Документ взят из кэша поисковой машины. Адрес оригинального документа : http://www.prof.msu.ru/publ/book/round1.htm
Дата изменения: Fri Jul 9 11:02:49 2004
Дата индексирования: Mon Oct 1 22:49:43 2012
Кодировка: koi8-r
КРУГЛЫЙ СТОЛ

КРУГЛЫЙ СТОЛ

ВЛИЯНИЕ НАЦИОНАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ НА РАЗВИТИЕ ФЕДЕРАТИВНОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УСТРОЙСТВА И НА СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ РЕАЛИИ РФ

Анатолий Кезин
Национальное сознание России
С.Арутюнов
Комментарий
Марат Саликов
Национальный федерализм России
Татьяна Самсонова
Федеративное устройство Российской Федерации и формирование российской надэтнической общности
Сергей Бабуркин
Национальные отношения и национальная безопасность России
А.Суслов
Комментарий
Андрей Макарычев
Влияние зарубежных концепций на развитие российского регионализма: возможности и пределы заимствования
А.Кезин
Комментарий
Валентина Куприянова
Национально-культурная автономия и национальные меньшинства: региональный аспект
Алексей Барабашев
Зарождение национальных и региональных научных сообществ в Российской Федерации
Светлана Орехова
AMERICAN ENGLISH и информационная идеология ХХI века

Анатолий Кезин,
Фулбрайт, г.Москва

Национальное сознание России

    Лет 20 - 25 тому назад я был аспирантом. Моим научным руководителем был профессор философии, но физик по своему первоначальному, базовому образованию. Однажды мы с ним оказались перед одним очень необычным, особенно по тем временам, новым домом, расположенном где-то на юго-западе Москвы. Точнее говоря, сам дом был скорее стандартным, но зато его балконы располагались не в обычном геометрическом порядке, а как-то иначе, можно даже сказать хаотично, особенно для первого взгляда. Мой шеф, воспитанный в традициях строгого рационализма, испытал что-то вроде шока. Он воскликнул: "Как же так! А где же логика!" Я в то время увлекался антирационалистическими подходами, в частности экзистенциализмом. Опираясь на Ф.М.Достоевского, я стал разъяснять, что города и здания бывают "умышленными" и "неумышленными", что этот дом специально попытались сделать так, чтобы он не выглядел слишком "умышленным".
    Зачем я рассказал эту уже довольно давнюю историю? Дело в том, что с ее помощью мне проще обозначить мое отношение к происходящему на нашей конференции, к содержанию обсуждаемых на ней вопросов. Я работаю в области философии и методологии науки и впервые оказался в среде специалистов, профессионально обсуждающих проблему национальных отношений. Все доклады и выступления были, несомненно, очень глубокими, компетентными, интересными и полезными. Однако в результате у меня сложилось двоякое отношение к содержанию, предмету обсуждения. Для обозначения этого двоякого отношения я и рассказал вышеприведенную историю. С одной стороны, как и мой шеф, я, ставший сегодня гораздо большим рационалистом, чем был раньше, испытал что-то вроде шока. Продолжая аналогию и несколько утрируя ситуацию, я бы сказал так: здания нет, одни балконы. Национально-государственные отношения в России не сложились в рациональную систему, причем не только на практике, но и в теории. Это неприемлемо с рационалистических позиций и, по-моему, является причиной всем известных печальных последствий на практике. С другой стороны, я до сих пор являюсь приверженцем идей "неумышленности", естественности, традиционности, ненасильственности, и, как мне кажется, именно эти идеи нашли свое выражение практически во всех докладах и выступлениях.
    Таким образом, я оказался как бы носителем двух интенций: строгого рационализма и идеи "неумышленности". Но, как мне кажется, обе эти интенции, оба подхода могут быть применены в построении теоретической модели организации нашего многонационального бытия. Однако применяться они должны в разных отношениях, к разным аспектам этого бытия.
    Государственное устройство, я считаю, должно основываться на чисто рациональных, формальных принципах. Замечательный доклад С.А.Арутюнова окончательно убедил меня в том, что идея скрупулезнейшего учета особенностей всех этносов в государственном устройстве России слишком сложна в реализации и на практике приведет к еще большей запутанности. Поэтому я и предлагаю более радикальный, с точки зрения идеалов рациональности, шаг: вообще отказаться от идеи организации нашего государства на национальной основе. Государство должно быть основано на ясной и понятной, формальной, рациональной основе. Гражданам государства должна предоставляться возможность самореализации, обеспечиваться достоинство каждой личности, свобода критики и т.д. Хочу, чтобы меня правильно поняли. Идея организации государственного устройства не на этнической, а на единой общеправовой, формальной основе выдвигается мною не как непосредственный политический лозунг, а как некоторый идеал. Однако уже сейчас важно движение в направлении к этому идеалу. Главные импульсы этого движении могут и должны идти прежде всего от интеллигенции. Нелишне напомнить, что один из крупнейших философов уходящего XX века К.Поппер выдвинул идеал "открытого общества", который и может быть принят за основу. Важно также иметь ввиду и то, что по оценкам Дж.Сороса, в интеллектуально-философском плане последователя Поппера, в России в настоящее время создано не "открытое общество", а "воцарилась система грабительского капитализма". В этих условиях наиболее серьезной и опасной альтернативой "открытому обществу" является Русское националистическое государство.
    В сфере культуры, на мой взгляд, напротив, должна реализовываться идея "неумышленности", должен осуществляться скрупулезнейший учет особенностей всех этносов, населяющих Россию. Традиции и обычаи всех народов должны бережно сохраняться и восстанавливаться. Речь при этом должна идти не только о "малых народах", но также, а для меня прежде всего, о русском народе. Я напомню основной тезис замечательного доклада нашего руководителя Б.Рубла: "Русские не знают самих себя". Слова горькие, но справедливые. Философ-эмигрант Г.П.Федотов в 1929 г. опубликовал статью "Будет ли существовать Россия?". Он считал неизбежным падение власти большевиков, но после этого падения он полагал вероятным распад России. Причина? Если кратко: великоросс спит, а национальные окраины поднимаются. "Великороссия хирела, отдавая свою кровь окраинам, которые воображают теперь, что она их эксплуатировала". Мрачные прогнозы Г.П.Федотова в значительной степени сбылись. Предохранить от дальнейшей эрозии и продолжения распада нас могут идеалы "открытого общества" и возрождение великорусской культуры. Речь вовсе не идет о национализме. Великорусское сознание обладает удивительной особенностью, оно расширяющееся, в нем очень силен общечеловеческий элемент, который является, можно сказать, стержневым. Это отмечалось очень многими, приведу лишь одну цитату из позднего П.Я.Чаадаева: "Провидение создало нас слишком великими, чтобы быть эгоистами. Оно поставило нас вне интересов национальностей и поручило нам интересы человечества".
    Вслед за Г.П.Федотовым я полагаю, что национальное сознание России должно быть сложным по своему составу. Оно одновременно должно быть великорусским, русским, российским. Великорусская культура исторически является наиболее мощной, наиболее сильной, спаивающей все другие культуры народов, населяющих Россию. Многие деятели культуры национальных окраин с гордостью называли себя "русскими интеллигентами" и были таковыми по существу. Сегодня, к сожалению, лидирующая роль великорусской культуры далеко не очевидна. Речь должна идти поэтому о возрождении великих традиций. Подлинное культурное лидерство, конечно, не навязывается, оно должно приобретаться творческим усилием и быть притягательным для других.
    Великорусская культура обладает, в силу отмеченного уже обстоятельства, способностью к расширению. Национальное сознание России должно быть не только великорусским, но и русским одновременно. Несмотря на то, что Малороссия (я предлагаю вернуть Украине ее историческое название) и Белоруссия стали самостоятельными государствами, в области культуры, на мой взгляд, необходим самый энергичный и интенсивный поиск объединяющих начал. Наше национальное сознание должно быть также российским. Россия не Русь. Целостность России немыслима без национального многоцветия. Однако национальное многоголосье столь разнообразно, что здесь чисто рациональные подходы, подчеркну свою главную мысль еще раз, вряд ли будут полезными и эффективными. Система национальных отношений невероятно сложна, тонка и хрупка. Более прочной основой государственного устройства в долговременной перспективе являются идеалы "открытого общества".

Комментарий
(С.Арутюнов, Кеннан/АЙРЕКС, г.Москва)

    Мне очень понравилась метафора здания и балконов. И должен сказать, что мне довелось видеть здание, практически состоящее из одних балконов. Это знаменитый Дворец Ветров в Джайпуре, рассчитанный на летнее времяпровождение княжеского двора, чтобы максимально избежать гнетущей духоты, открыть путь любому дуновению свежего ветерка.
    Нам тоже сегодня, как никогда, нужна открытость свежим веяниям. И я очень боюсь, что любая попытка выстроить здание государства на "простой и понятной" основе обернется сооружением очередной пирамиды, давящей массивной структуры, пронизанной узкими и душными коридорами власти, куда не будет проникать никакое свежее дыхание. Нет уж, лучше мы поналепим побольше балконов, пусть самых разностильных, кому какие нравятся.
    От организации государства на национальной основе отказываться никак нельзя. Национальную основу имеет любое жизнеспособное государство, имеет ее и Россия - русскую. Другое дело, что в ящике ТВ, да и в других массмедиа ее разглядеть порой довольно трудно за грудами похабного принципиально безэтничного и антиэтничного мусора, сама языковая форма которого давно уж перестала быть русской - ведь нельзя же назвать блатную одесскую феню, на которой дублируются голливудские боевики и разглагольствуют развязные ведущие, формой бытования русского языка!
    Без мусора жить нельзя, он образуется стихийно и неизбежно, но расчищать его и выращивать цветы на расчищенном месте нам ныне не запрещено, и все зависит от нас самих. И кого, как не себя, винить в том, что попытки противопоставить мусорному сатанизму что-либо чистое и патриотичное обычно выливаются в никому не нужное скучное и постное фундаменталистское морализаторство, если только не в мракобесное ерничество. Обидно, что Россия так плохо использует возможности русской государственности для развития русской культуры. Татарстан возможности татарской государственности для развития татарской культуры и в Татарстане, и во всей России использует лучше (как, впрочем, и для развития русскоязычной культуры Татарстана), наверное, просто потому, что Минтимер Шаймиев и его команда - в гораздо большей степени государственные люди, чем все российские руководители. Впрочем, то же можно сказать и о Коми, и о Якутии, и о ряде других республик Российской Федерации.
    Но именно на их примере видно, что разъединять и противопоставлять национально-государственное и национально-культурное строительство было бы гибельно для национальных культур. Большие культурные свершения этих наций и республик стали возможны только благодаря опоре на национальную государственность. Организаций татарской национально-культурной автономии за пределами Татарстана немало, и они вовсе не бездельничают, но все, что они делают, не составит и 10 процентов от усилий культурных организаций Татарстана, да и это стало возможным только благодаря поддержке последних. А у кого нет государственности - у вепсов, у шорцев, у ногайцев, у тех и культура не только не развивается, но просто погибает. Так что прими мы предложение коллеги Кезина, это означало бы верную стагнацию и скорую гибель всех национальных культур России - и русской, между прочим, тоже.

Марат Саликов,
JFDP, г.Екатеринбург

Национальный федерализм России

    Исторически Россия после ее трансформации  из унитарного государства в федерацию (в 1918 г.) стала строиться на основе национального принципа. Необходимо отметить, что названная трансформация свершилась в указанное время лишь де-юре, т.к. де-факто Россия еще долгое время оставалась централизованным, унитарным государством.
    Так, первой автономной республикой, образованной  в составе Российской Федерации, была Терская АССР, возникшая в начале марта 1918 года по решению съезда народов Терской области и просуществовавшая до февраля 1919 года - до захвата деникинской армией Северного Кавказа. 18 марта 1918 года провозглашена Советская республика Тавриды (Крыма), которая, однако, вскоре пала, но с перерывами существовала и в годы гражданской войны.
    В это же время создаются Донская и Кубано-Черноморская республики. Отличительной особенностью первых российских республик было то, что они создавались в рамках и на основе прежних административно-территориальных единиц, т.е. на основе территориального, а не национального принципа. 22 марта 1918 года был опубликован декрет Наркомнаца РСФСР, которым утверждалось Положение о Татаро-Башкирской республике.
    Названная республика так и не была создана, вместо нее несколько позднее были образованы Башкирская и Татарская автономные республики. 30 апреля 1918 года была провозглашена Туркестанская Советская Федеративная Республика, бывшая, по существу, автономной.
    Слово "федеративная" здесь употреблялось в том смысле, что Туркестан объявлялся членом Российской Федерации. После окончания гражданской войны образование Туркестанской АССР было закреплено декретом ВЦИК от 11 апреля 1921 года.
    При анализе федеративного развития России следует учитывать, по меньшей мере, следующие четыре аспекта: 1) отсутствие стабильной конституционной базы - за время существования России было принято пять писаных конституций; 2) нахождение России большую часть своего развития в качестве федеративного государства в составе другой федерации - Советского Союза и вытекающая отсюда необходимость соответствия российских конституционных и иных принципов союзным; 3) становление и развитие российского федерализма в условиях тоталитарного политического режима, не обеспечивавшего вплоть до недавнего времени реализацию не только прав и законных интересов субъектов федерации, но и основных прав и свобод граждан государства; 4) наличие в ходе текущего этапа эволюции российской федеративной системы - этапа строительства реального федерализма - проблем, связанных с кардинальной перестройкой всей системы отношений центр - субъекты.
    Крайне интересным представляется анализ имевшихся планов переустройства дореволюционной России, содержащихся в платформах основных политических партий по вопросам государственного строительства, включая их отношение к идее федерализации и решению национального вопроса. Здесь представлена вся палитра возможных мнений: от полного неприятия федералистской идеи, допущения широкой областной, в том числе национальной, автономии и  местного самоуправления до провозглашения планов по построению федеративного государства.
    Противниками федеративного устройства выступали Союз 17 октября (октябристы) и Союз русского народа. В частности, в положении программы "Сохранение единства и неразделенности Российского государства" первого из названных союзов подчеркивалось, что "Положение это обязывает признать, что жизненным условием для укрепления внешней мощи России и для ее политического тела является сохранение за ее государственным строем исторически сложившегося унитарного характера. Вместе с тем положение это обязывает противодействовать всяким предположениям, направленным прямо или косвенно к расчленению империи и к замене единого государства государством союзным или союзом государств". Исключение октябристы делали только для Финляндии, за которой признавалось "право на известное автономное государственное устройство при условии сохранения государственной связи с империей". Что касается программы второго из названных союзов, то она была безапелляционной: "Союз русского народа постановляет себе неуклонной целью прочное объединение русских людей всех сословий и состояний для общей работы на пользу дорогого нашего Отечества - России единой и неделимой".
    За широкую автономию и местное самоуправление в рамках единого государства выступали конституционно-демократическая партия и обе социал-демократические партии (большевиков и меньшевиков).
    Так, в программе партии народной свободы (конституционно-демократической) закреплялось, что "высшим территориальным самоуправляющимся союзам (губернским или областным земствам) должны быть предоставлены права провинциальной автономии (издания местных законов) в определенных сферах местной хозяйственной, культурной и национально-культурной жизни, с обеспечением для государственной власти возможности останавливать введение в действие законов, нарушающих установленные общегосударственной конституцией пределы автономии". Так же как октябристы, кадеты признавали особый статус Финляндии: "Конституция Финляндии, обеспечивающая ее особенное государственное положение, должна быть всецело восстановлена, должны быть впредь делом соглашения между законодательными органами России и Финляндии всякие дальнейшие мероприятия, общие дела для России и Финляндии". Характерно, что после своего поражения в ходе революции и в годы эмиграции лидеры кадетов признавали ошибочность отрицания федерации.
    РСДРП (большевиков) ратовала за "широкое местное самоуправление: областное самоуправление для тех местностей, которые отличаются особыми бытовыми условиями и составом населения", что нашло закрепление в ее программе. Лидер большевистской партии В.И.Ленин был сторонником крупного, унитарного государства. "Мы в принципе против федерации, - писал он, - она ослабляет экономическую связь, она негодный тип для одного государства". Однако автономия для "областей, отличающихся особыми хозяйственными и бытовыми условиями, особым национальным составом населения и т.п." не отвергалась, а наоборот, поддерживалась. К примеру, В.И.Ленин называл ряд исторически выделившихся районов России, которым обязательно следовало, по его мнению, предоставить автономию как целостным областям. Среди них, в частности, назывались Польша, Кавказ, Урал, Донская область, Сибирь.
    Что касается позиции меньшевиков по данному вопросу, то она была изложена в проекте резолюции по национальному вопросу Всероссийской конференции меньшевистских и объединенных организаций РСДРП, состоявшейся в мае 1917 года. В проекте содержался призыв: "Революционная Россия должна бесповоротно покончить с политикой мертвящего бюрократического централизма и решительно пойти по пути децентрализации, открывающей широкий простор самодеятельности демократии и развитию народных сил всех национальностей". Для решения национального вопроса предлагались следующие меры: 1) широкая автономия для областей, отличающихся как национальными и этнографическими, так и культурно-историческими и социально-экономическими особенностями (границы этой автономии и взаимоотношения между автономными областями устанавливаются Всероссийским Учредительным собранием); 2) гарантии культурного развития для национальных меньшинств, в частности, автономия в области школьного дела и гарантированное законом право употребления родного языка в суде, административных учреждениях и в органах местного самоуправления.
    Между кадетами и эсерами в политическом спектре России находилась Радикальная партия, желавшая вместе с социалистами "проводить принцип демократии в чистом виде". Она предлагала выборы однопалатного парламента и создание "Соединенных штатов России" (политическая и административная автономия).
    По сути единственной последовательной сторонницей российского федерализма, прямо закреплявшей в своих программных документах планы построения федерации в России, была партия социалистов-революционеров (эсеров). В частности, в ее программе закреплялось следующее: "Каждой народности (национальности), входящей в состав России, предоставляется безусловное и полное право устраивать самостоятельно свои внутренние дела. Всем народностям предоставляется право входить в общий союз народов на равных правах (на братских) или, как говорится, на федеративных началах". Еще более четкая формулировка  по этому вопросу содержится в резолюции III съезда партии, состоявшегося в мае-июне 1917 года: "...III съезд социалистов-революционеров высказывается в принципе для России за федеративную форму демократической республики с территориально-национальной автономией в пределах этнографического расселения народностей с обеспечением основными законами страны как прав национальных меньшинств в местностях со смешанным населением, так и вообще публичных прав для всех языков, на которых говорят трудящиеся массы в России".
    Как известно, ни одна из предлагавшихся до октября 1917 года моделей федеративного устройства России не была реализована. По иронии судьбы, учреждение и строительство федерации производилось партией, отрицавшей сначала саму идею федерализации страны. И только после начала фактического распада России на отдельные части в результате революции, федерация была признана необходимой и целесообразной. Среди причин изменения позиции по этому вопросу, как правило, называются две основные. Во-первых, после революции фактически единого государства в России не было; народы, объединенные ранее в единое государство, оказались в состоянии оторванности, поэтому федерация уже рассматривалась не как средство разобщения, а как единственный путь к объединению уже разъединенных частей. Во-вторых, считалось, что федерация  лучше учитывает многонациональный состав России, многочисленные народы которой стояли на разных уровнях развития, т.е. федерация рассматривалась и как средство разрешения национального вопроса.
    По общепринятой в науке российского конституционного права точке зрения федерация в России "на основе свободного союза свободных наций" была провозглашена 25 января 1918 года в "Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа", принятой III Всероссийским Съездом Советов. Однако все же исторически первым провозглашение федерации было произведено несколько ранее - Учредительным Собранием России. В его короткой резолюции от 6(18) января 1918 года закреплялось следующее: "Именем народов, государство российское составляющих, Всероссийское Учредительное Собрание постановляет: государство российское провозглашается Российской Демократической Федеративной Республикой, объединяющей в неразрывном союзе народы и области, в установленных федеральной конституцией пределах, суверенные".
    Разумеется, приведенная резолюция, не регламентировавшая досконально всей системы федеративных отношений, не рассматривалась властями в качестве имеющей юридическую силу, особенно после разгона Учредительного Собрания. Думается, однако, что диктовалось это больше политическими мотивами, когда пальма первенства и лавры основателей федерализма в России должны были неминуемо оказаться в руках правящей партии. Этим же, на наш взгляд, объясняется не введение данного документа в научный оборот в течение столь долгого времени. Резолюции Учредительного Собрания следует отвести роль политической декларации, провозгласившей федерацию. Однако и документы, принятые III Съездом Советов, по своей сути также не отличаются исчерпывающим характером, они фактически закрепили "лишь идею, принципы федерализма" и наметили перспективный план создания федерации. Подтверждением этому служит сама Декларация, в которой, в частности, говорится: "III Всероссийский Съезд Советов ограничивается установлением коренных начал федерации советских республик России, предоставляя рабочим и крестьянам каждой нации принять самостоятельное решение на своем собственном полномочном советском съезде: желают ли они и на каких основаниях участвовать в федеральном Правительстве и в остальных федеральных учреждениях". Съезд, тем не менее, в своей резолюции "О федеральных учреждениях Российской Республики"  установил систему федеральных органов: Всероссийский Съезд Советов, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет и Совет Народных Комиссаров. Установления каких-либо форм представительства субъектов образующейся федерации, а также вертикального разграничения компетенции на данном этапе произведено не было. Вместо этого резолюция установила, что "способ участия советских республик, отдельных областей в федеральном правительстве, областей, отличающихся особым бытом и национальным составом, равно как разграничение сферы деятельности федеральных и областных учреждений Российской Республики, определяются немедленно, по образовании областных советских республик Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом и Центральными Исполнительными Комитетами этих республик". Вместе с тем, в резолюции предпринята попытка установления определенных гарантий субъектам: "Центральная Советская власть обязана следить за соблюдением основ федерации и представляет Российскую Федерацию Советов в ее целом. На центральную власть возлагается также проведение мероприятий, осуществимых лишь в общегосударственном масштабе, причем, однако, не должны быть нарушаемы права отдельных, вступивших в федерацию, областей".
    Таким образом, III Съезд Советов установив лишь самые общие контуры федеральной модели, оставил решение остальных насущных вопросов строительства федерализма на будущее. Тем более, что собственно "строительный материал" в виде субъектов федерации отсутствовал - они, как уже указывалось, стали образовываться на территории государства лишь начиная с марта 1918 года. Поэтому до момента фактического образования субъектов Россия оставалась унитарным государством.
    Первое же конституционно-правовое закрепление федеративной формы государственного устройства России было произведено в Конституции, принятой в июле 1918 г. И хотя это юридическое закрепление было не свободно от недостатков и внутренних противоречий, не позволявших достаточно точно определить природу как самой федерации, так и ее субъектов, практика федеративного строительства пошла по пути формирования национальной федерации. В процессе образования и развития автономий в составе России выявились три их основные формы: автономная республика, автономная область и национальный округ, которые, однако, были признаны субъектами федерации в разное время.
    Кроме автономных образований в состав государства входили также крупные административно-территориальные единицы - края и области, управляемые непосредственно из центра. Последние в качестве субъектов не признавались, более того на них распространялись унитарные отношения.
    Так, по Конституции 1925 года "Российская республика есть ...государство..., строящееся на основе федерации национальных советских республик", т.е. субъектами считались лишь республики. Причем некоторые из республик непосредственно входили в краевые объединения. К примеру, в 1928 - 1936 годах в состав краев входили Дагестанская, Мордовская, Удмуртская автономные республики. Третья российская Конституция 1937 года в качестве субъектов федерации признавала автономные республики и автономные области. Последние находились в составе краев, которые, как уже отмечалось, членами союза тогда не являлись. Согласно Конституции России 1978 года, субъектами, наряду с автономными республиками и автономными областями, признаются также и автономные (бывшие национальные) округа. Как видно, все формы национальной государственности базировались на автономии. Последнее обстоятельство всегда являлось отличительной характеристикой Российской Федерации в сравнении с классическими федерациями. Указанные автономные образования тогда только и являлись субъектами Федерации. На остальную же часть территории России по-прежнему распространялись унитарные отношения. Поэтому данный период развития федерализма в России можно назвать периодом национального федерализма в чистом виде.
    Лишь Федеративный Договор 1992 года признает все составные территориальные части России субъектами Федерации. Таким образом, с этого времени членами федеративного союза считаются республики, автономные области, автономные округа, края, области и города федерального значения.
    Крайне насыщенным для развития федеративных отношений, как впрочем и для эволюции всей системы общественных отношений России, явился период с конца 80-х годов до принятия новой Конституции 1993 года. Он был обусловлен начавшимися крупномасштабными реформами, нацеленными на слом тоталитарного режима, отказ от социалистической модели общественного развития, внедрение подлинно  демократических принципов. С 1989 по 1992 годы в российскую Конституцию вносятся поправки, кардинально изменившие существовавший государственный строй. В процессе этого переходного периода в развитии политической и экономической систем российского государства изменения претерпели и федеративные отношения, а, следовательно, и та их часть, что базируется на национальных государственно-правовых формах.
    Сформированный на основе свободных выборов Съезд народных депутатов - новый высший орган законодательной власти государства - принял 12 июня 1990 года Декларацию о государственном суверенитете, провозгласившую Россию самостоятельным суверенным государством. На наш взгляд, данный документ сопоставим по своему значению с Декларацией независимости, принятой североамериканскими штатами 4 июля 1776 года. Несмотря на то, что в Декларации все еще указывалось на намерение России пребывать в составе "обновленного" Союза ССР, все остальные ее положения не оставляют сомнения в том, что Съезд был полон решимости добиваться отнюдь не мнимого суверенитета, а полной государственной независимости. Об этом свидетельствуют, в частности, такие положения Декларации, которые провозглашают суверенитет в качестве "естественного и необходимого условия существования государственности России", устанавливают верховенство российских Конституции и законов на всей ее территории и право Федерации приостанавливать действие актов Союза ССР, "вступающих в противоречие с суверенными правами РСФСР", закрепляют "исключительное право народа на владение, пользование и распоряжение национальным богатством России" и др. Среди других важных положений Декларации стоит отметить признанную Съездом "необходимость существенного расширения прав автономных республик, автономных областей, автономных округов, равно как краев и областей РСФСР", а также признание разделения властей в качестве "важнейшего принципа функционирования РСФСР как правового государства".
    "Парад суверенитетов" захватил не только союзные республики, но и автономные образования в составе России. Последние стали ставить вопросы о повышении уровня своего правового статуса, о существенном расширении их полномочий, о государственном суверенитете. В 1990 - 1991 годах большинство российских автономных республик провозгласили статус суверенных государств, четыре из пяти существовавших тогда автономных областей приняли решение о своем преобразовании в суверенные республики в составе России. Еврейская автономная область, Ямало-Ненецкий, Таймырский, Ханты-Мансийский и Чукотский автономные округа поставили вопрос о преобразовании их в автономные республики, а Ненецкий автономный округ - в суверенную республику. В общественном мнении некоторых автономий возникли сепаратистские настроения и требования выхода из состава федерации (Татарстан, Чечня и др.).
    Своеобразными катализаторами развития общей ситуации в стране явились два события, наложившие свой отпечаток на всю дальнейшую историю государства. Речь идет о подавлении августовского путча 1991 года и распад Союза ССР.
    Поправками в Конституцию, принятыми Съездом в 1991 и 1992 годах, из официального названия страны и республик были исключены определения "советская", "социалистическая", а из названия республик, кроме того, и определение "автономная", что означало признание несостоятельности социалистической модели развития и новое правовое положение республик, получивших в Конституции России официальное наименование "республики в составе Российской Федерации". Страна стала именоваться Российской Федерацией - Россией.
    Четыре автономные области Адыгейская, Горно-Алтайская, Карачаево-Черкесская и Хакасская получили статус республик в составе Российской Федерации. Изменение статуса были произведены федеральными законами.
    31 марта 1992 года заключается так называемый Федеративный Договор, разграничивший предметы ведения и полномочия органов государственной власти Федерации и ее субъектов, а также признавший в качестве субъектов РФ края, области и города Москва и Санкт-Петербург. Договор, включенный 10 апреля 1992 года в федеральную Конституцию, не сделал, однако, главного - не уравнял в правах все субъекты федеративного союза. Эту задачу решила новая российская Конституция 1993 г. Она впервые закрепила юридическое равенство всех составных частей Федерации (ст.5 Конституции России) и произвела, в отличие от Федеративного Договора, равное перераспределение предметов ведения между федеральным центром и субъектами в части совместной компетенции.
    Таким образом, национальный федерализм был дополнен, и довольно существенно, территориальным федерализмом и Россия стала сочетать в себе признаки как национальной, так и территориальной федерации. Данное обстоятельство существенным образом повлияло на развитие федеративных отношений в целом, т.к. "новые" субъекты (края, области, города федерального значения), желая укрепить собственные позиции в складывающейся системе отношений центр - субъекты, выступают за фактическое равенство субъектов и строительство реального федерализма без излишней централизации. В этих условиях для развития собственно национального федерализма, т.е. системы отношений между федеральным центром и национальными субъектами (республики, автономии) остается довольно незначительное место. Тем более, что Конституция не делает различий между существующими типами субъектов Федерации - национальными и территориальными, а федеральный законодатель старательно избегает принятия законодательства, прямо регламентирующего или каким-то иным образом оттеняющего особенности национальных частей федерации в ущерб чисто территориальным (за исключением случаев, когда такой закон необходим обеим категориям субъектов, например, закон о национально-культурной автономии, или когда это предусмотрено федеральной Конституцией, например законодательство об автономных округах). Однако это не свидетельствует об отмирании национального федерализма в России. Будучи формами национальной государственности, республики и автономии призваны уделять значительное внимание вопросам реализации национального суверенитета коренной нации (наций). Для этого они используют различные способы и формы - от установления государственного (в республиках) и официального (в автономиях) языков до применения национально-культурной автономии для иных национальностей, проживающих на их территориях.
    Выше уже указывалось на конституционное, законодательное и договорное регулирование федеративных отношений в России. В настоящее время одним их нормативных регуляторов, получающих все большее значение среди других источников, становится судебное решение, а именно решение Конституционного Суда Российской Федерации. Данный судебный орган конституционного контроля наделен значительными полномочиями в области регулирования, в том числе и федеративных отношений. Так, Конституционный Суд вправе разрешать дела о соответствии Конституции Российской Федерации федеральных законов, нормативных актов Президента, палат Федерального Собрания, Правительства РФ, конституций республик, уставов, законов и иных нормативных актов субъектов Российской Федерации, изданных по вопросам, относящимся к ведению федеральных органов государственной власти и совместному ведению органов государственной власти Российской Федерации и органов государственной власти субъектов РФ, договоров между федеральными органами и органами власти субъектов, а также договоров между органами государственной власти самих субъектов. Кроме того, Суд наделен полномочиями разрешать споры о компетенции между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов РФ, между высшими государственными органами субъектов Российской Федерации.
    Анализ практики Конституционного Суда Российской Федерации показывает, что дела, которые можно отнести к категории "федеративных", в основном касаются проверки Судом конституционности тех или иных актов, принятых государственными органами субъектов Российской Федерации ("татарстанское", "чувашское", "удмуртское", "североосетинское", "башкортостанское" и другие дела), либо актов федеральных органов, принятых в отношении субъектов Федерации ("чеченское" дело).
    Рассмотрим два дела, рассмотренных федеральным Конституционным Судом в 1996 и 1997 гг., которые можно отнести к разряду не чисто "федеративных", но "национально-федеративных" в силу принадлежности участвовавших в них сторон к числу национальных субъектов Федерации.
    Первым делом, которое рассмотрел Конституционный Суд в 1997 году, было так называемое "удмуртское дело", вызвавшее большой резонанс как в Удмуртской Республике, так и в целом по России. Поводом к рассмотрению дела явились запросы Президента Российской Федерации, группы депутатов Государственной Думы Федерального Собрания, а также жалоба группы граждан, проживающих в городе Ижевске, на нарушение их конституционного права на осуществление местного самоуправления республиканским Законом от 17 апреля 1996 года "О системе органов государственной власти в Удмуртской Республике". Конституционный Суд подверг тщательному анализу целый ряд норм указанного Закона, часть из которых признана конституционной, другая же часть - противоречащей федеральной Конституции.
    Так, положение о том, что республиканский парламент - Государственный Совет Удмуртской Республики  -  самостоятельно устанавливает систему органов государственной власти в Удмуртской Республике, признано конституционным во взаимосвязи с такими положениями Закона, в которых закрепляется, что "он определяет систему органов государственной власти в Удмуртской Республике в соответствии с Конституцией Российской Федерации, Конституцией Удмуртской Республики и Договором о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Удмуртской Республики" (преамбула), а также, что "государственная власть в Удмуртской Республике осуществляется на основе разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Удмуртской Республики" (ч.1 ст.1 Закона). Не противоречащим федеральной Конституции  признано также положение республиканского Закона, согласно которому предусмотрено образование представительных и исполнительных органов государственной власти административно-территориальных единиц (районов и городов). Последние, в соответствии с Конституцией Удмуртской Республики, являются административно-территориальными единицами. Что касается городов районного подчинения, других городских и сельских поселений в районах, а также прочих городских поселений (частей города, его районов, жилых комплексов), то они статусом административно-территориальных единиц не обладают. Поэтому там не могут создаваться органы представительной и исполнительной государственной власти. На этом уровне публичная власть осуществляется посредством местного самоуправления и его органов, не входящих в систему органов государственной власти.
    Следовательно, те положения Закона, которые предусматривают возможность создания представительных и исполнительных органов власти района в городе и города, не обладающих статусом административно-территориальной единицы, входящих в состав Удмуртской Республики, противоречат Конституции Российской Федерации. По тем же основаниям признаны неконституционными положения Закона, регламентирующие статус названных органов. Районные Советы депутатов не вправе назначать "управляющих сельсоветами и поселками", т.к. это "ущемляет самостоятельность местного самоуправления и его органов в вопросах их собственной компетенции и по буквальному смыслу ведет к созданию самостоятельных органов государственной власти таких поселений".
    Установив, что решение вопросов, связанных с определением уровня, на котором создаются муниципальные образования, находится в ведении самой республики, а не в совместном с Российской Федерацией ведении, Конституционный Суд, тем не менее, признал неконституционным положение оспариваемого Закона, фиксирующее, что территориями муниципальных образований, в пределах которых осуществляется местное самоуправление, являются сельские поселения, поселки, части городских поселений в границах жилых комплексов, т.к. оно "исключает создание муниципальных образований иных поселений (город в районе, район в городе и т.д.), не имеющих... статуса административно-территориальных единиц, входящих в состав Удмуртской Республики".
    Одно из положений Закона "О системе органов государственной власти в Удмуртской Республике" исключило из перечня муниципальных образований районы и города, имеющие статус административно-территориальных единиц, входящих в состав Удмуртской Республики. Однако названные единицы наделялись статусом муниципальных образований ранее, и поэтому республиканский парламент был не вправе без учета мнения населения соответствующих самоуправляющихся территорий прекратить сроки полномочий уже избранных и действующих представительного и исполнительного органов местного самоуправления, поскольку этим нарушается предусмотренное федеральной Конституцией право граждан Российской Федерации избирать и быть избранными в органы местного самоуправления. Суд пояснил, что наиболее адекватной формой учета мнения населения является референдум, который во всяком случае должен быть проведен по требованию населения в соответствии с действующим законодательством и уставом муниципального образования. Если же такое требование не заявляется, то для досрочного прекращения полномочий достаточно решения соответствующих выборных органов местного самоуправления.
    Конституционный Суд объявил противоречащими Конституции Российской Федерации положения республиканского Закона, которые предусматривали права вышестоящих органов государственной власти по назначению, освобождению глав администраций района, города и их заместителей, а также по отмене актов Советов депутатов и администрации района, города. Наделение органов государственной власти такими полномочиями противоречит конституционным принципам разделения властей и разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти различного уровня и их самостоятельности в пределах своей компетенции.
    Наконец, Суд обратил внимание на закрепленное в ст.12 Конституции Российской Федерации разделение между органами государственной власти и органами местного самоуправления. Вторые не входят в систему первых. Руководствуясь этой конституционной клаузулой, Конституционный Суд признал противоречащими федеральной Конституции те положения республиканского Закона, которые фактически включают органы местного самоуправления района, города в систему органов государственной власти, а именно предусматривают "создание объединенных Советов депутатов на переходный период..., превращение глав администраций муниципальных образований в государственных должностных лиц, а также их назначение и освобождение от должности органами государственной власти Удмуртской Республики".
    Несомненный интерес с точки зрения анализа проблем российского федерализма в целом и национального федерализма, в частности, вызывает другое дело, рассмотренное Конституционным Судом 17 июля 1996 года. Несмотря на то, что принятие собственно решения Суда отложено, в Определении, принятом по делу, поднимаются очень важные вопросы, связанные со статусом так называемых сложносоставных субъектов Российской Федерации. Поводом к рассмотрению дела явились запросы представительных органов двух автономных округов - Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого - о проверке конституционности ряда положений Устава Тюменской области, которые, по мнению заявителей, "умаляют статус автономного округа как субъекта Российской Федерации, лишают его прав на собственную территорию, нарушают принципы равноправия и самостоятельности субъектов Российской Федерации". Камнем преткновения на пути решения "тюменского узла" является проблема соотношения двух конституционных положений: о "вхождении автономного округа в состав края, области" (ч.4 ст.66) и о "равноправии субъектов Российской Федерации" (ч.1, 4 ст.5). Принципиальная точка зрения представителей национальных автономий состоит в том, что факт вхождения округа в состав области не влияет на его конституционно-правовой статус, а представляет собой "форму взаимодействия двух равноправных субъектов Российской Федерации, объединенных общими региональными интересами". Поэтому заявители считают недопустимым включение территорий автономных округов в состав области, а также создание органов, представляющих все население области, в том числе население автономных  округов.
    Признав, что вхождение автономного округа в область предполагает особую государственно-правовую связь между ними, а также, что взаимоотношения автономного округа и области, в состав которой он входит, отличаются от их отношений с другими субъектами Федерации, Конституционный Суд посчитал наиболее правильным урегулирование самими субъектами Российской Федерации имеющихся между ними разногласий. Тем более, что федеральная Конституция (ч.4 ст.66) предусматривает возможность урегулирования таких отношений при помощи договора между органами государственной власти автономного округа и, соответственно, органами государственной власти края или области. В этом пункте указанной статьи содержится также указание на федеральный закон как способ регламентации взаимоотношений внутри сложносоставного субъекта Федерации. Учитывая проанализированные обстоятельства, Суд решил отложить рассмотрение дела до урегулирования отношений Тюменской области и входящих в ее состав Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов на основе федерального закона и (или) соответствующего договора (договоров). Хотелось бы обратить внимание еще на два момента принятого Судом решения. Во-первых, в данной ситуации для разрешения разногласий признано целесообразным использование согласительных процедур, предусмотренных ч.1 ст.85 Конституции Российской Федерации. Согласно этому конституционному положению, Президент Российской Федерации вправе использовать согласительные процедуры для разрешения разногласий, в том числе между органами государственной власти субъектов Российской Федерации. То есть Суд указал еще на одну легитимную возможность урегулирования спора. Во-вторых, Конституционный Суд рекомендовал Федеральному Собранию Российской Федерации ускорить разработку и принятие соответствующего федерального закона (об отношениях автономных округов, входящих в состав края или области), предусмотренного ч.4 ст.66 Конституции. И хотя, как указано в Основном Законе, такие отношения могут, а не должны регулироваться федеральным законом, Суд, видимо, учитывая сложность данного конкретного дела и вероятность возникновения аналогичных в будущем, счел возможным рекомендовать парламенту скорейшее принятие такого законодательного акта.
    Как видно из анализа приведенных дел, несмотря на то, что сторонами в процессах являлись национальные субъекты Федерации (республика, автономные округа), суть рассматриваемых проблем сводилась к общим вопросам устройства Федерации, независимо от природы того или иного субъекта. То есть названные ситуации могли возникнуть с любым, в том числе с территориальным субъектом. Суд же призван рассматривать (и рассматривает) такие дела исходя из конституционного принципа равенства членов Федерации, что способствует развитию гармонических отношений как между территориальными и национальными субъектами, так и развитию федеративных отношений в целом. А это, в конечном счете, содействует формированию современной цивилизованной федерации в России.
    Признавая поступательность развития российского федерализма, особенно в последнее время, необходимо признать также и наличие серьезных проблем в этой области. К таким проблемам, затрагивающим, в частности, и национальную составляющую федерализма, можно отнести: фактическое неравенство субъектов Федерации, в том числе национальных (автономной области, автономных округов), в условиях конституционного закрепления юридического равенства всех субъектов федеративного объединения; взаимоотношения таких национальных субъектов Федерации, как автономные округа с территориальными субъектами, в состав которых они входят; межнациональные конфликты, выливающиеся порой в противостояние целых народов и субъектов Федерации (к примеру, не разрешенный до сих пор осетино-ингушский конфликт); взаимоотношения федерального центра и отдельных национальных субъектов (крайний вариант негативного развития таких взаимоотношений -  чеченский, более цивилизованный - татарстанский и др.); слабое развитие национально-культурной автономии наряду с различными формами автономии территориальной, а в ряде случаев и как альтернативы территориальной автономии в рамках как национальных, так и территориальных субъектов Федерации и т.д.
    Многонациональный состав Российского государства диктует необходимость совершенствования имеющихся и поиска новых форм разрешения проблем в национальной сфере. Национальный федерализм, будучи одной их фундаментальных основ российской государственности, может, как это ни парадоксально, одновременно служить и источником постоянно тлеющих межнациональных конфликтов, и источником стабильности и поступательного развития федеративных отношений в целом. Для достижения последнего необходима добрая воля двух сторон - федерального центра и субъектов Федерации.