НЕ ДУМАЙ О МГНОВЕНЬЯХ СВЫСОКА...

...Матовым серебром подмигивают лампы в операционной. Суетятся медсестры. Последние приготовления к операции. Я стою посреди хирургического великолепия во второй операционной Первого медицинского и никак не могу поверить, что эти выстроившиеся в ряд на специальном столике инструменты и сам операционный стол предназначены именно мне.

Профессору Юрию Михайловичу Овчинникову, главному отоларингологу СССР, не понравилась слизистая в моей правой гайморовой полости, и вот сейчас хрящ в носу должен быть взломан западногерманским штуцером, представляющим полушприц-полутелевизор, и светило, ознакомившись с мнением хирурга, вынесет свой вердикт.

Стоящий в дверях Заза Николаевич, отдав последние распоряжения, обращается ко мне:

- Не волнуйся, дорогой. Все аккуратно сделаю.

Заза - грузин, и его южная белозубая улыбка почему-то внушает доверие. 'Рискнуть, что ли?'

- Решайся,- почти умоляет меня доктор медицинских наук Ирина Яковлевна Яковлева - наш отоларинголог, приехавшая со мной из ИМБП. - Уже и палата готова. Отдельная. А завтра мы тебя заберем.

Молоденькая медсестра с укоризной смотрит на превратившегося в монумент кандидата в космонавты.

- Почему ты молчишь? Тебя что-то смущает, - в голосе Ирины Яковлевны появляются материнские нотки.

- Смущает.

- Что?

- Отсутствие Юрия Михайловича. Он никогда не подпишет заключение с чьих-либо слов, даже своего лучшего ассистента.

- Почему не подпишет, дорогой? - удивляется Заза. Но по его глазам я вижу, что он думает так же. - Почему?

Он не сердится, не кричит, только разводит руками. Я благодарен ему за эту подаренную мне для решения паузу. И все же выбор сделать не могу.

Ирина Яковлевна тяжело вздыхает и, как маленького, берет меня за руку.

- Ладно, поедем домой (это она про ИМБП - Ю. К.). Место тебе подержат до завтра. Но это - последний срок.

Далее: