Закрывается то один провинциальный журнал, то другой - исчезают с карты России островки духовности и образования, наконец, исторической памяти народа. "Подъем" является именно одним из таких островков, к счастью, уцелевших, который собирает мыслящих людей, людей неравнодушных, болеющих за русский язык и вековые традиции нашей страны.

КРИТИКА

Людмила Сатарова

"Я БЕСКОНЕЧНО ЛЮБЛЮ РОССИЮ..."

(Традиционные ценности русской жизни в художественной трактовке М.А. Шолохова и П.Н. Краснова)

Тема творческих взаимосвязей Шолохова и Краснова сегодня актуализировались, как никогда. И дело не только в том, что литературоведы в спорах об авторстве "Тихого Дона" часто привлекают восторженные высказывания бывшего донского атамана о шолоховском эпосе. П. Краснов в очерке 1939 года "Казачьи войска" писал: "Писатели и поэты, художники и ваятели, композиторы и танцмейстеры искали у казаков вдохновения. Пушкин, Лермонтов, Гоголь, гр. Л.Н. Толстой, Шолохов воспели их". Писатель-эмигрант Борис Ширяев, близкий друг П.Н. Краснова, отмечал в статье "Воля к правде" (Часовой. Брюссель. 1966. № 476), что Краснов высоко ценил "Тихий Дон" за то, что Шолохов написал в нем правду о революции и гражданской войне, в том числе и о его собственной личности. М.А. Шолохов не только опирался в своем романе на мемуары Краснова, но и сделал его одним из самых запоминающихся образов вождей белого движения в романе. Можно только восхищаться тем, с какой безупречной пластикой и живописностью показано в "Тихом Доне" избрание П.Н. Краснова донским атаманом:

"А когда на сцену по-парадному молодецки вышагал высокий, стройный, несмотря на годы, красавец генерал, в мундире, с густым засевом крестов и медалей, с эполетами и прочими знаками генеральского отличия, - зал покрылся рябью хлопков, ревом. Хлопки выросли в овацию. Буря восторга гуляла по рядам делегатов. В этом генерале с растроганным и взволнованным лицом, стоявшим в картинной позе, многие увидели тусклое отражение былой мощи империи".

Авторское видение героя не только сочувственно, его повествовательная интонация органично вплетается в тот эмоциональный подъем, который переживают делегаты, испытывающие ностальгию по самодержавному правлению в России. В книге С.Ф. Фомина "Граф Келлер" содержится любопытное свидетельство:

"4 сентября (1917 г. - Л.С.) Краснов со своим штабом выехал в Царское Село. Там он встретился со своей супругой Лидией Федоровной, жившей подле казарм. Ровно год назад она пела в присутствии Ее Величества в Собственном Ее лазарете "Свадьбу" А.С. Даргомыжского. Узнав, что она жена генерала, Государыня промолвила: "Это наш друг, как Мы его зовем с Государем, очень хороший человек. Государь очень любит его читать и Мне читал. Пожалуйста, кланяйтесь ему от Меня".

Таким образом, выстраивается интересная и знаменательная цепочка фактов: последний русский Царь почитал Краснова как писателя и человека. Краснов, в свою очередь, высоко оценивал творчество Шолохова и уважал его гражданское мужество. Без опоры автора "Тихого Дона" на воспоминания Краснова "На внутреннем фронте" и без его образа роман о казачестве утратил бы одну из своих ярчайших красок. Следовательно, и Государь, и оба писателя предстают как люди единой русской культуры, в которой деление на красных и белых воспринимается как трагическая ошибка, условность, которую необходимо преодолеть, чтобы объединиться на универсальной, общей для всех, духовной основе бытия. В этом плане отношение к традиции может послужить той точкой пересечения, где совпадают мировоззренческие установки разных по судьбе писателей, но имеющих один предмет изображения - казачество. Многие столетия Россия жила под знаком триады: Православие, самодержавие, народность. Русские воины, в том числе и казаки, шли в бой "за Веру, Царя и Отечество". Революция предложила подмену, выступив с лозунгом свободы, равенства и братства, несостоятельность которого выявила себя очень скоро, при первых же попытках "творчества" масс. Очевидность этого провала, вызванного отказом народа выполнять свое традиционное служение, была явлена и П.Н. Краснову, и М.А. Шолохову. Краснов первым откликнулся на трагедию русской государственности, издав в эмиграции трилогию "От Двуглавого Орла - к красному знамени" (Берлин, 1922) М.А. Шолохов, возможно, был знаком не только с "Архивом русской эмиграции" - мемуаристикой белого движения, но и романом Краснова. Его "Тихий Дон" имеет ряд перекличек и параллелей с трилогией, но суть все же представляется в ином. И писатель-эмигрант, и советский автор видят причины крушения Империи в духовно-религиозных истоках богоборческой революции (как февральской, так и октябрьской), При этом подчеркнем: взрыв библейской образности - общеизвестный факт в пореволюционной литературе. Но у Краснова и Шолохова есть один общий важный момент: они корректируют вводимый ими в прозу библейский текст церковным пониманием происходящего. Доказательством этого могут служить послания св. Патриарха Тихона, которые сохранили свой смысл несмотря на то, что их трактовка была вложена в уста простых казаков. Господь и после революции не оставил Россию Своей милостию: страна лишилась Царя-мученика, но в Церкви было восстановлено патриаршество. В сборнике речей, посланий и статей св. Патриарха Тихона "Россия в проказе" (М., 1998) четко представлена позиция Церкви по отношению к гражданской войне, она определяется как "потрясающее самоистребление великого народа, которое сделало его ужасом и позором для всего мира". В Послании, посвященном междоусобной брани, св. Патриарх Тихон трижды ссылается на пророческое предупреждение Псалтири, особенно 105 псалма, в котором говорится, что народ, осквернивший себя нераскаянными грехами и духовным блудом, предается Господом в руки врагов, которые напоили землю кровью невинно убитых сынов и дочерей. Св. Патриарх Тихон вообще призывал пастырей Церкви в своих проповедях и беседах с людьми чаще обращаться к древним пророчествам, объясняя их вечный смысл и указывая на единственно верный путь разрешения противоречий - прекращение кровопролития и покаяние. В романе Краснова явственно ощущается следование автора церковной трактовке происходящего, вплоть до того, что именно тексты 105, 106 и 107 псалмов используются героями для раскрытия мистического смысла русской трагедии. Старый казак по памяти передает молодым содержание указанных псалмов:

- "Что же, - говорил он, - прав Господь, прав и Давид Псалмопевец... Тогда как нечестивые возникают, как трава, и делающие беззаконие цветут, чтобы исчезнуть навеки... Они не истребили народов, о которых сказал им Господь, но смешались с язычниками и научились делам их. Служили истуканам их, которые были для них сетью. Проливали кровь невинную... Оскверняли себя делами своими, блудодействовали поступками своими... И передал их в руки язычников, и ненавидящие их стали обладать ими. Враги их утесняли, и они смирялись под рукою их. И возбуждал к ним сострадание во всех, пленявших их... Спаси нас, Господи, Боже наш, и собери нас от народов, дабы славить святое Имя Твое, хвалиться Твоею славою!"

Библейский контекст романа Шолохова неоднократно попадал в поле зрения исследователей. Но в данной статье важно заострить тот момент, что Шолохов, вскрывая метафизику своеволия, опирается на Плач и Пророчества Иеремии и Исайи, которые обильно цитируются в посланиях св. Патриарха Тихона. Так, в "Новогоднем Слове" (1918) он трижды обращается к Плачу: "Весь народ вздыхает, ища хлеба, отдает драгоценности свои за пищу, дрова достает за большие деньги, и наследие наше переходит к чужим. Дети просят хлеба, и никто не подает им. Евшие сладкое истаивают на улицах, и воспитанные на багрянице жмутся к навозу (Плач Иеремии). И это в стране, бывшей житницей целой Европы и славнейшей своими богатствами.

И вся эта разруха и недостатки оттого, что без Бога строится ныне Русское государство... Оттого Высший посмеется планам нашим и разрушит советы наши. Подлинно праведен Ты, Господи, ибо мы не покорны были слову Его (Плач 1, 18) ". Цитатой из Пророка Иеремии открывается послание первосвятителя, датированное 5/18 марта 1918 года, и многие другие. Св. Патриарх Тихон указывал и на вернейший способ уврачевания язв, ссылаясь на пророка Исайю: "Первее всего - прекратите взаимные распри и междоусобную брань: "Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро" (Ис. 1, 16-17).

В "Тихом Доне" смысл "таинственных речений Библии", который открывает Мелехову дед Гришака, аналогичен тому церковному, соборному взгляду на события гражданской войны, который воплотился в трудах св. Патриарха Тихона (1). Думается, что этот факт совпадения или пересечения позиций церковного опыта и русской литературы неслучаен. И Краснов, и Шолохов через своих воцерковленных родственников могли быть знакомы с весомым словом недавно избранного Патриарха и включить его в собственный текст, тем самым подавая знак читателю, свидетельствующий об их подлинной духовной ориентации.

Св. Патриарх Тихон в своих посланиях дал определенную крайнюю отрицательную оценку страшного злодеяния большевиков - убийства Царской Семьи: "Мы должны, повинуясь учению Слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только тех, кто совершил его. Не будем здесь оценивать и судить дела бывшего государя... Он мог бы, после отречения, найти себе безопасность и сравнительно спокойную жизнь за границей, но не сделал этого, желая страдать вместе с Россией. Он ничего не предпринимал для улучшения своего положения, безропотно покорился судьбе... и вдруг он приговаривается к расстрелу где-то в глубине России... Наша совесть примириться с этим не может, и мы должны во всеуслышание заявить об этом, как христиане, как сыны Церкви. Пусть за это нас называют контрреволюционерами, пусть заточают в тюрьму, пусть нас расстреливают. Мы готовы все это претерпеть в уповании, что и к нам будут отнесены Слова Спасителя нашего: "Блаженные слышащие Слово Божие и хранящие е".

П. Краснов одним из первых поставил вопрос о теснейшей связи судьбы России и судьбы монархии. В романе развивается конфликт двух полярных мировоззрений, несовместимых, антагонистических. Образ последнего русского Царя, оклеветанного и убитого большевиками, впервые изображается в художественной литературе как добровольная жертва, принесенная Божиим Помазанником за грехи русского народа. В революции подчеркивает П. Краснов, виноваты не только разрушители всех мастей, но и те благонамеренные, законопослушные граждане, которые становились все более теплохладными в исполнении своего христианского долга. В предисловии Краснов писал, что хотел показать в романе вину всех сословий бывшей царской России, в том числе офицеров и солдат, которые не сумели отстоять царский трон, своими корыстными эгоистическими устремлениями и греховными побуждениями подорвавшие государственную крепость России. В роман вошли все главные, поворотные события, предшествовавшие революции и падению Романовых: Ходынка, 1905 год, война 1914 года. Но я остановлюсь на некоторых ключевых эпизодах, раскрывающих главную идею: судьба Царя - судьба России.

Император Николай II впервые появляется в романе на армейском параде в Красном Селе. Краснов передает мистическое соборное единство Государя и его подданных, достигаемое не человеческими усилиями, а основанное Божиим Промыслом. Накануне парада офицеры обеспокоены тучами и туманом, которые могут сорвать торжество, но более опытные их успокаивают: с появлением Государя появлялся и солнечный луч. Необъяснимое острое счастье прикосновения к высшему Авторитету, символу нации охватывает главного героя романа молодого офицера Саблина. "Впереди свиты на небольшой серой арабской лошади... легко и грациозно сидел Государь... из-под черного козырька приветливо смотрели серые глаза, алый доломан был расшит золотыми шнурами...

- Здравствуйте, господа! - раздался отчетливый голос и из тысячи молодых грудей исторг восторженный выкрик, шедший от самого сердца.

И сейчас же величественные плавные звуки Русского гимна полились на фланге и слились с ликующим юным ура.

Природа точно ждала этого могучего крика ура, этого властного, твердой молитвой звучащего гимна, чтобы начать свою работу. Невидимый ветер рвал на клочья серый туман, и наверху ослепительно горело омытое вчерашним дождем солнце.

Чудо свершилось.

Помазанник Божий явился во всей своей славе и красоте, сказачно красивый на сером арабском коне. Полубог был перед народом и земные мысли отлетали от людей и чувствовалась близость к небу. Парили сердца".

Но вот грянули трагические события мировой войны, революции и гражданской войны. И те самые офицеры и солдаты, которые в восторге хотели отдать жизнь из Государя, предали его, тем самым нарушив клятву русского народа в верности Романовым, которая была дана на Земском соборе 1613 года. Клятва гласит следующее: "Если кто не похощет послушати сего соборного уложения, которое Бог благословил, и станет иное говорить, таковой, будь он священного чину, от бояр ли, воинов или простых людей - по свяще