Средства Массовой Интерпретации
или Мыльная опера для мужчин

Андрей Дерябин
#@psy.nsu.ru

Повествование vs констатация

Телевидение любит цифры. Они говорят сами за себя. Они безличны, а значит объективны. Телефонный "вокс попс" в прямом эфире, каким бы передергиванием он не был, полагается объективным "гласом народа - гласом божьим". Парадоксально, на первый взгляд, но пока СМИ прокламируют свою приверженность принципам объективности и непредвзятости, они не перестают подставлять себя под обвинения в обратном. Стремление к принципиально недосягаемой объективности заставляет их прибегать к таким сомнительным приемам, как эти телефонные опросы. Безопасней для медиа и правдивее для аудитории было бы говорить о СМИ как о "Средствах Массовой Интерпретации" - еще одна расшифровка аббревиатуры, в отличие от "И"-"иллюзионистики" более нейтральная и не утверждающая задним числом существование "объективной" реальности вне головы телезрителя.

То, что СМИ манипулируют общественным мнением и сознанием аудитории, стало уже трюизмом. Тезис оппозиции - интеллектуальной и политической - о продажности медиа давно услышан рядовым телезрителем и уже стал здравым сыслом, который никто не собирается оспаривать. Контекст восприятия новостей изменился: аудитория уже знает, что телевидению верить нельзя, и смотрит новости с недоверием. Аудитория знает, что идет информационная война. Аудитория знает, кто кому платит.

Вопрос качества информационных программ - вопрос не о правде-неправде, истине-лжи, объективности-предвзятости; это вопрос об открытости-закрытости новостной истории. Не может быть неидеологизированных масс медиа. В конце концов, именно наличие в телевизионном послании наименьшего общего "идеологического знаменателя" делает его понятным аудитории. Вопрос в том, насколько новостная история богата конкурирующими структурами и потенциалом интерпретаций, которые зритель мог бы извлечь из сообщения и применить их к своему "Я"("Мы") и ситуации, в которой он находится.

Новостная программа неизбежно интерпретативна, и даже не по злому умыслу ее продюсеров, а потому, что из двух форматов презентации - констатации (фактов) и повествования (истории) - в выигрыше всегда будет последний - в силу свойств, присущих, с одной стороны, жанру повествования, а с другой - телеаудитории. Констатация потенциально ограничена возможностями зрителя сопоставить множество разных событий, учесть их контекст, вспомнить их историю и придать всему этому массиву информации какой-то релевантный смысл. Нарратив в этом смысле - более "щадящая" и продуктивная стратегия. Любое повествование есть конструирование смысла, упорядочивание изначально бессмысленных и случайных событий в терминах их участников и их функций (например, "герой", "злодей", "жертва") и встраивания действий этих персонажей в цикл "завязка - действие - кульминация - развязка". Безусловно, новостная история отражает и ценности медиа-организации, и интересы того, кто ее содержит. Но это не значит, что та версия событий, которая выпускается в эфир, безоговорочно принимается (или безоговорочно отвергается) зрителем. Зритель, в общем случае, делает из нее свою историю, со своим собственным смыслом. Это может быть версия близкая к той, которую предпочитает продюсер, а может быть и не совсем. Начнем с первой.

НТВ "Сегодня вечером" 9 июня 1998, 19:00 в первом приближении

• НТВ "Сегодня вечером", 9 июня 1998, 19:00 - транскрипт

В первом приближении, история об аресте руководителей Госкомстата выглядит как рассказ о том, как трое коррумпированных чиновников создают сеть и продают информацию государственной важности коммерческим структурам. Их барыши достигают $10.000 в месяц, в то время как ничего не ведающие простые служащие довольствуются тысячей рублей в месяц. Почти год ФСБ следит за махинациями преступников и наконец производит санкционированный президентом арест. Ничего не подозревающие сотрудники сначала повергнуты в шок, но потом понимают, что удивляться нечему: проворовавшийся начальник - что может быть обыденней? Беспокоиться следует тем, кто что-то знал о криминале и участвовал в нем. Так или иначе, правосудие восторжествовало и так будет и впредь.

Макроструктура этого 8-минутного сообщения состоит из четырех блоков: введение в "налоговый" контекст, репортаж о подробностях ареста и его предыстории, репортаж о реакциях сотрудников Госкомстата на арест начальства и завершающий комментарий о возможных арестах в будущем и их связи с новой налоговой политике правительства. Два репортажа, входящие в этот блок, также имеют сходную структуру ¹.

Стартовый комментарий Татьяны Митковой о том, что преступная деятельность задержанных позволяла некоторым российским предприятиям и фирмам уклоняться от налогов, задает контекст и рамку для интерпретации всей истории:

"...В Москве... сегодня объявлено об аресте накануне ряда крупных государственных чиновников. Задержанным сотрудникам Госкомстата инкриминировано искажение данных о доходах предприятий и фирм, что позволяло последним уклоняться от налогов. Уже возбуждено уголовное дело по статье "Мошенничество", и главные подозреваемые свою вину признали".

Хотя в самом "теле" блока нет ни слова о налогах, он закрывается опять-таки напоминанием о "налоговой" подоплеке всего дела:

"Мы вправе предположить, опираясь на ту информацию, которой сейчас располагаем, что аресты в Госкомстате далеко не исчерпывают список репрессивных мер правительства, направленных на пополнение бюджета. Еще неделю назад на стол Ельцину лег план по локализации финансового кризиса. В одном из его пунктов руководству страны было рекомендовано наказать 3 или 4 должностных лица, а Генпрокуратуре возбудить несколько уголовных дел. Поэтому к осени, по нашим подсчетам, список виновных за плохой сбор налогов пополнится как минимум еще на 2 или 3 фамилии".

Следующий за введением Митковой репортаж выводит на сцену главных действующих лиц, между которыми разыгрывается конфликт. Это "ФСБ : преступники", "государство : коммерческие структуры". Репортаж о реакциях рядовых служащих Госкомстата на арест своего начальства артикулирует еще одну оппозицию, едва обозначенную в первом репортаже: "простые служащие : госчиновники". Завершающий комментарий репортера напоминает нам о том, что арест связан с новой налоговой политикой и, прямо или косвенно, санкционирован самим президентом: "президент и госналогслужба : неплательщики".

"Налоговая" рамка потенциально содержит еще один вывод, который могла сделать аудитория, но который мог остаться и неявным (как пока еще не явна для российских жителей прямая, а не обратная связь между доходами "богатых" и благосостоянием "бедных"): чиновники потворствовали коммерческим структурам, избегавшим платить налоги в госбюджет, из которого выплачивается зарплата школьным учителям, врачам и шахтерам.

НТВ с их "отстраненным" стилем, разумеется, не идет так далеко, чтобы вкладывать в уста своих ведущих (и в сознание аудитории) вывод, который более уместен для радиообращения президента ²:

ФСБ, госналогслужба, президент и вся государственная машина стоит на стороне нас - рядовых граждан, далеких от больших денег и политики. Наживающемуся на нищете народа коррумпированному чиновничеству объявлена война.

ФСБ : государство : простые служащие : госналогслужба : президент : МЫ :

преступники коммерческие структуры госчиновники неплательщики неплательщики ОНИ

Эти оппозиции воспроизводят существующие сегодня на уровне здравого смысла представления о власти и социальной структуре (что демонстрирует Репортаж 2) и, таким образом, новостная история заручается необходимым кредитом доверия, а интерпретация событий и их причин возводится в статус реальности. История приобретает криминальный характер, и аудитория позиционируется таким образом, что рассматривает происшедшее не с точки зрения политики, но с точки зрения закона и морали ³. В этом и состоит ее идеологический эффект: политическая борьба во власти трансформируется в борьбу за торжество правосудия в интересах простых граждан.

Но это только одна из возможных интерпретаций - та, которая является предпочтительной с точки зрения пропаганды и идеологии. Продуктивный нарратив многозначен и позволяет разной аудитории извлекать из сообщения совершенно разные смыслы. В этом смысле данный выпуск "Сегодня вечером" - далеко не худший вариант из возможных. Например, в более соответствовавшем формату констатации выпуске "Новостей ОРТ", также освещавшем в тот день аресты в Госкомстате, ничего не было сказано о том, что может этот инцидент значить в контексте ужесточения налоговых санкций; некоторые возможные интерпретации события, таким образом, были отсечены.

"А что народ?": альтернативное чтение

Возвращаясь к вопросу том, кто конструирует смысл новостей, и какой именно смысл, с одной стороны, нельзя не вспомнить второй закон журналистики ⁴ - "содержание медиа всегда отражает интересы того, кто их финансирует" - в соответствии с которым НТВ должно быть справа в упомянутой оппозиции "государство : коммерческие структуры". С другой стороны, никто (и в первую очередь журналисты) не забывает про нормативную, миссионерскую функцию медиа как ответственного социального института, агента социальных изменений и общественной интеграции. Последнее - больше про то, как хотелось бы; первое - про то как оно есть. И то и другое вместе создает разнонаправленное давление на ньюсмейкеров, в результате которого в отдельно взятой новостной истории оказываются закрученными разноплановые, порой противоречащие друг другу смыслы. И это только то, что касается упаковки смыслов на стадии кодирования сообщения.

Добавить сюда то, что происходит на другом конце коммуникативной цепочки, на стадии декодирования, учесть разнообразие воспринимающей аудитории и их стратегий чтения ТВ-текста, и опасность идеологического воздействия телевидения на умы граждан оказывается явно преувеличенной. Как заметил У. Эко, зрители в общем случае получают совсем не то сообщение, которое отправляют им телевещатели.⁵   Критики медиа фактически сами доказывают это, демонстрируя замечательную сноровку в подлавливании медиа на ангажированности и искажении фактов. При этом они, правда, отказывают в этой способности сопротивления пропагандистскому дискурсу (коммерческому, политическому) "массовой" аудитории. На каком основании?

В "Сегодня вечером" возможность альтернативного чтения реализована в репортаже о служащих Госкомстата. Репортер здесь - самая проблематичная фигура: он не сомневается в том, что преступление совершено, но он не любит ФСБ. Он все время называет это ведомство "репрессивными" органами, его комментарии можно понимать как намек на то, что начавшиеся аресты - это всего лишь "образцово-показательные расстрелы", но отнюдь не меры, направленные на решение проблемы неплатежей. В равной степени репортер не любит "пролетариев". "Биточки и компот", которые "как всегда нарасхват" - метафора обывателя, которого более всего заботит нормальная работа его пищеварительной системы. ("А компот?", - говорит Шурику напарник. Шурик раздраженно ставит перед своим классовым оппонентом компот). Подобное же раздражение скрывается за ироничными интонациями репортера, когда тот отпускает замечания про чаек и биточки.

Репортеры, находящиеся в дискурсивной иерархии новостной программы на ступеньку ниже телеведущей, вещающей из студии "объективную истину", очевидно позволяют себе гораздо больше последней, они - опосредующее звено между непосредственной реальностью и "реализмом" студии; по логике медиа им позволено быть немного более субъективными и эмоциональными, чем ведущей. Репортер в B1 сомневается в том, что в Госкомстате никто ничего не знал. Его материал начинается и заканчивается интервью с рядовой служащей. Сначала журналист интересуется, какая у нее зарплата:

"У меня? Миллион сто." - "Миллион сто, да?" - "Да." - "И ни копейки больше?" - "Ни копейки больше!"

В середине репортажа звучит заявление: "В этой системе работали все, каждый получал свою долю", после чего бедная сотрудница подвергается допросу с пристрастием:

"Вам платили премии по 150 долларов, тут говорили?" - "Нет, никогда такого не было!" - "Никогда не было?" - "Нет, никогда в жизни!" - "То есть ни премий, ничего?" - "Нет, у нас была официальная надбавка - пожалуйста, потому что... ну, сами понимаете. А чтобы так - никогда в жизни." - "В конверте..." - "Нет, боже избавь! Могу вам поклясться под чем хотите!"

"Брала" эта женщина или нет, она вынуждена защищаться, а в этой позиции человеку не очень-то верится. Не имеет значения, что она говорит "нет", в заданном репортажем контексте все, что она скажет, будет работать на предположение репортера: круговая порука и молчаливое попустительство коррупционерам со стороны обывателей вносят вклад в разворовывание бюджета, предназначенного для них же. Этот вывод, однако, остается на уровне коннотации, он не может быть выдвинут на уровень манифестного содержания - кто сегодня обвинит госслужащего, который получает 1000 рублей в месяц, в стяжательстве?

Таким образом у нас вырисовывается другая структура и еще один смысл, присутствующий в этом выпуске новостей: "журналисты : власть", "журналисты : обыватели". В этой рамке среди действующих лиц вообще нет положительных персонажей. Что-то похожее на "Фарго", где с одной стороны мы имеем пару убийц, а с другой - толстых американских обывателей и такую же толстую власть в лице героини-полицейской; и те и другие в равной степени малосимпатичны. Зритель, смотрящий "Сегодня вечером", ставится в оппозицию и по отношению к власти, и по отношению к инертному, безответственному большинству своих сограждан. Нет сомнений, что для определенной части телезрителей именно такое чтение является предпочтительным.

Мыльная опера для мужчин

Круг замыкается: история заканчивается (временным) восстановлением социального порядка и равновесия. Временное - потому что стороны конфликта никуда не исчезли, ушли со сцены только актеры, конкретные лица, которые персонифицировали в этой драме силы общественного беспорядка, зла и порока (в данном случае коррупции). На следующий день, 10 июня, премьер-министр заявил, что если госчиновники и дальше будут воровать, такие акции будут повторяться. 11 июля Генпрокурор в "Герое дня" уведомил нас, что уголовных дел заведено предостаточно. В этот же день все новостные программы сообщили о задержании двух замов Руцкого. Новости предсказуемы.

Матрица конфликта МЫ-ОНИ никуда не исчезает с завершением нарратива отдельно взятой новостной истории, конфликт этот никогда не остается разрешенным, меняется только его содержание - в зависимости от того, кто "мы" и кто "они". В новостях столько же недосказанности, множественности сценариев с использованием этой матрицы, с одной стороны, и столько знакомого и повторяющегося с другой, что это делает их похожими на мыльную оперу, только для мужчин. Кстати, хороший аргумент для женщин. Мыльная опера - "открытый" текст, у нее нет линейного мифологического сюжета, жестких повествовательных границ, единственного главного героя, и единственного злодея ⁶, нет завершающей "морали". Нет их по большому счету и у жанра телевизионных новостей. Смысл новостей, как и смысл мыльной оперы конструируется зрителем по эту сторону экрана и может быть свободен от набивших оскомину идеологии и официоза.

Страхи относительно рекламы как "духовного вторжения в личность", промывки мозгов пропагандой, подмены реальности и т.д. можно было бы принять за благородное негодование, если бы за ними зачастую не стояла, в сущности, не совсем гуманная предпосылка: телевизор - капельница, а зритель - обездвиженный и находящийся без сознания пациент. При этом негодование касается вовсе не самой ситуации "капельница-пациент", но того коктейля, который закачивается в вену последнего: пусть, мол, лежит, только состав жидкость желательно бы заменить на состав, очищенный от вредных примесей.

Телезритель, однако, более автономен, чем это кажется как его общественным защитникам, так и вещательным организациям. Чем более изощренной становится пропаганда, тем более изощренной становятся способность зрителя противостоять ей. "Сообщество пользователей обладает такой свободой декодирования, которая делает влияние организации, формирующей и передающей сообщение, намного слабее, чем мы думаем...", - пишет У. Эко, и тут же делает ироническое замечание, демонстрирующее непредсказуемость интерпретации открытого нарратива: "...Или наоборот".

 

Примечания

¹ Структура новостей (Van Dijk, T. A. (1988). News as Discourse. Hillsdale, NJ: Erlbaum.): A - введение/заголовок; B - эпизод (главное событие, его контекст, предыстория); C - последствия/реакции (события, отзывы); D - завершающий комментарий (оценка, возможные последствия).

² По опросам ФОМ, из всех радиообращений президента "Борьба с криминалом во власти" - тема, которая лучше всего воспринимаются аудиторией. См.:

• http://www.fom.ru/obzor/old_305.htm#4
• http://www.fom.ru/fominfo/info193.htm#1

³ "Власть всегда изъясняется на языке морали". К вопросу о том, как в популярном кино в образе Президента персонифицируется мораль и этика см. текст #52 (21.06.1998) проекта mailradek.

⁴ Altschull, J.H. (1984). Agents of Power: The Role of the News Media in Human Affairs. New York: Longman.

⁵ О принципе аберрантного декодирования см.: Эко У. (1972). К семиотическому анализу телевизионного сообщения.

⁶ Livingstone, S. (1998). Making Sense of Television: The psychology of audience interpretation. London: Routledge.

since 15/08/98