...поговори с ним серьезно и объясни ситуацию.
Если он любит тебя, рано или поздно такой разговор все равно случится; но чем позднее это произойдет, тем больнее ему будет.
Если он любит тебя, то будет помогать тебе, как прежде.
Если он любит тебя, то будет готов терпеть то, что ты не ответишь ему взаимностью; потерпи и ты немного. Просто встречаться с человеком, который тебя любит, когда вы оба знаете, что между вами ничего никогда не будет - не самое тяжелое, что может случиться в жизни...
***
После холодности безбрежной,
безнадежной, из года в год,
после медленной этой казни,
затяжной, как болезнь, как песнь,
ты, Бог весть для какой причуды,
глаз и рук своих ад и мед
вдруг распахиваешь навстречу
мне, забывшему, кто я есмь.
И молчу я, дыша едва.
Сердце вспыхивает и гаснет.
Слух не внемлет. Ни рук, ни глаз нет.
Гортань мертва.
Так, быть может, иной пернатый
с юных дней в стенах четырех,
позабыв назначенье крыльев,
долгий срок живет взаперти,
и, когда он уже не птица,
кто-нибудь - невзначай, врасплох -
открывает ему просторы:
что, мол, делать с тобой! Лети.
Но ведь это - янтарь, слюда,
безделушка ручной работы.
Уж какие ему полеты!
Беда, беда...
А представь-ка себе, что узник,
не найдя на окне замка,
от внезапности ошалеет
и шагнет, ошалев, в окно -
потому что увидев небо
без малейшего огонька,
возомнит, что оно - в
алмазах.
А такое не всем дано.
Только гений он или бахвал -
мягче камни внизу не станут.
Обманулся или обманут -
равно пропал.
Берегись выпускать на волю
сумасброда, слепца, певца.
Берегись, он весьма опасен,
ибо с бездной путает высь.
Если ж выпустишь, то немедля
сожаленье сотри с лица
задави в себе состраданье
и тогда уж - не берегись.
Можешь с легкой душой смотреть,
как он, падая, улыбнется:
что, мол, делать с тобой! Придется
и впрямь лететь...
(М. Щербаков)
