Закрывается то один провинциальный журнал, то другой - исчезают с карты России островки духовности и образования, наконец, исторической памяти народа. "Подъем" является именно одним из таких островков, к счастью, уцелевших, который собирает мыслящих людей, людей неравнодушных, болеющих за русский язык и вековые традиции нашей страны.

ПОЭЗИЯ

Евгений Семичев

КРАСНЫЙ КРЕЧЕТ

Поэма

СОКОЛИНЫЙ КРАЙ

Историческая поэма Евгения Семичева "Красный кречет" рассказывает о некоем странном и промыслительном происшествии. Боярин упустил царского сокола, и теперь ему грозит мучительная смерть. Во сне к вельможному сокольнику является святой Трифон и наставляет грешника: там-то ты сможешь найти потерявшуюся царскую ловчую птицу, но потом непременно построишь Божий храм, а дни свои окончишь звонарем в монастыре.

Казалось бы, перед нами только любопытный случай из времен царствования Грозного царя, да плюс к тому - поучительная история о воздвижении белокаменного храма на Москве. Не более чем повествовательная проба пера через посредство стихотворного слога.

Однако судить о поэме так - означает смотреть и не видеть ее органической особенности, которая для подлинного художника всегда есть точка отсчета в речи великой и не суетной: через случай показать целое, через воздух эпохи - уловить национальный дух, через мелкость человеческого характера - прийти к служению и молитвенному подвижничеству. И приоткрыть самое важное на Руси - способность к Божьему послушанию, необъяснимую для иноплеменного человека.

Семичев в "Красном кречете" воплощает уже издавна тлеющую в самой сердцевине его таланта жажду: поведать историю народную, со многими частностями бытового характера, которые дадут читателю почти зримый портрет его далеких предков и представят воочию обиход жестокого русского быта древних лет. Речь автора порою циклически возвращается к прежним картинам, фигуры и акценты предыдущих страниц поэтического рассказа возникают вновь, слегка видоизменяясь и приращивая новую толику смысла к уже проявленному и подчеркнутому.

Вместе с тем, тщательность в выборе слов и исторических предметов, жестковатость интонации и отчетливый русский пафос поэмы заставляют вспомнить о поэзии Юрия Кузнецова, чьим учеником часто и, скорее, по привычке нарекают сегодня вполне самостоятельного Евгения Семичева. В "Красном кречете" с нарастающей силой реализуется семичевское тяготение к эпосу, и становится явственно видно, что эпическое для поэта - главное. По существу, это его сокровенная цель, к которой поначалу интуитивно, но с каждым годом все определенней движется в своем развитии изначально лирический дар Семичева.

Горькой истиной остаются в сознании читателя строки:

Пресвятая Божья дева

Вся в слезах на небеси

Призывала, причитая,

К милосердью и любви.

Золотая Русь Святая

Утверждалась на крови...

Из беды, из стона, из кровоточащих ран удивительным образом во все века произрастало русское служение, способность к покаянию и мистическому объединению во имя Бога Слова. Во имя оброненного Всевышним на русской земле - и непостижимого для сухого ума - двусловия: "Святая Русь".

Поэма "Красный кречет" несет в себе черты объединения художественных миров двух на редкость разных поэтов: Юрия Кузнецова и Александра Твардовского. Эпическое дыхание, чистота слога, любовь к русскому быту и просторечию, наконец, способность подняться над Русью почти на Великий Верх и взглянуть на родную землю, на корневого человека во всем его противоречии - вот признаки поэтического творения Евгения Семичева.

И в этом - неоспоримое свидетельство неувядаемой силы русской поэзии в наши трудные ни и знак ее верности отеческим заветам.

                                                                                         Вячеслав ЛЮТЫЙ

* * *

На горюн-горе высокой,

На седой Москва-реке

Белый храм - Господний сокол

В золоченом клобуке.

В слободе стоит Напрудный

Грозной милостью царя.

Пламенеет знак нагрудный -

Соколиная заря.

По преданьям многовечным

В честь былых ненастных драм

Царский честник (1), красный кречет (2)

Величают этот храм.

В пеленах народных мифов

К государевой реке

Его вынес святый Трифон,

Как сокольник, на руке.

Ниоткуда заявился

На пылающем коне.

И нечаянно приснился

Патрикееву во сне...

Жизни истина земная

Пишется на небеси.

Так ли было, я не знаю,

Но легенда так гласит.

......

...В ту неладную седмицу

Патрикеев пил с утра:

Утерял сокольник птицу

Из Приказного двора.

Возмечтал соколик ясный,

Помолившись на зарю,

На охоте красной царской

Угодить государю.

Страсть ко власти подольститься

В Патрикеевых жила:

"Патрикеевна-лисица"

Поговорочка была.

Волчья сыть, собачий потрох! -

Вот как ты царю ульстил:

Заигрался в мыслях подлых -

Птицу сдуру упустил.

Головы тебе не жалко!

Видно, жалована зря

Горностаевая шапка

От великого царя.

Подвела лиса-плутовка -

Патрикеевна-судьба.

Сбила наземь шапку ловко

У боярина со лба...

.......

...Барабанщик беспощадный,

От усердия рябой,

В тулумбас (3) лупил вощагой (4),

Выводя призывный бой.

Гром катился дробным эхом

В поднебесной высоте.

Сокол брал Великим Верхом (5) -

Поднимался на хвосте (6).

Словно дивный ясный пламень,

Над землею зависал.

И широкими кругами

Проплывал по небесам.

...Сотворенный Высшей волей,

Божьей милостью боец -

Сокол, как небесный воин -

Ратной чести образец.

Он щитом над полем бранным

Расправлял свои крыла,

Чтоб не оскверняли враны

Павших воинов тела.

Он царил в миру высоком,

Божьей милостью, храним,

Шестокрылый ясный сокол (7) -

Шестикрылый серафим.

Поднебесный зоркий стражник

На верха стремглав взмывал.

Голубей почтовых вражьих

На лету перенимал.

В честь победы знатной, жаркой

Изо всех, что было, сил

Царь бросал на небо шапку -

Сокол шапку приносил.

Узнавал средь шапок прочих

Шапку грозного царя:

У нее по отторочью -

"Соколиная заря".

Со времен еще хазарских

По отваге и уму

Среди птиц на службах царских

Равных не было ему.

И на выездах посольских

Непременно всякий раз

Царских соколов геройских

Выставляли напоказ.

Удаль ратная и слава

На Руси в чести всегда.

Соколиная Держава

Божьим промыслом тверда.

И хотя орел - царь-птица

И небесный верховой,

Вряд ли с соколом сравнится

В грозной схватке боевой...

...Царский честник, красный кречет

ставку делал налегке (8).

Восходил на небо свечкой

И добычу бил в пике.

Брал и коршуна, и луня.

С виража – не абы как!

Заполошный, словно клуня,

Падал в обморок коршак.

Бил в намете чернь враную,

Вышибая потроха.

Как подкову гнут стальную,

Гнул небесные верха.

Разъярившемуся волку,

Сбив его в догоне с ног,

Прорубал когтями холку,

Вырывая позвонок.

На лету болотной птице

Крылья напрочь выбивал.

Патрикеевне-лисице

Увернутся не давал.

Драл своей добыче глотку

И когтил ее зело...

Но в сокольничью слободку

Разворачивал крыло.

И к сокольнику на руку

Ворочался на покой,

Потому что знал науку,

Чьей он выношен рукой (9).

...Патрикеев род боярский -

достославный, столбовой.

А бояре службе царской

Присягали головой.

На соколиков держава

Не жалела серебра:

Соколиная забава -

Ратной доблести сестра.

Но в неладную седмицу,

В уреченный день и час (10),

Упустил сокольник птицу

Ненароком с пьяных глаз.

Взвился с напуска под вечер,

В небе вызрев воронка,

Заигрался красный кречет

И ушел за облака.

Никакие враньи раки

От позора не спасут.

Подсокольники-собаки,

Знамо дело, донесут.

Видно, ты, боярин Трифон,

Как собака, пропадешь!

Дорогим заморским грифам

На прокорм живьем пойдешь.

И такая есть зараза

На кречатне у царя -

Из Посольского Приказа

Затащили егеря.

........

Средь диковинок заморских

У царя есть даже слон.

И на выездах посольских

Тащит он походный трон.

Представляет слон собою

С виду - добрую избу

С ноздреватою трубою.

И гудит, как печь, в трубу.

Нарекли его Сизифом,

Погоняют батогом.

Как хотел сокольник Трифон

Водрузиться на таком.

Словно красный царский сокол

Свой урвать Великий Верх.

И, сверкнув геройским оком.

Свысока взирать на всех.

Чтоб сияла над заплечьем

Соколиная заря...

Чтобы знали все - кто честник

У великого царя.

Волчья сыть, собачий потрох!

Эко ты куда хватил:

Заигрался в мыслях подлых -

Птицу сдуру упустил.

На сокольничье вабило (11)

Попадет твоя башка.

И такое дело было -

Вспомни Федора-дружка!..

...Затяжной осенний дождик

листья с дерева стрижет.

Золотой плетеный должик (12),

Как удавка, руку жжет.

Трифон смерти не боится.

Жаль до слез детей-сирот.

А боярину давится -

Опорочить напрочь род.

Третий день в угаре минул,

Как случилась та беда -

Простегал верха и сгинул

Ясный сокол в никуда.

Царь, от ярости потея,

Прохрипел в падучке злой:

"Иль вернешь казне Свертея (13),

Или голову – долой!"

Грозно зыркнул, как разбойник,

Из-под царственных бровей.

И почувствовал сокольник

Запах смертушки своей.

Обмерла душа живая...

А в лихих очах царя,

Воспылала грозовая

Соколиная заря.

Царь Иван Василич Грозный

Шибко скорый на правеж.

И молитвой скорбной слезной

Его душу не проймешь.

Делать нечего детине.

Бьет судьба, как ястреб, влет.

Или в чистом поле сгинет,

Или сокола вернет...

........

...Жадно воду сивый мерин

цедит с пригоршни пруда.

Патрикеев путь свой мерит.

Сам не ведает, куда.

От усталости сморился.

Приклонился в пояс дню.

Слез с коня и повалился

В ноги батюшки-коню.

Возопил, заплакав горько:

"Боже праведный, прости!

Храм поставлю. Дай мне только

Ясна-сокола найти!"

В сон, как в бездну, провалился.

И ему в глубоком сне

Святый Трифон объявился

На пылающем коне.

...Святый Трифон - Божий мытник -

Стережет Великий Верх.

Он охотников защитник

И сокольничьих утех.

На его плече искрится,

Горним пламенем горя,

Золотая багряница -

Соколиная заря.

И стоит свечой высокой,

На святой его руке

Божий храм - Господний сокол

В золоченом клобуке.

Воспромолвил святый Трифон:

"Покорись лихой судьбе.

В пеленах народных мифов

Черковь вынес я тебе (14).

Порадеть на подвиг трудный

Обещанье дал ты сам.

В слободе поставь Напрудной

Соколиный Божий храм.

А теперь ступай в Мытищи.

Там, в листвяной стороне,

Ты свою пропажу сыщешь

В старой роще на сосне.

Разминешься с мерзкой плахой,

Грозным милован царем.

А закончишь жизнь монахом -

Божьим станешь звонарем.

Будешь горним вещим эхом

Оглашать родной простор

И вести с Великим Верхом

Величавый разговор.

...Отпусти свои печали.

Вспомни, как в рожок трубя,

Подсокольники венчали

На сокольника тебя.

Красных кречетов сажали.

Били каждому поклон.

И присады промежали (15)

Муравой со всех сторон.

Золотым вращая оком,

Распалившись добела,

Небосвод - Господний сокол -

Распахнул свои крыла.

Стол накрыт сукном зеленым.

На него весел Челиг (16)

На нагруднике орленом

Золотится гербовик (17).

Цевки, стиснутые в кольца,

Крепко сжаты в кулаки (18).

На обносцах – колокольцы (19)

И плетеные шнурки.

Он теперь - хозяин поля.

Честник, проще говоря.

И на то есть Божья воля

И веление царя.

На резной скамье высокой -

Царский бархат-киноварь.

Восседает Божий сокол -

Грозный русский государь.

Соколиными очами

Свысока глядит на всех.

В гордом царственном молчанье

Правит свой Великий Верх.

На призывный глас небесный

Государь настроил слух.

И царит над Божьей бездной

Нерушимый русский дух.

Он царит в миру высоком

Невредим, непобедим -

Русский дух - Господний сокол,

Шестикрылый серафим!

Твердь небесную пластая -

Высоко парит она, -

Мать честная, Русь Святая,

Соколиная страна!

...В час означенный, урочный

Матерущий из мужчин,

Укрепясь молитвой прочной,

Возвещал всему зачин.

Подношенья воздавали

Нареченному лицу.

Громогласно объявляли:

"Чину быть и образцу!"

К царской милости взывали.

В ноги кланялись царю.

Тулумбасы выбивали

"Соколиную зарю".

Словно царская поляна,

Уряженная изба.

И басил подъячий рьяно,

Как архангела труба.

Нарастяг гнусавил зябко:

"Подлый смерд, челом ударь!

Горностаевую шапку

Тебе дарит государь".

Ты уткнулся в землю ликом.

И твои уста обжег

Грозной милостью великой

Красный царский сапожок.

Губы напрочь онемели.

Прикипела кровь к лицу.

Подсокольники взревели:

"Чину быть и образцу!"

Царь избрал тебя, детину,

На Сокольничья Пути.

И тебе теперь по чину

Волю царскую блюсти.

Отряхни свой взор печальный.

Сбрось с него обиды тьму.

Ты царев слуга начальный.

И ступай служить ему...".

........

...А еще во сне глубоком,

(Знать, была печаль тяжка!),

Патрикеев ненароком

Вспомнил Федора дружка...

...Барабанщик беспощадный,

От усердия рябой,

В тулумбас лупил вощагой,

Выводя смертельный бой.

Гром катился дробным эхом...

И, ярилом знаменит,

Полдень брал Великим Верхом -

Восходил свечой в зенит.

Столб дымился, иссеченный.

Тело висло на верви (20).

Кнут высверкивал крученый,

Размягченный на крови.

Опьянен тупой отвагой,

Не щадя своей руки,

Бил палач, кряхтя, с оттягой.

С тела рвал живьем куски.

Сгустки крови раскаленной

Жгли помостную доску.

Запах смертушки паленой