Бабочки в аквариаумы

ВАЛЕРИЯ (кому-то подражая). 'Вы, моего тютю не видели?' 'Мой-то тютя, что вчера учудил:'. 'Моему тюте ничего не надо!'. Тут она была не права, - он очень любил тебя. Кроме тебя, ему тогда действительно ничего было не надо. И меня он тоже любил. Он был дружен с моим отцом, и считал себя обязанным:
МАРИНА. Сделать тебя моей нянькой.
ВАЛЕРИЯ. Не говори так.
МАРИНА. Значит, мама называла его 'тютя'?
ВАЛЕРИЯ. А ты разве не знала?
МАРИНА. Я была маленькая. А потом они разошлись.
ВАЛЕРИЯ. Да, тетя Клава была - королевна. Ее так все и называли.
МАРИНА. Хм:. С детства меня окружали одни королевы, - одна родила, другая воспитывала.
ВАЛЕРИЯ. Она не королева, а королевна. Ты, наверное, и не помнишь, как она стояла за буфетной стойкой среди пустых конфетных коробок и бутылок коньяка и лимонада вся в белом: хрустящая, накрахмаленная: блузка, фартук, заколка, как корона. С годами она не старилась, а только хорошела.
МАРИНА. Она меня стеснялась. И я так плакала, когда вас перевели. Ведь я считала тебя своей мамой.
ВАЛЕРИЯ. А я - вот:. (Показывает Марине запястья.)
МАРИНА. Валера! Зачем? Когда?
ВАЛЕРИЯ. Сразу. Тогда. Все думали, что из-за отчима.
МАРИНА. Он тебя не любил?
ВАЛЕРИЯ. Любил. Даже очень. Мать ревновала его ко мне:
МАРИНА. Он что: обижал тебя?
ВАЛЕРИЯ. Ну, что ты! Это ты дебильного американского кино насмотрелась. Нет, он был простой, русский мужик, без этих неестественных зарубежных комплексов. Он очень хотел стать мне вторым отцом:
МАРИНА. Тогда, зачем же ты так?
ВАЛЕРИЯ. Затем, что из-за него меня увезли от тебя. Он тогда не мог этого понять. А я ему этого простить. Теперь-то, конечно, я его люблю. Он стал старый:
МАРИНА. Но мне-то тогда было года четыре? Что я могла тебе дать? Ты была моей нянькой, я твоей обузой.
ВАЛЕРИЯ. Ты была, как ангелочек. В военном городке, так трудно встретить ангела.
МАРИНА (обнимает Валерию). Покажи.
Марина опускает руки от плеч Валерии к ее запястьям. Валерия мягко отстраняется, натягивает на запястья рукава костюма.
ВАЛЕРИЯ. Не надо, некогда. Время.
МАРИНА (спохватываясь). Время, время:
ВАЛЕРИЯ. Все еще волнуешься?
МАРИНА. Да.
ВАЛЕРИЯ. Прорепетируем?
МАРИНА. Как?
ВАЛЕРИЯ. Со мной.
МАРИНА. С тобой?
ВАЛЕРИЯ. У меня в этом деле есть некоторый опыт. Могу консультировать на вполне профессиональном уровне. Я дважды выходила замуж.
МАРИНА. Вот как. И?
ВАЛЕРИЯ. И, как видишь, жива.
МАРИНА. Расскажи:
ВАЛЕРИЯ (передернувшись). Не хочу об этом. По крайней мере, сегодня. Давай репетировать. Я буду женихом.
МАРИНА (оглядывает Валерию, любуясь ею). Это не твоя роль.
ВАЛЕРИЯ. Невеста, вот это, точно, не моя роль. А жених, - почему бы и нет? Мне кажется, я точно знаю, как себя на разных этапах ведут эти особи.
МАРИНА. Ну, давай. (Смеется.) Ой, погоди, я сейчас:
Марина кидается к сверткам, что-то ищет.
ВАЛЕРИЯ. Что ты ищешь?
МАРИНА. Костюм.
ВАЛЕРИЯ. Какой?
МАРИНА. Жениха.
ВАЛЕРИЯ. Зачем?
МАРИНА. Тебе.
ВАЛЕРИЯ. А разве он тут?
МАРИНА. Да, он давно тут.
ВАЛЕРИЯ. Понятно? А где он сейчас?
МАРИНА. Служба. Ты же знаешь, как это бывает.
ВАЛЕРИЯ. Долдоны.
МАРИНА. Не говори так.
ВАЛЕРИЯ. Долдоны! Что уж в такой день, без него там никак?
МАРИНА. Он все рассчитал, он успевает.
ВАЛЕРИЯ. Господи, ничего в этом долдонистом мире не меняется.
МАРИНА. Куда же он его дел?
ВАЛЕРИЯ. А он разве не в форме будет?
МАРИНА. Нет, он хотел в смокинге. Чтобы в белой рубашке с рюшами.
ВАЛЕРИЯ. С рюшами? Час от часу не легче. Тогда поищи, где-нибудь в шкафу.
МАРИНА. Ой, что же это я действительно:. Он же его сам отгладил и там повесил.
Марина выбегает из комнаты. Валерия остается одна.
ВАЛЕРИЯ. Сам отгладил, сам повесил…
Валерия подходит к зеркалу, осматривает себя в нем придирчиво, с ног до головы. Одергивает костюм, словно проверяет выправку. Берет с зеркала блендоранджевый венок, прикладывает его к голове, секунду смотрится в зеркало и отбрасывает венок на рояль. В комнату возвращается Марина с костюмом на вешалке, под чехлом.
МАРИНА. Вот, надень.
ВАЛЕРИЯ. Не надо. Я почти так же одета.
МАРИНА. Ну, я прошу.
ВАЛЕРИЯ. Помнем.
МАРИНА Ничего.
Снимает с Валерии пиджак.
И рубашку.
ВАЛЕРИЯ. Но у меня такая же.
МАРИНА. А рюши?
ВАЛЕРИЯ. Ах, да – рюши!..
Валерия пожимает плечами, медленно снимает свою блузку. Марина, с рубахой жениха, украшенной на груди пышными рюшами, обходит Валерию кругом. Валерия все время поворачивается к ней спиной. Марина подает Валерии рубашку, помогает ее одеть. Все происходит, словно в танце.
ВАЛЕРИЯ. Брюки, что ли тоже?
МАРИНА. Нет. (С пренебрежением отбрасывает брюки в сторону.)
ВАЛЕРИЯ. Что еще?
МАРИНА. Бабочку:
Марина сама завязывает на Валерии галстук.
А теперь костюм:
Марина помогает надеть смокинг. Крупной Валерии он почти в пору, только чуть пришлось подогнуть рукава. Затем, взяв расческу, Марина слегка меняет Валерии прическу, зачесывая ее по-мужски. Валерия высока, и Марина, причесывая ее, встает на носочки, все время, обнимая Валерию.
ВАЛЕРИЯ. Тебе неудобно. Дай, я присяду.
МАРИНА. Не надо, так хорошо.
Причесав Валерию, Марина подталкивает ее к зеркалу.
Ну, как?
ВАЛЕРИЯ (после паузы). Не знаю. Как, по твоему?
МАРИНА. Блеск.
Валерия, такая уверенная в себе до этого, стоит перед Мариной какая-то неуклюжая, изломанная.
ВАЛЕРИЯ. Что теперь?
МАРИНА. Пройдемся. Приглашай невесту.
Марина берет Валерию под руку и делает с ней несколько шагов по комнате. Они молчат.
ВАЛЕРИЯ (чтобы нарушить затянувшееся молчание). А как вы тут жили?
МАРИНА. Хорошо. И ты знаешь, грех это говорить, но когда мама нас бросила, все лучше и лучше. Мне тогда уже лет тринадцать было: Мама все реже бывала дома. И я, почему-то, по ней совсем не скучала. Потом у нее появился этот майор, и я заняла, как я теперь понимаю, твой 'замок' в коридоре за буфетом, потому что когда папа был на службе:
ВАЛЕРИЯ. Понятно. И потом?
МАРИНА (весело). Потом? Потом: Я как-то сидела за буфетом и читала Грина. 'Алые паруса'. Вдруг, отворяется входная дверь, - выглядываю, - папа. Идет по коридору к нашей двери, лицо белое, а рука по кобуре шарит. Встал у двери, расстегивает кобуру, расстегивает, и никак расстегнуть не может. А потом расстегнул и потянул из нее 'ТТ'. У меня внутри все задрожало. 'Папа!' - кричу, а голоса не слышу. - 'Папа! Не надо!'. Выскочила к нему, и тут он меня увидел: 'А, доченька', - говорит. - 'Ты что тут делаешь? Ты почему не в школе?'. - забыл, что было воскресенье. А сам говорит шепотом, и лицо у него, вижу, начинает кровью наливаться. 'Ладно', – говорит, – посиди тут. Или иди на кухню', и взялся за ручку двери. Я уцепилась ему за ногу, повисла на ней: 'Папочка, папочка'! - кричу. Он отцепил меня, присел, смотрит в глаза, молчит, а потом дает мне пистолет и говорит: 'На, спрячь. Завтра отдашь'.
Марина молчит, улыбается.
ВАЛЕРИЯ. Ну?
МАРИНА (с упоением). Как он бил этого майора, как бил! Тот с лестницы летит: Форма следом, сапоги: Так тот по слякоти, по грязи босиком и бежал через весь городок:
ВАЛЕРИЯ. А тетя Клава что?
МАРИНА (легко). Мама? Сидела на кровати в ночной рубахе и молчала.
ВАЛЕРИЯ. Испугалась?
МАРИНА (пожав плечами). Вряд ли? Потом, когда папа отбушевал, поднялась, оделась и сказала: 'Не ожидала, Чернов, не ожидала! Раньше бы так? А теперь, что уж:'. И ушла. Навсегда.
ВАЛЕРИЯ. Королевна.
МАРИНА. Королевна ушла к побитому майору. Потом они с этим майором уехали. А я с папой осталась: Я сама так решила: Она, конечно, писала мне письма, присылала подарки. Ее майор как-то устроился в Москве. Но выше полковника не поднялся. Так она генеральшей и не стала.
ВАЛЕРИЯ. В Москве генеральш хватает.
МАРИНА. А я с тех пор майоров терпеть не могу. Как майор, так и жду от него какой-нибудь гадости. Я даже потом папин майорский китель всегда в шкаф прятала. И шинель на вешалке не держала. Правда, папа, майором совсем не долго был. После батальона его сразу начальником штаба полка назначили, а потом и дивизии. Новый комдив начал шерстить офицерский состав и оказалось, что папа один из немногих кто закончил 'Академию'. А тут застрял: Да, после ухода мамы он сразу пошел в гору. За пять лет стал подполковником. А потом, и дивизию принял. И почти сразу генерала получил, куда от этого денешься. Его и в Москву звали, но мы решили остаться на дивизии.
ВАЛЕРИЯ (с улыбкой). Вы?
МАРИНА. Да. Мы с папой все решали сообща. Дома я была его начальником штаба. Так он меня называл.
ВАЛЕРИЯ. Не женился?
МАРИНА. Нет.
ВАЛЕРИЯ. Вот вам, тетя Клава, и 'тютя'.
МАРИНА. 'Тютя'. Когда ты про его мятые гимнастерки сказала, я сначала даже обиделась. Ведь я ему каждую складочку отглаживала, каждое пятнышко отпаривала.
ВАЛЕРИЯ. Я то его таким не знала. Я его тем помнила, когда тетя Клава жила с вами.
МАРИНА. Он у меня всегда как картинка был. И Женя будет.
ВАЛЕРИЯ. Да Женя твой, я вижу, и сам мастер с утюгом управляться (проводит рукой по жабо.) А брюки! Стрелки-то - муха попку порежет.
МАРИНА. Брюки это я. Он не любит возится с брюками. Особенно с форменными. А я обожаю форму на мужчинах. Выправку, манеру держаться. А он, как это теперь говорят: из неблагополучной семьи. Потом военное училище. Манер никаких.
ВАЛЕРИЯ (шутливо поет). 'Он был титулярный советник. Она генеральская дочь:'. А ведь это он стесняется с тобой в лейтенантской форме в ЗАГС идти. Правда, эти рюши:
МАРИНА. Да ну его, с этими рюшами! Глупости все это. Все равно он у меня в ЗАГС в форме пойдет. Мне Валера обещал, что Женькин смокинг какой-нибудь гадостью перед самым выходом зальет.
ВАЛЕРИЯ. Валера? Что за Валера?
МАРИНА. Капитан Веселовский. Папа его очень любил. Он для меня, что хочешь, сделает. Он мой друг.
ВАЛЕРИЯ. У тебя уже есть друг?
МАРИНА. Да ну тебя, Валера. Это совсем не то, что ты думаешь. Он действительно мне друг. Я его знаю с тринадцати лет. Он был мне как нянька:
ВАЛЕРИЯ. Мужчины зря нянчиться не любят.
МАРИНА (легко, но уверенно). Возможно. Но Валера он не такой. Да он Жениным свидетелем будет на свадьбе.
ВАЛЕРИЯ. О, со свидетелями у невест случаются такие романы.
МАРИНА. Для Валеры дружба - святое.