете, обычно бывает так: изображают одного святого, а вокруг - клейма его жития: рождение, крещение, рукоположение, страдания, молитва, потом кончина и обретение мощей. А тут как сделать? Решили на клеймах изобразить разные места России, в которых совершались гонения; изобразить тех святых, которые в этих местах пострадали. Стали писать эти клейма, и оказалось, что этих мест, епархий, где осуществлялись страшные гонения, - слишком много; и места не хватит, чтобы изобразить все, что нам необходимо. Мы изобразили Соловки, Екатеринбург, Москву, Петербург, Бутово - многое, а потом возник вопрос: а где же будет Сибирь? А где будет Украина? А где будет Крым? А где будет Кавказ? А где будет Поволжье и эти страшные лагеря, пытки, мученья?.. Получается, одних изображаем, а других нет? Пришлось отказаться от этого принципа.
Тогда решили изобразить главных святых, в разных местах пострадавших, - чтобы в их страданиях было видно, что страдала вся Церковь, по всей России. И чтобы было видно, какие это были страдания. Теперь нужно было каждое клеймо находить, как его изобразить, как написать. Мы собирались постоянно в мастерской нашего института и там без конца смотрели разные варианты, обсуждали, звали отца Александра Салтыкова, с ним обсуждали; звали еще разных священников; и отец Дмитрий приходил, и другие, даже приезжали из-за границы некоторые священники, смотрели это все: И вот в этих обсуждениях все улучшалось, уточнялось изображение и рождался новый образ.
И вот наконец огромный макет на склеенных листах ватмана, в трубочку свернутый, уже весь написанный красками, мы приносим на комиссию по канонизации, показать митрополиту Ювеналию и комиссии. Разворачиваем - митрополиту очень понравилось, он был в восторге и сказал, что он даже не ожидал, что будет так красиво.
- А где же вторая икона?
- Какая вторая, владыка?
- А без Царской семьи - где же?
- Владыка, мы и одну-то еле успеем написать, а уж две-то мы точно не успеем: невозможно, просто времени уже не хватает.
- А вдруг не канонизируют?
Мне пришлось сказать:
- Владыка, не может такого быть, чтобы не канонизировали Царскую семью, этого просто не может быть.
И тогда митрополит спросил:
- Вы верите в это, Вы уверены?
- Владыка, я абсолютно в это верю.
- Ну хорошо, давайте так оставим.
Решили сделать одну икону. Нужно было приготовить огромную, очень тяжелую доску, левкасить ее, потом золотить - все на золотом фоне, все нужно было сделать очень торжественно, празднично.
А потом - писать и находить иконописный лик каждого святого. У нас были фотографии, а из фотографии икону сделать очень трудно, потому что одно дело фотография, а другое - икона, это же не просто списал или вставил фотографию. Нужно сделать так, чтобы это был иконописный лик, то есть чтобы это был лик прославленного святого, уже не в земном его обличье, а в духовном, небесном его образе. И пришлось последнее время работать днями и ночами, потому что уже не успевали.
Наконец икона была написана. Привезли ее в Новодевичий монастырь, показать митрополиту. Митрополит был еще более поражен нашей иконой. И тогда он решил, что мы попросим самого Святейшего Патриарха Алексия ее освятить. Патриарх Алексей не знал еще, прославит ли Собор Царскую семью или не прославит - Собора еще не было - а икону он взял и освятил. Значит, тоже поверил.
На Соборе митрополит Ювеналий делал доклад. Из всех докладов это был самый лучший, самый сильный. На Соборе было много епископов, и не все слушали одинаково внимательно. Но когда читался доклад о канонизации святых, то все просто застыли. Я был сам удивлен, как это подействовало, как это объединило всех епископов: все так внимательно слушали, что можно было слышать, как муха пролетит. Все обратились в слух. И слова доклада митрополита Ювеналия, которые мы вместе много-много месяцев редактировали в комиссии, были благодатными. Такие сильные, такие удивительные были слова, что потом епископы стали говорить: "Вот раньше я сомневался, нужно ли прославлять Царскую семью, но митрополит Ювеналий так об этом сказал, что теперь я абсолютно уверен, что нужно прославлять". А другие епископы говорили: "Что же мы в хвосте у нашего народа? Народ давно уже прославил Царскую семью, а мы что же? До каких пор мы будем отставать от народа нашего и сколько народ будет ждать от нас, что мы прославим то, что он давно уже признал святым?"
И все епископы выступали за. Один только епископ выступил и сказал: "Я приехал сюда из Голландии. И когда я сюда выезжал, то мне позвонила одна моя духовная дочь и сказала: "Владыка! Скажите там на Соборе, чтобы не прославляли Царскую семью, мы против этого, мы не можем этого принять". И я знаю, - говорит этот епископ, - что и в Париже тоже кое-кто против. Поэтому, если вы прославите Царскую семью, то это будет не к пользе моей паствы". А паства у него большая - человек 15 или 20 в Бельгии и в Париже есть: Он выступил так, и почему-то в ответ ему никто ничего не сказал, просто как будто не заметили. А потом патриарх сказал: "Давайте голосовать". И все епископы подняли руки за прославление, даже этот епископ из Голландии тоже проголосовал "за". Единогласно было принято это решение.
А около Зала Соборов снаружи стоял народ, и народ этот высоко держал иконы Царской семьи, мучеников - и ждал, что же решит Собор. Даже скандировали, что нужно прославить, нужно прославить. И когда выбежал из Собора какой-то человек и сказал, что принято решение, что прославлены мученики и Царская семья, то с улицы понеслось пение. Как вы думаете, что там запели? - запели "Христос воскресе". Это было очень трогательно. Мне посчастливилось там присутствовать, и я очень глубоко это все пережил.
Но самое удивительное переживание, которое, я думаю, невозможно забыть никому, кто присутствовал, было, конечно, в храме Христа Спасителя, на второй день после освящения Собора. Наверное, кое-кто из вас там был, может быть, не все вы все видели - а нам с отцом Александром владыка Ювеналий и Патриарх Алексий благословили выносить икону новомучеников, поскольку мы к ней "имели отношение". И мы поэтому все видели, во всем участвовали: участвовали в служении литургии, и все это почувствовали очень сильно.
Мы стояли и держали икону в открытых Царских вратах, а митрополит Ювеналий читал деяния Собора. Епископов было множество: все русские епископы, украинские, белорусские, все епископы нашей Церкви и огромное количество епископов из других церквей - приехали представители всех православных церквей; было семь глав церквей, то есть были патриархи, архиепископы и митрополиты, возглавляющие поместные братские церкви, а если не приехали сами главы, то приехали представители, то есть это был, по существу, Вселенский Собор, вся полнота Православной Церкви во всем мире здесь была собрана в лице своих епископов. И вот все эти епископы, патриархи стояли не шелохнувшись. Была такая удивительная тишина в храме, и только митрополит Ювеналий читал акт о прославлении святых и перечислял, сколько святых пострадало, и называл их подвиги, описывал эти подвиги. И у меня было такое удивительное чувство, что в храме веет благодать Святаго Духа. Такое было благодатное переживание, ощущение присутствия благодати Божией здесь.
Вот как совершилось это великое событие. И я думаю, что оно является самым удивительным событием в нашей жизни - может быть, за всю нашу жизнь больше такого не будет. Это событие совершенно незабываемое. И уж точно можно сказать, что нигде в мире ни одна другая Церковь не смогла так отпраздновать, так отметить 2000-летие Рождения в мир Господа Иисуса Христа, как Русская Церковь. Вы, наверное, помните слова, которые мы поем каждый год: "Якоже плод красный Твоего спасительного сеяния, земля Русская приносит Тебе, Господи, вся святыя, в той просиявшия". Вот так наша Русская земля принесла Господу как плод Его спасительного сеяния просиявших в ней новых мучеников, новых исповедников, новых праведников, новых святых. Это величайшее богатство, это самое главное, что должно быть в мире, на чем свет стоит, на чем держится вся жизнь мира - на святости, на подвиге, на красоте, на тех людях, которые приняли в свое сердце Духа Святаго. Русская Церковь смогла принести Богу этот удивительный сонм, огромный сонм новых святых. Поименно в нем перечислено больше тысячи мучеников, исповедников и праведников. Но безымянных святых гораздо больше, - мучеников и исповедников русских, которые в ХХ веке отдали жизнь за Христа. И мы верим, что их молитвами стоит наша земля и утверждается наша Церковь; их молитвами и мы с вами живем; их молитвами возгревается в нашей жизни вера, любовь: Недаром мы посвятили наш храм главе Русской Церкви в то время, митрополиту Петру Крутицкому.
Теперь я очень кратко скажу, кто изображен и какие клейма на иконе Собора Новомучеников.
В центре вы видите храм Христа Спасителя, который тоже, как говорили, храм-мученик, он тоже был уничтожен и воскрес; дальше изображается престол и за престолом крест - символ страданий Христовых, страданий крестных; около престола патриарх Тихон и митрополит Петр; затем митрополит Кирилл и митрополит Агафангел - это кандидаты на пост местоблюстителя патриаршего престола; затем идет сонм святых епископов-мучеников, справа и слева. Ниже тоже священномученики, священники, монахи, преподобномученики, миряне здесь же; в центре изображается Царская семья. Наверху над иконой изображается, как Небесная торжествующая Церковь, деисусный чин, в котором предстоят Христу Божия Матерь, Иоанн Предтеча, Архангелы Михаил и Гавриил, апостолы Петр и Павел, потом апостол Андрей и князь Владимир; потому что апостол Андрей, как вы знаете, начал проповедовать на юге России, а князь Владимир стал крестителем, то есть тоже, можно сказать, апостолом Руси. Затем идут святители Московские: святитель Алексий и Иона, потом патриархи Иов и Ермоген - чин святителей Московских. Затем идут благоверные князья Борис и Глеб - это первые святые Русской земли; потом - святые преподобные Сергий и Серафим, и, наконец, отец Иоанн Кронштадтский и преподобный Амвросий Оптинский. То есть сонм Русских святых, который символизирует весь собор святых Русских, уже прославленных ранее.
На первом клейме изображаются Соловки: Соловецкий монастырь и в нем расстрел мучеников. А вот здесь изображен остров Анзер и на нем лежит уже убитый архиепископ Петр Зверев; а рядом над ним крест процветший - та береза, которая выросла в виде креста.
С другой стороны изображается зимовье Хе, куда был сослан митрополит Петр Крутицкий, а затем его расстрел. Далее изображается Петербург, Петроград и суд над митрополитом Вениамином и его однодельцами. Затем Тобольск и утопление святителя Гермогена Тобольского; выше закапывают в землю святителя Андроника Пермского. На этом клейме изображается изгнание монахов из Троице-Сергиевой Лавры и как безбожники похищают мощи преподобного Сергия.
На этом клейме изображается казнь великой княгини Елизаветы Федоровны и тех, кто с ней пострадал, кого сбросили в шахту в Алапаевске.
Здесь изображается Донской монастырь и патриарх Тихон в заключении.
В Киеве - казнь митрополита Владимира Киевского, дальше -безымянный мученик, священник, которого арестовывают во время совершения литургии, прямо у престола; а слева его матушка с детьми остается, и вот на ее глазах уводят батюшку прямо в облачении из храма.
Дальше изображается Саров: изгнание монахов и похищение мощей преподобного Серафима.
А самое нижнее правое клеймо изображает расстрел митрополита Кирилла в Чимкенте, в Казахстане. Там его вместе с митрополитом Иосифом и епископом Евгением вывели из тюрьмы и отвели в Лисий овраг, который служил местом расстрела. Как под Москвой Бутово, так там был этот овраг.
Желаю, чтобы это величайшее событие - прославление в 2000-м году Собора новых мучеников и исповедников Российских навсегда осталось в вашей памяти.

10 октября 2005 года