Документ взят из кэша поисковой машины. Адрес оригинального документа : http://www.altrs.narod.ru/Bluebook/D2.htm
Дата изменения: Unknown
Дата индексирования: Sat Apr 9 22:29:49 2016
Кодировка: UTF-8

Поисковые слова: п п п п п п п п п п п п
book
Максим Тарасенко
ВОЕННЫЕ АСПЕКТЫ СОВЕТСКОЙ КОСМОНАВТИКИ
ГЛАВА_2 ____ Организационная структура советской космонавтики.

Советская космонавтика не имела в мире равных по засекреченности всех своих сторон, но, пожалуй, наиболее туманным ее аспектом оставалось организационное устройство.

Между тем, организационные решения отражают цели государственной политики и особенности общественно-экономического устройства государства и тем самым оказывают немалое влияние на ход научно-технических разработок и предопределяют стратегию их использования. Поэтому прежде, чем переходить к рассмотрению самих космических сисгем, проследим эволюцию организационной структуры, в рамках которой эти системы создавались и эксплуатировались.

2.1. Краткая предыстория.

Космическая программа СССР, как и США. уходит корнями в работы по созданию ракетного оружия после второй мировой войны.

В исторических публикациях эти корни, как правило, прослеживаются на всю глубину веков, а применительно к СССР ? как минимум до Циолковского, Кибальчича и т.д. [1]. Никоим образом не умаляя вклада этих и других первопроходцев в теорию и практику ракетостроения, отметим, что их пионерская деятельность лишь закладывала фундамент будущего строения, формируя умы немногочисленных энтузиастов. Возведение же на этом фундаменте реального здания могло начаться и началось только после того, как идея использования ракет овладела умами высших государственных деятелей, которые определяли архитектуру будущей постройки, руководствуясь своими политическими целями, а не предсказаниями и мечтами энтузиастов.

Правда, в Советском Союзе ракетчики-энтузиасты уже с 1932 г субсидировались ОСОАВИАХИМом и Управлением военных изобретений РККА, а в 1933 г. был даже создан Реактивный научно-исследовательский инсгитут (РНИИ). Однако, после ареста и казни в 1937 г. главнокомандующего Красной Армией М. Н. Тухачевского многие советские ракетчики разделили судьбу опального маршала. Кроме того, в 1938 г в связи с приближением войны в РНИИ были прекращены все работы со сроком завершения более трех лет и вся деятельность была сосредоточена на разработке реактивных снарядов и ракетных ускорителей для самолетов.

Только создание и боевое применение германской армией баллистической ракеты А-4 (известной более как V-2 ? ?Фау-2?), заставило лидеров СССР и США обратить особое внимание на ракеты дальнего действия.

Именно после этого первопроходцы и энтузиасты были привлечены к широкомасштабной государственной ракетной программе, которая непосредственно и привела к созданию не только ракетно-ядерного вооружения, но и космических ракет.

В 1944-45 гг. в СССР стали формироваться группы специалистов для изучения трофейных материалов по ракете А-4 и уже тогда ставилась задача создания аналогичного оружия. Показательно, что в США стремления военных ведомств расширить сферу своего влияния и, соответственно, объем финансирования стимулировали интерес к разработке управляемых ракет как в ВВС, так и в ВМФ и Армии (Сухопутных войсках). В СССР же нарком авиационной промышленности Шахурин уклонился от ракетной тематики, считая, вероятно, что у него будет достаточно хлопот и с переходом на реактивную авиацию. За освоение баллистических ракет взялся нарком вооружений Д. Ф. Устинов, отвечавший в годы войны за выпуск артиллерийских систем.

Государственная ракетная программа СССР была утверждена Советом Министров 13 мая 1946 г. В соответствии с принятым постановлением в Министерстве вооружений была создана головная организация по разработке жидкостных ракет ? НИИ-88 на базе артиллерийского завода ? 88 в г. Калининград Московской области. Для отработки методов приемки, испытания и применения ракетного оружия в Министерстве Вооруженных Сил СССР (тогдашнее название Министерства обороны) был организован военный НИИ-4, а также Государственный центральный полигон в районе села Капустин Яр Астраханской области. Первая эксплуатационная ракетная часть (?бригада особого назначения?) была создана на базе полка реактивных минометов [2].

Административная координация работ осуществлялась специально созданным органом ? Комитетом по ракетной технике, переименованным затем в Специальный комитет ? 2. Формально существовавший при Совете Министров СССР Комитет возглавлялся членом Политбюро ЦК КПСС Г. Маленковым, а его первым заместителем, фактически отвечавшим за развитие ракетной техники в целом, был министр вооружений Д. Устинов. В самом Министерстве вооружений для этого было организовано 7-е Главное управление [2].

Со стороны Министерства государственной безопасности разработка ракет дальнего действия контролировалась заместителем Л. П. Берии Седовым.

В 1952 г. было начато эскизное проектирование первой двухступенчатой ракеты межконтинентальной дальности Р-7, а в сентябре 1953 г. ее главный конструктор С. П. Королев впервые поднял в Комитете ? 2 вопрос о включении в программу создания Р-7 работ по искусственному спутнику Земли. 26 мая 1954 г. он представил министру вооружений Устинову докладную записку, предусматривающую создание научного спутника массой 2?3 т, возвращаемого спутника, спутника для длительного пребывания 1?2 человек, орбитальной станции с регулярным сообщением с Землей [З].

Подобно тому, как правительство США с 1946 г. откладывало все проекты спутников под сукно, в СССР усилия Королева тоже не возымели действия до тех пор, пока мировой научной общественности не удалось затронуть чувствительные струны национального престижа. В октябре 1954 г. оргкомитет Международного геофизического года обратился к ведущим мировым державам с просьбой рассмотреть возможность запуска в период МГГ искусственных спутников Земли для проведения научных исследований. 29 июля 1955 г. президент Эйзенхауэр объявил, что США запустят такой спутник. На следующий же день Советский Союз пообещал сделать то же самое, и, видимо, только после этого ?космические? предложения Королева получили ход.

Хотя еще 15 апреля 1955 г. было объявлено о создании при отделении астрономии Академии наук СССР Комиссии по межпланетным сообщениям, постановление Совета Министров о создании геофизического ИСЗ и его запуске в 1957 г. было принято только 30 января 1956 г. В августе того же года из состава НИИ-88 выделилось опытно-конструкторское бюро ? 1 по ракетной технике под руководством С. П. Королева. В ОКБ-1 был учрежден проектный отдел для разработки ИСЗ, возглавленный М. К. Тихонравовым. который начал такие работы еще в НИИ-4 в порядке личной инициативы.

На ОКБ-1 была возложена ответственность за все работы по космической тематике. Оно вырабатывало технические предложения по осуществлению тех или иных космических проектов, а затем передавало их на утверждение в вышестоящие инстанции. Первой такой инстанцией было бывшее 7-е Главное управление Министерства вооружений, которое по мере изменения структуры руководства промышленностью перешло сначала в Министерство оборонной промышленности, а затем в Государственный комитет Совета Министров по оборонной технике (ГКОТ). Научная сторона проектов проходила экспертизу в Специальной Комиссии АН СССР. председателем которой был М. В. Келдыш. К исполнению решения принимались постановлениями ЦК КПСС и Совета Министров СССР.

Запуски космических аппаратов осуществлялись подразделениями Ракетных войск со своего полигона в Тюра-Таме, построенного в 1955?57 гг. для испытаний МБР Р-7. До 1959 г. ракетные войска представляли собой отдельные части, подчиненные заместителю командующего артиллерией, но с появлением межконтинентальных Р-7 были выделены в самостоятельный род войск ? Ракетные войска стратегического назначения.

В 1959-60 гг. к работам по космической тематике были подключены также СКБ-458, возглавлявшееся М. К. Янгелем, и ОКБ-52 В. Н. Челомея. (Янгель с 1954 г. занимался разработкой баллистических ракет на долгохранимом топливе, а Челомей с 1944 г. руководил созданием крылатых ракет). Расширение космической деятельности не только потребовало выделения ее из общего плана развития ракетной техники, но и привело к тому, что предложения Главных конструкторов начали конкурировать друг с другом. Поэтому в 1961 г. на НИИ-88 были возложены функции ?головного научного учреждения?, обеспечивающего внутриведомственную экспертизу [З].

Последним этапом организационного становления советской космонавтики стала экономическая реформа 1965 г.. создавшая, в частности, на базе ГКОТ комплекс военно-промышленных министерств. В составе сформированной тогда ?оборонной девятки? было учреждено и министерство ракетно-космической промышленности, названное для вящей секретности ?министерством общего машиностроения?.

2.2. Структура космической программы СССР в 60-80-х гг.

Сложившаяся к концу периода хрущевских преобразований схема организации работ по ракетно-космической технике впоследствии оставалась практически неизменной почти четверть века (см рис 3 )

В отличие от США, где в 1958 г космическая программа была разделена на военную, осуществляемую Министерством обороны, и гражданскую, реализуемую специально созданным Национальным управлением по аэронавтике и космосу (НАСА), в СССР вся космическая деятельность шла в едином русле и осуществлялась по такой же схеме, что и разработка и эксплуатация ракетного вооружения.

Научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР) и производство велись предприятиями оборонно-промышленного комплекса, объединенными в 9 министерств, подведомственных Военно-промышленной комиссии Совета Министров СССР (ВПК), тогда как приемка и эксплуатация произведенной техники относились к ведению Министерства обороны Деятельность ВПК и Министерства обороны контролировалась оборонным отделом ЦК КПСС и секретариатом ЦК, в котором была предусмотрена должность секретаря ЦК КПСС по оборонно-промышленным вопросам.

На этапе разработки систем военного назначения Министерство обороны выступало в качестве заказчика, оформляющего техническое задание на создаваемую систему. Однако финансированием НИОКР или серийного производства Министерство обороны не распоряжалось Решения о разработке систем или запуске их в производство принимались совместными постановлениями ЦК КПСС и Совета Министров (или ВПК), а средства задействованным предприятиям выделялись не через бюджет Министерства обороны, а по линии соответствующих промышленных министерств непосредственно из государственного бюджета.

Такая система имела целью скрыть истинные масштабы военных расходов, но она же приводила к тому, что фактическим заказчиком военных систем выступали сами производящие министерства а верховные полномочия по распределению средств принадлежали Политбюро и аппарату ЦК КПСС.

Тем самым создавались объективные предпосылки для осуществления не наиболее эффективных, а наиболее экстенсивных и дорогостоящих программ В отсутствие финансовых рычагов взаимоотношения заказчиков и производителей могли строиться только на личных взаимоотношениях а все кадровые вопросы на сколько-нибудь существенном уровне контролировались общим отделом ЦК КПСС.

Сказанное относится к советским военно-техническим разработкам вообще и, в частности, справедливо для космических систем.

В ?оборонной девятке? головным по созданию ракетно-космической техники было Министерство общего машиностроения (MOM), предприятия которого разрабатывали и выпускали ракеты (как космические, так и баллистические), ракетные двигатели и космические аппараты.

Остальные министерства военно-промышленного комплекса выступали в качестве смежников, поставляя комплектующие изделия, приборы или системы для ракет и космических аппаратов. Так, предприятия Министерства электронной промышленности (МЭП) разрабатывали бортовую и наземную электронику. Министерства радиопромышленности (МРП) ? радио- и радиолокационное оборудование, а Министерства оборонной промышленности (МОП) ? оптические приборы, включая фотоаппаратуру для разведывательных спутников. Предприятия Министерства авиационной промышленности (МАП) участвовали в разработках аэрокосмических средств; кроме того, экспериментальная база авиационной промышленности использовалась и при отработке изделий МОМа.

Приемка, испытания и эксплуатация произведенной ракетно-космичсской техники осуществлялись Главным управлением космических средств Министерства обороны СССР (ГУКОС), известным также как Управление начальника космических средств (УНКС).

Сформированное в 60-х гг. УНКС объединило все службы, не относящиеся непосредственно к несению боевого дежурства ? полигоны Байконур и Плесецк, инженерно-испытательные подразделения, а также наземные и корабельные пункты командно-измерительного комплекса. Подчиненные начальнику космических средств ?космические части? осущеовляют предстартовую подготовку и запуск космических аппаратов как для военных, так и для гражданских пользователей, а также контролируют их на орбите. Даже в тех случаях, когда конечное управление ведется заказчиком из своего Центра, как, например, при пилотируемых полетах, промежуточные звенья командно-измерительного комплекса остаются под контролем ?космических частей?.

Исходя из определения УНКС, боевые космические системы не входят в его ведение. По логике вещей, частично-орбитальные (?глобальные?) ракеты, испытывавшиеся в 1966-71 гг.. должны были находиться в ведении РВСН, а противоспутниковые системы, очевидно, относятся к Войскам ПВО, ответственным как за противовоздушную, так и за противокосмическую оборону [4]. При этом остается неясным, каким образом между космическими войсками и Войсками ПВО разделены наземные измерительные пункты, которые могут задействоваться как в командно-измерительном комплексе ГУКОС для управления ?своими? спутниками, так и в системе контроля космического пространства ВПВО для слежения за ?чужими? объектами.

ГУКОС, таким образом, является ?первичным? потребителем продукции МОМа, принимающим, испытывающим, запускающим и контролирующим все космические аппараты, тогда как во всех остальных службах Вооруженных сил имеются конечные пользователи космических средств, применяющие спутниковые системы для разведки, обнаружения пусков баллистических ракет, навигации, поддержания связи и т.д.

Такими же конечными пользователями являются и заказчики прикладных и народнохозяйственных систем. Последние выходят за рамки данного исследования, но для представления их места в общей структуре государственной космической деятельности отметим, что все сказанное о диктате производителя и верховенстве партийных органов к научным и народнохозяйственным программам относится вдвойне.

Заказчики научных и прикладных систем оказываются ?дважды крайними?, пользуясь ?бесплатными? услугами МОМа для производства космических аппаратов, и ГУКОСа для их запуска и управления.

Научную сторону космических исследований призван координировать Межведомственный научно-технический совет по космонавтике, возглавляемый президентом АН СССР. В качестве головного НИИ по научным исследованиям космоса выступает созданный в середине 60-х гг. Институт космических исследований. В области планетологии с ним конкурирует Институт геохимии и аналитической химии им. Вернадского (ГЕОХИ). (Граница раздела сфер влияния ИКИ и ГЕОХИ проходит условно по поверхности планет). Медико-биологические исследования первоначально концентрировались в Государственном научно-испытательном институте авиационной и космической медицины, входящем в систему ВВС, но в 70-е гг. это направление возглавил Институт медико-биологических проблем, созданный при 3-м Главном управлении Минздрава СССР.

При разработке прикладных систем, точно так же, как и в случае военных, фактическим заказчиком выступает сам MOM и только после сдачи системы в эксплуатацию она передается в пользование соответствующему гражданскому ведомству ? Министерству связи для связных спутников и Госкомгидромету для метеорологических, Минморфлоту для гражданского сегмента навигационной системы.

При этом, поскольку все прикладные программы реализуются при посредстве ГУКОСа, Министерство обороны может иметь свободу рук в использовании гражданских систем для своих целей и не создавать отдельных систем аналогичного назначения. Если, скажем, ВВС США используют специализированные метеоспутники DMSP, то советские войска, очевидно, довольствуются информацией со спутников Государственного комитета по гидрометеорологии.

2.3. Текущие изменения в структуре космической программы

Тем, кто непосредственно участвовал в реализации космических программ, необходимость радикальной реорганизации советской космонавтики могла быть очевидна уже давно. Такие вопросы поднимались еще в конце 60-х гг [5], однако, как и в обществе в целом, первые признаки изменений появились только с началом перестройки.

В октябре 1985 г. было учреждено ?Главное управление по созданию и использованию космической техники в интересах народного хозяйства, научных исследований и международного сотрудничества в мирном освоении космоса? (Главкосмос СССР).

Представленный сначала как ?союзное министерство по космосу? Главкосмос был воспринят на Западе как ?советское НАСА?. Судя но названию он действительно мог задумываться как нечто подобное, но фактически его главной задачей стал поиск клиентов для коммерческого использования РКТ, т.e. запусков иностранных спутников советскими носителями и полетов иностранных космонавтов на советских кораблях. Таким образом, Главкосмос стал лишь ?крышей? или несекретным посредником для продвижения на зарубежный рынок продукции все еще засекреченной космической промышленности СССР. Когда же в 1988 г. род занятий МОМа перестал считаться государственной тайной и Главкосмос официально получил статус управления МОМа, он окончательно уподобился не НАСА, а скорее отделу сбыта крупного аэрокосмического концерна.

Дальнейшие видимые изменения последовали только во второй половине 1989 г. и были связаны с реорганизацией высших эшелонов руководства, поэтому об их воздействии снова можно говорить применительно ко всему военно-промышленному комплексу.

Создание нового высшего законодательного органа ? Съезда народных депутатов СССР и преобразование прежнего декоративного Верховного Совета в постоянный парламент должны были изменить прежний характер принятия решений объединенными постановлениями ЦК и Совмина и поставить исполнительную власть под опосредованный контроль избирателей, т.е. населения страны.

Однако порядок выборов народных депутов СССР обеспечил внушительное представительство на Съезде всех высших слоев действующей военно-промышленной иерархии ? министров, партийных руководителей, директоров заводов и военачальников. Выборы на Съезде Верховного Совета обеспечили еще большую концентрацию этих слоев в парламенте. На третьем же этапе сортировки депутатов представители ВПК, "как наиболее компетентные в данных вопросах" взяли под контроль комитеты и комиссии Верховного Совета ведающие вопросами их же профессиональной деятельности.

Введение в 1990 г. поста Президента СССР и последовавшее создание Президентского coветa и Совета национальной безопасности было нацелено на переход oт партийной субординации к узаконенным административным взаимоотношениям (рис 4). Однако, схема взаимодействия с нижележащими уровнями при этом не претерпела заметных изменений, тем более, что новые органы включали тех же ключевых лиц из Политбюро и Совета обороны.

Показательно, что в отличие от большинства гражданских ведомств девятка оборонных министерств до 1991 г. оставалась нетронутой, если не считать слияния Минсредмаша с Минатомэнерго в единый Минатомэнергопром, для чего, впрочем, потребовалась Чернобыльская катастрофа.

Тем не менее, нижние уровни получили первую встряску еще в рамках прежней структуры, когда в 1988 г. была провозглашена широкомасштабная конверсия оборонной промышленности. Часть мощностей предприятий оборонного комплекса предписывалось непосредственно переключить на производство указанной свыше народнохозяйственной продукции. МОМу поручалось организовать выпуск оборудования для пищевой промышленности, а НПО ?Энергия? было назначено головным но производству протезов конечностей.

Освоение нехарактерной продукции, более дешевой и требующей небывалой массовости выпуска, привело, в сочетании с сокращением основного производства, к резкому падению рентабельности оборонных предприятий. Относительное материальное благополучие военно-промышленного комплекса, десятилетиями позволявшее ему аккумулировать высококвалифицированные кадры, было подорвано.

Начало реальных экономических преобразований, нацеленных на замену административного регулирования экономики рыночным, дополнительно ухудшило положение оборонных отраслей. Расширение самостоятельности предприятий в условиях дефицитной экономики лишило их гарантированного снабжения и разладило производственную кооперацию. Космическая программа, помимо экономических проблем, оказалась и в сложном политическом положении. На протяжении всей своей истории советская космонавтика постоянно использовалась для демонстрации преимущества социализма перед капитализмом. Когда же благодаря гласности выяснилось, что и в этой области у нас все не так радужно, как в официальных сообщениях, преобладающее отношение советских людей к космической программе изменилось от безразличного к резко отрицательному.

Поворот общественного мнения был настолько существенным, что несмотря на мощное военно-промышленное лобби Верховный Совет сократил расходы на космонавтику в 1990 г. на 10%, а на 1991 г. оставил ?на уровне 1990 г.?, что в сопоставимых ценах означало снижение на 35% [8].

На фоне ухудшающегося положения советской космонавтики в самых разных кругах стала популярна идея создания государственного космического агентства по типу НАСА США [5-7]. Несмотря на кажущееся единодушие, каждая группа сторонников этой идеи представляла ее реализацию по-своему.

Вопрос о создании Государственного аэрокосмического комитета, неоднократно обсуждавшийся в Верховном Совете СССР в 1989-90 гг., предусматривал просто объединение МОМа и МАПа, т.е. слияние авиационной и космической промышленности. В свете проводившейся конверсии и сокращения оборонных заказов это по существу означало бы поглощение МОМа, потерявшего былой авторитет кузнеца ракетного щита, МАПом, который мог отчасти компенсировать спад военного производства гражданской авиатехникой. По этой причине представители МОМа отчаянно сражались против объединения и на том этапе добились своего.

Прежняя структура просуществовала еще два года, но август 1991 г. стал критической точкой. Неудача августовского переворота (возглавлявшегося, в частности, секретарем ЦК по оборонному комплексу бывшим министром общего машиностроения О. Д. Баклановым) предрешила судьбу прежних союзных структур и верховная власть явочным порядком перешла к республиканским органам. Предприятия ракетно-космического комплекса в числе всех прочих были переведены под юрисдикцию республик своего местопребывания.

При этом помимо проблем финансирования и поддержания производственных связей в разваливающемся союзе естественным образом обострились вопросы собственности на ракетно-космическую технику. Наиболее шумными их проявлениями стали провозглашение президентом Казахстана Н. Назарбаевым космодрома Байконур собственностью республики, и объявление генеральным конструктором Ю. П. Семеновым орбитального комплекса ?Мир? собственностью трудового коллектива НПО ?Энергия? [9, 10].

К концу 1991 г. СССР окончательно распался, и прежняя структура государственного управления, включая управление космической программой, формально прекратила существование. Верховный Совет СССР был распущен, деятельность КПСС прекращена, и даже министерства оборонно-промышленного комплекса расформированы.

После прекращения существования СССР первоначально казалось, что для продолжения космической программы придется срочно создавать уже не ?советское НАСА?, а ?советское ЕКА?. В пользу этого свидетельствовало и соглашение стран-членов СНГ, подписанное в Минске 30 декабря 1991 г. В нем стороны высказывались о необходимости продолжения космических программ , как народнохозяйственного, так и оборонного назначения и заявляли, что эти программы будут осуществляться совместно под управлением Межгосударственного космического совета.

Тем не менее, до настоящего времени не имеется ни совместного межгосударственного органа, ни предусмотренного тем же соглашением ?пропорционального финансирования? для осуществления космических программ.

Сохранению целостности основного объема космической деятельности способствовало не только, а может и не столько органическое единство всего территориального комплекса космических средств бывшего Союза, но и то, что эксплуатация РКТ находится в ведении Вооруженных Сил, которые остались одним из немногих звеньев, объединяющих бывшие союзные республики.

Хотя с учреждением Содружества Независимых Государств Вооруженные силы и были провозглашены объединенными, эволюция СНГ ведет к тому, что та их часть, которая не перешла под контроль остальных республик, все более рассматривается как российская.

В сочетании с тем, что на территории Российской Федерации сосредоточено по разным оценкам от 75 до 90% потенциала РКП, основная часть территориального комплекса космических средств и управленческих структур, Россия фактически стала правопреемницей космической программы СССР, аналогично тому, как это произошло с ядерными вооружениями.

С переходом под юрисдикцию России, предприятия РКП были переданы в ведение Министерства промышленности РСФСР. Министерство общего машиностроения СССР было расформировано, а его предприятия стали преобразовываться в концерны, которые в свою очередь объединялись ассоциацией "Рособщемаш", учрежденной в октябре 1991 г.

Утверждалось, что целью ассоциации является содействие теперь уже независимым предприятиям в организации производства при переходе к рыночной экономике. Однако даже ее название указывает на тесную связь с прежним МОМом, не говоря уже о том, что президентом новой ассоциации стал бывший до этого министром общего машиностроения О. Н. Шишкин.

Тем не менее, с реорганизацией МОМа из союзного министерства в российскую ассоциацию идея ?советского НАСА? не умерла. В сентябре при правительстве Российской Федерации была создана рабочая группа по выработке концепции космической программы России и модели Российского космического агентства, впервые включавшая экспертов из неофициальных общественных групп.

11 января 1992 г. распоряжением первого вице-премьера Г. Бурбулиса эта группа была преобразована в комиссию по выработке проекта положения о Российском космическом агентстве. Неделю спустя тот же Г. Бурбулис санкционировал создание для той же цели второй группы, на этот раз состоящей в основном из представителей бывших МОМа и ВПК.

Результат состязания был предрешен уже тем очевидным обстоятельством, что независимые эксперты отталкивались от желаемой концепции космической политики, выработанной с учетом опыта западных стран, тогда как ?практики космонавтики? ? от стремления сохранить насколько возможно накопленный потенциал и, соответственно, существующую структуру.

Российское космическое агентство было учреждено 25 февраля 1992 г. указом Президента России за номером 185 ?О структуре управления космической деятельностью в Российской Федерации?. Председателем РКА назначен Ю. Н. Коптев, бывший до этого заместителем министра общего машиностроения и вице-президентом ?Рособщемаша?.

На Российское космическое агентство возложены:

? осушествление государственной космической политики;

? выработка государственной космической программы в части космических систем научного, прикладного и оборонного назначения;

? координация коммерческих космических программ;

? развитие исследовательской и испытательной базы, обеспечение научно-технического задела для совершенствования космической техники;

?взаимодействие с соответствующими органами стран ? членов СНГ и других государств.

Показательно, что хотя функции генерального заказчика РКА должно выполнять только применительно к разработке научных и прикладных систем, оно, тем не менее, участвует и в разработке и использовании систем двойного назначения, производимых по заказам Министерства обороны.

Это делает его более похожим на MOM, чем на НАСА. которое вообще не несет ответственности за военные программы. Отметим также, что под давлением вице-премьера Е. Гайдара РКА было подчинено правительству России, а не непосредственно Президенту, как это предлагалось изначально (и как имеет место в США). От альтернативных предложений в Указ вошло положение об учреждении Межведомственной экспертной комиссии для оценки космических проектов научного и народнохозяйственного назначения.

В части программ военного назначения наиболее существенное до сих пор изменение заключалось в том, что с 1991 г. Министерство обороны (тогда еще ? СССР) получило право само распоряжаться средствами на закупку военной техники, в том числе и ракетно-космической.

Что же касается роли и места Вооруженных сил в космической деятельности в целом, то возможность их изменения в ближайшей перспективе зависит от результатов деятельности Верховного совета России по законодательному оформлению космической программы России, а также от практических действий стран СНГ в части развития и использования космических средств.

Новые решения, которые пока находятся в лучшем случае на начальной стадии воплощения, будут определять будущее развитие космических систем военного назначения, к рассмотрению предшествовавшей эволюции которых мы и переходим в следующих разделах.

.