Последний экзамен

    Уже определили жесткий порядок проведения второго огневого испытания. Отъезд расчетов с площадки 10 в 4 утра. Все должны быть на рабочих местах в 6 час. 00 мин. Не хотелось опять уходить в ночь. Азотную подготовку водородного бака провели заранее.
    Работа шла спокойно, но очень медленно. Постоянные незначительные задержки оттягивали испытания в ночь.
    Так и случилось, что все операции по заправке и окончательным проверкам закончились поздно вечером. Опять ушли в ночь.
    - Прошу доклады, - командует А.А.Макаров.
    Все "номера" доложили о готовности систем к огневому запуску двигателей центрального блока ракеты.
    Опять легкий белый дымок вырывается из-под ракеты. Через установленные динамики мы слышим нарастающий шум, сначала очень слабый, и вот он перешел в устойчивый гул.
    Все двигатели вышли на режим. Теперь им нужно отработать полную программу, а это - форсирование и дросселирование тяги, качание двигателей, как бы имитация управления ракетой, и все необходимо выполнить за 390 с.
    В зале управления стоит тишина. Только слышны потрескивания пультов, передающих информацию на дисплеи.
    Прошло 100 секунд. Наступает некоторое расслабление. Может, прорвемся. Уж больно много затрачено энергии и труда при подготовке этих испытаний. Не бывает так, чтобы это все пропало даром.
    200 секунд откачались двигатели, а это значит, что агрегаты гидропитания обеспечили работу рулевых машин, тягающих взад-вперед двигатели.
    Эти машины развивали усилие около 30 т. А где взять их в полете?
    Вот для этого и поставили специальную турбину. Приводил ее в движение отобранный от двигателя водород под высоким давлением. Турбина через редуктор крутила балашихинский насос, который и создавал необходимое рабочее давление в гидроконтуре. Оставалось только правильно, быстро и четко перераспределять его в рабочих цилиндрах.
    Всплыли сразу все неприятности по отработке и привода, и этих распределительных механизмов.
    Приводы разрабатывались старейшей авиационной моторостроительной фирмой, которой руководил A.M.Люлька. Эта фирма - наш старый соисполнитель. Именно там создавали водородный двигатель для головного блока (40 тс тяги) ракеты H1. С этой фирмой нас связывали хорошие товарищеские отношения. И мы были очень рады, когда они взялись за этот привод.
    Требования к нему заранее были заданы очень жесткими. Особо не допускалась течь из редуктора. Эти требования никак не удавалось выполнить при вертикальном положении.
    А я напомню, что центральный блок вмещал 600 т жидкого кислорода. Совместимость масла и кислорода всем известна - это взрыв. Рассуждали так: было бы масло, а кислород найдется. Свои требования мы не снимали. Вот тогда главный конструктор привода Ювеналий Марчуков, не говоря нам, направился к Генеральному на прием.
    - Валентин Петрович! Мы с вами - двигателисты. Только вы поймете эту проблему стояночного уплотнения. Мы испробовали все способы. Достичь большего не сумеем. Нужно выходить из положения сообща, - так излагал свои трудности Ювеналий.
    Валентин Петрович, как всегда, очень внимательно выслушал суть технической проблемы и вызвал нас.
    - Какие у вас соображения об изложенной проблеме и что вы предлагаете?
    Мы с В.В.Кудрявцевым стали перечислять, что можно еще сделать, но было уже поздно. По отвлеченному взгляду В.П. мы поняли, что решение уже им принято и только для порядка он выслушал нас.
    - Нужно пойти навстречу Ювеналию Павловичу, - сказал В.П. - Подумайте, как. Может, изменить место расположения и развернуть привод? Подумайте, как лучше.
    Чертыхнувшись про себя, мы вышли из кабинета. Решение, конечно же, нашли, но пришлось нам менять технологию работ с ракетой.
А с распределителями история была не проще. Изготавливались они в Саратове и назывались ЦАПФами - цифро-аналоговыми преобразователями фазы. Занималось ими приборное производство, где высоки требования к чистоте. Но во время испытаний рулевые приводы на Ленинградском "Арсенале" "схватили" замечания. Определили, что причина в ЦАПФах: внутри этого элементика обнаружили грязь. Что тут было! Министр дал такой нагоняй всем по очереди и за то, что плохое производство, и за то, что авторского сопровождения не было, и.... Досталось всем. Все изготовленные партии вернули на завод и предложили вымыть.
    - Не хватало, чтобы из-за какой-то соринки мы получили неприятность, - наставлял он.
    Теперь прошли уже 250 секунд, и равномерный гул двигателей в динамиках постепенно успокаивал всех в командном зале.
    Никаких сбоев электропитания на борту. Четко работали четыре турбогенераторных источника тока. Ведь именно они обеспечивают электропитанием центральный блок в полете. Раньше на ракетах устанавливались химические источники тока, называемые аккумуляторами.
    Но потребности в электроэнергии на такой большой ракете требовали такого количества батарей, что было проще поставить генератор. Что и было сделано.
    Как и привод гидропитания, он работал от двигателя. Водородом вращалась турбина и приводила в движение ротор генератора.
    Разработчиками этих уникальных ТГСЭС были наши тезки из Воронежа - НПО "Энергия", правда, принадлежала эта организация другому министерству.
    Смелость и простота принятых решений сделали этот агрегат надежным. За что большая благодарность главному конструктору Б.П.Попову, его директору В.Д.Сергееву и особенно испытателю М.В.Комарову, который один отвечал за ТГСЭС на полигоне.
    300 секунд. Как быстро крутятся в голове мысли: а как себя ведет эта система или этот агрегат? Но постоянные числа на табло говорят о том, что все идет по плану.
    390 секунд. Мертвая тишина, конец работе. И вот взрыв аплодисментов. Все встали. На лицах - удовлетворение происшедшим.
    Какой толчок в работе дают хорошие результаты!
    - На следующей машине мы полетим, - шепнул мне Главный.
    Но мне не верилось. Ведь нужно пройти не 393 с огневых испытаний, а 3700 с, как требовала комплексная программа экспериментальной отработки. Без ее изменения о полете и мечтать не приходилось.
    На специальном заседании МВКС 5 мая 1986 г. приняли уточнение. К началу летных испытаний провести три огневых испытания с суммарной наработкой 423 с. При этом предполагалось, что третье огневое испытание будет проведено на ракете 6С.
    Появилась уверенность, что центральный блок подготовлен к летным испытанием. Эта уверенность, была внутренней, ничем не обоснованной. До полета было ох как далеко.
    Всю нашу работу контролировали представители заказчика, проще говоря, военпреды. В начале я уже писал о назначении системы "Энергия-Буран". Напомню, что тактике-техническое задание на разработку этой системы было выдано нам Главным управлением космических сил при Министерстве обороны. Возглавлял это управление А.А.Максимов.
    Особой заботой военпредов был контроль качества и надежности системы. По сценарию система "Энергия-Буран" должна быть принята на вооружение Советской Армией. Любое отклонение от разработанной ранее документации Главного конструктора необходимо было оформлять отдельным техническим решением, согласованным с заказчиком. Вот тут-то и начиналось. Люди есть люди. Одни быстро входили в сущность технической проблемы, другие ставили столько рогаток, требовали столько технических справок, что порой это выводило из себя самых терпеливых разработчиков.
    Нам в какой-то степени повезло, что ракетным отделом в ГУКОСе руководили хорошо понимающие и технически грамотные Н.И.Румянцев и В.Е.Нестеров. Последний пробыл на полигоне, наверное, не меньше времени, чем мы. Он был наш, не по служебному положению, ведь он был в то время подполковник, а по техническому образованию. В.Е.Нестеров, как большинство ракетчиков, окончил Московский авиационный институт, попал армию, закончил военную академию, послужил военпредом на одном из предприятий отрасли и затем перешел в центральный аппарат.
    Но осталось у него что-то "маевское". Хорошая техническая эрудиция, хороший юмор, достаточный запас оптимизма. Володя как-то негласно стал лидером огромного семейства военпредов на полигоне. Он обладал хорошей памятью, вел технический дневник и всегда был очень хорошим помощником Главному или его заместителям.
    Военпреды - издельщики и наземщики - оперативно сообщали ему о случившихся событиях, которые он раскладывал по полочкам и в зависимости от важности передавал техническому руководству соответствующего ранга. Безусловно, военная система требовала доклады и "наверх", и это выполнялось очень тщательно.
    Изучив досконально устройство двигателей, систему управления, пневмогидросхемы и другие системы, Володя стал незаменимым консультантом, в том числе и у наших разработчиков. Это сильно помогало нам и промышленникам при согласовании необходимых технических решений, направленных на улучшение качества систем.
    Вот когда я написал, что МВКС принял сокращенную программу огневых испытаний, сами можете представить, сколько "пудов соли" нужно было съесть с такими заказчиками. Они разложили перед нами огневую отработку и американской ракеты "Сатурн-5", и американского челнока "Спейс-Шаттл", у которых до выхода огневые испытания аналогичных блоков длились 3600-3800 с. А тут всего 423...
    Попробуй справься с такими корифеями! Только указания вышестоящего командования не могли не выполняться - это было по сути приказом. Именно они и привели к тому, что в конце концов МВКС по настоянию Главного принял это решение.
    Но что-то мы забыли о боковых ускорителях. А их в "Энергии" было четыре. И хотя по сложности и испытаниям они значительно уступали центральному блоку, проблем в разработке и изготовлении было немало.