Две сестры

Л ю д м и л а (взволнованно). Что ты меня пугаешь? Я ничего не понимаю!..
А н а т о л и й (мычит). Какой кошмар! Это надо же так попасть!.. У-у-у: м-м-м:
Л ю д м и л а (встревоженно). Толя! Что произошло? У тебя болят зубы?
А н а т о л и й (кричит). Дура ты! Как была дурой всегда, так ей и осталась!.. Рядом стояла, сообразить не могла?!
Л ю д м и л а (чуть не плача). Я не понимаю, о чем ты?
А н а т о л и й (кричит). О чем, о чем?!.. О картошке!!
Л ю д м и л а (растерянно). Мы, что, на рынке купили плохую картошку? Тебе, что, за ужином попалась плохая картошина?
А н а т о л и й (пылит). Попалась! Попалась! Ты мне попалась! Такая д: А-а!: В Африку ты больше не поедешь, понятно?! И никто больше не поедет: Все! Наездились!..

Людмила моргает сквозь слезы, не в состоянии ничего понять.

На кой ляд нам нужна была эта картошка?! (Цедит через пальцы, раскачиваясь всем телом вперед-назад.) Чего ты хотела этим добиться?! А теперь - все!.. Каюк!..

Людмила сидит неподвижно, уставившись на мужа мокрыми от слез глазами.

Меня сегодня вызывали в отдел кадров и показали мне запрос из ступинской милиции, которая затребовала мою характеристику с места работы в рамках уголовного дела «по факту уничтожения чужого имущества, то есть, шести мешков картошки путем выставления их на мороз и естественного замораживания:» Мне тут же предложили написать заявление об уходе: Виктор Александрович сказал, что ничем не может помочь, что надо уйти, чтобы не портить статистику министерства: что ни о каком назначении, естественно, теперь речи быть не может: следовательно, и все южные командировки от-ме-ня-ют-ся: Это - конец!.. Крах!..

Людмила начинает моргать намокшими ресницами все чаще и чаще и вдруг, как бы в полной мере осознав услышанное, разражается безудержным рыданьем.

КАРТИНА ОДИННАДЦАТАЯ

Максим и Ирина пьют чай на кухне. На окне стоит маленькая, украшенная маленькими игрушками, елочка. Она опутана моргающей маленькими лампочками миниатюрной электрической гирляндой.

И р и н а. Перед Новым годом обещают двойную материалку дать: Хочется верить, что не обманут:
М а к с и м (хмыкает). А что нам остается делать, кроме, как верить? Мы, вот, верим, что судебное заседание по расторжению договора состоится: Я уже устал ездить: Кажется, этому не будет конца: Кстати, когда едем? А то с машиной не все в порядке, - кое-что надо подремонтировать: Не очень приятно, конечно, на холоде с машиной ковыряться, но это лучше, чем стоять на дороге с протянутой рукой:
И р и н а. В четверг и поедем: Пораньше: Чтобы не спешить: Дорога, наверное, опасная?.. У нас шины все еще летние?
М а к с и м (укоризненно). Ты спрашиваешь меня, как соседка, как посторонний человек: Будто ты не знаешь, на чем мы ездим уже пять лет: И, потом, не шины, а резина, уж если на то пошло:
И р и н а (смеется). И пошло, и поехало: Хвать придираться-то: Мы, может, там где, по дороге, елочку в лесу надыбаем? Небольшую такую, аккуратненькую: Только не надо мне читать мораль, - мы же не варвары: В прошлый раз мы очень гуманно поступили: тем двум елочкам было бы очень трудно расти вплотную друг к дружке, они бы друг дружку подавляли: И мы правильно сделали, что одну из них забрали с собой: Лес надо прореживать, тогда он будет хороший:
М а к с и м (кивает). С вами все ясно:
И р и н а (улыбается). Ну, а что, разве я не права? Поди, на нашем елочном базаре, купи хорошую елку, - не купишь: Потому что они все кривые и однобокие, а брать красивую елку по цене автомобиля я не собираюсь:
М а к с и м. Уговорила, - беру с собой пилу:

КАРТИНА ДВЕНАДЦАТАЯ

День. Зал суда.
За кафедрой стоит толстощекий, чернявый мужчина в костюме с листом бумаги в руке. Он скороговоркой и тихо бубнит себе под нос текст с листа.
Перед кафедрой, в одной половине зала, стоят Людмила, Анатолий, Татьяна, и еще одна женщина, короткой стрижкой и мощной фигурой напоминающая спецназовца,
с другой - Ирина, Максим, пожилая пара дачников и женщина средних лет со старушкой-матерью.
Перед Анатолием, на столе, большая пачка книг, которые он придерживает, положив на стопку сверху руку, как губернатор, принимающий присягу.
Все вслушиваются в слабые, нечленораздельные звуки, долетающие от возвышающегося на фоне бело-сине-красного полотнища дородного служителя Фемиды.

С у д ь я. : На основании изложенного и руководствуясь статьями 192-й и 197-й Гражданско-процессуального кодекса Российской Федерации суд решил: расторгнуть договор куупли-продажи жилого дома ? 80 в деревне Сидорово Ступинского района Московской области с условием пожизненого содержания, удостоверенный 19.05.1991 года Новоселковским сельсоветом Ступинского района Московской области, между :

Л ю д м и л а (вскрикивает). Ох-х!.. (В тот же миг, с резким воплем, падает прямо на пол в своей шикарной, наполовину расстегнутой, шубе.)

Анатолий, не сообразив поймать падающее тело супруги, нагибается и пытается приподнять Людмилу с пола.
С другой стороны забегает Татьяна и, путаясь в собственной, также полу- расстегнутой шубе, изо всех сил тянет Людмилу за руку, пытаясь ее приподнять.
Тут же ее отодвигает «спецназовец» и, загребая снизу своими огромными ручищами, приподнимает Людмилу на пол метра от пола и с грохотом заваливается, подмяв Людмилу под себя.
«С п е ц н а з о в е ц» (громко выругивается). Прости, соседка! (Сползает с Людмилы на пол.) Я не знала, что ты такая тяжелая, черт возьми!..
Ирина склоняется над Людмилой, потом достает из сумочки двухсот пятидесяти граммовую бутылочку воды и прыскает с нее на лицо сестры.
Судья, умолкнув, наклоняется к секретарю и что-то ей говорит. Та кивает, встает и быстро уходит. Судья озадаченно смотрит сверху вниз с высоты своего положения на копошащихся внизу и не обращающих на него никакого внимания людишек и, громко высморкавшись в платок, демонстративно покидает зал.
Анатолий вновь подхватывает Людмилу и чуть ли не сталкивается головами с Ириной.

А н а т о л и й Сгинь! Убью! (Раскрасневшись, цедит сквозь зубы, но так, чтобы его больше никто не услышал.) Ты нам всю жизнь исковеркала!: Сволочь!:

Ирина резко выпрямляется во весь рост, закрыв лицо руками, и, в ту же секунду, зал судебных заседаний оглашается звонким шлепком пощечины.
Анатолий вскакивает, но тут же опять склоняется над своей женой, столкнувшись с мрачным и суровым взглядом шагнувшего ему навстречу Максима.
«Спецназовец», Татьяна и Анатолий поднимают-таки Людмилу и тянутся к выходу.
За ними пробегает секретарь суда.

И р и н а (окликает). Девушка! А как же?..
С е к р е т а р ь. Дня через три приезжайте за решением или позвоните: (Бросает на ходу и скрывается за дверью.)

Ирина оборачивается к своим, ошарашенным неожиданным финалом, свидетелям.

И р и н а. Ну, все. Спасибо Вам большое, теть Насть, Тамара. Спасибо Вам, Николай Иваныч, Нин Ванна: Поедемте с нами, что вы будете автобус ждать?
Н и н а И в а н о в н а. Ничего, ничего, Ирочка: Мы еще хотим по магазинам пройти, раз уж здесь оказались, а вы поезжайте, - вам, ого-го, еще сколько ехать!
И р и н а (весело, вдогонку). До свидания! На Первое мая приедем! На шашлыки! Ждите!
Н и к о л а й И в а н о в и ч. Ждем! (Машет рукой.)
И р и н а (улыбается) Ну, что, теть Насть, поехали? Пошли, Тамар.

Все выходят из зала.
В дверях появляется Татьяна. Она быстро подходит к столу, складывает в пакет книги, забытые Анатолием, и уходит.
В зал входит секретарь суда. Она открывает форточки и исчезает за дверью у кафедры.

КАРТИНА ТРИНАДЦАТАЯ

Вечер. Салон автомобиля.

М а к с и м. Смотри, только что светло было: И-и - рраз! И уже не светло: А через пять минут станет совсем темно:

Ирина молчит, будто не слышит мужа.

Стоп! (Тихонько толкает жену.) За елкой-то забыли заехать!
И р и н а (оживляется). Точно! И как же теперь?
М а к с и м (пожимает плечами). А, что, теперь? Теперь без елки, - разворот километров через пятнадцать, не раньше: Неужели такого крюка будем давать из-за маленькой елочки?
И р и н а (поет). Маленькой елочке холодно зимой: Из лесу елочку не взяли мы домой:
М а к с и м. М-да: Лес проредить не удалось:
И р и н а. Давай остановимся: Что-то я не могу ехать совсем: Первый раз мы едем отсюда с положительными эмоциями: Не могу: