Документ взят из кэша поисковой машины. Адрес оригинального документа : http://phys.msu.ru/upload/iblock/17f/klimontovich.pdf Дата изменения: Mon Mar 9 11:27:12 2009 Дата индексирования: Mon Oct 1 20:56:41 2012 Кодировка: Windows-1251 Поисковые слова: релятивистское движение

В родстве со всем, что есть, уверясь И сталкиваясь с ним в быту, Нельзя не впасть к концу, как в ересь, В неслыханную простоту. Но мы пощажены не будем Когда ее не утаим. Она всего нужнее людям, Но сложное понятней им. Борис Пастернак


Серия: 'След вдохновений и трудов упорных...' Приложение к журналу 'Изв. вузов. ПНД'

Ю. Л. КЛИМОНТОВИЧ

Воспоминания коллег и его личные заметки о людях науки
Под редакцией В.С. Анищенко, В. Эбелинга и Ю.М. Романовского

Издательство ГосУНЦ 'Колледж' Саратов, 2005


УДК 53:519.2+929 Климонтович ББК 22.317г

Серия: 'След вдохновений и трудов упорных...' Приложение к журналу 'Изв. вузов. ПНД'

К 49 Климонтович Ю.Л. Воспоминания коллег и его личные заметки о людях науки: Сборник / Составители и редакторы В.С. Анищенко, В. Эбелинг и Ю.М. Романовский. Саратов: Изд-во ГосУНЦ 'Колледж', 2005. 118 с., илл.
Сборник посвящен памяти выдающегося физика-теоретика второй половины ХХ века Ю.Л.Климонтовича (28.09.1924 - 27.11.2002), внесшего значительный вклад в создание статистической физики и физики открытых систем. Сборник содержит воспоминания о нем и собственные заметки Юрия Львовича о коллегах и друзьях, известных в мире науки ученых, которые подготовлены к публикации его учениками и коллегами - профессорами В.С. Анищенко (СГУ) В. Эбелингом (Гумбольдтский университет Берлина) и Ю.М. Романовским (МГУ) .

Издание поддержано: Научно-образовательным центром 'Нелинейная динамика и биофизика' (грант REC 006)

УДК

53:519.2+929 Климонтович

ББК 22.317г

ISBN

5-94409-044-8

ї ї ї ї

В.С. Анищенко, 2005 В. Эбелинг, 2005 Ю.М. Романовский, 2005 Изд-во ГосУНЦ 'Колледж', 2005 ї Д.В.Соколов, оформление, 2005


Предисловие редакторов

5

Предисловие редакторов
Юрий Львович Климонтович один из выдающихся физиковтеоретиков второй половины двадцатого века, который внес неоценимый вклад в создание современной статистической физики и физики открытых систем. Детальный анализ всей совокупности научных результатов Ю.Л. Климонтовича еще ждет своих исследователей и, безусловно, будет проведен в будущем. Настоящая книга представляет собой сборник материалов и воспоминаний о Юрии Львовиче, а также содержит фрагменты его собственных оригинальных заметок, которые он оставил нам, не успев опубликовать их при жизни. Круг лиц, с которыми Юрий Львович поддерживал профессиональные и дружеские отношения, был необычайно широк. В него входили коллеги Юрия Львовича, его учителя и ученики, а также ряд замечательных людей самых различных профессий. И это естественно, так как Юрий Львович был не только выдающимся ученым, но и очень интересным, самобытным, открытым к общению человеком. Авторы настоящей книги благодарны судьбе, которая каждого из них в разное время свела с Юрием Львовичем и подарила неоценимое счастье многолетнего общения с ним в качестве коллег и близких друзей. Ю.М. Романовский работал с Ю.Л. Климонтовичем в одном коллективе физического факультета и дружил с ним с 1955 года и до его кончины. В. Эбелинг проходил научную стажировку в МГУ в течение одного года в 1960-м и с тех пор был учеником, коллегой и близким другом Юрия Львовича. В.С. Анищенко впервые познакомился с Юрием Львовичем весной 1980 года на конференции в Нижнем Новгороде и был приглашен им на стажировку в МГУ в том же году. Взаимные научные интересы очень быстро переросли в теплые дружеские отношения учителя и ученика, которые продолжались до последних дней жизни Ю.Л. Климонтовича.


6

Предисловие редакторов

Настоящая книга является первой, посвященной воспоминаниям о жизни и деятельности нашего уважаемого друга, учителя и коллеги. Мы не сомневаемся в том, что в будущем появятся новые книги с более подробным и детальным анализом жизни и творчества Юрия Львовича. Книга состоит из двух частей. В первую часть включены воспоминания друзей и коллег, которые были опубликованы в разных изданиях и посвящены светлой памяти Юрия Львов и ча. В частности, использован ряд материалов специального выпуска журнала 'Известия вузов. Прикладная нелинейная динамика' (N 4, 2004), посвященного 80-летию Ю.Л. Климонтовича. Мы глубоко благодарны ответственному секретарю редакции журнала Н.Н. Левиной за предоставление этих материалов. Вторая часть книги включает фрагменты воспоминаний самого Юрия Львовича. Он готовил к печати книгу воспоминаний, делился с нами своими мыслями и идеями. При своей последней встрече с Вернером Эбелингом в июне 2002 года Юрий Львович передал ему рукописи некоторых из своих воспоминаний с просьбой почитать и распространить ее среди друзей и коллег для обсуждения и дискуссии. Он собирался, прежде всего, дополнить этот материал и издать книгу воспоминаний в издательстве МГУ или в каком-либо другом издательстве. При подготовке книги Юрий Львович хотел учесть замечания и предложения друзей, которые способствовали бы ее улучшению. К сожалению, он не успел этого сделать. Мы посчитали своим долгом выполнить последнюю просьбу Юрия Львовича и опубликовать те фрагменты воспоминаний, которые он нам передал лично. С этой целью мы взяли на себя ответственность редактирования тех разделов текста, которые по сути дела не были подготовлены к печати. При работе над рукописью мы позволили себе опустить те разделы и части, которые были явно незаконченными, а также расположить отдельные воспоминания в определенном логическом порядке, произведя некоторые перестановки. Никаких изменений в текст мы не вносили, ограничившись лишь небольшой стилистической правкой. Мы выражаем надежду, что эта книга, адресованная в первую очередь тем, кто знал и любил Юрия Львовича, позволит еще раз воспроизвести в памяти те замечательные события в жизни каждого, которые были связаны с образом этого неповторимого человека.
Саратов -- Москва -- Берлин, 2005 В.С. Анищенко В. Эбелинг Ю.М. Романовский


Часть I

Не шел ты средь путей известных, Но проложил их сам...


8

B.C. Анищенко

Ю.Л. Климонтович
B.C. Анищенко

27 ноября 2002 года в возрасте 78 лет скончался профессор Московского государственного университета Юрий Львович Климонтович. Ушел из жизни крупный физик-теоретик, замечательный, честный, добрый и порядочный человек, наш учитель и коллега. Отечественная наука и высшее образование понесли невосполнимую утрату. Вся жизнь Юрия Львовича была связана с физическим факультетом МГУ, который он окончил в 1948 году. В становлении Юрия Львовича как одного из ведущих специалистов в области статистической физики огромную роль сыграли профессор B.C. Фурсов и академик Н.Н. Боголюбов. Под руководством B.C. Фурсова Юрий Львович выполнил дипломную работу, а Н.Н. Боголюбов был его руководителем во время учебы в аспирантуре, которую Юрий Львович успешно окончил в 1951 году. С 1955 года и до последнего дня жизни Юрий Львович работал на физфаке МГУ доцентом, профессором, главным научным сотрудником кафедр общей физики и волновых процессов, физики низких температур. За свою жизнь Юрий Львович совершил поистине научный подвиг, создав свою версию, свое видение и понимание такой фундаментальной области теоретического естествознания, которой является статистическая физика. Им написано 11 научных монографий и учебников, 10 из которых были сразу переведены на английский язык и изданы ведущими научными издательствами мира. Круг фундаментальных научных проблем, которые были им существенно развиты


Ю.Л. Климонтович

9

или решены заново, касается таких ключевых направлений, как метод микроскопической фазовой плотности в теории плазмы, кинетическая теория неидеального газа и плазмы, кинетическая теория неравновесных флуктуаций и электромагнитных процессов, динамические и флуктуационные процессы в лазерах. Последние 20 лет жизни Юрий Львович посвятил исследованиям по синергетике. Им введены новые критерии самоорганизации, дано единое описание кинетических, гидродинамических и диффузионных процессов в активных открытых системах. Создана, по сути дела, новая наука - статистическая теория открытых систем. Выдающиеся научные достижения Ю.Л. Климонтовича по достоинству были оценены как в России, так и за ее пределами. В 1986 году он награждается Почетной медалью и избирается в 1990 году Почетным доктором Ростокского университета (Германия). В 1991 году ему присуждается Государственная премия России, он награждается Почетной медалью Института синергетики Академии творчества России, становится Соросовским профессором, а затем Заслуженным Соросовским профессором. В 1994 году Ю.Л. Климонтовичу присуждается научная премия по физике Международного Фонда им. Александра фон Гумбольдта. Юрий Львович был одним из организаторов и душой междисциплинарного научного семинара 'Синергетика', который успешно работает в МГУ уже более 20 лет. Результатом его активного интереса к проблемам теории самоорганизации и синергетики и его личной дружбы с профессором Германом Хакеном и лауреатом Нобелевской премии Ильей Пригожиным стало своевременное издание в России под редакцией Юрия Львовича переводов ряда фундаментальных научных произведений по синергетике. В том, что Российская наука своевременно и правильно восприняла идеи синергетики, безусловная заслуга Юрия Львовича. Юрий Львович был удивительно обаятельным, добрым человеком и обладал сверхъестественной внутренней силой и энергией, которые буквально притягивали к нему молодых людей, занимающихся наукой. Общение с Юрием Львовичем дало путевку в науку очень большому количеству молодых ученых, которым посчастливилось с ним встретиться. Я могу гордиться тем, что принадлежу к их числу. Знакомство с Юрием Львовичем весной 1980 года, последующая стажировка в МГУ, научные дискуссии на семинарах, в личных беседах, на конференциях определили и мою научную судьбу. Доброжелательное отношение к результатам наших исследований, помощь в трудные минуты, вера в успех дела


10

B.C. Анищенко

послужили фундаментом для организации лаборатории нелинейной динамики в СГУ. Мы гордимся тем, что у истоков научной деятельности лаборатории стоял Юрий Львович. Это был действительно уникальный человек. Там, где он появлялся, обязательно рождалось что-либо новое и интересное. Достаточно указать адреса таких 'точек притяжения', созданных Юрием Львовичем: Киев, Кишинев, Ереван, Екатеринбург (Свердловск), Саратов. За пределами России - это Росток, Берлин, Варшава, Мадрид и другие научные центры. Необходимо отметить, что за всю свою жизнь Юрий Львович никогда не был официальным руководителем какого-либо учебного или научного подразделения. Однако это не мешало ему быть признанным научным руководителем созданной им международной научной школы по статистической физике. Последние 20 лет жизни Юрия Львовича свидетельствуют о его глубоком интересе к жизни и деятельности Саратовского университета. Он был частым гостем СГУ: выступал с научными докладами, читал лекции для молодых ученых, участвовал в работе научных конференций и школ, организованных физиками СГУ. Он высоко оценивал журнал 'Известия вузов. Прикладная нелинейная динамика' и был его активным соавтором. Его постоянная заинтересованность в обсуждении острых проблем нелинейной динамики, биофизики, теоретической физики как с научной, так и с образовательной точки зрения, сыграла ключевую роль во многих наших достижениях. Можно указать, например, создание, помимо лаборатории нелинейной динамики, лаборатории экспериментальной физиологии и Научно-образовательного центра нелинейной динамики и биофизики. Предложенная и разработанная Юрием Львовичем программа новой специализации для университетов 'Физика открытых систем' стимулировала создание в СГУ института 'Открытые системы' и факультета нелинейных процессов. Мы по праву можем гордиться тем, что Юрий Львович был рядом с нами. Доброта и мягкость характера Юрия Львовича удивительно сочетались в нем с жесткой принципиальностью по всем без исключения вопросам как научного, так и нравственного плана. Он никогда не шел на компромиссы со своей совестью и за всю жизнь ни разу не изменил себе. В частности, в свое время он отказался стать заведующим кафедрой после смерти профессора В.П. Стрелкова, так как счел поставленные перед ним администрацией МГУ условия неприемлемыми для себя. Вызывает восхищение его последовательно жесткое, активное неприятие политики травли академика А.Д. Сахарова. Таких случаев из жизни Юрия Львовича можно привести


Ю.Л. Климонтович

11

много. Четкость и ясность его высочайших нравственных критериев, с которыми он подходил к оценке людей и событий, может служить блестящим примером для воспитания молодого поколения студентов и ученых. Смерть Юрия Львовича - великое горе и несчастье для его родных, близких, друзей и коллег. Утешает лишь то, что он прожил долгую, плодотворную и счастливую жизнь, до последних дней работая с энтузиазмом молодого человека. Мы выражаем глубокое соболезнование семье Юрия Львовича, его близким родственникам и друзьям. Светлая память о Юрии Львовиче навсегда сохранится в наших сердцах.
ї Изв. вузов "ПНД", т.10, 6, 2002


12

М. Бониц, В. Эбелинг, Ю.М. Романовский

Вклад Ю.Л. Климонтовича в кинетическую теорию неидеальной плазмы*
М. Бониц, В. Эбелинг, Ю.М. Романовский

В конце концов мы достигли конечной точки нашего долгого пути. Несомненно, не все на этом долгом пути было достаточно гладко. Ю.Л. Климонтович, 'Статистическая физика', 1982

Биография Ю.Л. Климонтовича Юрий Львович Климонтович родился 28 сентября 1924 года в Москве. Его мать, Наталья Владимировна Владыкина, была родом из известной знатной русской семьи Владыкиных. Семья была татарского происхождения и служила при царе Иване Грозном. В то время они получили в собственность большие земельные владения и стали состоятельными людьми. Отец Юрия Львовича также был из знатной ______
Перевод статьи ї M. Bonitz, W. Ebeling and Yu. Romanovsky. Contributions of Yuri L. Klimontovich to the kinetic theory of nonideal plasmas. Contrib. Plasma Phys. 43, 5-6, 247-251 (2003).



Вклад Ю.Л. Климонтовича в теорию плазмы

13

семьи (дворянской уже во втором поколении). Он был арестован при Сталинском режиме в 1931 году и спустя две недели расстрелян. Только через 62 года семья получила официальное сообщение об этом. Вскоре после ареста отца мать Юрия Львовича умерла. Юрию Львовичу и его двум братьям пришлось жить в семье его тети, которая была очень бедной. Чтобы поддержать семью, Юрий Львович работал - перевозил багаж на тележке от железнодорожных станций. Еще школьником он заболел туберкулезом и перенес очень тяжелую операцию. По этой причине Юрий Львович был освобожден от службы в армии и смог поступить в Инженерный институт. После войны, в 1946 году Юрий Львович перешел на физический факультет Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова. Руководителем его дипломной работы по 'радиационному трению' [1] был профессор В.С. Фурсов. Юрий Львович как очень активный молодой человек хотел стать аспирантом. Однако ему было отказано администрацией университета, так как его отец был репрессирован. Вскоре после отказа в возможности обучения в аспирантуре, а также и в поступлении на работу в Академию наук, по счастливой случайности Юрий встретился с профессором Н.Н. Боголюбовым, который поинтересовался насчет его дальнейших планов. Будучи очень высокого мнения о Юрии Львовиче, Н.Н. Боголюбов лично взял его к себе в аспирантуру, проигнорировав официальное решение. В 1951 году Юрий Львович защитил кандидатскую диссертацию. Впоследствии он подчеркивал, что без поддержки В.С. Фурсова (который позже долгое время был деканом физического факультета) и академика Н.Н. Боголюбова он никогда не имел бы возможность сделать научную карьеру. Юрий Львович всегда был самого высокого мнения о своих учителях. Приступив к занятию физикой с ряда проблем, предложенных его учителями, Юрий Львович продолжал работать (совершенно независимо) над созданием новой теории плазмы, в основе которой лежал его собственный метод 'вторичного квантования в фазовом пространстве' [3]. Среди его соавторов в этот период были В.П. Силин (работа по спектрам возбуждения [2]) и В. Эбелинг (гидродинамическое приближение). С 1952 года Ю.Л. Климонтович работал доцентом в Авиационном технологическом институте, а с 1955 года - в Московском государственном университете, на кафедре профессора С.П. Стрелкова. В то время на кафедре сформиро-


14

М. Бониц, В. Эбелинг, Ю.М. Романовский

валась великолепная группа молодых ученых, в которую входили Р. Стратонович, В. Шмальгаузен, П. Ланда и др. Все эти ученые внесли значительный вклад в различные разделы физики и математики. При поддержке Н.Н. Боголюбова Юрий Львович защитил докторскую диссертацию в Математическом институте имени В.А. Стеклова и в 1965 году получил должность полного профессора в МГУ. Ю.Л. Климонтович проработал в МГУ 40 лет. Он был прекрасным преподавателем и никогда не пользовался записями при чтении лекций. Будучи сначала доцентом, а затем профессором, Юрий Львович вел курс статистической физики на механико-математическом факультете и факультете повышения квалификации. У него обучалось большое количество студентов и кандидатов наук, среди последних - Анищенко, Асташкина, Белый, Чечкин, Четвериков, Емельянов, Кучаренко, Слинко и др. Среди его зарубежных учеников - Bonitz, Bornath, Ebeling, Engel-Herbert, Handrich, Kraeft, Kremp, Leven, Schlanges, Ulbricht и др. Работа Ю.Л. Климонтовича была оценена многими институтами и университетами. Он был приглашенным профессором университетов Берлина, Брюсселя, Комо, Грайфсвальда, Парижа, Рима и Ростока. За научные достижения Юрий Львович был награжден Почетной медалью и званием Почетного доктора Ростокского университета (1986, 1990), Государственной премией РФ (1991), премией Фонда имени А. фон Гумбольдта (Германия, 1994), многократными стипендиями Фонда Сороса (1995-1998), Золотой медалью имени П.Л. Капицы Российской академии естественных наук (1997). 27 ноября 2002 года Ю.Л. Климонтович ушел из жизни, вскоре после серьезной операции. В его семье остались жена, Светлана Иосифовна Маевская*, сын Николай, дочь Катя и внук Ваня.

Ранние работы и первая книга по неравновесной плазме 1950-1964 Ю.Л. Климонтович испытал определенное влияние своих научных руководителей лишь на начальной стадии своей деятельности, что можно видеть по его дипломной ______
*

Ныне покойная. - Ред.


Вклад Ю.Л. Климонтовича в теорию плазмы

15

работе [1] и кандидатской диссертации. Позже, абсолютно самостоятельно, Юрий Львович разработал совершенно новый подход к статистической теории плазмы. Основная новая идея (1957) состояла во введении случайной функции (фазовой плотности), построенной на динамических траекториях всех частиц ri(t), pi(t) [3] N (r, p, t) =


i=1

N

[r - ri(t)] [p - pi (t)].

Данная функция удовлетворяет классическому уравнению Власова, которое является замкнутым (обозначим x(r, p)), ( -- + v-- - -- Ueff(r, p, t) - -- ) N (x, t) = 0, t r r p U
eff









(r, p, t) = Uext(r, t) +



dx (|r - r|)N(x, t)

в полной аналогии с полевыми операторами , в квантовой теории поля. Поэтому Юрий Львович назвал свой метод 'вторичным квантованием в фазовом пространстве'. В настоящее время он называется просто 'методом Климонтовича'. В частности, этот метод дает следующее. 1. Статистические величины. Применение статистического усреднения дает одночастичную функцию распре_ деления N (x, t) = n f1 (x, t), и непосредственно бесконечную цепочку уравнений Боголюбова (BBGKY), так как ____________ N (x, t) N (x, t) = n d(x - x) f1 (x, t) + n2 f2 (x, x, t), а также все корреляционные функции g2, g3,... 2. Интегралы столкновения. Используя данный метод, Юрий Львович смог явно вычислить интегралы столкновения для неидеального газа и плазмы, включая интеграл Ландау и Ленарда - Балеску, и сделать далеко идущие обобщения этих интегралов. 3. Флуктуации. Вычитанием средних значений получаем флуктуации плотности частиц dN(x,t)=N(x,t)-nf1(x,t) и полей dE. Метод Климонтовича позволяет развить полную неравновесную теорию флуктуаций. 4. Спектральные функции. Из анализа (двухвременных) корреляторов dN dN и d E d E непосредственно получаются спектральные функции частиц и полей.


16

М. Бониц, В. Эбелинг, Ю.М. Романовский

Ю.Л. Климонтович смог показать, что этот элегантный метод работает также в квантовом случае и может быть непосредственно обобщен на случай релятивистских систем [4,5]. Метод стал основой всей его последующей работы в многочисленных областях науки. Первое подробное изложение данного метода было дано в его известной монографии 'Статистическая теория неравновесных процессов в плазме' (1964) [7]. Среди других ранних работ отметим его статьи: - по электромагнитным флуктуациям в плазме, диэлектрической проницаемости и дисперсионному соотношению в квантовой плазме (1952) [2] (сделана в соавторстве с В.П. Силиным, за 2 года до работы Линдхарда); - по квантовым кинетическим уравнениям для функций распределения, зависящих от времени и энергии (1956); - по связанным кинетическим уравнениям для заряженных частиц и плазмонов (1959; независимо от Бома и Пайнса), по влиянию турбулентных возбуждений и нелинейных волн на интеграл столкновения; - по гидродинамическим приближениям (совместно с В. Эбелингом); - обзор по неравновесной динамике плазмы (1960) [6] (в соавторстве с В.П. Силиным) оказал глубокое влияние на развитие статистической физики в целом, и, в частности, на разработку Келдышем оснований теории неравновесных функций Грина [E]. Эффекты неидеальности и электромагнитные процессы 1965-1980 Вскоре Ю.Л. Климонтович убедился, что обычные кинетические уравнения для идеальных газов и плазмы дают только равновесные результаты и перешел к выводу обобщенных кинетических уравнений [10,13]. В частности, он - вывел немарковское уравнение Ландау; - разработал концепцию разложения интегралов с запаздыванием; - показал, что члены первого порядка в разложении с учетом нелокальности обеспечивают сохранение полной энергии; - вывел из этих уравнений гидродинамические и газодинамические уравнения неидеальной системы; - вывел на микроскопическом уровне поправки на неидеальность к термодинамическим (давление, энергия и т.д.)


Вклад Ю.Л. Климонтовича в теорию плазмы

17

и кинетическим (проводимость, оптическое поглощение, формы спектральных линий и т.д.) величинам; - получил интегралы столкновений в кинетических уравнениях в присутствии электромагнитных полей [14]; - сформулировал кинетические уравнения для атомов в электромагнитных полях и для частично ионизированной плазмы [14]; - систематизировал и развил теорию флуктуаций в газе, плазме и активных системах, включая нелинейные колебательные системы с обратной связью и лазеры [12]. Эти и многие другие результаты послужили основой двух его монографий: 'Кинетическая теория неидеального газа и неидеальной плазмы' (1975) [13] и 'Кинетическая теория электромагнитных процессов' (1980) [14]. Характерной чертой всех публикаций и монографий Ю.Л. Климонтовича являлось то, что он избегал частого обращения к формальным математическим аспектам. Его главной целью всегда были практические приложения, расчет характеристик, которые допускают измерение. С конца 1970-х годов Юрий Львович часто посещал своих бывших учеников и коллег в Восточной Германии и, в частности, в Ростокском университете. В мае 1979 года в Lдhnwitz проходила конференция, посвященная явлениям переноса в плотной плазме. Эта конференция была предшественником серии PNP-конференций. Первая подобная конференция (с которой начался отсчет этих мероприятий) состоялась в Matzlow-Garwitz. Юрий Львович также принимал участие во многих последующих конференциях: в Wustrow (1980,1988), Biesenthal (1984), Greifswald (1986), Berlin/Gosen (1991), Rostock/Markgrafenheide (1993), Binz (1995), Rostock (1998), Greifswald (2000). В 1984 году появилась книга, которую мы считаем первой публикацией трудов PNP-конференции [18]. В этой книге опубликованы две статьи Юрия Львовича (в соавторстве с W. Ebeling, W. Kraeft, D. Kremp, G. Rцpke, M. Schlanges и др.). Принципы статистической физики и физики открытых систем 1982-1999 Опубликовав большое количество оригинальных статей в различных областях науки, многочисленные обзорные статьи и три адресованные специалистам монографии, Ю.Л. Климонтович решил собрать и изложить свои результаты и опыт


18

М. Бониц, В. Эбелинг, Ю.М. Романовский

в учебнике, который был бы доступен студентам. Эта работа оказалась очень успешной. Учебник 'Статистическая физика' (1982) [15] является уникальным в своей области, так как полностью базируется на неравновесном подходе. Поэтому вся статистическая физика излагается органично последовательным образом. Юрию Львовичу удалось представить все разделы как части одной общей области физики (в ярком контрасте со многими стандартными учебниками). При таком подходе связи между 'обычно' независимыми областями и приложениями становятся очевидными. И последнее по порядку, но не по значению. Ю.Л. Климонтович очень много сделал для развития теории квантовой плазмы, излучения и квантовых открытых систем. Исследование взаимодействия излучения с квантовыми системами и, в частности, с квантовой плазмой, являлось центральной темой исследований Юрия Львовича. Он начал с этой темы в своей дипломной работе, по результатам которой была вскоре опубликована его первая статья (в соавторстве с Фурсовым): 'Влияние взаимодействия между молекулами на торможение излучением в классической теории дисперсии света' (1949) [1]. Наконец, он посвятил одну из последних своих книг [32] квантовой теории и теории излучения. Фундаментальные проблемы, в которых ему удалось существенно продвинуться, включают: ћ вывод неидеальных квантовых кинетических уравнений; ћ формулировку новой флуктуационно-диссипационной теоремы для диссипативных систем; ћ флуктуационно-диссипационные соотношения для атомов в полях излучения; ћ новые подходы к явлениям сверхтекучести и сверхпроводимости. Заключение Научная биография Юрия Львовича Климонтовича является неординарной и уникальной. Несмотря на непростые жизненные ситуации, он смог проделать огромную научную работу, которая позволила некоторым ученым назвать его 'Больцманом XX века'. Укажем только наиболее значимые достижения Ю.Л. Климонтовича в области теории плазмы: ћ вывод кинетических уравнений для заряженных частиц и полей, учитывающих частичную ионизацию, взаимодействие с плазмонами, нелинейные волны, турбулентность и др.;


Вклад Ю.Л. Климонтовича в теорию плазмы

19

ћ создание микроскопической теории флуктуаций и ее приложение к кинетической теории гидродинамики; ћ вывод квантовых кинетических уравнений и их релятивистские обобщения; ћ самое важное: разработка метода микроскопической фазовой плотности (микроскопической плотности в фазовом пространстве), который останется одним из самых мощных и последовательных подходов в статистической физике.

Статьи, посвященные Ю.Л. Климонтовичу A. Ebeling W., Romanovsky Yu.M. On the 75th birthday of Yuri L. Klimontovich . Contr. Plasma Physics 39, 285-286 (1999). B. Contr. Plasma Physics: 39, 4 (1999): Special issue with articles dedicated to Yu.L. Klimontovich's 75th birthday. C. Анищенко В.С. Ю.Л. Климонтович. Изв. вузов Прикладная нелинейная динамика, 2003. Т. 10, 6. С. 147-149. D. Гдалевич Г.И. Памяти Юрия Львовича Климонтовича. Научная газета 'Наука и технология в России'. Март 2003. E. Bonitz M. In memoriam Yuri Klimontovich. P. vii in: Progress in Nonequilibrium Green's Functions II . M. Bonitz and Dirk Semkat (eds.), World Scientific Publ., Singapore 2003.

Библиография книг, обзоров и избранных статей Ю.Л. Климонтовича (в хронологическом порядке)
1. Климонтович Ю.Л., Фурсов В.С. Влияние взаимодействия между молекулами на торможение излучением в классической теории дисперсии света. ЖЭТФ 19, 819 (1949). 2. Климонтович Ю.Л., Силин В.П. О теории спектров возбуждения макроскопических систем. Докл. Акад. Наук 82, 361 (1952); О спектрах систем взаимодействующих частиц, ЖЭТФ 23, 151 (1952). 3. Климонтович Ю.Л. О методе 'вторичного квантования' в фазовом пространстве. ЖЭТФ 33, 982 (1957) [Sov. Phys. JETP 6, 753 (1958)].


20

М. Бониц, В. Эбелинг, Ю.М. Романовский

4. Климонтович Ю.Л. Релятивистские кинетические уравнения. ЖЭТФ 37, 375 (1959); ЖЭТФ 38, 1212 (1960). 5. Klimontovich Yu.L. Relativistic transport equations for a plasma. Sov. Phys, JETP 10, 524 (1960); 11, 876 (1960). 6. Климонтович Ю.Л., Силин В.П. О спектрах систем взаимодействующих частиц и коллективных потерях при прохождении заряженных частиц через вещество. УФН 70, 247 (1960). 7. Климонтович Ю.Л. Статистическая теория неравновесных процессов в плазме. М.: Изд-во МГУ, 1964; Oxford: Pergamon Press, 1967. 8. Климонтович Ю.Л. Вопросы статистической теории взаимодействия атомов с излучением. УФН 101, 577 (1970) [Sov. Phys. Usp. 13, 480, 1971]. 9. Климонтович Ю.Л., Ковалев А.С., Ланда П.С. Естественные флуктуации в лазерах. УФН 106, 279 (1972). 10. Климонтович Ю.Л., Эбелинг В. Квантовые кинетические уравнения для неидеального газа и неидеальной плазмы. ЖЭТФ 63, 905 (1972). 11. Климонтович Ю.Л. Кинетические уравнения для неидеального газа и неидеальной плазмы. УФН 110, 537-568 (1973). 12. Зейгер С.Г., Климонтович Ю.Л., Ланда П.С. и др. Волновые и флуктуационные процессы в лазерах. М.: Наука, 1974; Климонтович Ю.Л. Квантовые генераторы света и нелинейная оптика. М.: Просвещение, 1966, 200 с. 13. Климонтович Ю.Л. Кинетическая теория неидеального газа и неидеальной плазмы. М.: Наука, 1975; Oxford: Pergamon Press, 1982. 14. Климонтович Ю.Л. Кинетическая теория электромагнитных процессов. М.: Наука, 1980; Springer, Heideelberg, 1982. 15. Климонтович Ю.Л. Статистическая физика. М.: Наука, 1982. 16. Климонтович Ю.Л. Диссипативные уравнения для многочастичных функций распределения. УФН 139, 689-700 (1983). 17. Ebeling W., Klimontovich Yu.L. Selforganization and turbulence in liquids. Teubner, Leipzig, 1984. 18. Ebeling W., Fortov V.E., Klimontovich Yu.L., Kovalenko N.P., Kraeft W.D., Krasny Yu.P., Kremp D., Kulik P.P., Riaby V.A., Rцpke G., Rozanov E.E., Schlanges M. Transport properties of dense plasmas. Birkhдuser, Basel, Boston, Stuttgart, 1984. 19. Климонтович Ю.Л. Флуктуационно-диссипационные соотношения. Роль конечного времени корреляции. Квантовое обобщение формулы Найквиста. УФН 151, 309-332 (1987).


Вклад Ю.Л. Климонтовича в теорию плазмы

21

20. Klimontovich Yu.L., Kremp D., Kraeft W.D. Kinetic theory for chemically reacting gases and partially ionized plasmas. Adv. Chem. Phys. 68, 175-253 (1987). 21. Klimontovich Yu.L. and Bonitz M. Evolution of the entropy of stationary states in selforganization processes in the control parameter space. Z. Phys. B70, 241 (1988). 22. Климонтович Ю.Л. Проблемы статистической теории открытых систем: критерии относительной степени упорядоченности состояний в процессах самоорганизации. УФН 158, 59-91 (1989). 23. Klimontovich Yu.L., Wilhelmson H., Yakimenko I.P., Zagorodny A.G. Statistical theory of plasma-molecular systems. Physics Reports 175, 263 (1989); Климонтович Ю.Л., Вильхельмсон Х., Якименко И.П., Загородний А.Г. Статистическая теория плазменно-молекулярных систем. М.: Изд-во МГУ, 1990. 24. Климонтович Ю.Л. Турбулентное движение и структура хаоса. М.: Наука, 1990. 25. Климонтович Ю.Л. Нелинейное броуновское движение. УФН 164, 811 (1994). 26. Климонтович Ю.Л. Критерии относительной степени упорядоченности в открытых системах. УФН 166, 1231-1244 (1996). 27. Климонтович Ю.Л. Статистическая теория открытых систем. Т. 1. М.: Янус, 1995. 28. Климонтович Ю.Л. Физика бесстолкновительной плазмы. УФН 167, 23 (1997). 29. Климонтович Ю.Л. Статистическая теория открытых систем. Т. 2. М:. Янус, 1995. 30. Климонтович Ю.Л. Что такое стохастическая фильтрация и стохастический резонанс? УФН 169, 39-47 (1999). 31. Климонтович Ю.Л. Энтропия и информация открытых систем. УФН 169, 443 (1999). 32. Климонтович Ю.Л. Статистическая теория открытых систем. Т. 3. Теория квантовых открытых систем. М.: Янус, 2001. 33. Климонтович Ю.Л. Введение в физику открытых систем. М.: Янус-К, 2002. 284 с. 34. Климонтович Ю.Л. Штрихи к портретам ученых. Дискуссионные вопросы статистической физики (последняя рукопись, не опубликована).
Перевод с английского Г.И. Стрелковой под редакцией В.И. Емельянова и Ю.М. Романовского ї Изв. вузов 'ПНД', т.12, 4, 2004


22

С.А. Тригер

Встречи с Юрием Львовичем Климонтовичем
С.А. Тригер
С Ю.Л. Климонтовичем я познакомился в середине 70-х годов в Московском государственном университете, где он работал практически всю свою жизнь, начиная с 1955 года и до своей смерти 27 ноября 2002 года. В те годы я начал заниматься вопросами кинетической теории плазменных систем с сильным кулоновским взаимодействием, и у меня возник ряд вопросов, требующих обсуждения с физиками-теоретиками, имевшими большой опыт в кинетической теории. Конечно, я и раньше слышал о ЮЛ, в частности от В. П. Силина и от моего руководителя по кандидатской диссертации А.А. Рухадзе, которые в эти годы активно и очень успешно занимались теорией плазмы в ФИАНе. Несомненно, я также встречал ЮЛ на физфаке, где я раньше учился, но лично не был с ним знаком. К этому времени ЮЛ уже стал широко известен, прежде всего, как автор нового метода в кинетической теории неидеальных газов и плазмы, названного позднее его именем и основанного на введенном им точном уравнении для микроскопической плотности в шестимерном фазовом пространстве. Уже во время первой встречи с ЮЛ проявились те его черты, которые, как я убедился позднее, были характерны для него при обсуждении научных вопросов. Назначив встречу,


Встречи с Юрием Львовичем Климонтовичем

23

он ждал собеседника, а не заставлял ждать себя. По сути дела его советы всегда были лаконичны. Он излагал свой взгляд на вопрос, а затем переходил к задачам, которые его в то время занимали, и начинал их обсуждать, как бы меняясь местами с собеседником и желая услышать мнение и возражения пришедшего к нему за советом. Я думаю, это происходило не из-за отсутствия интереса к задачам собеседника, а прежде всего, из-за его необычайной увлеченности своими научными идеями, которыми он был всегда полон. В последующие годы мы многократно встречались в Москве как в МГУ, так и у него дома, а также за границей. Поскольку с годами отношения стали более близкими, то часть времени дома у ЮЛ мы по московской традиции проводили на кухне, где за чаем или рюмкой обсуждали уже ненаучные или 'околонаучные' вопросы. Юрий Львович очень спокойно относился к мнению, отличавшемуся от своего, но я не помню случая, чтобы он менял в беседе свою точку зрения. Я думаю, это было связано с тем, что он, как правило, обсуждал проблему, имея по ней заранее продуманный взгляд. Это касалось не только научных проблем, но и всего остального. В этой связи я вспоминаю большую Международную конференцию по статистической физике в Техническом университете Берлина в 1992 году. Эта конференция собрала сотни специалистов, в частности, из России. Среди них было немало российских ученых, разъехавшихся по всему миру в поисках спокойной обстановки для работы и жизни. Я приехал на конференцию из Голландии, где в это время работал по гранту, и мой доклад был представлен от Технического университета Эйнтховена. На badge значился этот университет, а не Институт высоких температур РАН, являвшийся местом моей постоянной работы. Я сам не придал этому значения, но вопрос о работе за границей для российских ученых был важен и актуален. Во время разговора с И.М. Халатниковым он стал расспрашивать меня о работе и узнав, что я временно в Голландии, заметил что правильно отражать на badge место постоянной работы, пропагандируя российскую науку. Сам он уже долго работал за границей, но считал, видимо, важным поддерживать марку российских институтов. Разговор, связанный этим же badge, произошел и с ЮЛ. Мы ехали автобусом на банкет на Wansee и сидели рядом. Он заговорил об отъезде многих ученых на работу на Запад. 'Вот и Вы тоже', - сказал он. Я объяснил ему, что


24

С.А. Тригер

уехал временно, хотя сказал, что ученые должны работать там, где для них созданы лучшие условия. ЮЛ аргументировал тем, что для молодежи очень важно иметь рядом сильных руководителей и сильное научное сообщество, а в России оно продолжает ослабляться. 'Вот Халатников уехал, а он ведь директор Института', сказал ЮЛ, в частности. Ослабление научного потенциала России его глубоко тревожило. Сам он, периодически работая за границей, надолго не уезжал, полностью следуя своему пониманию проблемы. Тут надо сказать, что материальные условия жизни мало интересовали ЮЛ. Мне казалось, это просто было вне сферы его внимания и ему жаль было тратить на это время. Как-то я пришел к нему домой в Москве и увидел, что паркет в его кабинете вздут и местами просто развален. Он мне объяснил, что залило водой, но так все и осталось и до следующего моего прихода, совсем не скоро состоявшегося. Надо сказать и о его очень спокойном отношении к высоко котирующемуся в России званию члена Академии наук, которое приносит большое моральное удовлетворение, материальное благополучие и, что немаловажно для многих, власть в научной иерархии. Я не знаю внутренних мотивов ЮЛ, вероятно он тоже баллотировался, но этот вопрос находился на далеком горизонте его интересов. Я думаю, как и в вопросах материальных благ, он не хотел тратить на это время, понимая, каких усилий, нервов и моральных уступок требует борьба за место в Академии. Я не хочу сказать, чтото осуждающее в адрес людей, потративших много усилий для прохождения в Академию наук, особенно, если они этого достойны. Просто и здесь ЮЛ все видел и осмысливал иначе, чем большинство людей науки и руководствовался другими, чем общепринятые, мотивами. Возможно, это было связано также с его глубоким знанием истории науки. Он как бы жил и в историческом измерении тоже и смотрел на многое происходящее с некой отдаленной точки и иначе, чем большинство, его интерпретировал. У ЮЛ было много учеников (ныне уже известных ученых) и друзей в научной среде в Германии, где в ряде университетов имеются сильные научные группы по статистической физике и физике плазмы. Коллеги ЮЛ в Германии относились к нему с неизменным уважением и любовью. Ни одной конференции по статистической физике или физике плазмы в Германии не проходило без приглашения ЮЛ. Такие


Встречи с Юрием Львовичем Климонтовичем

25

конференции проводились и проводятся в Германии регулярно, особенно в Университетах Ростока и Грейфсвальда, и уже являются важной традицией. Участвуя в этих конференциях, я наблюдал за развитием работ ЮЛ, но общаться с ним там было трудно, ибо он всегда был окружен толпой немецких учеников и коллег. Новое развитие получили мои отношения с ЮЛ в последние годы. Он приезжал в Берлин по приглашению его ученика Вернера Эбелинга, который заведовал кафедрой статистической физики и нелинейной динамики в Университете Гумбольдтов. Я в это время работал у него на кафедре и уже жил с семьей в Берлине. Хотя это, как видно из изложенного, противоречило принципам ЮЛ, касавшимся переезда и работы российских ученых на Западе, отношения с ЮЛ были лучше и теплее, чем когда-либо. Это соответствовало его демократической натуре, признававшей право каждого поступать в соответствии со своими собственными убеждениями. Во время приездов ЮЛ в Берлин в Университет Гумбольдтов для общения с ним были все возможности. Надо сказать, он очень стремился к научному общению, которое в последние годы в России было недостаточным и не вполне благоприятным для него. Он также бывал у нас дома в Берлине, рассказывал московские новости и как всегда своеобразно их комментировал. Не могу не остановиться на дискуссии по поводу работ ЮЛ последнего периода, касающихся фундаментальных вопросов статистической физики и, в частности, теоремы Callen - Welton (СW). Я не думаю, что даже какие-то заблуждения могут умалить заслуги ЮЛ. Ведь даже великие, как известно, заблуждались... Расскажу об этих событиях так, как я их сейчас вижу, ибо они играли значительную роль в последний период жизни ЮЛ. При этом важно подчеркнуть, что ЮЛ не подавал свои результаты как нечто законченное и безусловно верное. Он хотел обсудить свои идеи и расчеты с другими теоретиками - это наиболее правильное определение его усилий. Однако это было очень непросто и трактовалось как его ошибки. Как известно, ЮЛ подвергал сомнению теорему CW для квантовых систем и предлагал е модификацию. Я бы сказал, что он скорее формулировал гипотезу на основе физических соображений и примеров. Его работа вызвала резко отрицательное отношение ряда известных теоретиков, прежде всего В.Л. Гинзбурга


26

С.А. Тригер

и Л.П. Питаевского в России. Они остро критиковали ЮЛ, а публикация его результатов по этой проблеме сталкивалась с трудностями. ЮЛ очень переживал эту дискуссию, считая, что не следует ограничивать публикации в открытой печати даже спорных работ (имея, конечно, в виду квалифицированных авторов). ЮЛ считал и, по сути, убедил в этом меня во время одного из его посещений Берлина, что критика его утверждений не мотивирована. Критика действительно носила общий характер отрицания того, что противоречит СW-теореме, но не указывала на конкретные неточности в работе ЮЛ. Именно это особенно его огорчало, ибо как раз объективная дискуссия и была его главной целью. Однако, изложение вопроса самим ЮЛ представлялось недостаточно прозрачным и, возможно, это было причиной того, что В.Л. Гинзбург и Л.П. Питаевский не анализировали утверждения ЮЛ по существу. Несмотря на многочисленные семинары, в частности в Германии, где ЮЛ докладывал свои результаты, ясности в вопросе не прибавлялось. Характерно, что никто, насколько мне известно, не хотел вникать в существо дела и разбираться. Как-то после семинара в Берлине я высказал Эбелингу свое удивление по поводу такой апатии и решил разобраться. После нескольких бесед с ЮЛ, не прояснивших ситуацию, я просмотрел все материалы дискуссии, которые ЮЛ мне предоставил. Их накопилось очень много. Я выбрал один из вопросов, рассмотренных ЮЛ, о возможности нарушения соотношения CW для цепи переменного тока. Как выяснилось, ЮЛ использовал квазистатическое выражение для проводимости, хотя для доказательства нарушения соотношения CW требуется провести интегрирование по всем частотам, включая высокие, где квазистатическое приближение неприменимо. Поэтому в целом я настроился негативно по отношению к гипотезе ЮЛ о нарушении этой теоремы. Я позвонил ЮЛ в Москву и попытался дипломатично обосновать свои сомнения. Мне сейчас кажется, что он уже плохо чувствовал себя тогда или у него самого уже зародились какие-то критические вопросы к собственным утверждениям. Во всяком случае его ответ был лаконичен и не оставлял поля для дальнейшего обсуждения. Я буквально запомнил этот ответ: 'Ну это же частный пример'. Больше мы к этому не возвращались. После этого ЮЛ еще раз прилетал в Берлин, но уже чувствовал себя плохо. Поэтому он мало бывал в Университете. Он также не был у нас дома. Вместо этого я поехал к нему на


Встречи с Юрием Львовичем Климонтовичем

27

квартиру, снятую для него вблизи Университета Гумбольдтов. Основное, о чем мы говорили это его воспоминания, черновую рукопись которых он привез в Берлин и дал читать Эбелингу, а затем мне с просьбой исправить замеченные неточности и опечатки. Материал был, конечно, очень интересный, ЮЛ встречался со многими известными физиками, а его понимание происходившего представляет большую ценность. Поскольку в рукописи подробно описывалась роль Власова в развитии кинетической теории и бурная дискуссия по поводу затухания Ландау, наш разговор с ЮЛ касался в основном этой нашумевшей истории. Ему было одиноко одному в этой квартире, поэтому он был настроен подробно обо всем рассказывать. Я не буду здесь приводить детали разговора, но ЮЛ считал, что реакция на работы Власова и форма критики были недопустимо резкими и диктовались персональным отношением к Власову. Эта встреча с ЮЛ оказалась последней. Несколько месяцев спустя его не стало. Я думаю, что со временем оценка огромного вклада ЮЛ в кинетическую теорию неидеальных систем и теорию открытых систем будет только возрастать. Его моральный облик и преданность науке представляют собой редкий образец, которому старшее поколение физиков может позавидовать, а младшему поколению еще не поздно подражать.
Перевод автора

Полный текст статьи на английском языке оппубликован в 'Condensed Matter Physics' v. 7, N 3 (39), p. 443-449. ї National Academy of Sciences of Ukraine Institute for Condensed Matter Physics, 2004. ISSN 1607-324X


28

Ю.М. Романовский

Человек необычайной силы воли и необычной судьбы*
Ю.М. Романовский
Что я могу вам сказать о Юрии Львовиче? Действительно, я его знаю почти 50 лет, просто я пришел в качестве аспиранта в 1955 году на кафедру С.П. Стрелкова на физфак МГУ. И приблизительно в это время Стрелков взял Юрия Львовича в качестве доцента. И поэтому я с ним прожил бок о бок очень много лет, причем это 'бок о бок' - не только служебные отношения. Это и всяческие совместные туристические походы, и за границей мы живали в одной квартире по несколько недель и даже месяцев, то есть взаимоотношения были у нас очень тесные. Квартира его находилась рядом с нашей работой, буквально через триста метров. Последние 30 лет он жил за кинотеатром 'Литва', там несколько университетских домов стоит, вот он там жил. Юрий Львович умер, когда ему 78 стукнуло. Родился он в сентябре 1924 года в Москве. У него еще были два брата и оба попали на фронт в Великую Отече______
По материалам проходившего в рамках Компьютер. Образование'. ниченко. См. также сб.: З.Е. Журавлевой. Москва; 2004. С. 336.
*

'Круглого стола памяти Ю.Л. Климонтовича', X Международной конференции 'Математика. Январь, 2003 г. Председатель орг. комитета Г.Ю. Риз'Языки науки - языки искусства' / Под ред. Ижевск: Институт компьютерных исследований,


Человек необычайной силы воли . . .

29

ственную. Один сразу погиб, а другой вернулся инвалидом, у него ноги не было до колена. Он был редактором издательства 'Просвещение', не главным, а просто редактором. А вот Юрий Львович на фронт не попал, так как в детстве заболел очень тяжелым туберкулезом, костным, лежал несколько лет, я не помню точно, но не два года, а больше. Перенес тяжелую операцию. Если кто-нибудь замечал, у него шея повернута немножко, это последствие операции в детстве. И несмотря на все это, он окончил школу великолепно. Вообще Юрий Львович был человеком необычайной силы воли и необычной судьбы. Время было сложное, семья очень бедствовала, там репрессии были и всякие такие вещи, а он все же кончил университет, физфак. Научным руководителем у него был В.С. Фурсов. Занимался Юрий Львович статфизикой, теорией плазмы, а кандидатскую он делал у Н.Н. Боголюбова. Такие вот у него были учителя. И, как я понимаю, с этими людьми остались у него теплые отношения, и личные, и всякие. В том числе и с Фурсовым. Кто помнит, Фурсов был крепким человеком и уж за тех людей, в которых был уверен как в ученых, как в личностях, всегда стоял, поддерживал их и за них ложился, как говорится, костьми перед парткомом, перед кем угодно. Это личность была уникальная. Он 35 лет был деканом физфака, а физфак был, наверное, самым крупным факультетом в России. У нас сотрудников было в лучшие времена 4.5 тысячи человек, сейчас - около 3 тысяч. Туда сейчас институты включаются - ГАИШ, НИИЯФ, а все это был наш физфак, и Фурсов держал все в руках. Это на самом деле очень важно, что он был учителем Юрия Львовича - у них остались потом теплые отношения навсегда. В 1957-58 годах появились известные публикации Юрия Львовича. Главное его научное направление - теория неидеальных газов и теория неидеальной плазмы. Он, конечно, в своей науке поднялся высоко. Фактически Юрия Львовича можно сопоставить с такими физиками, как И. Пригожин и Г. Хакен. А они его признавали, если хотите, не только как товарища, но и как равновеликого человека. Сюда можно еще присовокупить Вернера Эбелинга. Он поступил аспирантом на нашу кафедру в 1961 году. И сейчас к нам постоянно приезжает из Германии. Вот такие личности. Были и в Америке люди, научно близкие Юрию Львовичу. Майкл Конрад, например. К сожалению, уже умер. Эти люди совершенно поновому взглянули на мир как физики. Этот взгляд, в отли-


30

Ю.М. Романовский

чие от огромного числа замечательных работ, посвященных закрытым системам, заключался в рассмотрении всех систем в качестве открытых. А Юрий Львович за последние пятнадцать лет, когда был чрезвычайно болен и много раз оперирован по поводу рака, написал трилогию из трех книг - это теория открытых систем, то есть статистическая теория открытых систем. А последний том, он читается как роман, посвящен квантовым открытым системам. Это уникальные книги. Немного о Юрии Львовиче как о человеке. Я что-то не помню, чтобы в нашем коллективе кафедры у него были какие-то конфликты, правда, пока не появился С.А. Ахманов. У них с ним был антагонизм. Юрий Львович был человек весьма доброжелательный, очень внимательно относящийся к молодым. Он был самодостаточен в том смысле, что мог наукой заниматься сам. Ведь есть разные ученые, некоторые собирают коллективы, используют учеников при написании монографии и так далее. А он свои монографии, которых, наверное, около пятнадцати и которые все сразу переводились на английский язык, писал собственной рукой. Более того, когда я с ним жил в Германии, я видел, что он и переводил их очень современным образом - с помощью компьютера. Еще я хочу сказать, как он повлиял на мое развитие. Казалось бы, мы с ним находились рядом. Но ведь не с ним одним я находился рядом. С Р.Л. Стратоновичем, великим человеком, мы тоже находились рядом и, казалось бы, ближе соприкасались по нашим интересам. У нас было несколько совместных научных трудов. Стратонович меня учил, хотя и был моим сверстником. У него я очень много взял, будучи его соавтором. С Юрием Львовичем я не написал ни одной работы, но вся жизнь моя определялась именно его замечаниями. Я просто перечислю эти моменты, и это типичный пример. Многие именно так воспитывались и руководились им. Когда я пришел в аспирантуру, у меня была тема - полет самолетов в турбулентной атмосфере. Шефом моим был Стрелков, великий специалист по части авиации, самолетов. И вот я этим делом занимаюсь, и вдруг однажды Юрий Львович говорит мне: 'Что ты!? Вот я предложу тебе тему, ею никто еще не занимался, все флуктуациями занимаются, а вот в колебательных системах частота флуктуирует. Будет ли при этом параметрический резонанс или нет? Вот бы занялся ты этим'. Я спрашиваю: 'А как? А что делать?' Зеленый был, так как


Человек необычайной силы воли . . .

31

пришел в аспирантуру с завода. Юрий Львович посоветовал идти к Стратоновичу. И все. Ну, я пошел к Руслану, он мне чего-то там написал, но я ничего не понял. Однако, в конце концов, получилась серия работ. А вот как я занялся биофизикой. Начинал с самолетов, потом, вообще, занялся военной тематикой. Деньги в то время зарабатывались хоздоговорами. И много экспедиций у нас было. Правда, Юрий Львович никогда не участвовал ни в этих хоздоговорах, ни в экспедициях, а мы со Стратоновичем участвовали. Однажды, это было в шестидесятых годах, и еще не было широко известно о реакции Белоусова - Жаботинского, мне Юрий Львович и говорит: 'Что ты ерундой занимаешься! Знаешь, кафедру биофизики сделали на факультете? А ты не знаешь, что там делается! Вот и диплом Букатиной ты не знаешь! Там три компоненты в модели биохимической реакции, и в трех компонентах происходят колебания. Вот и посмотри!' И я начал этим заниматься. А потом судьба свела меня с Д.С. Чернавским. У нас получились совместные работы с ним и Н. Степановой, а Юрий Львович все время наблюдал. Потом вдруг говорит: 'Чего это вы тут делаете? Давно пора книгу писать по этой вашей математической биофизике. Ведь нет ни одной в России!' Это было сказано в конце шестидесятых годов. Я ему: 'А что же делать?' А он мне: 'Вот тебе телефон моего брата, позвони ему, он тебе закажет книгу'. Так появилась эта книжка - 'Что такое математическая биофизика'. Она была переведена во многих странах. Потом опять он мне говорит: 'Ты что до сих пор диссертацию докторскую не написал?!' А я ему в ответ: 'А что, надо?' А он: 'Конечно, надо'. Ну, я как всегда: 'А что мне делать?' 'Ну, вот завтра принеси мне введение'. И так далее. Почему я рассказываю эту историю? Я думаю, что очень многие взаимодействовали с ним именно так. В результате у Юрия Львовича на самом деле очень много учеников, в судьбе которых он сыграл ключевую роль. И именно благодаря неформальным встречам, беседам, дискуссиям. Для этого было не обязательно быть у него аспирантом. Достаточно было просто общаться с ним. Он удивительно умел слушать и мгновенно понимал суть любого вопроса. Я наблюдал Юрия Львовича последние двадцать лет на семинаре по синергетике. Кстати сказать, мы создали его втроем - я, В.В. Алексеев и Н. Степанова. Потом появился Ю.А. Данилов и пришел Юрий Львович. И стал семинар по синергетике Юрия Львовича. Туда приглашались самые разные


32

Ю.М. Романовский

люди со всего Советского Союза. И люди рассказывали по 120 минут, им и сейчас предоставляется такое время - только расскажи! И Юрий Львович интересовался всем - и экономикой, и математикой, и биологией. У него всегда была крайне доброжелательная реакция, если даже ему не нравилось, что говорил докладчик. Он видел, что человек способный, и никакого безобразия не было. У меня есть с кем сравнить. Я, например, присутствовал на семинарах такого человека, как И.М. Гельфанд. Великий человек! Но это было что-то ужасное. Вы даже себе это не представляете! Он просто хватал докладчика за шиворот и неизвестно что с ним делал. Единственный, кто его мог усмирять - это М.Л. Цетлин. Цетлин всегда сидел с трубкой на задней парте и говорил: 'Подождите, Израиль Моисеевич, прекратите, сядьте на место'. А у Юрия Львовича всегда по любому поводу был интересный комментарий. Он старался человека мягко увести туда, где ему самому было интересно. В последние годы жизни, особенно в последние лет десять, у Юрия Львовича появилось такое свойство - когда у него возникали новые идеи, он всюду с этими идеями выступал. Он уже был Гумбольдтовским профессором и ездил по всему миру. Его все приглашали. И он всюду проповедовал свои теории. Например, вопрос в том, что более организованно - ламинарное течение или турбулентное. Он все время ставил именно такие спорные вопросы. Некоторые даже считали его каким-то зацикленным человеком и не понимали, что это он и здесь выступает, и там. Что такое? А мне Г.Ю. Ризниченко лет семь тому назад объяснила: 'Понимаешь, ведь он же так мыслит. У него такой способ мышления'. Это она правильно объяснила. Он хотел успеть рассказать и выслушать мнения аудитории. Последний месяц жизни ему было очень тяжело. У него были сильные боли, и он очень страдал. Но при этом он мне мог сказать: 'Вы монографию написали? У вас дискета есть?' Это о нашей монографии с Эбелингом. 'Я хочу ее посмотреть. И мы ее с тобой обсудим'. У него всегда был такой разговор. По телефону звонит и говорит: 'Что-то давно тебя не было, я хочу с тобой обсудить неважно что'. И я уверен, что такие предложения поступали самым различным людям. В последний месяц он уже не мог это делать, ему было трудно даже использовать свой notebook. У него руки очень болели. За последний год, несмотря на тяжелое состояние, он написал новую книгу 'Нерешенные задачи статистической


Человек необычайной силы воли . . .

33

физики и пятнадцать портретов'. Он был очень настойчивый человек и хотел эту книгу увидеть при жизни. Он обратился к издательству на факультете, которое печатает авторефераты и другие мелкие работы. Хотел, чтобы эту книгу напечатали именно таким способом, чтобы быстро. По этому поводу заседал Ученый Совет, и члены Совета испугались, потому что в книге идет очень большая дискуссия с академиком В.Л. Гинзбургом. Если вы почитаете книгу, вы это поймете. Они с Гинзбургом были зациклены друг на друге. Это очень интересное психологическое явление. Никто же не ниже, и не выше. На протяжении многих веков всегда были ученые противоположной направленности. И наш Ученый Совет струсил, побоялся дать разрешение на публикацию. Потом уже члены Совета мне об этом говорили, после того, как Юрий Львович умер. Но сейчас решили отдельно издать, по крайней мере, часть книги, посвященную пятнадцати портретам. А что это за пятнадцать портретов? Это люди, которые повлияли на его жизнь и на его научную судьбу. Там есть и Фурсов, и еще другие великие, но там есть и совершенно незнакомые фамилии, которые, может быть, только какимто специалистам известны. И я надеюсь, что мы увидим эту книжку. Надеюсь также, что Зоина и Галина организация* это тоже поддержит. Ведь сейчас все очень просто публиковать. А перед этим он написал еще одну книгу, которая уже переводится и представляет собой квинтэссенцию этих трех его томов. Я, правда, ее еще не читал. А теперь я скажу о некоторых спорных моментах той науки, которой занимался Юрий Львович, в том смысле, как я их понимаю, и о том, что его в ней волновало. Термодинамика и статистика открытых систем является совершенно новой областью науки. Она совершенно по-другому смотрится. Например, вы берете уравнения гидродинамики Навье - Стокса или то, что на любой конференции сейчас часто звучит - уравнение 'хищник - жертва' Вольтерры. Вы эти уравнения исследуете, решаете и делаете с ними, что хотите, навешиваете много систем, параметров и т.д. А что Юрий Львович говорил?! В чем он меня воспитал. Он говорил: 'Господа! Эти уравнения для средних величин. Для каких-то ______
* З.Е. Журавлева и Г.Ю. Ризниченко; Международная общественная организация 'Женщины в науке и образовании' (с 1999 г.).


34

Ю.М. Романовский

функций распределения. В них обязательно должны быть флуктуационные члены, так как эти уравнения имеют дело с физически малым объемом, а не с точкой. В этом объеме должно быть много физических точек. А уж если говорить об уравнении 'хищник - жертва', если вы моделируете что-то с белыми медведями и там физический объем - километр на километр, так вы там белого медведя и не найдете'. И он дал метод, как эти флуктуационные члены вводить. Он имел свои взгляды на то, что такое хаос, которые были изложены в двух книгах по хаосу, одна - с Вернером, а другая, только его, вышла в издательстве 'Наука'. У него было точное представление о хаосе. Он говорил: 'Ламинарное движение - самое беспорядочное движение, а турбулентное движение - это движение с самой высокой организацией'. При таких словах люди лезли на стену. Как это может быть?! А на самом деле, это действительно так. Что такое ламинарное движение? При этом движении каждая молекула движется в тепловой флуктуации и число степеней свободы - порядка числа Авогадро и даже более. И там есть единственная выделенная координата - координата-профиль. А в турбулентном движении существует много осмысленных координат, очень интересных, помимо флуктуаций, которые там, безусловно, есть. Это уже и есть самоорганизация природы. Это же касается галактик и т.д. Такой взгляд встречал сопротивление. Но он же не просто слова говорил, он давал критерии, он доказал 'S-теорему'. Например, как описать состояние генератора, который только должен возбудиться? Предположим, что он еще не перешел границу возбуждения, и там флуктуации очень сильно растут. И вот из одной флуктуации вырастает этот предельный цикл. Как эту систему рассматривать? Какие веса должны иметь эти координаты, и в каком направлении развиваются эти неравновесные системы? Он дал соответствующие теоремы, а его последователи - В.С. Анищенко, например, или мой бывший аспирант В.А. Васильев - применяли их в радиофизике или других науках, например в медицине. Ну что вам еще сказать о научных переживаниях Юрия Львовича? В последнее время его волновали несколько проблем. Например, проблема сверхтекучести и сверхпроводимости. В последней книге про квантовую механику этой проблеме посвящена целая глава. Я боюсь соврать, но я понял так, что представление о 'вечном токе' надо рассматривать как очень


Человек необычайной силы воли . . .

35

долгий переходный процесс, а это все опирается на его теорию фликкер-шума. Юрий Львович считал, что есть очень много процессов в физике, где очень важно поведение спектра, который стремится к нулю бесконечно. Он очень четко и ясно понимал, что не существует такого генератора, у которого есть совершенно поразительно тонкая линия. Потому что у любого генератора есть время включения и выключения. Никогда нельзя исключить влияние внешнего мира. И как подходить к квантовой механике с этих точек зрения - мало понятно. Насколько я знаю, по Шредингеру, обычно рассматривается консервативная система, а как быть с внешними влияниями? Здесь есть очень много интересного, которое еще мало проанализировано, и это волновало Юрия Львовича. В беседах с ним я критиковал его вот за что. Он говорил, что в уравнения Навье - Стокса необходимо включать случайные источники. Я с этим соглашался, но просил его определить, в каких конкретно задачах это нужно делать, потому что есть целый класс задач, где это не нужно делать. Где граница этих поправок? По этому вопросу некоторые его ученики пытались продвинуться, но сам он обычно шел дальше, не останавливаясь на этих вопросах, хотя и пытался приводить массу примеров, связанных с броуновским движением и со структурами генераторов. Если вы возьмете второй том монографии, то там эти задачи есть. Что можно еще сказать? Я вообще рассматриваю человека как аналог Вселенной. Тем более, такого человека, как Юрий Львович. Это целая Вселенная, которая вмещает в себя и историю того, что было, и то, как устроен мир, и как мы с вами устроены. В нем все это вмещалось. Вселенная, конечно, неисчерпаема, огромна, но она без души, она не может даже предсказать своего будущего. А Юрий Львович представлял собой такое море, такую Вселенную, из которой следовало, что может случиться и в природе, и со всеми нами. Он очень интересовался общественными вопросами, при этом он никогда не был партийным человеком. Он никогда не был злопыхателем. Он очень мобильно подходил ко всем событиям социальной жизни. Юрий Львович очень любил природу, любил уезжать на дальние острова. Галину женскую организацию он очень любил и поддерживал, и всегда был желанным гостем на всех конференциях. Он любил сам встречать гостей, и если это случалось в университете, водил их в профессорскую столо-


36

Ю.М. Романовский

вую МГУ. Университет он очень любил и Москву тоже. Любил водить гостей по Москве и рассказывал удивительные истории об улицах, зданиях Москвы и т.д. Он был очень компанейским и демократичным человеком, вообще любил компании, туристские походы. Мог спорить до одурения до трех часов ночи. Водочку любил выпить. Даже до самого последнего времени. У него дома стопочки были в виде хрустальных сапожков. Юрий Львович всегда читал физику на мехмате, причем там было довольно много часов. И он читал полный курс статфизики. Много лет прокатывал этот курс. А на физфак он тоже хотел выйти со статфизикой, но ему не давали. Была конкуренция за часы, и читать не давали. Когда С.П. Стрелков, наш заведующий кафедрой, умер, к нам пришел С.А. Ахманов с большой командой. Кафедра стала большой и к тому же, помимо преподавания общей физики математикам, выпускающей (до 40 дипломниковрадиофизиков в год). Когда погиб Р.В. Хохлов, С.А. Ахманова поставили заведующим над кафедрами о б щ е й ф изики и волновых процессов. Получился огромный конгломерат, из которого вылез маленький коллектив с академиком Л.В. Келдышем во главе. Кафедра Л.В. Келдыша стала называться кафедрой квантовой электроники. Она сейчас маленькая. А наша кафедра общей физики и волновых процессов выпускает в год 35-40 специалистов. Юрий Львович работал на нашей кафедре с 1955 года до 1989 года. Но у него начались конфликты с Ахмановым. Ахманов был очень своеобразным человеком, безусловно, талантливым. Стратоновича он считал гением, а Климонтовича просто не замечал. И Юрий Львович спокойно ушел на кафедру физики низких температур. Там ему ректор дал лабораторию синергетики, где он и работал. Он очень много ездил по свету, и для него это было очень важно. А у нас на кафедре была большая педагогическая нагрузка, и Ахманов все время заводился из-за частых отъездов Юрия Львовича. Так что жизнь он закончил на кафедре физики низких температур, где читал курс 'Открытые системы'. Но читал нерегулярно. А общие курсы Юрий Львович последние годы не читал.


Человек необычайной силы воли . . .

37

Комментарии
Алексеев Вячеслав Викторович - профессор, руководитель лаборатории возобновляемых источников энергии географического факультета МГУ. Анищенко Вадим Семенович - академик РАЕН, заведующий кафедрой радиофизики и нелинейной динамики физфака Саратовского госуниверситета. Ахманов Сергей Александрович - профессор, заведующий кафедрой общей физики и волновых процессов физфака МГУ с 1975 по 1991 год, ЮЛК работал на этой кафедре с 1975 по 1989 год. Боголюбов Николай Николаевич - академик РАН, руководитель ЮЛК в аспирантуре. Букатина Анна - биофизик, работала в институте биофизики АН в Пущине. Бункин Федор Васильевич - физик-теоретик, академик РАН. Васильев Владислав Андреевич - руководитель лаборатории моделирования Института скорой помощи им. Склифосовского, выпускник кафедры общей физики и волновых процессов физфака МГУ. Гельфанд Израиль Моисеевич - математик, академик РАН, глубоко интересовался проблемами биологической кибернетики. Гинзбург Виталий Лазаревич - физик-теоретик, академик, Нобелевский лауреат. Данилов Юлий Александрович - профессор, работал ведущим научным сотрудником РНЦ 'Курчатовский институт'. Журавлева Зоя Евгеньевна - писатель, редактор газеты 'Госпожа удача', издаваемой Межрегиональной общественной организацией 'Женщины в науке и образовании'. Келдыш Леонид Вениаминович - академик РАН, создатель кафедры квантовой электроники физфака МГУ. Конрад Михаил - известный физик из США. Ризниченко Галина Юрьевна - профессор кафедры биофизики биофака МГУ, выпускница кафедры общей физики и волновых процессов физфака МГУ, создатель и руководитель Межрегиональной общественной организации 'Женщины в науке и образовании'. Рухадзе Анри Амвросьевич - физик-теоретик, академик РАЕН, главный научный сотрудник ИОФ РАН.


38

Ю.М. Романовский

Соколов Игорь - профессор Гумбольдтского университета, выпускник физфака МГУ, ученик Л.В.Келдыша. Степанова Наталья Вячеславовна - д.ф.-м.н., научный сотрудник кафедры общей физики и волновых процессов физфака МГУ (с 1955 по 1993 год). Стратонович Руслан Леонтьевич - профессор физфака МГУ, работал на одной кафедре с ЮЛК. Стрелков Сергей Павлович - профессор, заведующий кафедрой общей физики для механико-математического факультета МГУ, на которой работал ЮЛК с 1955 года. Фурсов Василий Степанович - профессор, декан физического факультета МГУ (с 1954 до начала 1990-х годов), научный руководитель дипломной работы ЮЛК. Хохлов Рем Викторович - академик РАН, ректор МГУ с 1973 по 1977 год, создатель кафедры волновых процессов физфака МГУ. Цетлин Михаил Львович - в последние годы жизни профессор физфака МГУ, один из основоположников теории автоматов. Чернавский Дмитрий Сергеевич - профессор кафедры биофизики биофака МГУ, руководитель секции теоретической биофизики ФИ РАН. Эбелинг Вернер - профессор Гумбольдтского университета в Берлине, аспирант ЮЛК (с 1960 по 1961 год). ГАИШ - Государственный астрономический институт им. Штейнберга при физфаке МГУ. НИИЯФ - Научно-исследовательский институт ядерной физики при физфаке МГУ. ВМиК - факультет вычислительной математики и кибернетики МГУ.
ї Изв. вузов 'ПНД', т.12, ? 3, 2004


Ученый с очень широким взглядом на мир

39

Ученый с очень широким взглядом на мир
Г.Т. Гурия

*

Вспоминая сегодня Юрия Львовича, я думаю, что мой взгляд на него имеет глубоко личный, субъективный характер. И у меня, поверьте, нет никакого желания казаться объективным. Стремиться к этому, на мой взгляд, значит - грешить против истины. Поэтому мне хотелось бы заранее извиниться перед слушателями за то, что о некоторых своих личных обстоятельствах, связанных со встречами с Юрием Львовичем, я буду вынужден рассказывать подробнее, чем, может быть, следовало бы. По молодости нас воспитывали так, что все люди, пока речь идет об обсуждении научных проблем, как бы равнокалиберные, одного уровня, что ли. Казалось, что никто из моих сверстников, будучи студентами, не разделял точки зрения, что только в силу своего возраста и большего жизненного опыта кто-либо может иметь более авторитетную точку зрения, чем ______
* По материалам 'Круглого стола памяти Ю.Л. Климонтовича', проходившего в рамках X Международной конференции 'Математика. Компьютер. Образование'. Январь, 2003 г. Председатель орг. комитета Г.Ю. Ризниченко. См. также сб.: 'Языки науки - языки искусства' / Под ред. З.Е. Журавлевой. Москва; Ижевск: Институт компьютерных исследований, 2004. С. 336.


40

Г.Т. Гурия

ты сам. Важны только аргументы и факты, а не 'мнения авторитетов'. Мне не единожды приходилось убеждаться впоследствии, что в реальности все обстоит иначе. И часто точка зрения тех, кто сильно моложе, вообщ е никого не интересует. Удивительно, но в общении с Юрием Львовичем, о чем бы речь ни шла, я никогда не чувствовал нашей разницы в возрасте. Поскольку я принадлежал к другому поколению, мне долгое время приходилось встречаться с Ю.Л. Климонтовичем на конференциях и семинарах, на которых он делал доклады, а я был в числе слушателей. И у меня с начала 1980-х сложилось твердое убеждение, что 'он что-то не договаривает'. Со стороны казалось, что за приводимыми им математическими выкладками стоит какая-то скрытая целостная система взглядов, отличная от принятой. Бросалось в глаза и то, что его самого нисколько не смущает, что его точка зрения расходится с излагаемой в известных руководствах по теоретической физике. Впервые шанс сколько-нибудь подробно поговорить о развиваемых Юрием Львовичем идеях представился мне в 1993 году. Случилось так, что мы с присутствующим в этом зале сегодня Юрием Михайловичем Романовским и Ю.Л. Климонтовичем оказались приглашенными в качестве докладчиков на конференцию в Польшу. Стоял сентябрь 1993 года, организаторы из института физической химии Польской академии наук сделали все для того, чтобы гости чувствовали себя, как 'в старое доброе время'. В небольшом пригороде Варшавы был арендован пансионат человек на сорок. В нем мы жили и в нем же проводились наши научные штудии. Программа была рассчитана дней на десять-двенадцать. В первой половине дня были доклады и их обсуждение, а во второй - прогулки и беседы на природе о 'том же самом и обо всем прочем'. Стояло теплое бабье лето, полное безветрие и тишина. Гостеприимство и ненавязчивость хозяев, нежесткая программа располагали к тому, чтобы каждый говорил о своем, о сокровенном. В эту 'болдинскую осень' и довелось мне услышать массу интересного. В аудиториях и на природе обсуждалось много научных вопросов. Хочу обратить ваше внимание на то, что Юрий Львович совершенно спокойно обсуждал самые 'проклятые' старые вопросы физики - обратимость и необратимость процессов, направление эволюции разных систем то ли в сторону увеличения энтропии, то ли в сторону упорядоченности, сложность


Ученый с очень широким взглядом на мир

41

систем. По всем этим вопросам есть много точек зрения, по ним высказывались такие великие, по общему мнению, ученые как Колмогоров, Винер, Больцман, Боголюбов. Поражало то, что у Юрия Львовича всегда была своя оригинальная 'равновеликая' точка зрения. Причем его точка зрения в первый момент ошарашивала. Она казалась абсолютно экзотичной, если не сказать больше. Потом, когда начинаешь к ней привыкать, то выясняется, что в ней имеется своя логика, причем в каком-то смысле убойная. Степень 'непотопляемости' аргументов Юрия Львовича проверялась нашими долгими беседами во время прогулок. Система взглядов на суть статистических проблем у него действительно была. Подкупала не только своеобразная 'глыбостностая' манера видеть предметы и обсуждаемые вопросы в укрупненном масштабе, но и невозмутимость, несуетность и простота Юрия Львовича. Было видно, что Юрию Львовичу приятно видеть, что и мне традиционно излагаемая в учебниках точка зрения кажется не вполне удовлетворительной. А объявление некоторого круга вопросов 'табуированными' - явным признаком слабости научных аргументов. Мне, со своей стороны, было ясно, что Климонтович имеет свою 'линейно независимую' точку зрения, и, хотя ее внутренняя полнота и непротиворечивость не казались мне самоочевидными, хотелось уяснить ее суть. Особенно импонировали мне спокойствие и методичность, с которыми Юрий Львович обсуждал 'неявные' допущения, лежащие в основе традиционных процедур 'усреднения'. И без его слов многое 'висело в воздухе', а после них становилось ясно, что дальше закрывать глаза на эти 'дыры' можно только сильно того желая. Научная программа Ю.Л. Климонтовича, излагаемая им нам во время польской конференции, содержала в своей мотивационной части критику, но не исчерпывалась ею. Она включала в себя и совокупность позитивных положений и идей, которые сегодня принято группировать вокруг так называемой 'S-теоремы'. Судьбе было угодно, чтобы публикация этих идей в развернутом виде встретила, мягко говоря, ряд затруднений. И только с выходом известного трехтомника из печати они стали общедоступны для широкой научной публики. Убежден, что время расставит все на свои места. Смысл, как известно, постигается a posteriori. Теперь, вспоминая Юрия Львовича, мне хочется сказать несколько слов о необычных обстоятельствах нашей первой встречи. Я познакомился с Юрием Львовичем при довольно


42

Г.Т. Гурия

странных обстоятельствах. В 1980 году, летом, на русском языке вышла книга Г. Хакена 'Синергетика'. Ее выход ожидался, она была анонсирована в каталоге издательства МИР, и казалось, что она сразу же привлечет внимание научной общественности, особенно молодежи. Надо сказать, что в английском варианте книга была мне доступна с 1978 года. Один экземпляр книги был у моего шефа, М.В. Волькенштейна. Но выход русского издания стал для меня подлинным открытием. Как много всего, идейно важного, ускользнуло от моего внимания прежде! В далеком южном городе в тени огромного инжира я все лето читал с карандашом в руках книгу Хакена и думал, что, придя первого сентября в аспирантуру, буду ее обсуждать со всеми. Но учебный год начался, а никто, кроме самых близких коллег по лаборатории, Б.Н. Белинцева и М.А. Лившица, не спешил обсуждать книгу. По крайней мере, со мной. Никаких семинаров, никаких докладов. И вот как-то уже в феврале 1981-го, находясь в теоротделе ФИАНа, где должен был состояться семинар Д.С. Чернавского, вижу, что семинар отменен и пояснено: 'Все уехали на школу в Горький!'. На доске объявлений повестка дня горьковской школы по нелинейным волнам и там первый доклад Б.Б. Кадомцева и Ю.А. Данилова посвящен проблемам синергетики. А школа должна была начаться уже завтра. Первая мысль, почему я здесь, а все там! Я несусь в общежитие, хватаю портфель, еду на вокзал, наутро приезжаю в Горький. Еду в университет, там меня отправляют еще дальше, на Ветлужскую (а это то ли 8, то ли 10 часов езды на поезде). Не без приключений добираюсь на школу. И вот настал долгожданный день доклада. Зал полон, докладывает Б.Б. Кадомцев, он осторожно говорит, что появилась такая новая научная дисциплина. Что вот, видите ли, ко многим критическим явлениям применимы методы теории возмущений и разложений по масштабам. Что, строя огрубленное описание в окрестности критических точек, никуда не денешься от процедур усреднения, что проектирование на критические моды можно производить и в не интегрируемых системах и т.д. Но как-то весьма осторожно говорит, хотя он, как было известно всем присутствующим, всячески содействовал выходу книги Хакена на русском языке. Те, кто постарше, помнят, что в то время издание переводных книг вообще и книг проблемного междисциплинарного характера, в особенности, шло не всегда гладко. Помимо бюрократической и идеологической оппозиции часто бывала и научная оппозиция.


Ученый с очень широким взглядом на мир

43

Перевод был выполнен под редакцией Ю.Л. Климонтовича, но доклад делал Б.Б. Кадомцев. Было видно, что он както не очень тверд в своих высказываниях. Затем на трибуну стремительно выскакивает Яков Борисович Зельдович и начинает говорить, что он и его коллеги (один из которых в это время находился в Горьком в ссылке) много занимались взрывами, кумулятивными эффектами, затопленными струями и отрывными течениями, то есть 'знают массу систем, в которых наблюдаются кооперативные эффекты'. Ни понятие бифуркации, ни понятия 'показатели Ляпунова', ни все другие, о которых сегодня он слышал в докладе уважаемого Б.Б. Кадомцева, не являются новыми. Откуда возникла необходимость говорить о какой-то новой науке - синергетике? Было ясно, что Зельдович не испытывает никакого энтузиазма по поводу новой дисциплины. И уже сходя со сцены, он заметил, что его соображения навеяны самим докладом, книги он не читал. Но из доклада не понял, в чем тут дело. Потом выходят второй, третий, четвертый, пятый ораторы и все говорят примерно об одном и том же. Что шуму вокруг термина 'синергетика' много, но трудно разобрать, в чем новизна подхода и почему старые, идущие от Л.И. Мандельштама и А.А. Андронова, термины 'теория колебаний и волн' следует отбросить, а вместо них использовать другие, так ли уж это необходимо. Все выступающие корректны в том смысле, что честно говорят, что книгу не читали, но, слушая доклад, не услышали ответов на свои недоуменные вопросы. Б.Б. Кадомцев просит Ю.А. Данилова пояснить аудитории достоинства развиваемого в книге Г. Хакена подхода. Выходит на трибуну Ю.А. Данилов. Зал затихает. Он говорит, что достоинством книги является универсальность в трактовке весьма широкого круга коллективных явлений в рамках целостного подхода. Зал постепенно начинает опять шуметь, слушают плохо и, наконец, выходит Григорий Исаакович Баренблатт. Уже потом я узнал его имя и то, что он один из учеников А.Н. Колмогорова. Он вообще камня на камне не оставил. Его резкость в суждениях, простота и ясность примеров, лихость и изящество в форме подачи мыслей завораживают зал. И, уже кончая свою речь, он замечает, как бы извиняясь перед Даниловым и Кадомцевым: 'Я честно скажу, книги не читал, но и того, что мы здесь слышали, достаточно, чтобы судить о том, с чем мы имеем дело'. Только закончил Г.И. Баренблатт, выходит Л.П. Питаевский, соавтор последнего, Х тома: 'Физическая кинетика' кур-


44

Г.Т. Гурия

са Л.Д. Ландау и Е.М. Лившица. Все продолжается... Говорит о том, что у всякой науки есть свойственные ей методы. Скажем, хирургия - наука, так как основана на использовании специфичных методов рассечения тканей и их соединения. А вот по поводу синергетики этого сказать нельзя. Сам он книгу, как и предыдущие ораторы, не читал, но признать за синергетикой право на существование только на том основании, что в рамках этой дисциплины решаются дифференциальные уравнения, считает неверным. Возникла короткая полемика о том, идет ли речь об обыкновенных дифференциальных уравнениях или об уравнениях в частных производных. Ю.А. Данилов пояснил, что к чему. Для меня все происходящее в тот момент было как гром среди ясного неба. Было видно, что ни Кадомцев, ни Данилов, в силу интеллигентности или по каким-то иным причинам, не желают хлестко ответить своим оппонентам. Председательствующий, М.И. Рабинович, берет слово и, подводя общий итог, резюмирует, что картина в целом ясна. 'Синергетика', повидимому, понятие чисто лингвистическое, в своей содержательной части совпадающее с давно принятым у нас термином 'теория колебаний и волн'. Так что нет оснований для того, чтобы думать, что в области нелинейных исследований мы нечто крупное 'проморгали'. Наступила пауза. Осматривая зал, председательствующий дружелюбно спросил: 'Есть ли еще желающие выступить?' Повисла тишина. Казалось, что в аудитории достигнута полная синхронизация. И в этот момент я увидел, что моя рука предательски взметнулась вверх. Председатель роняет: 'Вот, тут молодой человек, хочет что-то сказать. Прошу Вас!' Поднимаюсь на сцену. Зал полон, человек двести пятьдесят. Пока не наступает полная тишина, не начинаю говорить. Слышу свой голос: 'В отличие от предыдущих ораторов, выступавших в дискуссии, я книгу Г. Хакена внимательно читал!' Наступила гробовая тишина. Говорю еще минут пять. Отмечаю бесспорную заслугу Г. Хакена в том, что 'он дал себе труд обратиться к 'грязным' дисциплинам, таким как биология, социология, психология, в которых нет малых параметров. Да и вообще не всегда возможно отделить параметры от переменных!' И главная из его заслуг, на мой взгляд, в том, что он осознал возможность расширительного использования аппарата теории нелинейных критических явлений далеко за рамками традиционной естественно-научной проблематики.


Ученый с очень широким взглядом на мир

45

Но эти слова были не важны. Важно было, как я теперь понимаю, что я встал против большинства, на стороне тех, кто 'пробивал' издание книги и кто отстаивал свою правоту с трибуны. Не помню, как я сошел со сцены1. Но до сих пор помню, что шел на ватных ногах к своему месту в конце зала. Да, именно в этот момент я и познакомился с Юрием Львовичем. К сцене вышел какой-то крепкого телосложения 'мужик'. Без бороды. Все взгляды устремились на него. А он в наступившей тишине произнес, как отрезал: 'Я предлагаю сегодня разойтись, а синергетику воспринимать как лозунг'. Все насторожились. Он, разъясняя, повторил еще раз: 'Давайте воспринимать синергетику как лозунг, скажем, как 'Пролетарии всех стран, соединяйтесь!'. Не нужно говорить, что в то время это был сильный лозунг. На такое неожиданное сравнение мог решиться сильный, уверенный в своей правоте человек. Этим человеком был Юрий Львович! Именно он поставил вескую точку в той исторической дискуссии, когда в силу многих причин за синергетикой могла с самого начала закрепиться дурная слава, так дорого стоившая отечественной генетике и кибернетике. После его слов возникла длинная пауза. Спорить с Климонтовичем желающих не нашлось. По всему было видно, что книгу он читал и мог еще 'добавить от себя', так что 'мало не покажется'. Так я познакомился с человеком, под чьей редакцией был выполнен перевод книги Г. Хакена. По приезде из Горького выяснилось, что в Москве пошла куча семинаров по синергетике. Наверно, не было такого академического НИИ, в котором не прошло бы пары семинаров на данную тему. Табу с этого слова было как-то негласно снято. Джин вышел из бутылки, и всем захотелось прочитать ставшую знаменитой книгу. И оказалось, что изложенное в ней не такая уж чушь. Дело в некотором смысле закончилось проведением в 1982 году первой в СССР Таллинской конференции по синергетике, в которой принял участие и сам автор книги, Г. Хакен. После этого в Москве, в МГУ был организован научный междисциплинарный семинар 'Синергетика', в оргбюро которого ведущую роль играл Ю.Л. Климонтович. Этот семинар, как известно присутствующим, сыграл ______
События, предшествующие обсуждению на Школе проблем Синергетики, подробно описаны в статье Г.И. Баренблатта в мемориальной книге, посвященной памяти М.А. Леонтовича.
1


46

Г.Т. Гурия

выдающуюся роль в развитии научных исследований в этой области. Он продолжал действовать под руководством Юрия Львовича и Ю.А. Данилова все 'новое смутное время' и продолжает действовать до сих пор. Возвращаясь к горьковской Школе 1981 года, хочется заметить, что поставленная Ю.Л. Климонтовичем точка в открытой полемике перевела обсуждение в кулуары. Но оказалось, что и там доводы сторонников правомочности новой дисциплины не так-то легко поколебать. Примечательно, что и в дальнейшем, на моих глазах, Юрию Львовичу удавалось ставить точки в некоторых сложных дискуссиях, когда уже казалось, что ситуация может вот-вот выйти из-под контроля и перейти, например, в 'базарную' плоскость. Он, безусловно, имел особый дар в нужном месте и в нужное время ставить точку. Поражало то, что он умел делать это и в ситуациях, когда определенно принимал какую-то одну сторону, и в ситуациях, когда, оставаясь при особом мнении, фиксировал сам факт разногласий по какой-либо проблеме. Прошло много времени после этой знаменитой конференции, и в 1993 году, когда мы познакомились уже более тесно, оказалось, что он не только человек с очень широким взглядом на мир, но и человек, способный азартно играть на бильярде, и очень здорово. Признаюсь, я не думал, что среди ученых такого ранга кто-то может так блестяще играть. Он интересовался и многими предметами из области биологии, причем 'сущностно'. Полагаю, что он один из немногих современных ученых, кто систематически интересовался онтологическими аспектами физики и не стыдился этого. То есть, не процедурами и описаниями, а сущностью - что значит то или иное явление по своему содержанию. С этих позиций обсуждались самые разные предметы и явления. В том числе, у нас была очень большая дискуссия о книжке Н.С. Крылова 'Работы по обоснованию статистической физики'. Крылов был учеником Фока и рано умер. Юрий Львович высоко ценил книгу и знал много неизвестных мне вещей, оставшихся за кадром. Знал ли он эти 'теоремы' от самого Крылова, был ли это научный фольклор или его собственные результаты, спрашивать было неудобно. Безусловно, он полагал, что за всем аппаратом математических моделей должны стоять общие физические принципы. Основные принципы далеких от равновесия систем должны быть выстраданы и сформулированы. Они должны носить характер неравенств. Это должны быть оценки типа критериев.


Ученый с очень широким взглядом на мир

47

Что-то должно быть больше или равно, что-то меньше и т.д. Юрий Львович легко и просто обсуждал эти вещи, очень демократично. Когда мы вернулись из Польши осенью 1993 года, - а вы помните, какая тогда была обстановка,- факультативные спецкурсы на физфаке для студентов практически никто не читал. Встречавшая прежде каждого входящего огромная доска объявлений о семинарах опустела. Юрий Львович был из тех, кто не пал духом. К тому, что он читал лекции на одной из кафедр (по-моему, кафедре низких температур), он дополнительно решил провести со студентами цикл семинаров по 'нелинейным' проблемам. Огромный прежде список спецкурсов и семинаров в те годы, помнится, сжался. По теме, о которой идет речь, в университете кроме Ю.Л. Климонтовича читали спецкурсы Ю.А. Данилов, ваш покорный слуга и еще кто-то. Причем Ю.А. Данилов читал 'Нелинейную динамику' на химфаке. Ю.Л. Климонтович читал постоянный курс на кафедре низких температур. И так случалось, что мы с ним очень часто встречались то на лестнице, то в аудитории, один заканчивал, другой начинал. Он приходит, а я выхожу, или наоборот. И он каждый раз говорил: 'О, идемте!' Там на втором этаже было небольшое кафе, а может быть, это заведение в то время называлось 'кафетерий'. И он заводил меня туда и рассказывал разные вещи, спрашивал мнение по их поводу. Его интересовало мое мнение не как вычислителя, а, как говорит Галина Юрьевна Ризниченко, 'навскидку', с общефизических позиций. Например, он спрашивал: 'А вот это (дальше обычно шел вопрос о сопряжении - сращивании эффектов разных масштабов) куда лезет?' Я отвечаю: 'Это - в греческую мифологию'. Он мне: 'Вы действительно так думаете? Значит, никуда не лезет. Ну, ничего, будем пытаться второй раз это сделать иначе!' Бывало еще так. Мы разговариваем о каком-нибудь очень далеком от его 'служебных' научных интересов и 'старом' предмете, давным-давно вышедшем из 'научной моды', в это время подходит сотрудник физфака, который его очень хорошо знает и хочет поговорить о более злободневных вещах, о вчерашнем ученом совете, или еще о чем-нибудь. И Юрий Львович ему отвечает, и ты видишь, как сквозь один разговор проходит какой-то другой. Как сквозь одни слова проходят другие. Меня поражало то, что 'сечение рассеяния' было нулевое. То есть, практически нет никакого зацепления.


48

Г.Т. Гурия

Он спокойно отвечает своему коллеге и продолжает разговаривать со мной. То есть наша тема не выгружается из его оперативной памяти. При разговоре с этим сотрудником он продолжал все время размышлять и разговаривать со мной. В таких ситуациях иногда я пытался делать какие-то паузы, или пытался откланяться. Мне было неловко. Я видел, что передо мной люди одного возраста, им надо что-то обсудить, они хорошо знакомы. Ничего подобного, он меня не отпускал. Иногда я даже опаздывал на свою лекцию, впрочем, об этом не жалел ни тогда, ни позже. В некотором роде я считаю себя виноватым перед Юрием Львовичем. Когда вышла первая часть трехтомника, он, видимо, ждал моей реакции, ведь там - многое из того, о чем мы беседовали. А у меня что-то 'не пошло' связное чтение, да и каждодневные проблемы придавили, так что все время вспоминалось его знаменитое: 'А ты не подкладывайся!'. По каким-то моим невпопад сказанным репликам он понял это. Прошло несколько лет, и вдруг он меня спрашивает, защитил ли я диссертацию. Я ему ответил утвердительно, а он мне с иронией: 'Cлава Богу! Теперь у вас найдется время прочитать мои книги'. Сейчас, готовясь к этому выступлению, я перечитал его 'Введение в физику открытых систем'. Конечно, страшно жаль, что уже нет возможности спросить автора, почему он в одном месте пишет так, а в другом - иначе. Почему внешний масштаб всегда есть, а внутреннего - нет. Он ушел. А мы остались со своей 'нормой хаотичности' и памятью о нем. Большом мыслителе и ученом. Последний раз я встретил Юрия Львовича в октябре 2002 года у дверей нашего Гематологического научного центра РАМН. А надо сказать, что он всегда был внешне настолько бодр и свеж, что казалось, он только что прошел, как говорят лыжники, 'полтинник', снял варежки, и весь полон этим чувством преодоления. Я его спрашиваю: 'Что Вы тут делаете?', а он отвечает: 'Да вы знаете, мне тут Н. Шкловский сказал, что мы должны с Е. Либерманом пойти к какому-то врачу'. И называет фамилию. Мы простояли около часа у проходной. Я предложил проводить его к врачу, но он не сразу согласился. В конечном итоге, пошли к этому врачу и по дороге встретили Е. Либермана. Он ждал в другом месте. Чем закончился их визит, я не узнал, но спустя какое-то время ему перезвонил и посоветовал показаться еще другому врачу. Очень жалею, что не настоял. Среди врачей тоже существуют разновеликие люди - и по массе и по другим критериям. Казалось, что среди


Ученый с очень широким взглядом на мир

49

моих знакомых специалистов был один врач, который мог бы ему помочь. Но, увы, не хватило моего 'крутящего момента'! Правда, пути Господни неисповедимы. Может быть, я и ошибаюсь. Но повлиять на его мнение относительно его здоровья я не сумел. Говорят, так часто бывает с такими крупными личностями, как Юрий Львович. У них свои взгляды на вопросы жизни и смерти, и т.д. Какое-то по-своему исключительно гармоничное восприятие всего. Иногда в моих разговорах с ним проскальзывали пессимистические ноты относительно будущего человечества, науки, современной жизни, образования в стране и на факультете. Он же мне отвечал: 'Какие проблемы! У России вообще нет проблем. Во все времена было трудно. 1918-й год, 1925-й или после войны - что, сейчас труднее, чем тогда?' Действительно, все относительно. Сейчас никаких проблем нет, только денег нет. Да и - разве это проблема. Это как-то очень сильно успокаивает. Юрий Львович обладал очень интересным чувством юмора и большой благожелательностью. Именно к молодежи. Мне доводилось несколько раз выступать на семинарах по синергетике, проводимых под его руководством. И его корректирующие вопросы и замечания были всегда вовремя поданы, в нужное время и невероятно к месту. Или мне так казалось? Безусловно, его работы будут жить долго. Они переживут наше поколение и будущее, и к ним будут возвращаться, потому что в них спрессованы мысли, которые были высказаны 'несмотря на'. Мы знаем его полемику и с истеблишментом физического сообщества и т.д. Мне кажется, одна из его главных мыслей восходит к Платону и его античным последователям, к тому времени, когда формировалась античная эстетика, в рамках которой и по сей день развивается современное рациональное знание. Ю.Л. Климонтович был тем человеком, который показал, что идеальные понятия, с которыми мы работаем, например, 'плоскость', 'прямая', 'абсолютно гладкая поверхность', дифференцируемые функции, 'ансамбль', не абсолютны - они имеют естественные пределы применимости. Они работают - корректно отражают реальность - в неких областях управляющих параметров, ограниченных бифуркационными линиями, а за этими областями они превращаются в фикции, перестают быть релевантными. Само собой всплывают мотивы критики Аристотелем использования отвлеченных понятий, как элементов, адекватных реальности. В тех случаях, когда мы мысленно используем понятия за пределами их 'устойчивой соотносимости' с реальностью,


50

Г.Т. Гурия

наши мысленные конструкции эфемерны, содержат в себе внутренние фантомы (как бы сверхидеальны). По Климонтовичу, в таких ситуациях исследователи недостаточно полно учитывают факторы, в том числе флуктуационные, которые перестают быть малыми за границами естественных областей стабильности. Недоучет такого рода факторов, в том числе факторов, отражающих диссипативные процессы, формально приводит к необходимости оперировать с актуальными бесконечностями. По Юрию Львовичу, наличие в формализме бесконечностей всегда есть результат гиперидеализации рассматриваемой системы, результат попытки рассмотреть предмет вне естественного контекста, но в априори заданной стилистике. При более реалистичном описании, как правило, несложно выявить неучтенные каналы межмодовых взаимодействий, ответственные за нелинейную лимитацию критических характеристик в реальности. Надо сказать, что сам по себе спор о том, определяет ли содержание форму (в том числе стилистическую) или же форма выражения чего-либо, скажем, сам по себе математический аппарат, определяет существо дела (по сути, содержание), является очень старым. Идет с античности. Юрий Львович Климонтович имел мужество в новое время встать на отвергнутую 'архаическую точку зрения', полагая, что дело мастера найти те формы, которые позволят раскрыть содержание. Вне сомнения, он считал форму вторичной, связанной к тому же с точкой зрения наблюдателя на предмет. В заключение хочу вернуться к далекому 1995 году, когда мне выпала честь вместе с Юрием Львовичем и присутствующими сегодня в зале Галиной Юрьевной Ризниченко и Юрием Михайловичем Романовским выступить сопредседателем Суздальской конференции2. В центре внимания той конференции были проблемы, поднятые Юрием Львовичем. Эта конференция имела большой научный резонанс. Она привлекла многих ученых. Обсуждавшиеся на ней идеи получили дальнейшее развитие. Хочется верить, что в будущем нам доведется еще быть свидетелями новых научных достижений, основанных на идеях Ю.Л. Климонтовича.
ї Изв. вузов 'ПНД', т.12, 3, 2004

______
Международная конференция 'Критерии самоорганизации в физических, химических и биологических системах'. Суздаль, 12-18 июня, 1995 года.
2


Часть II

И памяти о них года не скроют...


52

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

Из предисловия автора
При написании этих кратких очерков автор ставил перед собой задачу записать воспоминания об ученых, которые внесли существенный вклад в развитие науки и, в то же время, сыграли важную, а в ряде случаев и определяющую, роль в жизни автора этих заметок. Таким образом, это отнюдь не биографии ученых, а штрихи к их портретам. Это -- свидетельства очевидца описываемых событий, что и определяет интерес заметок как для студентов, изучающих историю физики, так и для широкого круга специалистов разного профиля.


Василий Степанович Фурсов

53

Мои научные руководители

Василий Степанович Фурсов родился в 1910 году в семье крестьянина. Он успешно окончил физический факультет и был оставлен на кафедре теоретической физики для преподавания и научной работы. В довоенные годы, будучи еще совсем молодым физиком-теоретиком, Василий Степанович Фурсов выполнил ряд замечательных работ. Проведенные им расчеты флуктуаций в газе Ферми послужили основой его кандидатской диссертации. Интересно, что одним из его оппонентов на защите был Лев Давидович Ландау. В те же годы он совместно с Анатолием Александровичем Власовым построил теорию уширения спектральных линий за счет резонансного взаимодействия атомов в однородном газе. Эти результаты не потеряли актуальности и по настоящее время и входят в перечень наиболее важных результатов современной статистической теории уширения спектральных линий. С декабря 1941 по 1944 год Василий Степанович - на фронте. Он был комиссаром артиллерийской батареи на Калининском фронте. В 1944 году Василий Степанович отзывается из армии и направляется в распоряжение Академии наук СССР в институт, создаваемый Игорем Васильевичем Курчатовым. Одновременно он начинает чтение лекций по электродинамике для


54

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

студентов четвертого курса. На этих лекциях я впервые увидел Василия Степановича. Он производил впечатление очень сурового человека, но как оказалось в дальнейшем, был очень добрым, отзывчивым и внимательным. В осеннем семестре 1947 года он начал читать специальный курс по теории уширения спектральных линий. На одной из лекций Василий Степанович предложил в качестве темы дипломной работы исследование влияния взаимодействия молекул на коэффициенты радиационного трения и экстинкции (ослабления) света. Я выразил желание заниматься этим вопросом, хотя еще плохо понимал суть дела. Задача же оказалась очень интересной. Вопрос о способе введения члена радиационного трения в уравнение для вектора поляризации уже имел долгую историю. В начале XX века он служил предметом оживленной дискуссии великих физиков Макса Планка и Леонида Мандельштама. Они стояли на противоположных позициях. 'Примирение сторон' произвел в 1910 году знаменитый Г. Лоренц -- один из основателей электронной теории. Он показал, что результаты М. Планка и Л. Мандельштама относятся к двум противоположным предельным случаям, соответственно к идеальному газу (у Планка) и к идеальному кристаллу (у Мандельштама). Не был, однако, получен общий результат, который связывал бы эти два предельных случая и был бы справедлив при всех возможных значениях термодинамических параметров. Заполнение этого пробела и явилось, по предложению Василия Степановича, целью моей дипломной работы. Василий Степанович в 1947--1948 годах находился на объектах И.В. Курчатова далеко от Москвы, поэтому я виделся с ним очень редко и был вынужден 'плавать' самостоятельно. На первом этапе выполнения работы настольным для меня было замечательное учебное пособие М.А. Леонтовича 'Статистическая физика'. На заключительном и решающем этапе существенную роль при выполнении работы сыграли лекции Николая Николаевича Боголюбова. В 1947 году он читал на физическом факультете МГУ специальный курс лекций по проблемам статистической теории. Василий Степанович в один из своих приездов ознакомился с работой и был очень доволен. Он показал мне, как на


Николай Николаевич Боголюбов

55

основе полученных результатов можно получить известную формулу Эйнштейна для коэффициента экстинкции, установленную феноменологическим путем. Защита дипломной работы прошла успешно. На конкурсе дипломных работ она разделила первое место с работой Елены Михайловны Дубининой, ставшей впоследствии женой Рема Викторовича Хохлова. По результатам дипломной работы совместно с Василием Степановичем была подготовлена статья для ЖЭТФа, которая была опубликована в сентябре 1949 года. Позднее выяснилось, что рецензентом был Михаил Александрович Леонтович.

Впервые я увидел Николая Николаевича Боголюбова в 1947 году. Он жил в то время в Киеве, но бывал наездами в Москве. В один из приездов состоялся доклад Н.Н. Боголюбова на семинаре, который проходил в маленькой аудитории на верхнем этаже старого здания физического факультета. В докладе излагалась теория нелинейных колебаний, в развитие которой Н.Н. Боголюбов и его учитель Н.М. Крылов внесли существенный вклад. Я учился в то время на четвертом курсе. Теорией нелинейных колебаний не занимался, поэтому мне трудно было что-либо понимать. Но, тем не менее, впечатление от доклада оказалось очень сильным. Явно ощущалась мощь интеллекта докладчика. В 1946 году была опубликована ставшая со временем классической небольшая книжка Н.Н. Боголюбова 'Проблемы


56

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

динамической теории в статистической физике'. Она на многие годы стала основным руководством для всех физиков, занимающихся как общими, так и прикладными вопросами статистической теории. В весеннем семестре 1947 года на физическом факультете Московского университета Н.Н. Боголюбов начал читать специальный курс, посвященный проблемам статистической физики. Я был одним из самых внимательных слушателей. Изложенные в этом курсе методы и конкретные результаты определили на много лет вперед мои интересы в области теоретической физики. После окончания университета у меня возникли трудности с трудоустройством. Причина -- 'плохие анкетные данные'. Мой отец, получивший прекрасное образование в Александровском лицее в Петербурге, был слишком интеллигентен для новой власти. В январе 1931 года он был арестован и через две недели (об этом стало известно лишь через 62 года) был расстрелян в Бутырской тюрьме. В создавшейся ситуации Николай Николаевич Боголюбов сыграл в моей жизни определяющую роль. Дело обстояло следующим образом. Мне посоветовали обратиться в Президиум академии наук СССР, где требовались молодые референты для Академиков. Все решилось в пять минут: с моими анкетными данными я не мог быть принят на столь ответственную работу. Удрученный, я шел медленно по дорожке, которая огибает большую клумбу перед старым теперь зданием Президиума Академии наук. Мне навстречу шел, не торопясь, Николай Николаевич. Он узнал меня и спросил о моих делах. В результате я услышал неожиданные для меня слова: 'Хотите поступить ко мне в аспирантуру?' Естественно, что я ответил согласием. 'Приходите завтра в двенадцать часов в гостиницу 'Якорь'. Я напишу письмо декану А.А. Соколову с просьбой допустить вас к вступительным экзаменам'. Это Письмо я храню и по настоящий день. В числе экзаменаторов был профессор Анатолий Александрович Власов. Он задавал 'каверзные' вопросы, но все окончилось благополучно. Итак, я стал аспирантом физического факультета Московского университета. Математический уровень работ Николая Николаевича был для меня слишком высок. Я предпочитал работать на 'физическом уровне', поэтому я


Николай Николаевич Боголюбов

57

сам выбрал себе тему, которая была связана с кинетической теорией плазмы. Я не докучал Николаю Николаевичу своими вопросами. Встречал его, в основном, на семинарах, которые проходили в Математическом институте имени В.И. Стеклова. Последний раз я видел Николая Николаевича в 1992 году в Академии творчества. Физически он был очень слаб -- не мог ходить без посторонней помощи. Однако он сохранил в полной мере ясность мысли и, как всегда, был остроумен. Когда сын увозил его на коляске, я подошел к нему и мы договорились о встрече. К великому моему сожалению эта встреча не состоялась -- вскоре он скончался. Эта потеря для меня, как и для многих других, совершенно невосполнима. Я очень сожалею, что наша последняя встреча не состоялась и исчезла возможность обсудить с ним ряд интересных вопросов статистической теории открытых систем, развитию которой я начал тогда уделять особое внимание. Николай Николаевич, в отличие от многих ученых, не был консерватором. Он 'с лету' воспринимал новые идеи и результаты и способствовал продвижению новых нестандартных работ в печать. Он любил при этом говорить: 'Работу надо печатать, если ее понимает хотя бы один человек'. Невозможно переоценить потерю, когда уходит из жизни человек такого ранга как Николай Николаевич Боголюбов.

К восьмидесятилетию Николая Николаевича Боголюбова*
Я познакомился с Николаем Николаевичем Боголюбовым в 1947 году, когда он читал на физическом факультете Московского университета специальный курс по проблемам статистической физики. В последние годы в связи, в частности, с развитием теории самоорганизации в физике, химии и биологии вновь ______
Из статьи: Ю.Л. Климонтович, Динамические и статистические методы в теории неравновесных процессов. Труды Математического института АН СССР, Т. 191, 1989.
*


58

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

стали актуальными вопросы обоснования статистической теории неравновесных процессов в открытых системах. Одним из основных является вопрос о связи динамического и статистического описания сложных движений. В течение долгого времени после классических работ Людвига Больцмана и Анри Пуанкаре статистический и динамический подходы при описании неравновесных процессов развивались в значительной степени независимо и, более того, порой противопоставлялись друг другу. Существенный перелом произошел в 1946 году, когда появилась книга Н.Н. Боголюбова 'Проблемы динамической теории в статистической физике' и, независимо, работы М. Борна, Х. Грина, Дж. Кирквуда. Эти работы, наряду с исследованиями Николая Сергеевича Крылова 'Работы по обоснованию статистической физики', опубликованные в 1950 году, и послужили началом динамического обоснования кинетической теории -- статистической теории неравновесных процессов. После работ А. Пуанкаре можно выделить два временных интервала, в течение которых динамическая теория развивалась особенно интенсивно. Первый интервал приходится на годы, когда в связи с развитием радиотехники интенсивно развивалась теория автоколебаний. К этому периоду относятся физические и математические работы Ван дер Поля, Л.И. Мандельштама, Ф.Ф. Андронова, А.А. Витта, Л.С. Понтрягина, Н.М. Крылова, Н.Н. Боголюбова. Второй период отмечен работами, стимулированными в значительной мере необходимостью долгосрочного предсказания погоды и развитием теории турбулентности. Это привело к открытию нового притягивающего множества в фазовом пространстве динамической системы -- странного аттрактора (Эдвард Лоренц, Давид Рюэль и Флорис Такенс). Сложность движений, возникающих в относительно простых системах, обусловила введение новых терминов: 'динамический хаос', 'детерминированный хаос'. О состоянии современной теории динамических систем можно судить по обзорам, выходящим под редакцией Д.В. Аносова, В.И. Арнольда, С.П. Новикова, Я.Г. Синая. Основной особенностью динамического хаоса является наличие экспоненциальной расходимости траекторий --


Николай Николаевич Боголюбов

59

динамической неустойчивости движения. Мерой экспоненциальной расходимости служит К-энтропия (энтропия Крылова -- Колмогорова), которая для состояний динамического хаоса положительна. При этом имеет место перемешивание, проявляющееся в экспоненциальном затухании корреляций. Таким образом, в динамической теории неустойчивость движения служит признаком перехода к 'хаосу'. В статистической теории неравновесных процессов динамическая неустойчивость движения может играть и конструктивную роль. Конструктивную в том смысле, что наличие динамической неустойчивости (перемешивание), открывает возможность перехода от обратимых уравнений движения атомов к неизмеримо более простым, но необратимым уравнениям для макроскопических характеристик. Примерами таких уравнений служат кинетическое уравнение Больцмана и уравнения гидродинамики. Проблемы обоснования статистической теории открытых систем, особенно при наличии самоорганизации, чрезвычайно сложны. Далеко не все из них в настоящее время можно изложить с достаточной степенью полноты и последовательности. Во многих случаях приходится полагаться в большей степени на физическую интуицию, чем на последовательный математический расчет. Для меня в таких случаях ободряющими являются замечательные слова Рабиндраната Тагора: 'Если мы закроем дверь перед заблуждением, то как же тогда войдет Истина'.


60

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

Встречи на научных перекрестках

В 1955 году Сергей Павлович Стрелков возглавил кафедру физики для механико-математического факультета. Он принял эту кафедру вместе с группой сотрудников от профессора Е.И. Кондорского, который стал заведующим кафедрой магнетизма. Среди сотрудников были доцент Геннадий Мякишев, доцент Людмила Черникова. В то время деканом физического факультета был уже профессор Василий Степанович Фурсов. В 1948 году я выполнил под его руководством дипломную работу. Работа моя ему очень понравилась. Он помнил об этом и пригласил меня участвовать в конкурсе на замещение должности доцента кафедры, которую возглавил Сергей Павлович. В то время я был молодым доцентом кафедры физики Московского авиационного технологического института (МАТИ). Заведовал кафедрой физики в этом институте доцент Рубен Георгиевич Геворкян, который оказал мне решающую помощь как при приеме на работу, так и при переходе в Московский университет. Я проработал в этом институте после окончания аспирантуры и защиты диссертации три с половиной года. Нелегкую жизнь преподавателя технического института скрашивал сотрудник кафедры Федор Федорович Игошин. Его дружеская помощь существенно облегчала мою жизнь в институте. Он уже много лет успешно работает на кафедре физики Московского физико-технического института.


Сергей Павлович Стрелков

61

Естественно, что перед подачей заявления в конкурсную комиссию я должен был пройти собеседование с заведующим кафедрой Сергеем Павловичем Стрелковым. Так состоялось мое с ним знакомство. Положительное ко мне отношение с его стороны во многом определило всю мою последующую жизнь. Его плодотворное влияние продолжалось почти 20 лет до его внезапной кончины в 1975 году. Сергей Павлович родился в семье школьного учителя в деревне Башмаково Пензенской губернии, которая соседствует с селом Владыкино -- родным гнезом моей матери. Была мечта съездить вместе в эти места, которая, к сожалению, не осуществилась из-за его кончины. Все же одну совместную поездку совершить удалось. Вместе с его женой Ниной Константиновной состоялась поездка в Велигож -- великолепное место на правом берегу Оки. Велигож по тому же берегу соседствует с усадьбой художника Поленова, а наискосок от него по течению реки расположен легендарный городок Таруса. Сергей Павлович существенно расширил кафедру за счет молодых талантливых ученых. Он обладал 'нюхом' на таланты -- сразу же, например, выделил среди аспирантов кафедры колебаний на редкость одаренного Руслана Стратоновича и пригласил его на кафедру. Таким же путем на кафедру попал Виктор Шмальгаузен. Он 'вытащил' из специальных исследовательских институтов Юрия Романовского и Полину Ланда. Не буду перечислить всех. Отмечу лишь, что Сергей Павлович создал одну из сильнейших кафедр на физическом факультете. Кафедра успешно сочетала нелегкое преподавание физики на механико-математическом факультете с научной работой. Сам Сергей Павлович сочетал работу на факультете с работой в Центральном аэрогидродинамическом институте (ЦАГИ). Он долгое время занимался проблемой флаттера -- автоколебаний крыльев самолетов. Неконтролируемое развитие этих колебаний приводило во многих случаях к разрушению крыльев и к гибели самолетов. Сергей Павлович внес существенный вклад в решение этой сложной технической проблемы. Диапазон научных интересов кафедры был очень широк. Среди прочих выделялось научное направление под знаменем 'Кибернетика'. Это проявилось, в частности, в том, что день кафедры 1 апреля был назван 'День кибернетики'.


62

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

Празднование дня кибернетики проходило ежегодно и всегда непринужденно и весело. Интересы самого Сергея Павловича были также очень широ кими. С ним можно и интересно было обсуждать любые проблемы -- от проблем теоретической физики до проблем культуры и политики. Он очень ценил теоретические исследования, но все же любил оговаривать: 'Если вы думаете, что самолеты летают потому, что их рассчитывают, то глубоко заблуждаетесь. Самолеты летают потому, что летали их предшественники'. На его долю выпали и тяжелые годы репрессий, когда среди многих невинно арестованных оказались ведущие конструкторы самолетов и инженеры. Однако видеть и знать все это, но быть на 'свободе', оказывалось порой психологически не легче, чем быть за решеткой в 'шарашке'. Все это, разумеется, не прошло бесследно и предопределило его безвременную кончину в разгаре творческих сил и интереса к жизни. С его уходом из Жизни на кафедре кончилась целая эпоха -- началась другая жизнь. Во многом она была попрежнему интересна, но она была существенно иной!

13 января 1997 года скоропостижно скончался один из самых ярких ученых современности и замечательный человек Руслан Леонтьевич Стратонович. Я познакомился с ним в 1955 году, когда на семинаре кафедры физики колебаний физического факультета Моск о вского университета он докладывал результаты своей


Руслан Стратонович

63

кандидатской диссертации. Она была посвящена, в большой мере, теории флуктуаций в автоколебательных системах. Меня поразила глубина его познаний, легкость, с которой он разбирал самые сложные вопросы теории и эксперимента. После семинара состоялась моя первая с ним научная беседа. Она продолжалась в течение долгого пешего пути от университета до Малой Бронной, на которой он в то время жил. Результаты диссертации легли в основу его первой монографии 'Избранные вопросы теории флуктуаций в радиотехнике'. На русском языке она была опубликована в 1961 году и после этого неоднократно издавалась на английском языке. По широте охвата материала, по оригинальности она не имела в то время себе равных в литературе. Во многом он опередил своих современников на несколько десятилетий. Эта книга и по настоящее время остается непревзойденной. Руслан Леонтьевич (многие его называли просто Руслан) обладал удивительным интеллектом. С одинаковой легкостью он разбирал тонкие вопросы как теории, так и эксперимента. Широта его интересов удивительна -- от теории колебаний и теории информации до теории квантовых измерений, от термодинамики до самых тонких вопросов теории стохастических процессов и статистической физики. Математики знают, сколь легко и глубоко он владел математическим аппаратом. В последние годы он увлекался вопросами квантовой теории измерений и опубликовал на эту тему ряд интересных статей. В то же время он выполнил ряд очень сложных и глубоких исследований по кинетической теории систем с химическими реакциями [1-3]. Последняя работа из этой серии опубликована в журнале ТМФ [4]. В связи с этой публикацией уместно сказать несколько слов и о других работах этой серии. Известен ряд статей и монографий, в которых газы с химическими реакциями описываются на основе кинетического уравнения с учетом неупругих процессов (см. в [5]). Однако статистическая теория, позволяющая дать вывод кинетических уравнений для газов и плазмы с учетом химических реакций, стала развиваться сравнительно недавно [6-11]. В этих работах на основе обратимых уравнений механики частиц и уравнений микроскопического поля был


64

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

дан вывод необратимых кинетических уравнений для функций распределения переменных всех компонентов химически реагирующих газов и плазмы. Так в книге [5], которая цитируется в работе [1], впервые было дано систематическое изложение кинетической теории частично ионизованной плазмы. В ней в поляризационном приближении установлены кинетические уравнения для функций распределения электронов, ионов и атомов. В книге также дана полная классификация и установлена структура всех (по восемь в каждом уравнении) интегралов столкновений с учетом, в частности, процессов ионизации и рекомбинации. Было показано, что в рассматриваемом поляризационном прибли жении для частично ионизованной плазмы справедлива H-теорема. Метод описания неравновесных процессов в плазме с учетом неупругих столкновений лег в основу дальнейших исследований [7-9]. В работах [10, 11], при тех или иных существенных ограничениях, H-теорема была доказана и для химически реагирующих газов. В работе Руслана Леонтьевича [1] впервые было дано наиболее общее доказательство этой теоремы с учетом процессов ассоциации и спонтанной диссоциации. Развитый в работе метод открыл возможность рассмотрения этого вопроса не только для модели Больцмана, но и в рамках более общей теории Боголюбова. В работе [1] учет связанных состояний осуществлен в рамках весьма оригинальной классической модели. Работа [2] посвящена доказательству H-теоремы для более общего случая. Именно внутренние состояния молекул являются квантовыми, а координаты и импульсы их центров масс являются квазиклассическими переменными. Наконец, в последней работе цикла [3], посвященного доказательству H-теоремы, дано наиболее общее на основе квантовой теории решение этого вопроса. Это сделано на примере бимолекулярной реакции. Развитый метод доказательства применим и к более сложным реакциям. Обратимся теперь к работе Руслана Леонтьевича, которая была опубликована в журнале ТМФ [4]. Отправным пунктом в ней служит классическая работа Н.Н. Боголюбова 'Методы динамической теории в статистической физике' 1946 года. Исходным в этой работе является динамическое обратимое


Руслан Стратонович

65

уравнение Лиувилля. На его основе установлена знаменитая цепочка зацепляющихся уравнений Боголюбова, Борна, Грина, Кирквуда и Ивона -- система уравнений ББГКИ. Было показано, как на основе уравнения Лиувилля при тех или иных приближениях можно получить основные уравнения кинетической теории газа и плазмы -- уравнения Больцмана, Ландау и Власова. В квантовой теории аналогичные уравнения были установлены в работах Боголюбова и Гурова. Исходными служили уравнение для матрицы плотности системы и соответствующая цепочка уравнений для последовательности одночастичной, двухчастичной и более сложных матриц плотности. В работе [4] Р.Л. Стратоновичем была решена очень трудная задача установления вида цепочки уравнений ББГКИ для химически реагирующих газов с бимолекулярными реакциями. Это открывает возможность для наиболее общего вывода кинетических уравнений. Вывод кинетических уравнений начинается с простейшего случая, когда имеются только две молекулы. Тогда без учета химических превращений для плотностей распределения двухатомных молекул справедливы уравнения Лиувилля (3.3), (3.4) [4]. С учетом химических превращений они заменяются уравнениями (3.12a), (3.12b) [4]. Далее подобным же образом цепочка уравнений ББГКИ (4.1) [4] без учета химических превращений обобщается при учете бимолекулярных реакций Наконец, рассматривается еще более сложный вопрос построения уравнений для функций распределения субмолекул. В результате решается основная задача работы -- вывод кинетических уравнений для одномолекулярных распределений. Чтение работ Р.Л. Стратоновича, в частности его последней работы, не является легким занятием. Даже простое воспроизведение полученных им результатов требует от читателя высокой математической и физической подготовки. При чтении возникает много вопросов, которые, к великому сожалению, мы уже не можем задать автору. При жизни Руслана Леонтьевича я старался не докучать ему научными проблемами, которыми сам занимался, поэтому виделись мы не так уж часто. Уже сама потенциаль-


66

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

ная возможность обращения к нему стимулировала преодоление возникающих вопросов. С уходом Руслана Леонтьевича из жизни мы лишились такой потенциальной возможности. Это существенно обедняет нашу жизнь и делает ее более трудной. Теперь в еще большей мере мы должны полагаться на собственные силы.

Литература
1. Стратонович Р.Л. H-теорема в больцмановском приближении для процессов ассоциации и диссоциации молекул. ЖЭТФ, 1990. Т. 98. С. 1233. 2. Стратонович Р.Л. H-теорема в больцмановском приближении для реакции ассоциации и диссоциации в случае квантовых внутренних состояний молекул. ЖЭТФ, 1992. Т. 101. С. 837. 3. Стратонович Р.Л. H-теорема в больцмановском приближении для бимолекулярных химических реакций. ЖЭТФ, 1994. Т. 106. С. 753. 4. Стратонович Р.Л. Цепочка уравнений ББГКИ для бимолекулярных химических реакций. ТМФ, 1997. Т. 111, 2. С. 163. 5. Гиршфельдер Д., Кертис Ч., Берд Р. Молекулярная теория газов и жидкостей. М: И-Л, 1961. 6. Климонтович Ю.Л. Кинетическая теория электромагнитных процессов. М: 'Наука', 1980. 7. Klimontovich Yu.L., Kremp D. Quantum kinetic equations in systems with bound states. Physica. A109. (1981) 512. 8. Klimontovich Yu.L., Kremp D., Kraeft W. Kinetic theory for chemically reacting gases and partially ionized plasmas. Adv.Chem.Phys. 68. (1987) 175. 9. Климонтович Ю.Л., Вильхельмсон Х., Якименко И.П., Загородний А.Г. Статистическая теория плазменно-молекулярных систем. М: Изд-во МГУ, 1990. 10. Колесниченко Е.Г. Кинетические уравнения теории химически реагирующих газов. М: Изд-во МГУ, 1983. 11. Полак Л.С., Хачоян А.В. Хим.физика, 1983. Выпуск 7. С. 896.


67

Я вспоминаю событие 1946 года, свидетелем которого я был, и мотивы которого не были ясны ни для меня, ни для моих однокурсников. Оно оставило неизгладимый след. Речь идет об опубликованной в 1946 году статье четырех авторов: В.Л. Гинзбург, Л.Д. Ландау, М.А. Леонтович, В.А. Фок 'О несостоятельности работ А.А. Власова по обобщенной теории плазмы и теории твердого тела' (ЖЭТФ 16, 1946, с. 246). Как следует из заголовка, она посвящена критике работ известного ученого, профессора физического факультета МГУ Анатолия Александровича Власова. Анатолий Александрович был, несомненно, одним из самых талантливых ученых на физическом факультете. Он читал в то время курс 'Электронная теория', который выделялся среди других курсов оригинальностью по содержанию и яркостью по форме. Его удивительное дарование привлекало к нему многих. Поражала быстрота его реакции на семинарах, посвященных разным вопросам физики, глубина и четкость его вопросов, стремление критически переосмыслить устоявшиеся физические теории. Однако общение с ним для многих затруднялось сложностью его характера. Естественно, что опубликованию указанной выше статьи предшествовали события, волновавшие ее авторов. Все началось в 1944 году вскоре после возвращения физического факультета из эвакуации. Одним из важных источников информации о положении того времени на физическом факультете служит переписка Фока и Капицы, напечатанная с комментариями П.Е. Рубинина в журнале Природа, 10 за 1993. Эта переписка очень ценна, поскольку характеризует положение не только на физическом факультете, но и в стране в целом. Из переписки, в частности, видна выдающаяся роль, которую сыграл


68

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

Петр Леонидович Капица в деле освобождения Л.Д. Ландау и В.А. Фока из-под ареста. Вмешательство П.Л. Капицы позволило избежать вероятной гибели этих двух замечательных ученых. Но вернемся к письму В.А. Фока к П.Л. Капице, в котором дается характеристика состояния физического факультета весной 1944 года. Она описана многими авторами. Здесь отметим лишь ту часть письма В.А. Фока, которая касается деятельности А.А. Власова. В 1944 году А.А. Власов успешно защитил докторскую диссертацию, основу которой составили ставшие впоследствии классическими результаты его работы 1938 года по статистической теории электронной плазмы. Вскоре после защиты был объявлен конкурс на замещение должности заведующего кафедрой теоретической физики. На конкурс было подано два заявления: И.Е. Тамма и А.А. Власова. Большинством голосов был избран А.А. Власов. Это решение обеспокоило группу ведущих физиков и математиков, поскольку в избрании А.А. Власова решающую роль сыграли, по их мнению, голоса членов Ученого Совета, тормозящих развитие образования и науки на физическом факультете. Результатом послужило письмо председателю Комитета по высшей школе С.В. Кафтанову. Приведем выдержки из этого письма.
Многоуважаемый Сергей Васильевич, Московский университет должен быть ведущей и образцовой школой для наших молодых ученых. Состояние физического факультета этого университета вселяет в нас беспокойство... Кафедру теоретической физики Московского университета надо рассматривать как ведущую в Советском Союзе и поэтому несомненно выбор ее руководителя должен быть произведен с большой ответственностью. Московским университетом этот выбор сделан в пользу проф. Власова. Просим Вас не отказать ознакомить нас с материалами и заключениями физико-математического факультета Московского университета, приведшими к выбору Власова на эту кафедру, а также обсудить этот вопрос с нами. Академики: Алиханов, Крылов, Соболев, Папалекси, Капица, Христианович, Вавилов, Фрумкин, Бернштейн, Лебедев, Семенов, Курчатов, Фок, Мандельштам


Анатолий Александрович Власов

69

Результатом этого обращения 14 академиков стало назначение заведующим кафедрой теоретической физики МГУ В.А.Фока. Проработав на этом посту два месяца, Владимир Александрович 5 июля 1944 года направляет Капице большое письмо-ответ о положении дел на физическом факультете. Приведем лишь отрывки письма, содержащие характеристику А.А. Власова.
Проф. А.А. Власов играет настолько активную роль на факультете, что о нем стоит сказать подробнее. Это молодой профессор, недавно сделавший хорошую работу по теории электронной плазмы и защитивший ее в качестве докторской диссертации. Он -- способный человек, крайне самовлюбленный и неуравновешенный. Он ученик А.С. Предводителева и И.Е. Тамма. В настоящее время он фанатически увлечен неверной идеей о том, что метод, примененный им к решению задачи о плазме, имеет будто бы универсальный характер. Он вообразил, что ряд разнородных явлений, как-то: сверхтекучесть гелия, сверхпроводимость, флуктуации, упругость и пр. (явления, которые на самом деле между собой едва ли связаны) имеют общую причину -- наличие 'далеких взаимодействий'. При этом он думает, что эта причина может быть учтена его формальным методом. Убедительных доводов в пользу своей идеи он привести не в состоянии, но часто выступает с декларациями о том, что нужно 'искать новых путей в науке' и т.п., причем выставляет себя новатором, а всех прочих (внеуниверситетских физиков) консерваторами... Ф.С. Предводителев всячески внушает А.А. Власову, что он гений и этим, по-моему, губит его: из него мог бы выработаться настоящий ученый, а сейчас он стоит на прямом пути к тому, чтобы стать лжеученым.

Здесь уместно сделать небольшое отступление. При всем уважении к Владимиру Александровичу Фоку, легко заметить, что здесь он выступает как консерватор. Жизнь показала, что идея о роли коллективных взаимодействий, о роли самосогласованного приближения оказалась весьма плодотворной при описании самых разных явлений. Например, сверхпроводимости -- уравнение Гинзбурга--Ландау, сверхтекучести -- самосогласованное уравнение типа уравнения Хартри. Его иногда называют уравнением Гросса--Питаевского для эффективной волновой функции. На приближении самосогласованного поля основана теория ферми-жидкости, развитая Ландау. Что же последовало за событиями 1944 года?


70

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

Работы А.А.Власова, как и фактически всех крупных ученых, не всегда были безупречными. Это давало, разумеется, повод для критики. И все же начальные слова статьи четырех авторов: В.Л. Гинзбурга, Л.Д. Ландау, М.А. Леонтовича и В.А. Фока были, конечно, чудовищно несправедливыми:
В последнее время (в 1944-1945 гг.) в печати появился ряд работ А.А. Власова... Рассмотрение указанных работ А.А. Власова привело нас, однако, к убеждению об их полной несостоятельности и об отсутствии в них каких-либо результатов, имеющих научную ценность.

В то время я был студентом четвертого курса физического факультета. Вместе со мной в группе теоретиков учились Гриша Гарибян, Ося Гольдман, Юра Широков и др. 'Критическая статья' четырех авторов произвела на нас удручающее впечатление. Оно не изгладилось у меня окончательно и до настоящего времени. А.А. Власов был в то время между двух огней. С одной стороны он подвергался критике ученых Академии наук, с другой -- некоторых физиков-теоретиков, работавших на физическом факультете. Особенно усердствовал Я.П.Терлецкий. Время, однако, расставило свои оценки. Название 'Уравнение Власова' прочно вошло в научную литературу и многие учебные руководства. Конференция на острове Корсика в 1988 году в г. Каржесе по предложению многих зарубежных ученых была названа 'Плазма Власова'. Негативное отношение академиков и некоторых профессоров физического факультета к деятельности А.А. Власова не было 'правилом'. Ярким свидетельством тому служат замечательные слова из воспоминаний Андрея Дмитриевича Сахарова (журнал 'Знамя', 1990, 1990, стр. 35-36):
Основной для меня курс квантовой механики читал профессор А.А. Власов -- несомненно очень квалифицированный и талантливый физик-теоретик, бывший ученик И.Е. Тамма. Читал Анатолий Александрович обычно хорошо, иногда даже отлично, с блеском делая по ходу лекции нетривиальные замечания, открывающие какие-то скрытые стороны предмета, создавая для нас возможности более глубокого понимания. При этом очень странная была и внешняя манера чтения -- закрывал лицо руками и так, ни на кого не глядя, монотонно произносил фразу за фразой. Конечно, все это были признаки болезни, о чем я тогда не догадывался. Уже после войны я слышал как Леонтович говорил:


Анатолий Александрович Власов

71

'Раньше, когда я был рядом, как только я видел, что Власов начинает сходить с катушек, я его как следует бил, и он приходил в норму. А без меня он окончательно свихнется.' Конечно, дело было не только в битье. Я думаю, что дружба с такими людьми, как Леонтович, была Важна для Власова... Первые, очень интересные работы Власова были написаны совместно с Фурсовым, потом их плодотворное содружество распалось. Наиболее интересны работы Власова по бесстолкновительной плазме; введенное им уравнение по праву носит его имя. Уже после войны Власов опубликовал (или пытался опубликовать) работу, в которой термодинамические понятия вводились для системы с малым числом степеней свободы. Многие тогда с огорчением говорили об этой работе как о доказательстве окончательного его упадка как ученого. Но, может быть, Власов был не так уж и неправ. При выполнении определенных условий 'расхождения траекторий' система с малым числом степеней свободы может быть эргодической (не поясняя термина, скажу лишь, что отсюда следует возможность термодинамического рассмотрения). Пример, который я знаю из лекций проф. Синая: движение шарика по бильярдному полю, если стенки сделаны вогнутыми внутрь поля. Власов был первым человеком (после папы), который предположил, что из меня может получиться физик-теоретик.

После этих замечательных слов Андрея Дмитриевича Сахарова можно было бы закончить этот краткий рассказ об Анатолии Александровиче Власове. Он, однако, оказался бы слишком неполным без описания еще некоторых эпизодов научной жизни того времени. В 1975 году, незадолго до своей смерти 22 декабря 1975 года, Анатолий Александрович подготовил для издательства 'Наука' рукопись своей последней книги. Она была издана лишь через три года в 1978 году под названием 'Нелокальная статистическая механика'. Рецензирование началось еще при жизни Анатолия Александровича. Первый рецензент, Александр Сергеевич Давыдов -- известный ученый, который долгое время заведовал теоретической кафедрой на физическом факультете МГУ. В период рецензирования он был директором Института теоретической физики в Киеве, сменив на этом посту Николая Николаевича Боголюбова. А.С. Давыдов прекрасно знал А.А. Власова как оригинального и талантливого ученого -- генератора новых идей. Естественно, казалось бы, он должен был бы 'дать зеленый свет' и рекомендовать рукопись новой книги А.А. Власова


72

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

к изданию. Но он пошел по пути, проторенному многими учеными: 'Я не специалист по статистической теории'. Это, конечно, удивительно. Ведь А.С. Давыдов был специалистом по квантовой теории, в частности, теории конденсированного состояния. Эти области физики требуют, несомненно, знания статистической теории! По рекомендации А.С. Давыдова рукопись А.А. Власова была направлена Д.Н. Зубареву, но и он, к сожалению, не дал 'зеленый свет'. Уж слишком оригинальна была работа А.А. Власова. В результате рукопись была направлена в Институт теоретической физики имени Ландау. Ну тут-то, естественно, редакция получила 'разгромный отзыв'. Иного нельзя было и ожидать. На этом рукопись и закончила бы свой скорбный путь, но вмешался Николай Николаевич Боголюбов. Его принцип был прост: 'Все, что написано А.А. Власовым, должно быть опубликовано'. Книга была издана с предисловием Н.Н. Боголюбова. Нет необходимости приводить его здесь. Ясно, что в нем отдана дань таланту Анатолия Александровича Власова. С момента публикации последней книги Анатолия Александровича Власова прошло уже четверть века и лишь недавно появились первые работы, в которых демонстрируется эффективность развитого в ней нового метода статистической теории.

Даже простой перечень работ Михаила Александровича Леонтовича, посвященных термодинамике и статистической физике, показывает, сколь широк был круг его интересов. Но больше всего поражает не столько разнообразие, сколько оригинальность и глубина анализа рассматриваемых


Михаил Александрович Леонтович

73

проблем. Существенно, что проблемы, волновавшие Михаила Александровича много лет назад, остаются во многом актуальными и по сей день. Мы коснемся лишь одной поистине замечательной работы М.А. Леонтовича 'Основные уравнения кинетической теории газов с точки зрения теории случайных процессов' (ЖЭТФ, 1935, т. 5, с. 211), опубликованной в 1935 году, то есть до появления работ Л.Д. Ландау (1937), А.А. Власова (1938), Н.Н. Боголюбова, М. Борна и Х. Грина, Ж. Кирквуда (1946), составляющих фундамент современной кинетической теории. Впервые я познакомился с Михаилом Александровичем заочно. В 1949 году он был, как он сам позднее рассказывал, рецензентом моей первой научной работы, написанной совместно с Василием Степановичем Фурсовым -- руководителем моей дипломной работы на физическом факультете МГУ. Увидел же я Михаила Александровича впервые лишь в начале 1951 года у него на квартире. Жил он тогда на проспекте Мира. В то время мы, Виктор Павлович Силин и я, занимались выводом и анализом квантовых кинетических уравнений для матрицы плотности в представлении Вигнера (для квантовой 'функции распределения' в фазовом пространстве координат и импульса). Первая заметка по этому вопросу была уже представлена М.А. Леонтовичем для опубликования в ДАН СССР. Нами была подготовлена и вторая небольшая статья. С целью испросить благословения мы и отправились к Михаилу Александровичу. Он принял нас любезно, но не согласился направить статью в ДАН СССР, а предложил написать более подробную статью для ЖЭТФа, что и было сделано (Климонтович Ю.Л., Силин В.П. 'О спектрах систем взаимодействующих частиц'. ЖЭТФ, 1952, т. 23, с. 151). Как с рецензентом ЖЭТФа я встречался с М.А. Леонтовичем, по меньшей мере, дважды: в связи с моей и Вернера Эбелинга работой, посвященной гидродинамическому описанию движения слабо ионизованной плазмы, а также моими работами по кинетической теории частично ионизованной плазмы. Четкие и ясные замечания М.А. Леонтовича были учтены при окончательном редактировании работ. С тех пор прямых контактов с М.А. Леонтовичем у меня уже не было. Он, однако, продолжал заочно оказывать


74

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

существенное влияние на подготовку к публикации моих статей в ЖЭТФе, но теперь уже в качестве заместителя главного редактора журнала. Времена, как известно, меняются, и мне пришлось выступить в качестве 'ответного' рецензента. Сначала это касалось дипломной работы, которая была выполнена на физическом факультете МГУ под руководством М.А. Леонтовича, а потом, уже после кончины Михаила Александровича, мне довелось рекомендовать к переизданию его замечательную книгу 'Статистическая физика', которая со времени ее первого издания в 1944 году сохранила свою свежесть и по-прежнему пробуждает живой интерес к предмету. После столь затянувшегося отступления, вернемся к основной задаче этих заметок. Напомню, что было обещано рассказать кратко о пионерской работе Михаила Александровича Леонтовича, написанной в 1935 году и посвященной основам кинетической теории Больцмана. Выше уже было отмечено, что ко времени написания этой работы фундаментом статистической теории неравновесных процессов служило кинетическое уравнение Больцмана. Из него следовал закон возрастания энтропии во внешне замкнутой системе (H-теорема Больцмана), на его основе было дано статистическое обоснование уравнений газовой динамики. Это был поистине триумф кинетической теории. Казалось, что она близка к завершению. Лишь немногие выдающиеся физики того времени понимали, что, в действительности, это лишь первый этап развития статистической теории неравновесных процессов. И вот в такой ситуации Михаил Александрович Леонтович в своей работе пишет, что кинетическая теория -- ее формулировка -- не является удовлетворительной. Почему именно? Потому, что функция распределения, для которой написано уравнение Больцмана, является детерминированной, не случайной, то есть ее надо рассматривать как некое среднее значение, но совершенно не понятно, как определяется это среднее значение. И вот, вместо уравнения Больцмана М.А. Леонтович предлагает и записывает диссипативное уравнение для многочастичной функции распределения всех частиц системы. При


Михаил Александрович Леонтович

75

этом, е сли мы опустим диссипативный член, то это будет обратимое уравнение Лиувилля. Итак, Михаил Александрович сразу исходит из необратимого уравнения для многочастичной функции распределения с соответствующим интегралом столкновений, в котором учтены взаимодействия -- столкновения всех пар атомов системы. Таким образом, общий интеграл столкновений конкретизируется для разреженного газа -- газа Больцмана. Когда же возможен переход от уравнения Леонтовича для многочастичной функции распределения к уравнению Больцмана? Это возможно при условии, что многочастичная функция распределения представляется в виде произведения одночастичных функций или, иными словами, при полном пренебрежении корреляциями на кинетическом этапе релаксации. Какими же свойствами обладает уравнение Леонтовича? Для него можно доказать H-теорему. Далее, наряду с обычным временем свободного пробега при парных столкновениях любой выделенной частицы, здесь имеется минимальный временной интервал, который пропорционален времени свободного пробега, деленному на число N частиц в системе. Именно на столь малом временном интервале зарождается необратимость. Это время, через которое происходит столкновение лишь одной частицы из всего коллектива частиц системы. На основе уравнения Леонтовича можно построить цепочку зацепляющихся уравнений для последовательности функций распределения. Эта цепочка уравнений, в отличие от последовательности уравнений Боголюбова--Борна-- Грина--Кирквуда--Ивона, является диссипативной вследствие учета в уравнении Леонтовича столкновений частиц. Уравнение Больцмана следует из этой цепочки при пренебрежении крупномасштабными (кинетическими) флуктуациями. С помощью уравнения Леонтовича можно произвести двойную 'надстройку' над уровнем описания, отвечающим уравнению Больцмана. 'Первый этаж надстройки' -- учет кинетических флуктуаций, которые обусловлены атомарной структурой системы. Эти флуктуации естественно назвать атомарными (или молекулярными). Они отличны от нуля и в равновесном состоянии.


76

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

'Второй этаж надстройки' определяется крупномасштабными кинетическими и гидродинамическими флуктуациями. Их можно назвать турбулентными. Они отличны от нуля лишь для неравновесных состояний. Итак, на основе уравнения Леонтовича можно осуществить кинетическое описание с учетом флуктуаций функции распределения. Для описания каких явлений необходим учет кинетических и гидродинамических флуктуаций? Приведем два примера. Первый пример -- броуновское движение. При движении броуновской частицы на нее (при отсутствии полей) действует лишь сила трения. Она приводит к торможению и к остановке частицы. Чтобы описать броуновское движение, необходимо учесть силовое воздействие атомов окружающей среды -- силу Ланжевена. Ее интенсивность и определяется кинетическими или гидродинамическими флуктуациями среды. Второй пример -- развитие турбулентности в результате конвективной неустойчивости в слое жидкости при подогреве ее снизу. Хочу отметить следующее. Работа Леонтовича была опубликована в 1935 году, но она ко времени бурного развития теории неравновесных процессов в 1946 году была почти забыта. Во всяком случае, она не послужила основой современной статистической теории неравновесных процессов в газах. Одна из причин, возможно, в том, что Михаил Александрович постулировал наличие необратимости. Таким образом, вопрос о связи обратимых уравнений механики с необратимыми уравнениями кинетической теории он оставил открытым, но именно этот вопрос занимал многие годы внимание исследователей. Происходил поиск путей перехода от обратимых уравнений к необратимым. Именно по такому пути пошел, например, Николай Николаевич Боголюбов. Это подчеркивалось и в названии его классической ныне работы 'Методы динамической теории в статистической физике'. Сравните это название с названием статьи Михаила Александровича Леонтовича. Таким образом, Н.Н. Боголюбов пошел по другому пути и у него была иная цель. Интересно, что в своей книге Н.Н. Боголюбов цитирует работу М.А. Леонтовича, но по специальному поводу не


Михаил Александрович Леонтович

77

выделяет в работе М.А. Леонтовича то, что составляло существенное отличие от теории Больцмана. Итак, работа М.А. Леонтовича была, к сожалению, почти забыта и не оказала заметного влияния на развитие теории неравновесных флуктуаций. Значительно позднее к кинетическому уравнению для многочастичных функций распределения обращались многие авторы независимо от работы М.А. Леонтовича. Это -- М. Кац, И. Пригожин, Р. Браут, П. Резибуа и ряд других исследователей. Особо выделяю работы известного американского математика Марка Каца -- автора известной книги по проблемам теории вероятностей в физике -- в связи со следующим эпизодом. После выхода книги Марка Каца на русском языке ктото из ленинградских физиков прислал ему копию статьи М.А. Леонтовича. Я встретил Марка Каца на конференции в Варшаве. Он спросил у меня: 'Как он (М.А. Леонтович) мог знать и понимать все это уже в 1935 году?', то есть за много лет до работ самого Марка Каца. Чувствовалось, что это задевает его самолюбие. В разговоре я упомянул о дружбе и совместной работе М.А. Леонтовича с Андреем Николаевичем Колмогоровым. Тогда Марк Кац облегченно вздохнул и сразу же отреагировал: 'Вот Колмогоров и научил его этому!' Из уст математика это звучало как самая высокая оценка работы Михаила Александровича Леонтовича. Из изложенного видно, сколь велики были потенциальные возможности работы М.А. Леонтовича. Очень сожалею, что впервые прочитал эту работу, когда Михаил Александрович был уже тяжело болен и не было возможности обсудить с ним возникшие вопросы. Оставалось лишь удивляться тому, сколь опережал Михаил Александрович свое время в понимании принципиальных вопросов статистической теории. В заключение хочу отметить, что Михаил Александрович Леонтович был очень эмоциональным человеком. Его эмоциональность проявлялась в самых различных жизненных ситуациях. Об этом много можно было бы рассказывать, но уже изложенная здесь его работа является ярким примером того, как его эмоциональность проявлялась в научной работе. Надо было быть человеком с блестящей научной интуицией и,


78

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

конечно, очень эмоциональным, чтобы в то далекое время написать такую работу, которую написал Михаил Александрович Леонтович. Литература
Климонтович Ю.Л. Диссипативные уравнения для многочастичных функций распределения. УФН, 1983. Т. 139. С. 689. Климонтович Ю.Л. Статистическая теория открытых систем. Москва: 'Янус'. 1995. Т. 1.

*

Впервые я увидел Дмитрия Николаевича Зубарева в 1947 году, когда он выступал на теоретическом семинаре физического факультета Московского университета. Доклад был посвящен теории сверхпроводимости. Его речь была четкой и ясной. Чувствовалась, однако, некоторая застенчивость. Это казалось удивительным для человека тридцати лет, который после окончания университета в 1941 году прошел весь путь войны от Москвы до Берлина. Вскоре состоялось знакомство, которое переросло постепенно в дружбу. Потребность общения с ним не ослабевала со временем. Часто и сейчас возникает желание снять трубку и набрать номер его телефона, чтобы обсудить с ним разные вопросы. Приходится делать усилие, чтобы понять уже в который раз, что это теперь невозможно. ______
* Из статьи: Ю.Л.Климонтович, К статистическому обоснованию уравнения Шредингера. Теоретическая и математическая физика, 1993. Т. 97. С. 3.


Борис Борисович Кадомцев

79

Последняя книга Бориса Борисовича 'Динамика и информация', посвященная, главным образом, принципиальным вопросам квантовой механики, -- значительное явление в научной литературе последних лет. Дело в том, что основоположники квантовой механики искали, в первую очередь, математическое построение теории, на основе которого можно производить конкретные расчеты. Многие принципиальные вопросы теории, несмотря на усилия многих выдающихся физиков, оставались все же недостаточно разъясненными. В их числе вопросы о полноте квантовомеханического описания, о наличии скрытых параметров, о возникновении необратимости на микроуровне, о возможности включения в уравнения квантовой теории источников Ланжевена, о роли понятия информации в квантовой теории. Глубокий анализ этих и ряда других 'вечных' вопросов квантовой теории и составляет основное содержание последней книги Бориса Борисовича. Поражает свежесть, глубина и оригинальность физической трактовки сложнейших проблем современной физики. Значение книги не только в том, что она содержит существенный вклад автора в разъяснение перечисленных и ряда других принципиальных вопросов. Значимость этого вклада трудно переоценить. Не менее важно, однако, и то, что книга Бориса Борисовича стимулирует читателя, заставляет в тех случаях, когда он не согласен в той или иной мере с автором, искать альтернативные решения рассматриваемых в книге вопросов. Это поистине высший критерий значимости книги. К величайшему сожалению, уже нет возможности обсудить с Борисом Борисовичем возникающие при чтении его замечательной книги вопросы.


80

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

Невозможно больше услышать и оценить четкие и глубокие по содержанию физические аргументы в защиту его точки зрения. В этом, в частности, и состоит невосполнимость понесенной нами утраты. С уходом такого человека из жизни мир становится значительно бедней.

Со мной на одном курсе учился Григорий Маркарович Гарибян. Мы встретились в приемной проректора по учебной работе. Оба хотели перейти на физический факультет Московского университета. Для Гриши была 'зеленая улица' -- он имел направление от Ереванского университета, в котором окончил три курса. Для меня же этот переход был сопряжен с большими трудностями. Я учился в то время на факультете 'Мосты и тоннели' Железнодорожного института. Все, к счастью, кончилось благополучно, и мы вместе стали студентами третьего курса физического факультета. Подошло время распределяться по кафедрам. Для Гриши все было ясно -- он будет физиком-теоретиком. Я, в принципе, тоже хотел попасть на кафедру теоретической физики, но деканат ратовал за поступление на экспериментальные кафедры. Помог мне Анатолий Александрович Власов, который в то время заведовал кафедрой теоретической физики. Итак, Гриша Гарибян и я -- будущие физики-теоретики. В то время было очень модно сдавать 'Теоретический минимум' Льву Давидовичу Ландау. По предложению Гриши в один прекрасный день мы вместе отправились в Институт физических проблем и по внутреннему телефону позвонили Льву Давидовичу домой (в институте его не было) с просьбой


Лев Давидович Ландау

81

о принятии первого экзамена. Это был экзамен по математике. Гриша в Ереванском университете окончил три курса математического факультета и его знания математики были, как мне представлялось, достаточными. Для меня же обращение к Л.Д. Ландау с просьбой принять экзамен по математике было, конечно, легкомысленным поступком. Ведь курс по математике я прошел в техническом институте. Так или иначе, разговор с Л.Д. Ландау состоялся, и он согласился проверить наши знания. Ландау жил рядом с институтом. Через пять минут он появился на первом этаже института. Раньше я никогда его не видел. Его внешность поразила меня. Я не берусь ее описывать -- это сделано многими и, как мне представляется, особенно ярко и живо в книге Э.Л. Андроникашвили 'История жидкого гелия'. Отмечу лишь, что поражала его молодость, гибкость его фигуры, красота прекрасно поставленной головы и его сияющий взгляд. Он представился нам и пригласил к себе домой. Мы поднялись на второй этаж и оказались в его рабочем кабинете, большую часть которого занимала широкая и низкая тахта. На нее он и усадил нас, а сам остался стоять, возвышаясь над нами. На маленьких листочках из блокнота он изобразил корявым почерком интегралы и предложил нам их 'взять'. Для 'взятия' моего интеграла требовалась хитрая замена переменной. Из-за недостаточной натренированности, да из-за необычной обстановки, я не смог сразу найти такую замену. Тогда он сам на том же листочке показал мне, как вычисляется интеграл. Этот листочек хранится у меня и по сей день. Гриша тоже не преуспел в вычислении предложенного ему интеграла и мы, поблагодарив Льва Давидовича за внимание, удалились. Больше я не делал попыток сдавать 'Теоретический минимум'. Это был единственный личный контакт с Львом Давидовичем Ландау. Я видел его несколько раз на семинарах в Институте физических проблем, прослушал также несколько его лекций по его курсу теоретической физики. Запомнилось его выступление на семинаре Николая Николаевича Боголюбова на физическом факультете. В своем выступлении он положительно отозвался о работе, опубликованной мной совместно с В.П. Силиным. Она была посвящена теории спектров коллективных возбуждений в системах Бозе и Ферми. Результаты этой работы приводятся и во второй книге 'Статистическая физика' -- девятом томе курса теоретической физики Ландау и Лифшица.


82

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

Школа физиков-теоретиков Л.Д. Ландау была, несомненно, сильнейшей в мире. Это был поистине 'сгусток' профессионалов. К сожалению, после ухода Ландау из жизни значение Школы стало падать -- она была, фактически, разрушена самими 'школьниками'. Причин этого печального конца несколько. Отметим лишь две из них. Первая обусловлена самим принципом отбора. Дело в том, что 'теоретический минимум Ландау', хотя и способствовал, несомненно, отбору талантливых людей, все же был слишком нацелен на формальное знание. Это не был отбор по творческим данным, по оригинальности постановки задач и методам их решения. В таком порядке отбора проявилась сущность таланта Ландау. По мнению самого Ландау и ряда его учеников и соратников, у него критическое начало превалировало над творческим. Вторая причина -- доминирование Ландау над учениками. Исключение составляли очень немногие и среди них, конечно, Исаак Яковлевич Померанчук. Школа Ландау -- яркий пример 'школы одного пика', что ведет, неизбежно, к деградации Школы. Хотя с момента 'научной смерти' Ландау прошло уже 60 лет, отрицательная оценка работ, поступающих в журналы 'Письма в ЖЭТФ' и 'ЖЭТФ', основывается, зачастую, на заключении: 'У вас не так, как у Ландау'. В 'школе одного пика' естественно затруднено общение с представителями других Школ, да и просто с независимыми учеными. Мы, студенты старших курсов и аспиранты, с горечью и недоумением наблюдали противостояние школы Ландау и школы Боголюбова. Поражала нас и 'травля' Анатолия Александровича Власова, который был, несомненно, одним из самых талантливых физиков-теоретиков своего времени. Удивляло и неприятие работ Ильи Пригожина -- всесторонне одаренного человека, идеи которого стимулировали развитие нового научного направления -- теории самоорганизации. К этим вопросам мы еще будем не раз возвращаться. Здесь же лишь отметим, что описанная структура школы Ландау -- 'школы одного пика', несомненно, сказалась и на качестве курса Л.Д. Ландау и Е.М. Лифшица 'Теоретическая физика'. Первые серьезные замечания принадлежат Владимиру Александровичу Фоку. Они касались тома 'Механика', автором которого, наряду с Л.Д. Ландау, был Л. Пятигорский. По какимто причинам Ландау сменил своего соавтора. На смену


Ландау, Леонтович и работы по самоорганизации

83

Л. Пятигорского пришел Евгений Михайлович Лифшиц -- специалист высочайшей квалификации и удивительной работоспособности. Его заслуга не только в соавторстве с Л.Д. Ландау при написании многих томов курса 'Теоретическая физика'. В течение многих лет (до последнего дня жизни) он был заместителем главного редактора ведущего физического журнала -- ЖЭТФ. В большой мере именно благодаря его титанической работе этот журнал имел очень высокий рейтинг и относился к числу лучших физических журналов того времени.

Ландау, Леонтович и работы по самоорганизации
Известно из многих источников, в частности и от учеников, что Л.Д. Ландау допускал порой весьма резкие высказывания в адрес многих ученых. Лично я таких высказываний не слышал, поэтому могу, например, сослаться лишь на телефонный разговор, который состоялся у меня с Михаилом Александровичем Леонтовичем вскоре после опубликования в журнале УФН Нобелевской речи Ильи Пригожина. В один прекрасный день у меня дома прозвучал телефонный звонок. -- Юрий Львович? -- Да. -- Здравствуйте! Говорит Леонтович. Не хотели бы вы рассказать у нас на семинаре о работах Пригожина? Я прочитал в УФН его Нобелевскую лекцию. -- Михаил Александрович, у меня нет желания делать доклад на эту тему, так как я не все работы Пригожина знаю в деталях. Для меня более всего существенно их стимулирующее влияние. -- Так что же вы более всего цените в работах Пригожина? -- Михаил Александрович, более всего я ценю в них научный энтузиазм. -- Тогда ему надо было бы выдавать Нобелевскую премию по педагогике. -- Михаил Александрович, я премий не раздаю и сам премий не получаю.


84

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

Последовала короткая пауза. -- Кто, по вашему мнению, мог бы рассказать о работах Пригожина на нашем семинаре? -- Ну, например, Юлий Александрович Данилов. Он, помоему, знает все. Доклад состоялся и, по отзывам очевидцев, Юлий Александрович справился со своей задачей блестяще. Однако все же и ему, по-видимому, не удалось смягчить М.А. Леонтовича, так как 'под занавес' тот все же не удержался от бранных слов. Меня всегда удивляло негативное отношение многих наших ведущих физиков-теоретиков к И. Пригожину. Инициатором такого отношения был, по-видимому, Л.Д. Ландау. Замечательный физик позволял себе весьма резкие высказывания по поводу деятельности отдельных ученых. А ведь такой пример весьма заразителен. Когда я ответил Михаилу Алексанровичу, что больше всего ценю в работах И. Пригожина его научный энтузиазм, то это не было шуткой. Это действительно так! Но вместе с тем это далеко не единственное, чем привлекает этот одаренный и высокообразованный человек. И. Пригожин очень чутко реагирует на новые принципиальные достижения в науке и стремится к обобщенному пониманию явлений Природы. Я проиллюстрирую это на двух примерах. В 1937 году была опубликована ставшая вскоре знаменитой работа Л.Д. Ландау, в которой на основе уравнения Больцмана и дополнительных соображений был установлен вид кинетического уравнения для системы частиц, взаимодействующих по закону Кулона. Задача не была тривиальной, поскольку непосредственное использование теории возмущений по малым отклонениям импульсов электронов приводило в интеграле столкновений к логарифмической расходимости на малых и больших расстояниях. Расходимость на малых расстояниях можно устранить легко. Физически более интересной была задача устранения расходимости на больших расстояниях. Она связана с коллективным характером взаимодействия заряженных частиц, которое не учитывается в исходном уравнении Больцмана. Ландау нашел здесь изящный выход, основанный не на математическом решении проблемы, а на физической интуиции: он просто произвел ограничение под знаком логарифма на


Ландау, Леонтович и работы по самоорганизации

85

длине Дебая и тем самым грубо учел роль коллективного взаимодействия заряженных частиц. Таким образом, оставалась открытой проблема более строгого обоснования кинетического уравнения для системы заряженных частиц. Существенный шаг в этом направлении был сделан Н.Н. Боголюбовым в его знаменитой работе 'Проблемы динамической теории в статистической физике', опубликованной в 1946 году. В этой работе, в частности, была получена замкнутая система уравнений для одно- и двухчастичных функций распределения заряженных частиц разреженной плазмы, когда число частиц в 'сфере взаимодействия' -- в сфере с радиусом Дебая -- велико и, следовательно, взаимодействие носит коллективный характер. Для получения кинетического уравнения -- замкнутого уравнения для одночастичной функции распределения -- оставался, казалось бы, один шаг: надо было с помощью второго уравнения выразить двухчастичную функцию распределения через одночастичную. Но этот шаг оказался весьма трудным. Существовал, по-видимому, какойто психологический барьер. Во всяком случае, Н.Н. Боголюбову это сделать не удалось, хотя математический аппарат для решения такого уравнения был уже разработан и к тому же, в основном, в работах советских ученых (Н.И. Мусхелишвили, И.Н. Векуа и др). Задача была решена лишь в 1960 году практически одновременно и разными способами: учеником И. Пригожина Раду Балеску и английским физиком А. Ленардом. При этом Ленард напрямую решил интегральное уравнение Боголюбова для двухчастичной корреляционной функции, а Балеску использовал оригинальный способ, основанный на методе суммирования диаграмм, который был разработан Пригожиным и его учениками в Брюсселе. Таким образом, решение одной из принципиальных задач статистической теории неравновесных процессов в значительной мере основано на работах И. Пригожина. Второй пример характеризует быструю реакцию И. Пригожина на принципиально новые открытия в науке. Речь пойдет о знаменитой реакции Б.П. Белоусова. В ходе этой реакции возникают автоколебания химических реагентов. Хорошо известно, сколь драматична была история этого открытия. Белоусов дважды посылал статью с описанием этой реакции в наши ведущие химические журналы, но оба


86

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

раза отзывы рецензентов были отрицательными. Основываясь на взгляде на химическую реакцию как на акт взаимодействия отдельных молекул, они не могли признать возможность таких коллективных процессов при химических реакциях, как автоколебания химических компонент. Краткое содержание работы Белоусова было опубликовано лишь через несколько лет в виде реферата в медицинском журнале, но тем не менее положительный отклик не заставил себя ждать. Впервые я услышал имя Б.П. Белоусова от И. Пригожина. В то время у нас в стране о реакции Белоусова знали лишь очень немногие специалисты. Пригожин был восхищен результатом Белоусова. Для него он служил ярким примером развиваемой им в то время теории самоорганизации в открытых системах, теории диссипативных структур. Лишь значительно позднее о реакции Белоусова и о других работах по изучению автоколебаний и автоволн при химических реакциях я узнал из доклада А.М. Жаботинского. История реакции Белоусова -- Жаботинского не только драматична, но и очень поучительна. Она показывает, сколь важен и ответственен труд рецензента при оценке работ, содержащих оригинальные идеи и результаты. Рецензент сам должен обладать высокоразвитой интуицией, научным чутьем и, вместе с тем, терпимостью к нестандартному мышлению. Именно такими качествами обладает И. Пригожин. У меня нет сомнений, что мнение И. Пригожина как рецензента о работе Б.П. Белоусова было бы положительным. Благодаря, в значительной мере, именно этим качествам, И. Пригожин стал одним из основателей современной теории самоорганизации. Написанная им совместно с Г. Николисом книга по теории самоорганизации играла и продолжает играть заметную роль в развитии ряда новых научных направлений. Пренебрежительное отношение к 'нестандартным' работам обходится, как правило, очень дорого. Возникновение теории самоорганизации было подготовлено трудами многих выдающихся ученых, прежде всего работами Л. Больцмана, А. Пуанкаре и А.М. Ляпунова. И все же возникновение теории самоорганизации или синергетики (этот термин был введен в науку Г. Хакеном, чтобы подчеркнуть роль кооперативных явлений в процессах самоорганизации) как междисциплинарного, объединяющего нового научного направления, его становление и развитие связано в значител ьной степени с именем Ильи Пригожина.


87

Друзья по самоорганизации

В 1977 году профессору Брюссельского университета Илье Романовичу Пригожину была присуждена Нобелевская премия по химии. В решении Нобелевского комитета было сказано, что премия присуждается И.Р. Пригожину за его выдающийся вклад в развитие неравновесной термодинамики и, в частности, за создание теории диссипативных структур. На церемонии вручения Нобелевской премии И.Р. Пригожина представил член Королевской академии наук Швеции профессор Стиг Классен. В заключение своей краткой речи, в которой была дана характеристика основных научных достижений лауреата, профессор Классен сказал: 'Его работы отличаются такой элегантностью и прозрачностью, что ему может быть присвоен эпитет 'Поэт термодинамики'. Профессор Илья Романович Пригожин родился 25 января 1917 года в Москве в семье инженера химика, получившего диплом в Московском политехническом институте. В 1921 году семья покинула Россию. После нескольких лет жизни в Германии она в 1929 году окончательно обосновалась в Бельгии. После завершения среднего образования перед Ильей Романовичем встал нелегкий вопрос о выборе дальнейшего пути. Уж очень широки были интересы юного Пригожина. Здесь и древние языки, и история, и археология, и, наконец, музыка. Играть на фортепьяно он стал очень рано. Благодаря матери он начал читать ноты раньше, чем слова.


88

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

Выбор дальнейшего пути определился непредвиденными обстоятельствами. Они и направили его совсем в другую сторону -- в сторону химии и физики. В 1941 году в Брюссельском университете он получил свою первую степень доктора наук. Илье Романовичу повезло в университете с учителями. На формирование его как ученого особенно большое влияние оказали профессора Теофил де Дондер и Жан Таммерман. Оба они, очень разные по своим интересам, внесли значительный вклад в развитие науки о тепловых явлениях -- термодинамики. Согласно второму закону термодинамики процессы в замкнутых системах ведут к росту энтропии и, следовательно, к увеличению степени беспорядка. Однако в природе, как живой, так и неживой, происходят процессы образования более сложных структур из менее сложных. Казалось, что эти процессы несовместимы с теми, которые предписываются вторым законом термодинамики. Таким образом, возникла проблема, объяснить самопроизвольное образование все более сложных структур? Как объяснить процессы самоорганизации в природе, не приходя в противоречие со вторым законом термодинамики? Решением, хотя и далеко не полным, этой проблемы мы обязаны многим ученым. Существенный вклад в ее решение внесли и работы И.Р. Пригожина. В частности, именно он ввел очень содержательное понятие 'диссипативные структуры'. Благодаря его работам достигнуто понимание того, каким образом в открытых системах в ходе необратимых процессов могут возникнуть сложные временные и пространственные структуры. Можно сказать, что в них заложены основы теории самоорганизации при необратимых процессах. То, что сделано к настоящему времени, составляет основу новой теории, но далеко не исчерпывает всех проблем. Решением их в последние годы занимается все большее число научных коллективов в разных странах, в частности, институты в Брюсселе и Остине (США), созданные И.Р. Пригожиным. Важность проблемы самоорганизации в неравновесных системах была отмечена и тем, что в 1978 году в Брюсселе состоялся Сольвеевский конгресс, посвященный теме 'Порядок и флуктуации в равновесной и неравновесной статистической механике'.


Герман Хакен

89

Напряженная научная и организаторская работа требует отдачи всех духовных и физических сил. Она невозможна без постоянной уверенности и без неизменного спокойствия духа для преодоления встречающихся на жизненном пути трудностей. В поддержании уверенности и спокойствия духа И. Пригожина большая заслуга его жены Марины Пригожиной. Ее простота и обаяние, внимание и забота распространяются на всех, бывающих у них в доме.

Ректору Московского университета профессору Садовничему В.А ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
*

Директора института теоретической физики и синергетики Штутгартского университета (Гермaния) профессора Г.Хaкенa к присуждению звания Почетного доктора Московского университета.

Имя профессора Хакенa хорошо известно не только физикам, но и химикам, биологам, физиологам и социологам всего мира, благодаря его выдающемуся вкладу в развитие различных разделов науки. ______
* Текст представления написал Ю.Л. Климонтович по поручению декана физфака МГУ.


90

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

Профессор Г. Хакен по образованию математик. Его дипломная работа была посвящена теории групп. Вскоре после окончания университета его внимание привлекли бурно развивaющиеся новые направления в физике. Первый цикл его работ по физике был посвящен теории полупроводников. Работы были столь значительны, что он скоро выдвинулся в число лидеров этого очень важного научного и прикладного раздела физики. В этот период им написана замечательная книга 'Квантовополевaя теория твердого тела'. Она была издана и на русском языке и послужила воспитанию не одного поколения физиков. Профессор Г. Хакен очень чутко реагировал на новое в науке. Сразу же после создания первых лазеров он со свойственным ему научным энтузиазмом включается в работу по квантовой электронике. Он является одним из авторов уравнений, которые легли в основу теории лазеров. Более того, он является одним из основоположников флуктуационной теории лазеров. Расчеты флуктуаций имели принципиальное значение, например, для определения предельной чувствительности приборов, в частности, лазерных гироскопов, которые в настоящее время широко используются в качестве наиболее совершенных устройств для целей навигации. Благодaря свойственной профессору Г. Хaкену эрудиции и научной интуиции, ему удалось установить глубокую аналогию уравнений теории лазеров и уравнений, лежащих в основе современной теории равновесных и неравновесных фазовых переходов. Он установил, в частности, что уравнения одномодового лазера идентичны уравнениям Лоренца в теории тепловой конвекции, на примере которых было открыто принципиально новое явление -- динамический хаос. Тем самым, был перекинут мост от теории когерентного лазерного излучения к теории динамического хаоса. Открытие динамического хаоса, наряду с теорией относительности и квантовой механикой, создает переворот в научных представлениях, которые казались незыблемыми со времен Ньютона. Эти работы послужили профессору Г. Хaкену исходными для создaния нового междисциплинaрного нaпрaвления, которому он дaл нaзвaние 'Синергетикa'.


Герман Хакен

91

Несмотря нa определенную долю скепсисa со стороны рядa ученых, синергетикa зaвоевывaет все более широкие и прочные позиции. Онa стaновится основой нового уровня нaучного мышления. Уже велик перечень книг, посвященных синергетике и ее рaзличным приложениям не только в естественных нaукaх, но и, нaпример, в геологии, мaтериaловедении, a тaкже в искусстве и философии. Серия книг 'Синергетикa' нaсчитывaет уже 60 томов. Нa русском языке опубликовaны четыре моногрaфии профессорa Г. Хaкенa, которые являются нaстольными для специaлистов сaмого рaзличного профиля. Регулярным стaло проведение междисциплинaрного 'Московского синергетического форумa', собрaния которого привлекaют специaлистов рaзных стрaн. Основные рaботы профессорa Г. Хaкенa выполнены нa 'нобелевском уровне'. То, что он до сих пор не является лaуреaтом Нобелевской премии, можно объяснить лишь трудностями отборa рaбот, зaслуживaющих этой высокой нaгрaды. Профессор Г. Хaкен -- член акaдемий многих стрaн и почетный доктор многих университетов. Профессор Г. Хaкен является aвтором рядa нaучнопопулярных книг. Они зaвоевaли широкую aудиторию и служaт делу подготовки молодежи, стремящейся продолжить свое обрaзовaние в университетaх. Великa зaслугa профессорa Г. Хaкенa и в деле рaзвития новых нaучных нaпрaвлений в России и, в чaстности, в Московском университете. Он неоднокрaтно бывaл нa физическом фaкультете МГУ для обсуждения нaучных проблем с профессорaми физического и других фaкультетов. Его лекция по проблемaм синергетики в большой физической aудитории былa прочитaнa нa русском языке и вызвaлa живой интерес у многочисленных слушaтелей. Он неоднокрaтно выступaл нa нaучных семинaрaх Российской Акaдемии Нaук и учaствовaл в многочисленных конференциях в Москве и других городaх. Несомненно, что именно блaгодaря его нaучному энтузиaзму нa физическом фaкультете уже более двенaдцaти лет регулярно рaботaет междисциплинaрный нaучный семинaр 'Синергетикa'. Профессор Г. Хaкен является неизменным членом Оргбюро этого семинaрa. В семинaре учaствуют ученые не только Москвы, но тaкже многих городов России и Гермaнии.


92

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

Нa физическом фaкультете недaвно создaнa лaборaтория 'Синергетикa', одной из зaдaч которой является рaзвитие общих методов теории нелинейных aктивных сред. Они необходимы не только для физиков, но и для ученых многих других специaльностей. Профессор Г. Хaкен неизменно является членом Оргкомитетов нaучных конференций, проводимых в России. В нaстоящее время с ним обсуждaется проект создaния Междунaродного фондa 'Синергетикa', который будет способствовaть не только нaучному рaзвитию синергетики, но возможно, и финaнсовой помощи в рaзвитии этого нового междисциплинaрного нaпрaвления в Московском университете. Декaнaт физического фaкультетa считaет, что присуждение профессору Г.Хaкену звaния Почетного докторa Московского университетa будет служить признaнием вaжности нaучных зaслуг этого зaмечaтельного ученого, a тaкже рaзвитию обрaзовa-и нaуки в Московском университете. Предложеннaя на физическом факультете Московского университета новaя нaучнaя специaлизaция 'Физикa открытых систем' в большой мере опирaется нa осноaвные идеи, методы и результaты Синергетики. По трaдиции Московского университетa звaние Почетного докторa присуждaется ученым, нaучнaя деятельность которых коренным обрaзом меняет сложившиеся нaучные предстaвленния. Здесь мы имеем именно тaкой случaй. Это и служит основaнием вносимого физическим фaкультетом МГУ предложения о присуждении профессору Г.Хaкену звaния Почетного докторa Московского университетa.
Декaн физического фaкультетa МГУ профессор В.И. Трухин


Вернер Эбелинг

93

Впервые я увидел Вернера Эбелинга на физическом факультете Московского университета. Он окончил физический факультет университета Ростока; и его руководитель профессор Фалькенгаген -- известный специалист по теории растворов -- направил его на годичную стажировку в Москву. Привел Вернера Эбелинга ко мне мой аспирант из Грейфсвальда Рональд Левен. Естественно, что в то время Вернер был очень молодым. Вскоре выяснилось, что он не только молодой, но и умный и способный человек. По прошествии многих лет он остался молодым, способным и умным. Более того, он стал также и мудрым, и очень эрудированным. Круг его интересов очень широк -- от принципиальных проблем теоретической физики до современных проблем биологии. Именно по этой причине всегда имеется длинная очередь желающих обсудить с ним самые различные научные проблемы. В этой очереди можно заметить не только молодых исследователей, но и знаменитых ученых. Благодаря своим замечательным качествам он стал основателем известной школы ученых широкого профиля. Первые мои совместные с Вернером Эбелингом работы касались различных вопросов кинетической теории неидеальных газов и плазмы. Со временем круг совместных интересов существенно расширился. Для иллюстрации я приведу лишь один пример. В 1982 году я опубликовал книгу 'Статистическая физика'. Одно из ее отличий от известных руководств состояло в том, что основой в ней служила теория неравновесных процессов. При этом впервые в курс статистической физики была введена глава, посвященная теории турбулентности. Были


94

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

приведены аргументы, позволяющие считать турбулентное движение более организованным, чем ламинарное. В пользу этого говорил и результат расчета изменения производства энтропии при переходе от ламинарного течения к турбулентному, выполненного совместно с Харальдом Энгелем -- стажером из ГДР. Расчет показал, что в процессе такого перехода производство энтропии уменьшается. Возник вопрос об общем критерии относительной степени упорядоченности состояний открытых систем. На примере развития генерации в системе Ван дер Поля мной был сформулирован критерий, названный 'S-теорема'. Этот критерий и был использован для доказательства бульшей упорядоченности турбулентного движения по сравнению с ламинарным. Бульшая упорядоченность турбулентного течения проявляется и в увеличении вязкости. При ламинарном движении вязкость определяется передачей импульса на молекулярном уровне. При турбулентном же движении передача импульса от слоя к слою осуществляется коллективными степенями свободы. Это означает, что индивидуальное сопротивление сменяется коллективным (организованным) сопротивлением. Это является несомненным признаком его бульшей упорядоченности. Впервые публичное обсуждение вопроса об относительной степени упорядоченности ламинарного и турбулентного движений происходило во время международной конференции 'Synergetics 83' в биологическом научном центре в городе Пущино под Москвой. На этой конференции собралось много замечательных ученых. Во время моего доклада известный механик Г.И. Баренблатт кричал на весь большой зал: 'Все механики прекрасно знают, что турбулентное движение является более хаотическим'. Сторонников моей точки зрения было немного. Среди них -- И. Пригожин, Г. Хакен и В. Эбелинг. В результате наших совместных усилий с Вернером Эбелингом появилась небольшая, но весьма содержательная книга 'Самоорганизация и турбулентное движение в жидкости'. Я хочу также отметить и следующее. Научные интересы Вернера с годами стремительно расширялись. Он стал одним из ведущих авторитетов в теории


Вернер Эбелинг

95

плазмы. В Ростокском университете образовалась одна из сильнейших в мире теоретических групп. В ее состав кроме Вернера Эбелинга вошли профессора университетов Ростока и Грейфсвальда: Дитрих Кремп, Вольф Крефт, Гердт Репке, Манфред Шлангес. Эта группа успешно проводила и проводит исследования процессов в неидеальной плазме с учетом связанных состояний. Написанные ими книги переведены на русский язык и широко используются специалистами. Поражает широта научных интересов Вернера Эбелинга и его широчайшая эрудиция. Благодаря этому с ним можно и интересно обсуждать самые разные проблемы современной физики, теории эволюции и биологии, в частности, круг проблем, которые можно объединить названием: Физика открытых систем. Недавно я опубликовал последний том монографии 'Статистическая теория открытых систем'. Он посвящен целиком квантовой теории открытых систем. Первым и, что особенно важно, активным читателем этой книги был Вернер Эбелинг. Он далеко не всегда соглашается с моей точкой зрения на ряд принципиальных вопросов современной теории. Именно это и делает наши обсуждения особенно интересными и полезными. Иногда, но не всегда, мне удается убедить его в моей правоте. Лишний раз подтверждается известное утверждение -- в дискуссиях рождается истина. Среди спорных -- вопросы о роли самодиффузии в кинетической теории, о структуре квантовых флуктуационнодиссипационных соотношений, о физической природе явлений сверхпроводимости и сверхтекучести и многие другие. Определенное согласие достигнуто, например, в вопросе о критерии относительной степени упорядоченности состояний открытых систем, в частности, ламинарного и турбулентного течений. Однако до сих пор нет согласия в вопросе о роли самодиффузии в кинетической теории. Дискуссия по этому поводу продолжается!!! В сентябре в Берлине состоялся симпозиум, посвященный юбилею Вернера Эбелинга. Собралось много участников. Были интересные вступления. Я выступил с небольшим докладом, в котором были затронуты два вопроса. Начну здесь со второго. Речь шла о природе явления сверхтекучести.


96

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

Несколько эпизодов из истории. В. Кеезом обнаружил в 1932 году при некоторой критической температуре аномальную температурную зависимость теплоемкости (зависимость, напоминающую форму буквы лямбда) жидкого гелия. Такая зависимость свидетельствует о наличие в жидком гелии фазового перехода второго рода. В 1938 году П.Л. Капица обнаружил явление сверхтекучести гелия. Наиболее поразительно следующее. Представим схему установки. Имеется маленькая бульбочка, наполненная гелием. В нее вмонтирован слабый нагреватель. Внизу от бульбочки горизонтально отходит стеклянный капилляр. Против свободного конца капилляра на кварцевой нити подвешен диск. При нагревании гелия в бульбочке из капилляра выходит струя гелия. Сила давления на мишень определяется по закручиванию нити. При этом количество гелия в бульбочке не убывает!!! Это и указывает на наличие встречного потока сверхтекучего гелия. Можно сказать, что имеется безвязкое течение в вязкой среде. Для объяснения этого явления Капица принял модель двух жидкостей, 'нормальной' и 'сверхтекучей', предложенную в работе Л. Тиссы и существенно усовершенствованную Л. Ландау, но он пишет: 'Еще раз подчеркнем, что понятия 'сверхтекучей' и 'нормальной' компонент является лишь удобным способом описания явления'. 'Если это теоретическое представление не было бы подкреплено экспериментальными доказательствами, то оно звучало бы как идея, которую очень трудно признать разумной'. Таким образом, двухжидкостная модель даже для физиков столь высокого уровня, как Капица, не представлялась достаточно ясной. Двухжидкостная модель предсказывает существование второго звука. Она объясняет многое и в опытах Андроникашвили по исследованию течения гелия между вращающимися цилиндрами. Существенный вклад в теорию сверхтекучести внесли работы Н.Н. Боголюбова (1947) и Р. Фейнмана (1955). Однако и по настоящее время остаются открытыми два основных вопроса:


Вернер Эбелинг

97

1. Физическая природа фазового перехода в жидком гелии. 2. Физическое объяснение существования сверхтекучести -- безвязкого течения в вязкой среде. Аналогичный вопрос возникает и в теории сверхпроводимости. Сверхпроводимость -- незатухающий электрический ток в диссипативной среде. Представим современную позицию о физической природе этих явлений ведущих специалистов в теории сверхпроводимости и сверхтекучести -- В.Л. Гинзбурга и В.П. Минеева. Для этого лучше всего обратиться к написанным ими популярным работам. Ведь именно популярные работы, рассчитанные на широкий круг читателей, требуют особенно четких формулировок при объяснении фундаментальных явлений. В популярной книге 'Сверхпроводимость' В.Л. Гинзбурга и Е.А. Андрюшина ('Педагогика', Москва, 1990) на стр. 64-65 читаем: 'Сверхтекучая компонента гелия II движется без трения...' Это лишь констатация наблюдений П. Капицы. Читаем дальше в надежде найти объяснение: 'Как понять движение гелия без трения? Представим себе, что все частицы жидкости связаны вместе и ни одна из них не может быть отделена без нарушения всего состояния системы...' Такая картина не отвечает, однако, существующей теории. Действительно, аномально большие значения радиуса корреляции и времени корреляции имеют место лишь для температур в критической области. При значениях температуры, существенно меньших критической, эти масштабы принимают микроскопические значения и, следовательно, нет оснований говорить о корреляции всех атомов. В предлагаемой нами теории ситуация меняется, поскольку при фазовом переходе возникают теперь корреляции на макроскопических масштабах. Продолжим цитату: 'По аналогии со сверхпроводимостью и сверхтекучестью, мы можем сказать, что электрон в его состоянии 'движения по орбите' (боровским орбитам. -- Ю.Л.К.) движется без трения. Оно не может быть нарушено, если энергия воздействия меньше разности энергий стационарных состояний'.


Ю.Л. Климонтович Штрихи к портретам уч

98

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

Используемая аналогия, соответствует и точке зрения на природу сверхтекучести известного специалиста по теории этого явления В.П. Минеева (сотрудника Института теоретической физики имени Л.Д. Ландау) В популярной статье 'Сверхтекучесть' (Соросовская образовательная энциклопедия, 'Наука', т. 4, 2000): 'Таким образом, бездиссипативный поток в жидком гелии имеет ту же квантовую природу ( скорость u S пропорциональна постоянной Планка ), что и вечное бездиссипативное движение электрона в атоме'. Вернер Эбелинг перед моим докладом сказал, что в Германии существует поговорка: 'Аналогия хромает на одну ногу' (Die Analogie hinkt auf ein Bein; The analogy limps on one leg). Обобщая немецкую поговорку на аналогию, проводимую В.Л. Гинзбургом и В.П. Минеевым, можно сказать: 'Аналогия хромает на две ноги' (Die Analogie hinkt auf zwei Beine; The analjgy limps on two legs). Аналогия с 'вечным' движением электрона в атоме демонстрирует лишь отсутствие физического объяснения явлений сверхпроводимости и сверхтекучести -- возможности существования незатухающего (постоянного) электрического тока в диссипативной среде и безвязкого течения жидкого гелия в вязкой среде. Действительно, реальные атомы, например, атомы в флуктуационном электромагнитном поле, являются примером диссипативной сиcтемы. Из-за спонтанного излучения все возбужденные состояния атомов с отличным от нуля током являются неустойчивыми. Спонтанное излучение приводит к переходу в основное состояние, которому отвечает нулевое значение средней скорости. Таким образом, принципиальный вопрос объяснения явлений сверхпроводимости и сверхтекучести -- возможности существования незатухающего (постоянного) электрического тока в диссипативной среде и безвязкого течения жидкого гелия в вязкой среде -- остается открытым. Нами сделана попытка дать ответы на эти фундаментальные вопросы теории сверхпроводимости и теории сверхтекучести. Естественно, что предложенные ответы представляют лишь попытки объяснения этих сложных и необычных


еных

Вернер Эбелинг

99

явлений. Едва ли они будут окончательными. Несомненно, однако, что они помогут сдвинуть 'с мертвой точки' определенный застой, который имеет место после классических работ Ландау, Боголюбова и Фейнмана. Ответы автора на эти вопросы изложены в статье 'Сверхтекучесть -- безвязкое течение в вязкой среде' (главы 16, 17, 'Статистическая теория открытых систем'. Т.III, 'Янус', Москва, 2001 и цитируемая там литература). Мне было очень интересно обсуждать эти вопросы с Вернером Эбелингом. Я не могу сказать, что достигнуто согласие, но 'лед тронулся'. Второй вопрос, затронутый в моем докладе на этом симпозиуме, касался изменения степени хаотичности при переходе от ламинарного течения к турбулентному. Приведенные выше физические аргументы и расчеты на основе критерия 'S-теорема' дают основание рассматривать турбулентное движение как более упорядоченное и более разнообразное движением. Обобщение этого результата на социальные системы дает основание предположить, что турбулентная жизнь является более содержательной и более интересной, чем ламинарная. Для реализации больших возможностей турбулентной жизни нужны, конечно необходимые условия, которые могут быть реализованы лишь в открытых системах. Мои многолетние наблюдения дают основание заключить, что до сих пор жизнь Вернера Эбелинга была в большей мере ламинарной, чем турбулентной. Однако, теперь Вернер будет иметь больше времени, которым он может распоряжаться. Это одно из условий перехода к более турбулентной -- более разнообразной жизни. То, что такой переход действительно происходит, следует из слов Вернера Эбелинга, которые он произнес при нашей первой встрече после симпозиума: 'Теперь денег меньше, но работы больше!'


100

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

Редкие, но яркие встречи

Моя первая встреча и знакомство с Юрием Сиговым произошли во время путешествия в Румынию в качестве научного туриста. На одной из прогулок по Бухаресту навстречу мне попалась группа говорящих по-русски людей. Это были участники конференции. Состоялось знакомство. Так я впервые встретился с Львом Соломоновичем Полаком, Сергеем Курдюмовым, Юрой Сиговым и Сашей Филюковым -- четырьмя замечательными, хотя и очень разными, людьми. В дни конференции со Львом Соломоновичем удалось поговорить на разные темы. В то время уже были переведены и опубликованы на русском языке первые книги Ильи Пригожина. Это послужило стимулом для обсуждения, в частности, весьма популярных в то время проблем неравновесной термодинамики. Широта познаний Льва Соломоновича была поразительна. В тридцатые годы (до ареста в 1937 году) он был аспирантом знаменитого академика -- берегового адмирала и кораблестроителя Алексея Николаевича Крылова. Лев Соломонович написал работу на тему 'Принцип Гамильтона и его приложения'. Она была издана отдельной книгой. Одним из оппонентов на защите диссертации был будущий Президент


Юрий Сигов

101

Академии Наук СССР Сергей Иванович Вавилов. Лев Соломонович был настолько любимым и ценимым учеником, что Алексей Николаевич Крылов распорядился поставить для него рабочий стол в своем кабинете. Во время конференции я почти не общался с Юрой Сиговым. В то время у нас были разные научные интересы. Более тесное общение началось во второй половине путешествия и во время встреч на последующих конференциях. Следующие встречи с Юрой Сиговым произошли на конференциях во Франции. В 1960-70 годы очень популярными среди специалистов по физике плазмы были международные конференции 'Явления в ионизованных газах'. На них собирались крупнейшие специалисты со всего Мира. Конференция, о которой пойдет речь, проходила в Гренобле. Это город на юге Франции в предгорной ее части. Перед началом конференции делегаты провели три дня в Париже. Первое впечатление от Парижа -- города детской мечты, города мушкетеров и графа Монте Кристо -- было не очень приятным. Нас встретили в аэропорту и на маленькой машине одного из встречавших нас французов мы отправились в предназначенный нам отель. Это было начало июля. Стояла страшная жара. Из-за большого числа пробок на дорогах машина продвигалась очень медленно. Раскаленный воздух был пропитан выхлопными газами. Отель, до которого мы в конце концов добрались, был маленьким и уютным. Он расположен недалеко от площади Республики -- места, где когда-то была Бастилия. Все предназначенные нам номера были двухместными. Оказалось так, что нас с Юрой Сиговым поместили в один номер. Юра бывал в Париже уже несколько раз и хорошо знал город. Он был прекрасным гидом. Это помогло мне очень скоро понять истинную прелесть этого Великого города. В один из дней нашего пребывания в Париже для нескольких человек была организована поездка в один из крупнейших институтов Франции в пригороде Парижа, в Сакле. Нас пригласили в теоретический отдел. Вадим Цитович, Юра Сигов и я выступили там с докладами. Здесь сразу же выяснилось, сколь полезно знание французского языка, приобретенное мной на курсах ускоренного обучения, существовавших в то время в Московском университете.


102

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

В теоретическом отделе я познакомился с Жаком Мизгишем -- учеником Раду Балеску, который, в свою очередь, был одним из самых талантливых учеников Ильи Пригожина. Я побывал у него дома. Впоследствии он начал работать в ядерном центре в Кадараше. Это вблизи Марселя. Судьба распорядилась так, что в Гренобле мы снова оказались соседями, но теперь уже в разных комнатах университетской гостиницы. Это существенно облегчало контакты. Конференция в Гренобле была очень полезной. Там были, в частности, Раду Балеску и его сотрудница Ирина Веретенникова. Я с ними был знаком по Брюсселю. Вместе с Балеску провели круглый стол по проблемам кинетической теории плазмы. Активное участие принял в нем и Юра Сигов. С этого времени наши научные интересы стали сближаться. Членом оргкомитета от Советского Союза был Вадим Цитович. Он горячо отстаивал интересы российских делегатов, что существенно облегчило нашу жизнь. Юра, как заядлый турист, был очень запасливым человеком. У него для чего-то было несколько пакетов сухого молока, которого хватило бы на целый туристический отряд. В день отъезда было очень мало времени на сборы. В спешке сухое молоко рассыпалось по всему полу его комнаты. Она выглядела очень странно, но не было уже времени привести комнату в порядок. Это было не единственным неординарным событием в этой поездке. После конференции мы вернулись в Париж, и нас поселили в той же гостинице. Мы снова оказались в одном номере. После длительной прогулки по городу очень хотелось пить. Ничто так не утоляет жажду в жаркую погоду как хороший зеленый чай. Мы поставили стакан с водой и кипятильником на толстую стеклянную полку в ванной комнате. В предвкушении замечательного чая забыли подумать о физических свойствах стекла. Через некоторое время раздался оглушительный грохот, напоминающий взрыв гранаты. Это стекло от локального перегрева взорвалось и рассыпалось на мельчайшие куски. Удивительно, что нас охватил не испуг, а безудержный хохот. Звук взрыва был настолько силен, что его, несомненно, слышали хозяева отеля, которые жили под нами. Однако никто к нам не пришел посмотреть на случившееся.


Юрий Сигов

103

Утром я спустился вниз. Хозяйка отеля, очень симпатичная молодая женщина, смотрела на меня широко открытыми глазами. В них просматривался немой вопрос. Я сказал, что задел за стеклянную полку. Она упала и разбилась на мелкие части. Послышался вздох облегчения -- хорошо, что разбилась полочка, а не умывальник, ванная или унитаз. На предложение заплатить за полку она ответила решительным отказом: 'Завтра мой муж купит новую'. Я подарил ей коллекцию красивых значков и мы расстались друзьями. Через несколько лет мы с Юрой Сиговым снова оказались в составе делегации, но теперь на небольшую конференцию 'Плазма Власова'. Этим названием отдавалась дань уважения чрезвычайно талантливому российскому ученому. Конференция проходила на острове Корсика -- родине Наполеона. Для проведения небольших конференций на диком берегу вдали от приморских городков было построено специальное здание. Комнат для всех участников конференции не хватало. Большинство делегатов поселились в отеле ближайшего небольшого города. Нам с Юрой повезло -- нас разместили в отеле института в соседних комнатах. Вскоре состоялось первое знакомство с фауной Корсики. После длительного путешествия Москва-Париж-Корсика хотелось попить чая. Все обошлось без очередного взрыва. Перед этим я положил на полку в шкафу пакетик с вкусными московскими шоколадными конфетами. Однако пакет был буквально облеплен большими корсиканскими муравьями. Сон был кратким, но крепким. Я рано встал и вышел на берег. Море было довольно бурным и казалось совсем пустынным. Я вскоре заметил вдали небольшую темную точку. Она постепенно увеличивалась и вскоре стало ясно, что это плывущий человек. Им оказался Юра Сигов. Уже у берега он с трудом, но уверенно преодолел скалистый участок. Желающих плавать в бурном море, кроме него, не было. На этой конференции и началось длившееся много лет обсуждение ряда принципиальных вопросов теории неравновесных процессов в плазме. К тому времени уже появились мощные компьютеры. Это открывало, казалось бы, возможность численного решения уравнения Власова. Такие исследования в то время особенно интенсивно проводились двумя группами во Франции и Канаде. При этом в зависимости от внешних условий в результате численных экспериментов наблюда-


104

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

лось возникновение различного вида структур. Однако, при анализе результатов не учитывалось одно очень важное обстоятельство. Дело в том, что уравнение Власова служит примером уравнения сплошной среды в шестимерном фазовом пространстве координат и импульсов. Уравнения сплошной среды всегда диссипативны, поскольку при их использовании теряется информация о поведении частиц в пределах точек сплошной среды. Вместе с тем уравнение Власова имеет временную симметрию обратимых процессов, так как в нем не учитывается роль диссипации. В этом отношении гидродинамическим аналогом уравнения Власова является уравнение Эйлера. Пренебрежение диссипацией в ряде случаев, разумеется, оправдано. Оно, однако, недостаточно для описания волновых процессов вблизи резонансов. В этих случаях диссипация, хотя бы и очень слабая, играет принципиальную роль. При численных экспериментах с плазмой надо иметь в виду, что наряду с уравнением Власова, которое служит примером приближенного и обратимого уравнения сплошной среды, имеется еще точное, совпадающее с ним лишь по форме, уравнение для микроскопической фазовой плотности в шестимерном пространстве координат и импульсов. Его зачастую называют: 'Уравнение Климонтовича'. В отличие от обычной функции распределения, микроскопическая фазовая плотность зависит от координат и импульсов всех заряженных частиц плазмы. Точное решение уравнения для микроскопической фазовой плотности получить, конечно, невозможно. Решать же уравнение Власова численными методами, казалось бы, можно, но оно ведь является обратимым и приближенным. По этой причине оно не описывает поведение вблизи резонансов и возникновение 'диссипативных структур', которые получали в численных экспериментах специалисты во Франции и Канаде. По этим вопросам на конференции проводились многочасовые дискуссии, в которых самое активное участие принимал и Юра Сигов. Он лучше многих других понимал суть проблемы и учитывал это в своих численных экспериментах. Многие из его результатов отражены в интересной книге 'Многоликая турбулентность', написанной им совместно с Александром Бакаем. С этими же проблемами связан и его замечательный цикл работ по квазилинейной теории. Он


Александр Александрович Филюков

105

буквально вдохнул новую Жизнь в эту теорию. Ряд результатов этого цикла имеется в недавно опубликованном в журнале 'Физика плазмы' обзоре, который написан совместно с Вадимом Левченко. Этот обзор удостоен престижной премии 'Лучшая работа года'. В связи с работой над специальным томом 'Современные проблемы кинетической теории плазменно-молекулярных систем' для 'Энциклопедии низкотемпературной плазмы' я перечитал книгу 'Многоликая турбулентность' и обзор. Возникли вопросы, которые хотелось бы обсудить с Юрой Сиговым. Очень сожалею, что теперь нет такой возможности. В последние месяцы его жизни мы обсуждали с ним лишь некоторые детали по телефону. Один из разговоров был посвящен медицинским проблемам, но я не мог предположить, что все так серьезно. Его уход из жизни был для меня неожиданным. Уход поистине талантливого человека меняет нашу жизнь -- делает ее существенно бедней. Нам остается только сожалеть о случившемся.

Александр Александрович Филюков
В шестидесятые годы уходящего века для ученых существовала замечательная возможность совмещать полезное с приятным -- 'научный туризм'. Суть этого состояла в том, что за доступную по тем временам плату можно было совершить заграничную поездку. При этом примерно одна половина времени отводилась участию в работе научной конференции, а другая -- путешествию по стране. Мне посчастливилось совершить два такого рода путешествия. Одно из них в Румынию, а второе в Австрию. Оба они были замечательны и многие впечатления от этих поездок сохранились в памяти. Это не только воспоминания о новых странах, но и о людях -- участниках конференции, как из нашей страны, так и из многих других стран. Первым из двух было путешествие в Румынию. Делегация нашей страны была весьма представительна и многочисленна. Участники делились на две группы -- приглашенных на конференцию и на 'научных туристов'. Преимущество 'приглашенных участников' состояло лишь в том, что для


106

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

них все было бесплатно, но срок их пребывания ограничивался конференцией -- они либо вовсе не участвовали в путешествии по стране, либо их путешествие было значительно более коротким. Мне трудно сейчас вспомнить тех, кто входил в группу 'приглашенных участников'. Значительно легче перечислить многих из 'научных туристов'. Начну со Льва Соломоновича Полака -- замечательного человека и необыкновенно эрудированного ученого. Он много лет провел в тюрьмах 'Гулага', но сохранил удивительную силу духа, жизнелюбие и необыкновенное увлечение наукой. Во время конференции и путешествия я впервые познакомился с Сергеем Курдюмовым, с которым мы совершали длительные прогулки вдоль берега моря на знаменитом курорте Мамая, с Юрием Сиговым (многие последующие встречи с ним были всегда интересными и яркими, но об этом надо написать отдельно), с Олей Кудреватовой, Галей Делоне и многими другими. Среди новых знакомых особенно выделялся Саша -- Александр Александрович Филюков. Он, как и Юра Сигов, рано ушел из жизни. Несмотря на то, что встречались мы после знакомства в Румынии довольно редко, его уход из жизни представляет для меня большую потерю. Не помню точно, как произошло наше знакомство. Помню, однако, что побудительным для этого был его глубокий интерес к новому в то время научному направлению: 'Термодинамика необратимых процессов'. Тогда уже были переведены и опубликованы на русском языке первые книги Ильи Пригожина. Научный энтузиазм, с которым были написаны эти книги, служил стимулом для развития новых идей и подходов, для описания различных неравновесных процессов. Именно эта широта взглядов И. Пригожина и 'заразила' Сашу Филюкова, в котором прекрасно сочетались интерес к общим принципиальным вопросам науки с желанием использовать новые теории для решения конкретных прикладных задач. Обсуждение животрепещущих научных проблем началось во время конференции, которая проходила в Бухаресте -- очень красивом и удобном для жизни и работы городе. Оно продолжалось во время первой части нашего путешествия в горную часть Румынии, в частности, в район горного курорта города Брашов и второй части путешествия на морской курорт. Последнее началось с забавного эпизода.


Александр Александрович Филюков

107

С гор наша группа 'спустилась' в Бухарест. После ночевки в отеле утром на поезде должны были ехать на море. Для группы были забронированы места в одном вагоне. При посадке оказалось, что все места в вагоне уже заняты и у всех 'захватчиков' на наши места есть билеты. Наш гид реагировал весьма спокойно: 'Кассиры за дополнительные пять лей продадут билеты на любые уже забронированные места'. Явился проводник и занялся привычным, по-видимому, для него делом -- вытеснением 'чужаков'. В результате с большим трудом на группу из тридцати человек было освобождено одно (или два) купе. Естественно, что этот эпизод не омрачил нашего замечательного настроения. Основные гостиницы курорта Мамая расположены на сравнительно узкой песчаной полосе, которая отделяет Черное море от огромного пресноводного озера. Все было очень удобно и располагало к отдыху и общению. Песней того года был знаменитый когда-то Русский романс 'Дорогой длинною'. Из окон гостиниц, кафе, различного рода ресторанов слышалась музыка и прекрасный голос на Румынском языке пел известные слова:
Ехали на тройке с бубенцами, А вдали мелькали огоньки... Эх, когда бы мне теперь за вами, Душу бы развеять от тоски!

И цыганский хор подхватывал припев:
Дорогой длинною, Погодой лунною, Да с песней той, Что вдаль летит звеня, И с той старинною Да с семиструнною, Что по ночам Так мучила меня.

И снова замечательный голос:
Да выходит пели мы задаром...

Очень приятно было быть свидетелем рождения на ином языке старинного Русского романса. Это пение завораживало и Сашу Филюкова. Было видно, что он готов с удовольствием


108

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

слушать его много раз. В результате возникло желание зайти в какой-нибудь ресторанчик, в котором, наряду с 'Дорогой длинною', исполнялись и многие другие романсы. Финансы наши были весьма скудными, поэтому был выбран дешевый ресторан. У меня все же оставалось сомнение, что мы сможем расплатиться. Саша уверил меня, что кельнеры в таких ресторанах легко оценивают возможности посетителей и не спрашивают больше того, что те могут заплатить. Он оказался прав. В дальнейшем я не раз убеждался в житейской мудрости Саши Филюкова. Мы уселись вдали от оркестра и заказали румынского вина. Музыка и пение заполняли весь зал, один романс сменялся другим, не менее приятным. При этом почему-то вспоминался рассказ И.С. Тургенева 'Певцы', хотя здесь и не было элемента соревнования. Ощущалось чувство приятного и мягкого возбуждения. Ушли мы ублаготворенные. Дни пролетали быстро. На остатки денег надо было приобрести сувениры для близких. Это опять не обошлось без помощи Саши. Денег хватило лишь на бокалы с толстым дном, которые тогда были в моде. Накануне отъезда была организована поездка на знаменитое производство вин -- хозяйство 'Мурфатляр'. Сначала нас запустили в виноградники, а потом состоялась весьма обильная дегустация вин. В результате на обратном пути в автобусе не смолкал разноголосый хор. В дальнейшем мы встречались неоднократно на конференциях, в частности, на одной из очередных конференций в Звенигороде. Меня неприятно поразила некоторая натянутость отношений между Сашей и А.А. Самарским. От последнего исходило какая-то высокомерная насмешливость. Для этого не было оснований. В Звенигороде Саша и я были с женами. Были приятные и интересные семейные встречи. В таком составе мы встречались и в Москве. С Сашей были встречи и на других конференциях, в частности, в Киеве. Последняя встреча в Киеве произошла вскоре после Чернобыльской катастрофы. Однажды мы с Сашей и моей женой совершили путешествие по нашим деревенским владениям. Незадолго до этого Саша приобрел избу на берегу водохранилища на малой речке в 120 километрах от Москвы в сторону Ржева. Примерно в


Александр Александрович Филюков

109

то же время мой сын Николай приобрел в деревне Колобово маленькую избушку на берегу огромного озера Волго -- последнего вниз по течению из цепи Верхневолжских озер. Решили организовать 'инспекционную поездку'. Путешествие в Сашину вотчину произошло без особых приключений. Посмотрели владение и окрестности, искупались в водохранилище, переночевали на сеновале в соседней деревне у Сашиных знакомых и утром отправились в путь в направлении озера Волго. Благополучно добрались до Селижарово. Оно стоит на слиянии двух рек: Селижаровки, на которой образовался в достопамятные времена озерный край Селигер, и Волги. Селижарово отделено от истока Волги цепью Верхневолжских озер. В отличие от Селигера их существование поддерживается плотиной, которая была сооружена еще во времена Петра I. От Селижарово до деревни Колобово всего около пятнадцати километров. Однако несколько дней был сильный дождь. Нас предупредили, что дорога очень плохая и помогли сообщить детям и их друзьям по единственному в Колобово телефону, который был в доме 'хозяйки' маленького магазинчика, что мы двигаемся в их направлении. Предполагали, что путь будет трудным и просили затопить баню и приготовить горячительного. Реальность превзошла самые худшие ожидания. Дороги в настоящем смысле этого слова вообще не было -- дожди сделали свое 'черное' дело. Это не остановило Сашу. Движение вперед было возможно лишь благодаря его удивительным водительским способностям и умению рисковать. Примерно на середине пути нас встретили мой сын Николай и его друг художник Сергей Семенов. Движение вперед пошло быстрей и мы достигли желанной цели. Все трудности были позади. Банька и самогон сделали свое дело. Маленькая и неказистая извне избушка оказалось теплой и очень вместительной. Восемь человек (Коля с женой, Сергей с женой, дочь Катя и трое 'гостей') уместились на лавках за небольшим столом, на котором оказалось достаточно места для горячей картошки, жареной рыбы, большой сковородки с яичницей и грибами и, разумеется, малосольных огурчиков. Бутылки быстро пустели, но вовремя раздавался стук в окно и в обмен на пакет сахара протягивалась очередная бутыль самогона.


110

Из воспоминаний Ю.Л. Климонтовича

В магазине водки не было и дело спасала соседка Ольга -- владелица замечательного аппарата, производительности которого хватало на всю небольшую деревню. На следующий год произошел 'трагический случай'. Взаимоотношения односельчан были сложными. Они пользовались продукцией 'благодетельницы'. Однако, были и размолвки. Тогда старшие обвиняли Ольгу, что она спаивает их сыновей, и грозили посадить ее в тюрьму. Приходилось срочно закапывать на огороде свой аппарат. В один из периодов обострения отношений Ольга закопала свой аппарат, но забыла в каком месте! Ночевали снова на сеновале. Дожди прекратились. Дороги летом просыхают быстрее и, благодаря Сашиному мастерству, обратный путь удалось преодолеть самостоятельно. Совместное путешествие завершилось в Зеленограде, где тогда проживала Люба. В последующие годы наши пути сходились очень редко. До меня лишь доходили слухи о приключениях Саши в Америке и некоторых других связанных с ним событиях. Последняя встреча состоялась неожиданно. Саша проявил интерес к моей новой книге 'Статистическая теория открытых систем' (1995). Я пригласил его на наш семинар 'Синергетика' и подарил ему книгу. Мне было интересно узнать его мнение о книге и обсудить новые проблемы. Судьба распорядилась иначе и наша встреча не состоялась. Он неожиданно для меня ушел из Жизни. Чувство утраты не покидает меня и по сей день.






Подписи к фотографиям

115

1. На кафедре теоретической физики УрГУ им. А.М. Горького после возвращения с Зимней теоретической школы в Коуровке Свердловской обл., слева направо: Ю.Л. Климонтович, Л.Я. Кобелев (УрГУ, Свердловск), А.А. Рухадзе (ФИАН, Москва). Свердловск, начало 1960-х. Фото В.П. Силина, архив Л.Я.Кобелева. 2. Свердловск, весна 1961 года. Фото и архив Л.Я.Кобелева. 3. На отдыхе у истока Волги близ деревни Пальки. Лето 1984 года. Фото и архив В.С.Анищенко. 4. Ю.Л. Климонтович, профессор СГУ В.С. Анищенко, аспирант МГУ М. Бониц, ныне профессор Ростокского университета, Германия. Общежитие МГУ, 1985 год. Архив В.С. Анищенко. 5. Участники Зимней теоретической школы в Коуровке Свердловской обл. слева направо: А.А. Рухадзе (ФИАН, Москва), В.П. Силин (ФИАН, Москва), П.С. Зырянов (ИФМ, Свердловск), Ю.Л. Климонтович, А.В. Гуревич(ФИАН, Москва). Свердловск, начало 1960-х. Фото и архив Л.Я. Кобелева. 6. В парке Кацивели. Школа 'Дифференциальные уравнения, бифуркации и хаос'. Крым, май 1991(?) года. Фото и архив В.С. Анищенко. 7. Ю.Л. Климонтович и И. Пригожин перед лекцией И. Пригожина 'О парадоксе времени'. МГУ, июнь 1993 года. Архив семьи Климонтович. 8. Ю.Л. Климонтович и Г. Хакен во время прогулки на пароходе. Конференция 'Синергетика-83' в Пущино. Архив семьи Климонтович. 9. Ю.Л. Климонтович и И. Пригожин на открытии конференции 'Синергетика-83' в Пущино. Архив семьи Климонтович. 10. И. Пригожин и Ю.Л. Климонтович. МГУ, 1993 год. Архив семьи Климонтович. 11. Ю.М. Романовский, Ю.Л. Климонтович, В. Эбелинг в кабинете В. Эбелинга в последние дни перед уходом его на пенсию. Гумбольдтский университет, Берлин, 2001 год. Архив семьи Климонтович. 12. Выступление на конференции по статистической физике. Париж, 2000 год. Архив В.С. Анищенко. 13. МГУ, 1980 год. Архив семьи Климонтович. 14. Ю.Л. Климонтович и Г. Хакен во время прогулки. Международный симпозиум 'Self-Organization. Autowaves and Structures Far from Equilibrium'. Пущино, июль 1983 года. Архив семьи Климонтович.


116

Подписи к фотографиям

15. С коллегами из УрГУ после оппонирования на защите кандидатской диссертации и чтения лекций по проблемным вопросам статистической физики открытых систем, слева направо: академик РАН В.П. Скрипов, Ю.Л. Климонтович, профессора физического факультета УрГУ Л.Я. Кобелев, А.Н. Бабушкин, А.С. Москвин. Екатеринбург, май 2001. Фото Я.Л. Кобелева, архив Л.Я. Кобелева. 16. Выступление на конференции по статистической физике. Париж, 2000 год. Архив семьи Климонтович. 17. На даче у семьи профессоров СГУ В.С. Анищенко и Т.Г. Анищенко под Саратовом. Осень 2001 года. Архив В.С. Анищенко.


Ученый с очень широким взглядом на мир

117

Содержание
Предисловие редакторов

5

Часть I
Анищенко B.C. Ю.Л. Климонтович Бониц М., Эбелинг В., Романовский Ю.М. Вклад Ю.Л. Климонтовича в кинетическую теорию неидеальной плазмы Тригер С.А. Встречи с Юрием Львовичем Климонтовичем Романовский Ю.М. Человек необычайной силы воли и необычной судьбы Гурия Г.Т. Ученый с очень широким взглядом на мир 8

12 22 28 39

Часть II
Климонтович Ю.Л. Из предисловия Moи научные руководители Василий Степанович Фурсов Николай Николаевич Боголюбов К восьмидесятилетию Николая Николаевича Боголюбова Встречи на научных перекрестках Сергей Павлович Стрелков Руслан Стратонович Анатолий Александрович Власов Михаил Александрович Леонтович Дмитрий Николаевич Зубарев Борис Борисович Кадомцев Лев Давидович Ландау Ландау, Леонтович и работы по самоорганизации Друзья по самоорганизации Илья Пригожин Герман Хакен Вернер Эбелинг Редкие, но яркие встречи Юрий Сигов Александр Александрович Филюков Фотографии 99 105 111 87 89 93 60 62 67 72 78 79 80 83 57 53 55 52


Научно-популярное издание

КЛИМОНТОВИЧ ЮРИЙ ЛЬВОВИЧ Воспоминания коллег и его личные заметки о людях науки

Серия: 'След вдохновений и трудов упорных...' Приложение к журналу 'Изв. вузов. ПНД'

Составители и редакторы: В.С. Анищенко, В. Эбелинг и Ю.М. Романовский Технический редактор И.Я. Сидорова Оригинал-макет подготовлен И.А. Пономаревой Художественное оформление Д.В. Соколова

Изд. Лиц. ЛР ? 020773 от 15.05.98. Сдано в набор 1.06.2005. Подписано к печати 20.07.2005 Формат 60х100/16. Бумага 'Снегурочка'. Гарнитура Antiqua Усл. печ. л. 8,33. Тираж 150 экз. Заказ ? 364 Издательство ГосУНЦ 'Колледж' 410012 Саратов, Астраханская, 83 Отпечатано на ризографе GR 3750 РИО журнала 'Известия вузов. Прикладная нелинейная динамика' Распространяется бесплатно