Lioka

Мама шла все время немного впереди, раздвигая плечом брызжущие ветки и по каким-то смутным, едва памятным ей приметинкам вспоминая дорогу. Дождик уже не капал. Только воздух в лесу отдавал влажной духотой. Слепая чаща громоздила и громоздила вокруг массы разросшихся листьев, ясно оповещая, что по тропинке, тонувшей в зеленой темноте, как и по всем другим видневшимся по сторонам тропинкам, давно никто не ходит. Где-то вверху приглушенно шумели сосны и, наверное, сидели молчаливые птицы. Небо с утра не менялось, все так же ровно белело в дырявом лесном потолке.
Вышли на открытое место, где мокрые листья не ляпали куртки. Остановились подышать. В конце поляны перед ними возникла развилка - тропки ныряли в разные стороны.
Мама сказала: "Стойте тут, за мной не ходите," - и скрылась по тропинке вправо. Мокрые кусты прошуршали и сомкнулись за ее спиной. Увидев, что мама ушла, Лека замерла с огромными-преогромыми глазами, задохнулась и, тряся кулачками, побежала к кустам: "мымы, мымы, мымы". Наська догнала ее, осторожно перехваттила под мышками и легонько потащила на себя, приговаривая, что мама никуда не денется, мама сейчас придет, и вообще, что там в травке такое виднеется? Позиции удерживались с трудом: Лека упиралась ножками и с кряхтением отвоевывала по сантиметрику. Просто так взять и оттащитть ребенка от кустов не было возможности: при малейшем Наськином усилии ребенок визжал.
Наська измучилась и уже не знала, что делать, а Лека тем временем поняла, что так она своего не добьется - и стала визжать непрерывно.

Теперь Наська шла быстрым шагом, продираясь меж кустов, чуть не плача, стараясь не отстать от сестренки и ругала про себя и лес, и маму, которая неизвестно куда девается, и эту вредную Леку, бегущую по тропинке все дальше и дальше; вот уже и картина в лесу стала другой. Ноги мягко ступали по сырому сплетению веток и хвои, иногда желтые сосновые корни выползали на тропинку; и Наське было страшно: а вдруг мама пошла в другую сторону!
Но мама пошла сюда - и теперь возвращалась довольная; Лека сразу замурлыкала, и мама, поднимая ее на руки, сказала, что прошли уже больше половины и что пора устроить привал. Только не прямо здесь. Нужно еще немного пройти, там подальше есть хорошее привальное место.
В лесу посветлело. Начались сосновые пригорки с тонким покровом травы и восковыми стволами. На одном таком пригорке и остановились. Лека, сидя в траве, следила,как по колготкам ползет муравей. Мама раскрыла Самый Первый Пакет и устроилась есть на камне. Наська с бутербродом ходила между сосен, и ей казалось, что пригорок - это уютная светлая комнатка. Идти дальше уже не хотелось. Остаться бы в этой комнатке хотя бы на денек. Вечно эта мама торопится.
А мама уже поднимает Леку на руки, оттряхивает от хвои и крошек - и все: опять лиственный сумрак; быстрым шагом, стараясь не отставать от мамы, не успевая даже осмотреться и поднять красивую веточку...
Хотя Наська понимала: мама просто хочет поскорее прийти на место и убедиться, что место их ждет.
По сторонам потянулись тонкие ровные березки, тропинка сузилась и почернела. Светлее и гуще стала листва, а по всей земле разостлался бледно-зеленый папоротниковый ковер, и то тут, то там колыхался от упавшей капли.
Еще долго-долго они шли мимо этого ковра, и мимо этих березок, и черная земляная тропинка изгибалась перед ними и поворачивала несколько раз, а потом, за следующим поворотом, Наська увидела что-то совсем знакомое и поспешила туда, уже забыв об усталости. Надо было сбежать по тропинке вниз, в ложбину, заросшую кустами, а потом снова подняться, и через несколько шагов Наська очутилась на выгнутом березовом мостике. Она оглянулась, а Лека уже бежала к ней сквозь лучики едва выглянувшего солнца, и мама издалека улыбалась, идя к ним.
Наська стала смотреть вниз, на мерцание слюдяной воды, и по дыханию услышала, как Лека пристроилась рядом. Тихо-тихо шелестели листья, Наська подумала, что их здесь не ждали, и от неожиданности лес перешел на шепот. Все было совсем другое, другой мир, в котором можно было только молчать и слушать.
- А вот и наш мосток, - сказала мама, подходя к ним. Лека сидела на бревнышках, свесив ноги, но не болтала ими, а крепко вцепившись в гнутый березовый столбик, внимаельно разглядывала что-то внизу...