ВОСПРИЯТИЕ ВРЕМЕНИ В КОСМИЧЕСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ

Влияние эмоций на отражение временных отношений

В космическом полете человек практически постоянно находится под влиянием экстремальных и вообще необычных воздействий, вызывающих эмоциональное напряжение. При этом нередко возникают такие ситуации, когда оценка текущего момента происходит при подавлении закономерно возникающей эмоции тревоги волевым усилием.

Точными экспериментальными исследованиями ныне установлено, что человек, испытывающий положительные эмоции, недооценивает временные интервалы, т.е. субъективное течение времени у него убыстряется; при отрицательных же эмоциональных переживаниях временные промежутки переоцениваются, т.е. наблюдается субъективное замедление течения времени. Приведем один из примеров такого замедления, описанный Б. С. Алякринским.

Во время полета по маршруту загорелся самолет. В составе экипажа находились, кроме пилота, еще два человека. Исход создавшейся ситуации: летчик катапультировался, остальные члены экипажа погибли, хотя в их распоряжении также были катапультные установки. При расследовании катастрофы выяснилось, что пилот (командир корабля) перед катапультированием подал сигнал оставить самолет, однако, по его заявлению, не получил ответа, хотя ждал несколько минут. Фактически же промежуток времени между моментом команды и моментом катапультирования составлял лишь несколько секунд. Переоценка длительности временного интервала здесь совершенно очевидна. Доли секунды субъективно были восприняты как минуты, что и явилось причиной гибели двух других членов экипажа.

Поскольку космонавт должен точно оценивать временные интервалы и в соответствии с этой оценкой воздействовать на органы управления космического корабля, есть смысл остановиться более подробно на психофизиологической природе субъективного восприятия течения времени и связи его с преждевременными и запаздывающими реакциями человека.

М. Ф. Пономарев провел исследование дальности открытия огня при воздушной стрельбе по наземным целям курсантами одного из авиационных училищ. 44% курсантов начинали стрелять преждевременно. Пономарев полагает, что преждевременное открытие огня связано с излишней перестраховкой, с боязнью 'не успеть' в выполнении задания (в особенности при первых полетах на стрельбу по быстро приближающейся цели). В основе здесь лежит преобладание тормозного процесса в коре полушарий головного мозга над возбудительным. Этот последний вывод Пономарев подтвердил специальными экспериментами. Испытуемые должны были останавливать секундомер на определенном делении (реакция на движущийся объект, или, сокращенно,- РДО). После проведения тренировок участникам опыта в одной серии экспериментов давался бром, усиливающий тормозной процесс, а в другой - кофеин, усиливающий возбудительный процесс. Оказалось, что в первом случае у испытуемых преобладали преждевременные реакции на движущийся объект, а во втором - запаздывающие. Таким образом, преждевременность, т.е. переоценка временных отрезков при эмоциональном напряжении, сопровождающемся чувством боязни или страха, имеет своей причиной нарушение баланса нервных процессов в пользу торможения. Этот тезис соответствует взглядам И. П. Павлова, который писал: 'То, что психологически называется страхом, трусостью, боязливостью, имеет своим физиологическим субстратом тормозное состояние больших полушарий, представляет различные степени пассивно-оборонительного рефлекса' (1951-1952,т.4,стр. 432).

О том же говорят и клинические наблюдения за больными с маниакально-депрессивным психозом. Таким больным в маниакальном состоянии, когда преобладает возбудительный процесс, кажется, будто время течет чрезвычайно быстро. 'Я не успеваю встать, как снова ложусь, - жаловалась одна пациентка. - Когда я сажусь за стол, я думаю, что уже конец обеда и нужно вставать. Я иногда удивляюсь, неужели за две-три минуты я успела пообедать. Я часто отказываюсь верить, когда мне говорят, что прошло несколько часов. Неужели время может так быстро идти? Почему это так? Почему оно течет не так, как мне кажется?' В депрес сивном состоянии, когда превалируют тормозные процессы, наблюдается обратная картина. Больная после периода депрессии, тянувшегося около трех месяцев, рассказывает: 'Будто мертво все. Замер весь мир. Тоска. Люди движутся чересчур медленно. Все уплывает куда-то. Время остановилось. Оно текло и замерло. Я умерла или никогда не умру. Я знаю, что стрелка движется на ваших часах, но это лишь одна видимость движения: Вы приходите ко мне из другого времени'.

Тот факт, подчеркивает Пономарев, что возбуждение вызывает запаздывание в действиях, а торможение - преждевременные реакции, представляется парадоксальным и противоречит здравому смыслу. Однако, учитывая природу основных нервных процессов, его можно понять. Ведь торможение в противоположность возбуждению всегда проявляется в прекращении, ограничении, уменьшении деятельности. Кроме того, с психологической точки зрения возможно, что определенное (возбужденное или заторможенное) состояние коры головного мозга ведет к соответствующему восприятию действительности, а это последнее, в свою очередь, обусловливает тенденцию к запаздывающему или преждевременному реагированию.

Таким образом, связь преждевременного реагирования с торможением от любых вызывающих его агентов, в том числе и отрицательных эмоций, и запаздывающего реагирования с возбуждением (также от любых причин) осуществляется через субъективную замедленность или убыстренность течения времени в сознании. Если какой-то временной промежуток кажется человеку, допустим, более коротким, чем есть на самом деле, то, воспроизводя этот промежуток, он воссоздает фактически более длинный временной интервал. Подобное соотношение восприятия (а, значит, воспроизведения) времени и действительного времени отчетливо наблюдается при парашютных прыжках. Методика соответствующих экспериментов сводилась к следующему.

Испытуемые предварительно тренировались в воспроизведении 10, 15, 20, 30 и 50-секундных интервалов в обычных условиях. Чтобы облегчить себе выполнение этой задачи, они, как правило, считали в уме. Навык воспроизведения считался выработанным, если ошибка не превышала + 0,5 сек. Затем необходимо было воспроизвести перечисленные интервалы во время свободного падения перед раскрытием парашюта.

Следует отметить, что с психологических позиций в процессе свободного падения при затяжном прыжке можно выделить три этапа: точку начала отсчета, совпадающую с моментом отделения от летательного аппарата, собственно отсчет, совпадающий со свободным падением, и точку конца отсчета, совпадающую с выдергиванием кольца парашюта. Обе точки уже сами по себе представляют фиксированные человеком моменты времени. Что же касается отсчета, то он есть не что иное, как воспроизведение заданного временного интервала. Здесь у начинающих парашютистов, вследствие отрицательных эмоций, возникают известные трудности. О них хорошо сказано в воспоминаниях одного из ветеранов парашютного спорта П. П. Полосухина. 'Один мой знакомый, выполнив более сотни прыжков с самолетов и аэростатов, почему-то боялся 'затяжки'. Несколько раз он пытался задержать открытие парашюта хотя бы на 10 секунд, но в первый же момент падения выдергивал кольцо. Как-то он решил взять себя в руки и стал тщательно тренироваться в размеренном отсчитывании секунд на земле. Он целый день ходил и бормотал: 'Раз: два: три: четыре:' А в воздухе все пошло по-старому. Когда он прыгнул с аэростата, я, находясь в гондоле, услышал какое-то невнятное восклицание, означающее счет, и тотчас увидел открывающийся парашют' (1958,стр. 142).

Интересны также переживания Ю. А. Гагарина при первом парашютном прыжке. 'Непривычно было. Сзади большой ранец с основным парашютом. Спереди тоже ранец, поменьше, - с запасным. Ни сесть, ни встать, ни повернуться: Как же, думаю, обойдусь там, в воздухе, со всем этим хозяйством? Оно как бы связывало меня по рукам и ногам:

С детства я не любил ждать. Особенно если знал, что впереди трудность, опасность. Уж лучше смело идти навстречу, чем увиливать да оттягивать. Поэтому я обрадовался, когда после первого 'пристрелочного' прыжка Дмитрий Павлович выкрикнул:

- Гагарин! К самолету:

У меня аж дух захватило. Как-никак это был мой первый полет, который надо было закончить прыжком с парашютом. Я уж не помню, как мы взлетели, как 'По-2' очутился на заданной высоте. Только вижу, инструктор показывает рукой: вылезай, мол, на крыло. Ну, выбрался я кое-как из кабины, встал на плоскость и крепко уцепился обеими руками за бортик кабины. А на землю и взглянуть страшно: она где-то внизу, далеко-далеко. Жутковато:

- Не дрейфь, Юрий! - озорно крикнул инструктор.- Готов?

- Готов! - отвечаю.

- Ну, пошел!

Оттолкнулся я от шершавого борта самолета, как учили, и ринулся вниз, словно в пропасть. Дернул за кольцо. А парашют не открывается. Хочу крикнуть и не могу: воздух дыхание забивает. И рука тут невольно потянулась к кольцу запасного парашюта. Где же он? Где? И вдруг сильный рывок. И тишина. Я плавно раскачиваюсь в небе под белым куполом основного парашюта. Он раскрылся, конечно, вовремя - это я уж слишком рано подумал о запасном'.

Но особенно переоценка временных интервалов выявилась при первых прыжках с задержкой раскрытия парашюта. Так, космонавт Н., совершая седьмой затяжной прыжок, открыл парашют на 8-й секунде, вместо 15-й.

При повторных парашютных прыжках эмоциональные проявления у космонавтов не исчезли полностью. Однако эмоции на опасность приобрели стенический характер боевого возбуждения, что было связано с активизацией сознательной деятельности. Такие реакции на опасность имеют социальную природу. Б. М. Теплов писал: 'Опасность может совершенно непосредственно вызывать эмоциональное состояние стеническото типа, положительно окрашенное, т.е. связанное со своеобразным наслаждением и повышающее психическую деятельность' (1945). И действительно, космонавты в период повторных парашютных тренировок отмечали, что свободное падение протекает слишком быстро и приходится открывать парашют, не успев насладиться стремительным падением и планированием. В ряде случаев наблюдалось даже запаздывание с раскрытием парашюта, и инструктор на разборах должен был подчеркивать ошибки оценки времени, не совсем безопасные для жизни.

Положительные эмоции стенического характера с субъективным убыстрением времени испытал также А. А. Леонов при выходе в безопорное космическое пространство. 'К моему большому сожалению,- отмечал он в отчете,- время, отведенное для работы вне корабля, пролетело очень быстро. Весь период пребывания в космическом пространстве показался пронесшимся как 1-2 минуты'. Правда, перед космонавтом здесь не ставилась задача оценивать время, и потому он не пользовался никакими вспомогательными средствами, что могло бы изменить картину.

Еще П. Ф. Лесгафт доказывал, что только с помощью упражнений человек может учиться 'разъединять и сравнивать получаемые впечатления и вместе с этим приучаться наблюдать, увеличивая тем свою опытность и умение проверять анализом свои размышления и действия' (1952, стр. 108). В ходе парашютных тренировок космонавты приобрели не только навыки координации движений, но и способность точно воспроизводить (отсчитывать) заданные интервалы времени в период свободного падения. Так, П. Р. Попович, совершая 12-й прыжок с задержкой раскрытия в 20 сек., выдернул кольцо через 20,2 сек.; Ю. А. Гагарин, делая заключительный затяжной 50-секундный прыжок первого этапа парашютной подготовки, открыл парашют через 50,2 сек.

Особенно прочные навыки точного восприятия времени в эмоционально насыщенных ситуациях получают космонавты при тренировках на скоростных самолетах.

Эмоции человека, управляющего современным скоростным самолетом, чрезвычайно динамичны и разнообразны. Одним из источников эмоциональных переживаний в полете является высота, причем такие переживания (нередко довольно интенсивные) могут быть как положительными, так и отрицательными. Дело в том, что высота всегда таит в себе потенциальную опасность. Особенно отчетливо осознается это при посадке или в аварийных ситуациях. Но помимо ощущения опасности высота вызывает особое, ни с чем не сравнимое переживание, которое доставляет летчику новая степень свободы передвижения, доступная при пилотировании самолета. Не менее сильные эмоции вызываются действием больших скоростей и ускорений. Наконец, важнейшим фактором эмоциональных переживаний служит систематически возникающий дефицит времени.

При трудовой деятельности на Земле человек, как правило, успевает достаточно полно и ясно воспринять необходимые для работы объекты, осознать складывающуюся ситуацию, принять решение и произвести ту или другую операцию. В скоростном полете времени для всего этого нередко оказывается в обрез. 'Причем,- пишет Б. С. Алякринский,- для летной деятельности характерно то, что дефицит времени, как правило, исчисляется долями секунды, секундами и только в редких случаях минутами, между тем как в условиях земного существования чаще всего недостаток времени, если он возникает, имеет обычно гораздо большую размерность. Здесь уместно вспомнить об освященном традицией 'студенческом' дефиците времени в одни сутки ('один день')'. Естественно, что правильное принятие решений при скоростном полете становится возможным только тогда, когда летчик научается адекватно оценивать временные отрезки и 'беречь время'. Особенно необходимо в ряде случаев точно воспринимать микроинтервалы. Профессиональная деятельность летчика и тренирует, воспитывает чувство оценки времени.

Таким развитым чувством очень важно обладать космонавту, тем более, что управление космическим кораблем нередко может протекать на фоне значительных эмоциональных реакций. Так, неточная ориентация при включении тормозной двигательной установки во время посадки вручную создает угрозу перехода космического корабля на такую орбиту, с которой он не возвратится на Землю. Временная затяжка даже правильной ориентации ведет к опасности приземления в неблагоприятных районах (тундра, пустыня, горы и т. д.). Еще более точные реакции во времени и пространстве потребуются от космонавтов при посадке на небесные тела, лишенные атмосферы, например на Луну. Понятно, что первые прилунения будут также вызывать немалые эмоциональные переживания. Вот почему в системе подготовки космонавтов придается большое значение тренировкам по ориентации в пространстве и времени на фоне различных эмоциональных состояний. Это дает свои плоды, что видно хотя бы из факта успешной посадки вручную космического корабля П. И. Беляевым. 'В связи с тем, - доложил он после полета, - что одна из команд включения автоматической ориентации не прошла и система не включилась в работу, мне было поручено выполнить спуск по ручному циклу, то есть сориентировать корабль вручную и включить тормозную двигательную установку в расчетное время.

Система ручной ориентация сработала безупречно. Ориентировать корабль вручную трудностей не представляет, особенно если человек имеет летные навыки. Хотя пилотировать самолет и ориентировать космический корабль, конечно, не одно и то же.

Сориентировав корабль в расчетное время, я включил тормозную двигательную установку. После гашения орбитальной скорости в плотных слоях атмосферы ввелся парашют и вблизи Земли сработала система 'мягкой посадки'.

Далее: