Документ взят из кэша поисковой машины. Адрес оригинального документа : http://www.abitu.ru/en2002/closed/viewwork.html?work=32
Дата изменения: Fri May 5 15:25:39 2006
Дата индексирования: Tue Oct 2 02:18:54 2012
Кодировка: koi8-r

Поисковые слова: столовая гора

Архангельская
общеобразовательная
гимназия.






Реферат






Выполнила :
Ученица 8 «Г»
класса
Шаркова Арина
Научный руководитель:
Ширшова Альбина
Николаевна.




Архангельск
2002г.



Вступление.

Глава 1. Заря жизни.

Глава 2. «Сама по себе».

Глава 3. Система мисс Смит.

Глава 4. Есть наука высшая.

Глава 5.Фиктивный брак.

Глава 6.Годы учения.

Глава 7. В поисках места под солнцем.

Глава 8. Дорога к кафедре.

Глава 9. Профессор университета.

Глава 10. Триумф учёного.




Вступление.
В истории науки немного найдётся женских имён, которые были бы
известны всему миру, о которых знал, хотя бы понаслышке, каждый
образованный человек. К числу таких имён, пользующихся мировой
известностью, принадлежит имя Софьи Васильевны Ковалевской,
замечательной русской женщины, своею деятельностью «немало
содействовавшей прославлению русского имени», как сказал о ней
Николай Егорович Жуковский, крупнейший русский учёный в области
теории авиации.
Нельзя не согласиться с членом-кореспондентом Академии наук,
доктором физико-математических наук Пелагеей Яковлевной
Полубариновой-Кочиной, что «Ковалевская превосходила своих
предшественников талантом и значительностью полученных
результатов. Вместе с тем она определила общий уровень женщин,
стремившихся к науке в её время».
С.В.Ковалевская остаётся на все времена гордостью русской
науки.






«Огромные творческие научные силы русской женщины были впервые
раскрыты перед всем миром С.В.Ковалевской».

Вавилов С.И.


«Именно Ковалевская была одной из первых женщин, которая в трудных
условиях проложила глубокую собственную тропинку в те безбрежные
поля науки, куда раньше ступала лишь нога мужчины».

П.Я.Полубаринова-Кочина.





Глава 1. Заря жизни.
Неизвестно, почему судьба свела и соединила таких разных по характеру
и по возрасту людей, как Василий Васильевич Крюковский и Елизавета
Федоровна Шуберт. В дневнике, который Елизавета Федоровна вела
двадцать лет, она всегда называла Василия Васильевича очаровательным и
милым мужем, отмечала его доброту, великодушие, внимание к людям и
нежность к ней.
После рождения Анюты в семье Крюковских семь лет нетерпеливо
ждали мальчика, продолжателя блистательного рода. В ночь на третье
(пятнадцатое) января 1850 года, во II квартале Сретенской части
Москвы, в доме Стрельцова, сохранившемся до наших дней, появился на
свет младенец. Когда Елизавета Федоровна увидела крохотную, смуглую,
как орех, девочку, она заплакала и отвернулась. Мать так ждала сына,
что даже все кружевные чепчики заранее собственноручно украсила
голубыми лентами и уверяла няню: «Вот увидишь, будет мальчик".
Через две недели в сумеречном храме Знаменья церковная книга
была начата записью ? 1 о крещении 17 января Софии.
Маленькую Соню сдали на попечение няни Прасковьи. В семейных
преданиях Крюковских почти ничего не сохранилось о раннем детстве
Софьи. Даже в дневнике Елизаветы Федоровны нет ни слова о рождении
второй дочери.

Глава 2. «Сама по себе».

Девочке было не более трех лет, когда она впервые проявила
характер. Её начитанные, образованные родители интересовались
вопросами воспитания и придавали большое значение гигиене и медицине.
Как раз в ту пору медицинская наука объявила суп самой необходимой
пищей ребенка. Отец стал неукоснительно следить за тем, чтобы дети
исправно ели это непривлекательное для них блюдо, и даже установили
норму - двенадцать ложек. Соня супа не любила, подчиняться приказу
отца не желала, капризничала и плакала за столом. Отец однажды строго
сказал, что если она и завтра откажется от супа, её поставят в угол и
она будет стоять там до конца обеда. На следующий день, когда все уже
сидели за столом, обнаружилось, что Сони нигде нет. Василий
Васильевич, по военной привычке не терпевший никакой расхлябанности
начал грозно хмуриться. Вдруг девочку обнаружили в дальнем углу
столовой за высоким диваном.
- Что ты там делаешь? - спросил отец.
Прямо глядя на него, девочка ответила:
- Да я думала, что лучше, чем есть этот гадкий суп, я сама по
себе стану в угол, пока вы будете все обедать.
Она и потом в своей жизни предпочитала лучше «сама по себе»
стать лицом к лицу с любыми неприятностями, чем томиться ожиданиями
их.
Девочка была на редкость энергична и обладала обостренным
чувством справедливости. Ей не передалась от матери способность всего
касаться ласкающим жестом, обходить острые углы, извинять и вносить
мир любой ценой.
Василия Васильевича перевели в Калугу. К этому времени
появился долгожданный сын Федор.
Как-то в поздний час Соня лежала в постели, в полудреме,
услыхав свое имя, насторожилась. Понизив голос, няня говорила:
- Не вовремя она родилась, моя голубушка. Барин наш накануне самого
её рождения проигрался, пришлось барынины брильянты закладывать.
Ну до того ли тут было, чтобы радоваться, - бог дочку послал.
Барыня так огорчилась, что и глядеть на неё не хотела. Только уж
Феденька их потом утешил.
Этот рассказ крепко запомнился ребенку, отравил ему душу,
заставил уйти в себя. Убеждение, что она нелюбимая, легло черной тенью
на всю жизнь, изломало характер, стало причиной многих бед. Кто знает,
что сталось бы с нервной девочкой, воспитывавшейся без товарищей, без
веселых детских игр на воздухе, в том духе «спустя рукава», который
царил в каждом богатом помещичьем доме, если бы не произошло событие,
открывшее генералу глаза на истинное положение, в каком находились его
дети.


Глава 3. «Система мисс Смит».

Василий Васильевич Крюковский, выйдя в отставку, в 1858 году
переехал с семьей в Палибино. Он взял к детям поляка-учителя и
англичанку Маргариту Францевну Смит. Мисс Смит совершенно завладела
Соней и круто изменила весь уклад её жизни. Многое пошло девочке на
пользу, многое только усилило её душевное одиночество. В доме
Крюковских телесного наказания детей не терпели. Гувернантка нашла
новый способ воздействия: она пришпиливала к плечу провинившейся Сони
бумажку с крупно написанным наименованием проступка. Болезненно
самолюбивая девочка должна была идти с таким украшением к столу под
насмешливыми взглядами прислуги и родных. Она до ужаса боялась этого
наказания. Сначала страх заставлял Соню, и вставать рано, как
требовала мисс Смит, и бежать к умывальнику, где горничная быстро
окатывала её ледяной водой и крепко растирала мохнатым полотенцем. А
потом нововведение англичанки понравилось девочке «на мгновение
захватывало дух от холода, а затем кровь горячо бежала по жилам, и
тело становилось необыкновенно легким и упругим.
Мать Софьи была прекрасной музыкантшей, и девочка любила
слушать её игру, но на уроках мисс Смит, извлеченные из чрева рояля
звуки, сжимались, уплотнялись в тусклые, тяжелые комочки и мертво
падали в холодную пустоту зала. Мисс Смит убивала душу музыки.
Если на улице не было ветра, и термометр показывал меньше
десяти градусов мороза, Соня должна была идти на обязательную
полуторачасовую прогулку, которую англичанка совершала ежедневно,
невзирая ни на что. Если же мороз был крепче или дул ветер, мисс Смит
шла вкушать свежий воздух одна, Соня для моциона обязана была играть в
зале с мячом. Полтора часа свободы!

Глава 4. «Есть наука высшая».

С математикой, ещё не зная её, Соня соприкоснулась рано. Когда
Крюковские собрались переезжать в деревню, они заново обставляли и
оклеивали обоями комнаты палибинского дома. На одну из детских не
хватило обоев, и решили до удобного случая покрыть стену простой
бумагой. На чердаке нашли листы литографированных лекций
Остроградского о дифференциальном и интегральном исчислении. Соня
заинтересовалась странными знаками. Она подолгу простаивала перед
ними, пытаясь разобрать отдельные фразы, соединить страницы. От
ежедневного разглядывания вид многих формул запечатлелся в памяти.
Учитель-поляк Иосиф Игнатьевич Малевич обучал Соню истории,
географии, русскому языку и отмечал необыкновенные успехи даровитой
ученицы. Жизнерадостная девочка училась усердно, настойчиво и
самостоятельно осмысливая все, что изучала. Рано пристрастившись к
чтению, сначала она увлеклась поэзией и твердо решила стать поэтессой.
Единственный предмет, к которому Соня на первых занятиях с Малевичем
не проявила особого интереса, была арифметика. Малевич придерживался
мнения, что математика, как наука положительная, развивает быстрое
соображение, верность взгляда, приучает излагать понятия и суждения
кратко, ясно и логично. Учитель стремился дать своей ученице прочные
знания математики. Не зная еще первых четырех правил, девочка решала
задачи, пользуясь различными комбинациями чисел. Малевич сдерживал
нетерпение ученицы, не позволял брать в руки учебника арифметики до
тех пор, пока она практически не постигнет всю первую часть этого
раздела. Изучение арифметики продолжалось до десяти с половиной лет.
Впоследствии Софья Васильевна считала, что этот период учения как раз
и дал ей основу математических знаний. Девочка настолько хорошо знала
всю арифметику, так быстро решала самые трудные задачи, что Малевич
перед алгеброй позволил изучить двухтомный курс арифметики Бурдона,
применявшийся в то время в Парижском университете. Легкость, с какой
ученица усваивала сложный материал, заставила Малевича по просьбе Сони
пройти с ней даже такие разделы, которые могли служить лишь при
изучении высшей математики. И девочка тогда уже стала пытаться
находить свои решения. Математическое дарование росло у Софы с
возрастающей силой и скоростью. Желание заслужить похвалу отца,
интересовавшегося математикой, завоевать его любовь своими успехами
играло немалую роль в занятиях Софьи Васильевны этой наукой. Она и
потом, взрослой, нуждалась в поощрении, в человеке, который бы
разделял её увлечения. С этой поры, как говорила потом Ковалевская,
она «почувствовала настолько сильное влечение к математике, что стала
пренебрегать другими предметами».
Василий Васильевич охотно дал согласие учить дочь у
Страннолюбского, имя которого широко было известно в кругах
петербургской передовой интеллигенции. Страннолюбский на первом уроке
дифференциального исчисления удивился быстроте, с какой Соня усвоила
понятие о пределе и о производной, «точно наперед их знала». А девочка
и на самом деле во время объяснения вдруг отчетливо вспомнила те
листы лекций Остроградского, которые она рассматривала на стене
детской в Палибине.

Глава 5. «Фиктивный брак»

На следующий год Василий Васильевич отпустил Елизавету
Федоровну с дочерьми за границу. Соня выглядела пробудившейся юной
девушкой, носила длинные, с волочащимся по полу шлейфом платья. Её
круглое лицо с прелестной ямочкой на подбородке матово светилось,
живые глаза вопрошающе смотрели на всех и на всё, движения её были
порывисты, речь быстрая, слова перегоняли друг друга. При незнакомых
людях она держалась робко и застенчиво, предпочитала темные углы. Если
же оказывалась в центре внимания, сразу привлекала к себе всех. Соня
стремилась к науке, хотя и не решила ещё, будет ли это увлекшая её
математика или нужная народу медицина.
Первую медицинскую практику она получила в деревне, где
каждый день к ней приходило до десятка человек за лекарствами. Она
читала лечебник, злилась, что ещё не доктор. Как не прельщала наука,
ей все же казалось, что со временем у неё разовьется страсть лечить.
В Вернэ-Монтре Соня всю зиму прилежно изучала ботанику,
физиологию, купила себе маленький микроскоп и рассматривала клетки
растений, кровяные шарики и т.п.
Для того, чтобы учиться в академии некоторым девушкам
приходилось вступать в фиктивный брак: по закону замужняя женщина
получала от мужа отдельный вид на жительство и больше не зависела от
родителей. Сразу же после венца фиктивные супруги расставались.
В одной из церквей Васильевского острова сестры
встретились с Владимиром Онуфриевичем Ковалевским и рассказали ему,
что хотят заниматься наукой. Девушки произвели на Ковалевского хорошее
впечатление, и он с готовностью заявил им, что согласен стать мужем
любой из них. Ковалевский был знаком со многими революционерами, чья
жизнь для юной Сони представлялась золотой легендой. Он встречался с
другом Чернышевского поэтом М.И. Михайловым, с Н.А. Серно-Соловьевичем
- сподвижником Чернышевского, писательницей А.Н. Энгельгардт и др.
У Сони Крюковской кружилась голова от обилия имен самых
славных людей, о которых говорил Владимир Онуфриевич с присущим ему
красноречием. Он знал их, он участвовал в поразительных событиях!
Жених и невеста договорились, что после свадьбы они уедут
за границу, где Софья Васильевна станет медицинским студентом и будет
готовиться на доктора, а Владимир Онуфриевич займется геологией,
физикой или ботаникой. Увлекся Соней Владимир Онуфриевич сильно, она
тоже испытывала к нему большую симпатию. Но любовь, по её убеждению,
должна была отступить на задний план перед главным - перед наукой.
Наступило 15 сентября 1868 года - день свадьбы. Церемония
венчания окончилась через двадцать минут. Сияющая Соня шаловливо
ступила первою на розовый атласный коврик, что по поверью предвещало
ей главенство в семье.

Глава 6. «Годы учения».

Семнадцатого сентября молодые супруги прибыли в Петербург.
Софья Васильевна стала слушать лекции по физиологии - у Сеченова, по
анатомии - у Грубера, по математике - у Страннолюбского, по биологии
- у Мечникова. После первого увлечения лекциями, которые, наконец,
стали ей доступны, Софья Васильевна увидела: изучать надо только
математику! Счастье, подлинный творческий восторг Софья Васильевна
испытывала, лишь погружаясь в глубины математики.
К тому времени Софья Васильевна успела разобраться в
характере Владимира Онуфриевича. Она увидела, что при всей
талантливости он безволен, способен легко приходить в отчаяние от
неудач и терять голову от успехов.
3 апреля 1869 года Ковалевские и сестра Анюта уехали в Вену,
а затем в Гейдельберг, где Софью допустили к слушанию лекций по
математике и физике: двадцать две лекции в неделю и шестнадцать из них
- чистая математика! Занималась Ковалевская с тем напряжением, забывая
обо всем на свете, с каким всегда шла к намеченной цели. В течение
трех семестров 1868-1870 учебного года она слушала курс теории
эллиптических функций у Кенигсбергера, физику и математику у Кирхгофа,
Дюбуа-Реймона и Гельмгольца, работала в лаборатории химика Бунзена -
самых известных ученых Германии. Профессора восторгались её
способностью схватывать и усваивать материал на лету. Молва о ней шла
по всему Гейдельбергу.
Софья Васильевна знала, что профессор Вейерштрасс живёт
отшельником и, преодоливая свою постоянную застенчивость, она
мужественно направилась на квартиру профессора. Высокий, массивный
седовласый ученый, услышав просьбу разрешить ей посещать его лекции,
отрицательно покачал головой. Посетительница продолжала настаивать,
умолять. Профессор ломал голову как от неё избавиться, и, наконец,
нашел выход. Он предложил за неделю решить ей несколько задач. Причём
профессор выбрал далеко не лёгкие задачи, которые сумели бы решить не
многие из его самых успевающих студентов. Прошло семь дней. Профессору
доложили, что снова пришла русская дама. Софья Васильевна молча
протянула тетрадь с решёнными задачами. Вейерштрасс быстро проглядел
листы..Каково же было его удивление, когда он убедился, что все задачи
решены великолепно. Зиму 1873 и весну 1874 года Ковалевская посвятила
исследованию «К теории дифференциальных уравнений в частных
производных». Она хотела представить его как докторскую диссертацию.
Вейерштрасс считал, что задача по своей сложности позволит ученице
проявить и математическую образованность, и способность к
исследовательской работе. К великому изумлению Вейерштрасса, Софья
Васильевна нашла совершенно иной путь решения. Она с большим
искусством и тактом преодолела все трудности, возникавшие из-за
несовершенства существовавших в этом вопросе приемов исчисления, и,
ловко придумав постепенность перехода от более простого к более
сложному, мастерски привела все сложное к простому и обнаружила
некоторые особые случаи, о которых математики даже не подозревали.
Работа Ковалевской вызвала восхищение ученых. В своей диссертации она
придала теореме совершенную по точности, строгости и простоте форму.
Задачу стали называть «теорема Коши-Ковалевской», и она вошла во все
основные курсы анализа.
Склоняясь перед бесспорными научными достоинствами
представленных работ, Совет Геттингенского университета присудил
Ковалевской степень доктора философии по математике и магистра изящных
искусств «с наивысшей похвалой». Прощаясь с Софьей Васильевной,
Вейерштрасс преподнес ей великолепный синий бархатный футляр для
диплома, стоившего обладательнице его нескольких лет аскетически
суровой жизни и напряжённейшего труда.

Глава 7. «В поисках места под солнцем»

Ковалевские приехали в Палибино, и Софья Васильевна
отдыхала в кругу родных после тяжелых лет учебы. За ужином Малевич,
который жил теперь на покое у Крюковских, произнес речь: "Приветствую
Вас, Софья Васильевна, поставленную на высокую пьедесталь градации
ученых. Приветствую Вас от имени отечества как первую русскую женщину,
достигшую ученой степени в одном из самых трудных отделов науки».
Вскоре Ковалевские уехали из Палибина в Петербург и
поселились с семьей Жаклар в 6-й линии Васильевского острова. Общее
хозяйство позволило им сводить расходы до минимума. Степень доктора
заграничных университетов позволяла Софье Васильевне претендовать лишь
на место учительницы арифметики в младших классах женской гимназии. «К
сожалению, я не тверда в таблице умножения»,- мрачно шутила
Ковалевская.
Давно стремясь к литературной деятельности, Ковалевская
охотно занялась журналистикой. Она подружилась с Тургеневым, полюбила
гневный талант Салтыкова-Щедрина, вместе с сестрой возобновила теплые
отношения с Достоевским, очень заинтересовалась Л.Н.Толстым. Софья
Васильевна живо, интересно сообщала русскому читателю о новинках науки
и техники. В больших обзорах она рассказывала об исследованиях
Пастера, о воздухоплавании и летательных аппаратах, оптических
приборах и пишущих машинах, о телефонах, солнечных подогревателях и
другом. Её интересовало всё: и новые картины Репина, и последние
повести Хвощинской-Крестовской, и премьера Михайловского театра, и
даже столоверчение и медиумы, увлекавшие петербургское общество, Она
вместе с виднейшими учеными участвовала в разоблачении этого
шарлатанства. Но скоро сотрудничество в газете прекратилось, и перед
Софьей Васильевной опять возник вопрос: к чему приложить свои силы и
знания?..
5 октября 1878 года у Ковалевской родилась дочь Софья. После
тяжелых родов жизнь Софьи Васильевны находилась долго под угрозой.
Почти полгода провела Ковалевская в постели. Правда, молодой организм
победил, но сердце Софьи Васильевны было поражено тяжелой болезнью.
После финансового разорения Владимира Онуфриевича, в поисках
спасения Ковалевские переехали в Москву в маленькую квартирку на
нынешней Пушкинской улице.
С Софьей Васильевной Ковалевский больше не советовался,
своими намерениями не делился. Почувствовав себя жестоко оскорбленной,
Софья Васильевна не сочла возможным для своего женского достоинства
«выяснять отношения» и они расстались.

Глава 8. «Дорога к кафедре»

Ковалевскую избрали членом Парижского математического
общества и просили сделать сообщение об одном её исследовании. Софья
Васильевна ожила. Её не смущало почти нищенское существование на 300
франков в месяц в плохонькой, дешевенькой меблированной комнате в
Париже, без возможности быть прилично одетой. Что значили эти пустые,
суетные соображения перед всепоглощающей радостью творца, пролагающего
дороги в науке!
После трагической гибели мужа Ковалевская уезжает в
Стокгольм, где ей обещают должность профессора и возможность прочитать
частный курс лекций. Софья Ковалевская готовилась к лекциям до
изнеможения. У неё недоставало времени на занятия и она спала не более
четырех-пяти часов в сутки, совершенно отрешившись от жизни.
Наступило 30 января 1884 года. Софья Васильевна поднялась
рано, тщательно оделась, собрала записи к первой лекции о теории
уравнений в частных производных и стала ждать. Сегодня должна была
решиться её судьба: быть или не быть профессором. Кроме записавшихся
студентов-математиков, пришли любопытствующие молодые люди с других
факультетов и почти все профессора. Все взоры были прикованы к
маленькой женщине в черном бархатном платье без украшений. Бледная, с
широко открытыми глазами, Софья Васильевна казалась спокойной,
уверенной, но сама с ужасом думала, что вот-вот произойдет катастрофа.
«Господа, среди всех наук, открывающих человеку путь к познанию
законов природы, самая могущественная, самая великая наука-
математика». Так она начала свою первую лекцию. Два часа длилась
лекция, но никто не почувствовал утомления. С точностью, ясностью и
поэтической теплотой излагала Ковалевская трудный вопрос. После лекции
профессора устремились к ней, жали ей руку, шумно благодарили и
поздравляли с блестящим началом. Курс, прочитанный Ковалевской на
немецком языке, носил частный характер, но он доставил ей отличную
репутацию. После окончания весеннего семестра студенты подарили своему
необыкновенному приват-доценту фотографический снимок группы и
приветствовали Софью Васильевну восторженной речью. А несколько
почтенных лиц взяли на себя обязательство вносить по 500 крон и
собрать четыре тысячи в год на жалованье для неё, лишь бы русскую
ученую утвердили штатным профессором университета.
Свершилось то, во имя чего была отдана вся молодость. Её
поздравляли, даже превозносили. Не было слышно только одного, очень
нужного, очень дорогого голоса - голоса родины. А без него даже такое
долгожданное счастье не обладало окрыляющей полнотой, оставляло вкус
горечи.

Глава 9. «Профессор университета»

В конце мая 1884 года Софья Васильевна поехала в Берлин
провести каникулы возле своего учителя профессора Вейерштрасса и
должна была добыть от математиков статьи для научного журнала "Acta
mathematica", в числе редакторов которого она была. О выдающемся
таланте Ковалевской как преподавателя говорили и ученики и профессора.
Она с необыкновенным искусством умела возбуждать и направлять интерес
слушателей к любимой науке, считалась с индивидуальностью каждого
ученика, относилась очень внимательно ко всем проявлявшим талант.
Весть о назначении Ковалевской штатным профессором
разнеслась по Берлину. Скромная русская стала знаменитостью.
Германский министр просвещения фон Гослер выразил желание
познакомиться с «фрау профессором», наговорил всяческих комплиментов и
разрешил ей - единственной из женщин! - доступ на лекции во все
прусские университеты, если она пожелает посещать их. При большой
занятости от полного изнеможения Ковалевскую спасала только физическая
закалка - неизменные холодные обтирания, ванны, гимнастика и прогулки
на свежем воздухе.
Софья Васильевна все больше углублялась в исследование
одной из труднейших задач - о вращении твердого тела. «Новый
математический труд, - писала она, - живо интересует меня теперь, и я
не хотела бы умереть, не открыв того, что ищу. Если мне удастся
разрешить проблему, то моё имя будет занесено среди имен самых
выдающихся математиков».
Весной 1886 года Софья Васильевна приезжает в Петербург к
тяжело заболевшей сестре Анюте и заодно старается доказать чиновникам
из министерства, что русское правительство должно оказать финансовую
поддержку одному из крупнейших математических журналов мира. Но ей
ничего не удается добиться. Ковалевская с дочерью возвращается в
Стокгольм, где пишет две пьесы, составляющих драму «Борьба за
счастье». К необыкновенной драме Ковалевская дала и предисловие не
менее оригинальное, объясняя человеческие поступки примерами из
области механики. Излив свои мысли о любви, о счастье, какого она
хотела для себя, Софья Васильевна смогла заняться математикой.
Однажды её познакомили с опальным профессором Московского
университета, покинувшим родину, однофамильцем --Максимом Максимовичем
Ковалевским. Обаятельный, высокообразованный, остроумный экс-профессор
вызвал симпатии Ковалевской, а главное - у неё появилась возможность
говорить по-русски! Софью Васильевну больше всего угнетала
обреченность разговаривать на чужом языке, не иметь никого, кто
вспоминал бы с нею вместе Россию - каждый день, каждый час!
Ковалевский приходил к Софье Васильевне каждый день. Они говорили и о
политике, и о науке, о театре и литературе. Максим Максимович с
изумлением смотрел на ученого-математика, который так основательно
разбирался не только в функциях, физике и оптике. Софья Васильевна
свободно обращалась к зоологии, ботанике, геологии и палеонтологии, к
истории, литературе и театру. И обо всем она высказывала собственные
оригинальные суждения, проявляя большую трезвость материалиста,
способность критически относиться ко всяческим туманам метафизики.

Глава 10. «Триумф ученого»

Задача о вращении тяжелого твердого тела вокруг неподвижной
точки сводится к интегрированию некоторой системы уравнений, которая
всегда имеет три определенных алгебраических интеграла. До открытия
Софьи Ковалевской четвертый интеграл был найден дважды, Ковалевская
нашла третий случай, а к нему четвертый алгебраический интеграл,
благодаря чему задача решается полностью. И до сих пор четыре
алгебраических интеграла существуют лишь в трех классических случаях:
Эйлера, Лангранжа и Ковалевской.
6 декабря 1888 года Парижская академия известила
Ковалевскую о том, что ей присуждена премия Бордена.
Литературными рассказами о русских людях, о России
Ковалевская пыталась заглушить тоску по родине. После научного
триумфа, какого она достигла, стало ещё невыносимее скитаться по чужой
земле. Но надежд на место в русских университетах не было. Президент
императорской Академии наук в ответном письме пишет: «Так как доступ
на кафедры в наших университетах совсем закрыт для женщин, каковы бы
ни были их способности и познания, то для госпожи Ковалевской в нашем
отечестве нет места столь же почетного, как то, которое она занимает в
Стокгольме». Иначе, чем правительство, отнеслись к женщине, талантом,
энергией и беззаветным служением науке поставившей себя в первые ряды
математиков, русские ученые. Академики-математики П.Л. Чебышев, В.Г.
Имшенецкий и В.Я. Буняковский сами предложили физико-математическому
отделению Академии наук «к избранию членом-корреспондентом Академии, в
разряд математических наук, доктора математики - профессора
Стокгольмского университета Софью Васильевну Ковалевскую». 7 ноября
1889 года произошла баллотировка первой русской женщины в члены-
корреспонденты Академии наук. Софья Васильевна получила четырнадцать
белых и три черных шара. Ковалевскую избрали членом-корреспондентом
Петербургской академии. Люди русской науки завоевали признательность
лучшей, передовой части общества всех стран мира таким благородным
актом. Судьбы же самой Ковалевской это избрание не изменило. Звание
члена-корреспондента было не более как почетным титулом ученого, оно
не давало Софье Васильевне права занять профессорское место в высшем
учебном заведении, не предоставляло даже относительной материальной
возможности жить на родине.
Уезжала Ковалевская из Петербурга в большой тоске: не
нашлось для неё места на родной земле. В Стокгольм Софья Васильевна
вернулась в сентябре, она была очень грустна и казалась чем-то сильно
обеспокоенной. Тяжело давалась борьба с самой собою: она не могла
соединиться с Ковалевским на тех условиях, какие он выдвигал, и не
могла жить одна в чужой стране. Все могла быть иначе, если бы ей
позволили работать на родине. Она походила на вырва